Диана Билык
Спи, моя радость
7
Что там за дверью? Темно и холодно.
Тикает время. Тук да тук.
Мне без тебя одиноко в городе
и без тебя всё валится с рук.
Первый месяц практики в журнале становится адом и перезагрузкой моего понимания работы в целом. Тысячи изображений, сотни сообщений и знакомств. Лица мелькают, меняются, краснеют-бледнеют, я их не запоминаю, киваю, что-то отвечаю. Каждый день с учебы лечу на четыре рабочих часа в офис, чтобы в будущем заслужить хотя бы место верстальщика в престижном журнале. Просто тружусь и не обращаю внимания на дёргающихся в предпраздничных судорогах работников.
Нужно за испытательный срок вникнуть в процесс и не оплошать, а у меня остаётся слишком мало времени. Еще приходится с учебой совмещать. Оказалось, всё, что нам рассказывали на лентах, было очень отдалённо схоже с реальностью. И училась заново, и практиковалась в придачу.
Родители той осенью купили мне однушку, как подарок и билет во взрослую жизнь. Не знали они насколько близки к правде. В ноябре я частично вещи перевезла, но ещё не все обустроила. Хотела ремонт косметический сделать, потому и оставалась жить у мамы с папой.
Поворотным днём стало первое декабря… Тот день встречи со странной старухой.
Призрак в ту ночь приходит первый раз и обнаженный замирает у моей постели. Сон же… Я позволяю ему любоваться моим телом и сама разглядываю огромный силуэт, но не могу отпечатать его образ в памяти: будто дым, касаешься пальцами, и он расходится в стороны и растворяется в воздухе.
Я смущаюсь, потому что для меня это впервые. Думаете, до этого мне не снились эротические сны? Ещё как снились. Но они были туманными, неразборчивыми, после них я просыпалась разбитая, с синяками под глазами и пучком колючек в паху, потому что оргазм не снимал напряжение, не наступал, как я не старалась отпустить себя. Без толку. Не освобождалась энергия. А первый секс случился у меня во сне, и был он реальней всего на свете.
От мужчины искрит, будто он состоит из молний. Я слышу его тонкий запах, но не знаю ему названия и чувствую, будто наяву. Только разглядеть лицо гостя не получается, но я и не беспокоюсь об этом. Это же морок. Просто сладкий сон.
– Нежная, желанная… – шепчет мужчина и, притянув к себе, стаскивает белоснежную рубашку с моего разгорячённого тела. – Не бойся. Не дрожи. Не плачь. Я буду охранять тебя, буду беречь.
– Я не боюсь и не плачу, – говорю, а сама подругиваю от трепета, как последний осенний лист. До жути приятно в его руках, словно я улетела в небо и застряла в облаках.
Где-то часы отбивают полночь, гость усмехается, в золотых глазах дрожит восторг и радость. Что он там заметил, на моём лице?
– Ты будешь ждать меня завтра? – шепчет, изучая угол моего плеча, срываясь на талию и поднимаясь поцелуями к груди. Я задерживаю дыхание. Ещё никто не касался меня так… по-особенному.
– Буду, – наивно отвечаю я. – Кто ты? Ответь.
– А кто ты?
– Не знаю.
Лукавые глаза с золотым блеском оказываются ближе, ниже… Шершавый язык касается оголённой кожи. Нежный укус выстреливает колючками куда-то под лопатки, я непроизвольно выгибаюсь, но не падаю – крепкие руки держат меня и тянут назад. Для меня ощущения новые, неизведанные, не могу сдержать стон и хрип.
Мужчина не останавливается, шарит ладонями по животу, я слышу, как он густо и тяжело дышит. Комкает соски и нежно выкручивает их, а затем поднимается выше и очерчивает мой подбородок пальцами. Я в предвкушении закусываю губу и замираю.
– У тебя ведь никого не было?
– Ты первый, – шепчу и прикрываю глаза.
Мужчина на миг отстраняется, и на голую кожу опускается декабрьская прохлада, а горячая рука оказывается у меня между ног. Лишь секунду сопротивляюсь, но потом раскрываюсь для него и принимаю ласки. Тягучие, как патока, и сладкие, как майский мед. Не сдерживаюсь и выгибаюсь, с каждым движением выше и выше, будто взлетаю.
Жарко. Мокро. Меня переполняют эмоции, по венам мчится кипяток, и я не знаю, что скоро он превратится в яд.
Его сухие губы оказываются на моем лице. Они спешат, изучают каждый изгиб, кружат вокруг рта, но не целуют. Мечусь в попытке их догнать и притянуть к себе, но мой любовник прижимает меня властно к кровати. Я повинуюсь и даже не сопротивляюсь, когда он запрокидывает мои руки за голову и припечатывает своей ладонью к стене. Вторая сжимает подбородок. Большой палец цепляет нижнюю губу, отчего я выдыхаю скопившийся жар. Мужчина рычит, наклоняется и влетает языком мне в рот, выбивая воздух. Неистово треплет мои губы, мнёт грудь и, отпуская мои руки, прижимается ближе. Теснее.
Он горячий и каменный. Тело отзывается непривычным томлением, раскрываясь ему навстречу. И когда он толкается, я чувствую слабое жжение и тупую боль. Вместе с букетом эмоций и лавиной адреналина приходит первый в моей жизни оргазм.
Лопаются струны вожделения, и я взрываюсь сладостным криком. Бесстыдным и свободным. А когда надо мной вдруг появляется испуганное лицо мамы, я понимаю, что побывала в реалистичной иллюзии и хочу туда вернуться.
8
Я не плачу, нет. Показалось.
Это дождь или влага росы.
Видишь, следом за мною прокралось
счастье. Ты его не проси
за меня. Не нужно, мне хватит и так.
Только пусто опять на душе,
и преследует мысль, что пустяк
творю. Но менять что-то поздно уже.
Вывеска «Тайное желание» привлекает взгляд. На фоне сизого неба она горит алым. По букве «Т», обмотанной разноцветной гирляндой, лампочки выплясывают ритмичный танец. Туда-сюда. Неон синего цвета подчеркивает основу, отчего кажется, что пластик парит в воздухе. А ниже, за стеклом, красуется наряженная ёлка, танцуют балерины на ниточках, дрожат бумажные снежинки, и плачет-поёт, звенящая колокольчиками, музыка.
Возле входа никого нет. Пост вахтёра закрыт и пуст, вижу через окно. В моей душе такой водоворот, что я вынуждена притормозить и схватиться за обледенелую колонну. Колючий воздух врывается в лёгкие и холодит сердце.
Новогодний шарм раньше радовал меня, а сейчас до глубины души ненавижу его. Запах хвои, пластиковых игрушек, новой одежды и терпких мандарин. Там, за стеклом, горят праздничные огни, и я уже готова сбежать. Подальше от приторно-ванильных поздравлений, натянутых неискренних улыбок и однотипных пожеланий: «Всех благ в Новом году».
Вовка бы подбодрил, пнул ласково и потащил бы внутрь, но его нет, и нужно просто идти дальше. После того, как друг припечатал меня в коридоре к стене и украл поцелуй, я пытаюсь вычеркнуть его из своей жизни. Он видел, что я почти сорвалась, понимал, как дорого для меня оставаться верной Призраку. Вова единственный знал, как я мечтаю найти любимого, но… Смеялся. Он тогда так роскошно смеялся, что я едва на ногах устояла. Говорил, что я больная – я и не отрицала. Шипел, что монашкой останусь из-за бредовых снов, и он не хочет соглашаться…
– Какое тебе дело до меня?! – кричу, отступая. – Ты женат! У тебя ребёнок скоро родится! Одумайся.
– Плевать! – он огрызается, и в серых глазах просыпается незнакомый мне человек: злой и сумасшедший. – Я никогда её не любил, потому что тебя ждал. Думал, что шесть лет достаточно для проверки чувств, а оказалось, что нет.
– Вова, это не взаимно. Я люблю другого. Ты всегда знал, не понимаю, на что надеялся?
– Верил. Просто верил, что важен для тебя.
– Конечно, важен! – пячусь, когда он делает шаг навстречу, а в родных глазах появляется коварство и ярость. А ещё голод, жуткий и пугающий. Шепчу, надеясь на чудо: – Прошу тебя… Уходи.
– Ты уже взрослая и сильная женщина, Яр, выбей этот бред из своей головы. Сны никогда не сбываются, как и мечты.
– А я не сдамся, – протестую, выставляя руки в защиту.
Вова запускает пальцы в темную шевелюру, волосы рассыпаются и накрывают уши, а друг прыскает:
– Я не понимаю, что он даёт тебе такого, чего я не могу дать? Жаркий секс? Чем он тебя завлек и покорил? Трахает до искр в глазах?!
Мнусь, потому что я не знаю, как лучше ответить. И как объяснить. Любовь – химический состав без точной формулы. И дело совсем не в сладостных утехах. Я чувствую, что Призрак именно Тот, нужный мужчина.
И, когда друг разворачивается и уходит, мне чудится запах, знакомый и родной – чайного дерева. Именно так пахнет Призрак. Мышцы сковывает от узнавания или предположения. Бегу за Вовой, спотыкаюсь через вещи, а когда выбегаю на площадку, друг захлопывает входную дверь подъезда.
Вздох стен, что словили эхо грохота, заставляет меня вздрогнуть и прижаться к холодному дереву.
Это не может быть он. Ходил всё время рядом, а я не понимала? И что теперь? Касаюсь пальцами горящих губ и проматываю в голове наш скомканный поцелуй. Сравниваю ощущения: сна и реальности, и не нахожу сходства.
– Как же тебя найти? Как понять, что это ты…
– Девушка, у вас всё в порядке? – тихий голос выдёргивает меня из воспоминаний, а рука в кожаной перчатке сжимает плечо.
Я поднимаю глаза и сталкиваюсь с весенним грозовым небом. И понимаю, что надо бежать, как и задумывала.
– Д-да… – выдавливаю и собираюсь сойти с крыльца.
У меня последний день, чтобы с Призраком побыть. Не хочу тратить его зря. Я пе-ре-думала. Передумала. Передумала!
9
Холодное сердце не смеет любить,
холодную душу не согреешь собой.
И смысла нет унижаться и выть,
в груди вместо радости – только боль.
– Вы ведь Ярина? – говорит мужчина и, стянув перчатки, расстёгивает верхнюю пуговицу светлого пальто. Белокурые волосы не покрыты шапкой, их обильно припорошил снег, увлажнив и закрутив кончики. Широкие, знакомые скулы и улыбка на тридцать два с белым лоском. Будто с обложки журнала сошёл. Ненавистный знакомец. Альдов, гулящий певец, разбивший сотни женских сердец. А может, тысячи.
– Может быть, – выдавливаю и, пряча взгляд, хочу обойти его крупную тушу.
– И за что же вы меня так ненавидите?
Его слова прижимают меня к земле, кажется, сейчас переломится хребет, и я сделаю последний вдох. Мысли читает?
– Ким, нам с вами не по пути сегодня.
– Нет-нет, ошибаетесь. Я пришёл именно ради этой встречи и не собираюсь отступать, – он приближается, и в его синих глазах мечутся огни гирлянд, смешанные со злостью.
Я ежедневно ищу в чужих взглядах золотые блестящие радужки. Ловлю голоса, запоминаю запахи и прислушиваюсь к ощущениям. Ищу мужчину из своих грёз. Везде ищу: на улице, на работе, на снимках и видео, в кафе, метро, на корпоративных вечеринках и заполненных улицах.
Но среди миллионов лиц нет ни одного нужного. Хотя я не знаю, какой нужен. И сейчас всматриваюсь в глаза Кима с надеждой, пусть и бессмысленно. Этот человек знаком мне слишком давно. Заочно, но всё равно. И мне он не импонирует.
В сомнениях отступаю и упираюсь спиной в колонну.
– Думаете, можно клеветать, и всё сойдет с рук? – бросает мужчина и подходит ближе. Мне становится страшно, в грудь, будто холодный кол вонзается. Ребра вот-вот хрустнут, и я не успею ничего ответить. Не успею добежать до дома и встретиться последний раз с любимым.
И до меня внезапно доходит. Номер вышел, а там статья о развратном и вредном музыканте и его любовном скандале. Вроде одна из девушек, сколько их там у него, я не знаю, заявила, что беременна, а он отказался жениться. Мол, не нагулялся. Да и не признал ребёнка своим. Я не сильно вчитывалась, следить за жизнью идиотов у меня нет привычки.
– Вы проверяете источники, когда печатаете? – его голос до колючек знакомый. Он каждый день теребит уши, проливаясь известными песнями из динамика.
– Все вопросы к редактору, – делаю шаг в сторону, но сильная рука задерживает меня.
– Но вы формируете блоки и вставляете фото.
– Это делает верстальщик.
– Да мне похрен, кто делает! – он внезапно взрывается, но тут же тушуется. – Вы выставили меня конченым идиотом и бабником. Это сделали вы, Ярина Новикова!
Округляю глаза.
– Бред! Отпустите, – выкручивая суставы, отодвигаюсь и радуюсь, что Ким послушался и расцепил сильные пальцы. Ищу узкое пространство, чтобы ринуться в морозную темноту. Может, есть шанс, что он не до конца конченный придурок и отпустит меня.
Мужчина смеется и из высокого кармана вытягивает свежий номер нашего журнала. На обложке красуется его лицо, а на лбу горят белые буквы: «Как не стать отцом».
– Лысый леший, – говорит певец сквозь зубы и наклоняет голову. Светлые волосы падают на глаза. – Писать такое – плевать в спину, а вы меня даже не знаете. Или не ваше имя стоит под статьёй?
Моё имя? С какого перепугу?
Выхватываю журнал из его рук, чувствую, как колочусь от переживаний, но стараюсь не рухнуть на скользких ступеньках. Статья о шебутном и дерзком музыканте была на первой полосе, сейчас там блок рекламы, а дальше что-то о загородных домах. Тоже скрытая реклама. После какие-то предновогодние мероприятия, мода, дети, выставки, распродажи…
– Дальше… – подсказывает Ким и тычет пальцем по следующей странице.
И правда моё имя. Под умозаключениями идиотки Влады. Мало того, что выгнали несправедливо, так для полного счастья приплели меня к скандалу. Замечательно! Что еще случится до того, как я сломаюсь?
– Это не мой текст, – говорю жёстко и протягиваю ему журнал. – Это Владислава Мелькова писала. Да и меня уволили до запуска номера. Извините, – обхожу и направляюсь на дорожку, подсвеченную фонарями.
Тёплая бронза проливается на искристый снег и раскрашивает его пятнами. Хруст под ногами ассоциируется с расколом моей измученной души, что уже кричит и требует успокоения.
– Стойте! – Ким подбегает в два шага и, замирая рядом, легко касается моего плеча. – Правда, не вы? – заглядывает в моё лицо, будто ищет правду, прищуривается, пряча ярко-голубой холодный взгляд за густыми ресницами.
Не отвечаю. Просто опускаю голову. Ненавижу оправдываться за то, что не делала.
– Прощайте.
– А как же вальс?
– Найдите другого партнёра.
