Денис Леонидович Коваленко
Операция «Искра». Прорыв блокады Ленинграда
Каждый танк, что втаскивали с помощью лебедок на левый берег, немедленно обрастал десятком-другим пехотинцев и вступал в бой. Невысокие, всего с человеческий рост, Т-60, вооруженные 20 мм авиационной пушкой, казались бессмысленными игрушками в этом едином многокилометровом укрепленном бетоном и деревом бастионе, соединявшим между собою окопами, проволокой и минными полями рабочие поселки и деревни. Но так только казалось.
– Дóбра тачанка! – Пирогов легко вскочил на борт подкатившего к его рубежу Т-60. – СВ и купе занято. Граждане пассажиры пройдите в плацкарт и общий вагон, – остановил он готового забраться за ним студента Абрамова.
– У меня проездной и студенческий; так что прочь свои руки от будущего святила советской науки! – совсем по-маяковски, стихотворным экспромтом, отвечал Абрамов, и ловко уклонившись от вытянутой руки своего старшины, занял место за башней. Больше мест не оказалось, до того мала была эта железная лошадка.
– Митрий Семенович, – Пирогов принял у связиста чемодан со станцией, – давай сюда. У тебя ж опыта боевого больше, чем у этого святилы-доходяги, места хватит. – Молодцов отдав станцию, залезать на броню отказался.
– Я пешком, товарищ младший старшина, – красноармеец, аж пунцовым стал от такого большого своего боевого опыта.
Оба танкиста, что наблюдали этот цирк, высунувшись по пояс из люков, чуть со смеху не попадали.
– Лейтенант Осатюк, командир танковой роты, – отдышавшись от смеха, представился командир.
– Младший сержант Пирогов, командир отделения, що будет весь этот час охоронять и оберегать от ворогов вашу замечательну тачанку. – Пирогов так и не вразумив, чего он сказал такого смешного, привычно стал скручивать папироску.
– Ну-ну, – усмехнулся механик. – А чего только час?
– Время – по-вашему! – отвечал запорожец.
– Ладно, пехота, задача проста, мои танки впереди, вы рядом, если что, мы вас прикроем, в обиде не оставим, – лейтенант нырнул в башню, люк закрылся, следом закрылся люк механика-водителя.
***
13 января бои пошли особенно ожесточенные. В сравнение с ними, сам штурм вспоминался, как туристический поход с элементами альпинизма.
136-я стрелковая дивизия при поддержке танков 61-й бригады продолжала продвигаться вперед, за два дня преодолев семь километров. Семь километров и двое суток непрерывных бессонных боев.
Глава 4
Бой с «Тиграми»
Бои проходили так плотно, что ночь сменяла день незаметно. Хорошо если было время уснуть хоть на полчаса; хоть стоя, прислонившись к дереву. О горячей пищи не мечтали – времени не было мечтать. Какое наступило число? 13-е? 14-е? 15-е? – всё равно – как только штурмовые отряды перешли Неву, день для них остановился – слившись в один, и закончится он ровно тогда, когда враг будет разбит. Пока враг не разбит, нет времени для счета.
До поселка №5 – всего-то – пройти лес и выйти на опушку – каких-то четыре километра по прямой. Торфяные болота, что окружали рабочий поселок, изрыты снарядами, и – изрубленными столбами – деревья, без веток… и котлованы, оставшиеся после торфодобычи – вот и весь пейзаж. И в этом унылом пейзаже полтысячи, а может и больше, озлобленных сыростью и холодом, оглушенных взрывами и стрельбой гитлеровцев. Как звери-подранки, они окопались возле поселка, засев в торфяном котловане, готовые к любой смерти, только не к плену. Возле котлована ощетинилась пушками батарея, в землю же врыты были и танки, – неприступный бастион. Начиная от самой Невы, каждый метр этой болотистой ладожской земли, солдаты Рабоче-Крестьянской Красной Армии выгрызали, как волки выгрызают из своего тела ненавистных блох; выгрызали с шерстью и мясом, освобождая город Ленина от засевших в болотах немецко-фашистских паразитов. Советские танки 61-й бригады вместе с пехотой и артиллерией 136-й стрелковой дивизией Симоняка вторые сутки шаг за шагом приближались к поселку №5.15
На рассвете 16-го января передовой танк Т-60 с бортовым номером «164», под командованием лейтенанта Дмитрия Осатюка, и механиком Иваном Макаренковым, выехал на опушку. Следом, поддерживаемые пехотой, шли остальные танки его взвода16.
Увидев приближение советских войск, немцы вылезли из котлована и ринулись в контратаку. Как звери из берлоги, выползли и из своих убежищ танки.
– Ваня, ты что-нибудь подобное видел?
– Даже на картинке не видел.
Три танка, как три всадника смерти, молча показались из болотного тумана17. Они были настолько огромны, что и с трехсот метров впечатляли своей мощью и размерами. Миниатюрный Т-60 казался на их фоне беззащитным пони, еле достающим этим гигантам до их закованных в броню брюх.
И в упор 20-ти миллиметровая пушечка царапины не оставит на теле этих монстров.
Дав залп по пехоте, немецкие танки рассеяли ее. И малютка Т-60 оказался один на один с тремя громилами, отрезанный как от пехоты, так и от своего взвода, что заходил к котловану с другого бока и вступил в короткий бой с контратакующими немцами. Взвод маневренных Т-60 вместе с пехотой быстро загнал немцев обратно в их убежище. Ринуться на помощь своему командиру танки просто не успевали – что случилось дальше, случилось так стремительно, что танкисты лишь наблюдали за действиями своего командира; как наблюдали и все, включая и самого комбрига 61-й, полковника Хрустицкого.
…………..
– Может по гусеницам? – механик произнес это совсем неуверенно.
– До их гусениц еще добраться надо. А ну ка Ваня, поиграем с этими чудо-юдами в интересную игру. Задний ход, – приказ, – делай что хочешь, хоть лезгинку, хоть гопак, но затанцуй этих тварей к лесу. А там есть, кому их встретить.
– А камаринского можно?
Можно, Ваня.
– Слушай, командир, как в моем счастливом детстве, – ворочая рычагами, уже зло смеялся механик, – когда мы, пацанами, шутками и прибаутками заманивали здоровых бугаев за угол, а та-ам… – механик в самых ярких и непечатных красках, не переставая жать на рычаги своего легкого и юркого танчика, рассказывал, как он мелким пацаном дерзкими словечками, заманивал в какое-нибудь темное местечко подвыпивших мужиков, что пришли в клуб на танцы, а там их уже ждали такие же мужики.
Т-60 на закованном в снег и лед болоте, не хуже татарского конника, что одними ногами управлял своей лошадкой, когда его руки посылали стрелу за стрелой в бока и спины врагов, маневрировал между чахлыми столбиками и столбами болотных деревьев, постреливая наугад из своей крошечной пушечки – больше озлобляя врага, чем нанося ему урон. Снарядики, что случайно врезались в непробиваемую броню, звонко отскакивали, чем немало веселили ловкого механика.
– Давай еще, командир! Мы с тобой как царь Гвидон! А ну-ка укуси вон ту сватью бабу Бабариху! В самый ее глаз!
– Не заигрывайся! – осаживал лихого своего механика командир, – кружи к лесу!
– А как же! – веселился механик. – Туда и веду красавчиков! Ой же и достанется им за тем углом!
Т-60 сделал еще маневр, и задом покатил к заветному «углу» – небольшому лесу.
Немецкие танки, точно так же стреляя наугад, никак не могли накрыть этого наглеца. В бессильной злобе они гонялись за ним по болоту, между лесом и котлованом, стараясь взять в тиски и раздавить… Как несколько громких выстрелов вырвались из леса, и два танка сразу и намертво встали и задымились – снаряды противотанковых пушек вошли в их борта. Третий же, точно утомленный гонкой встал сам, к лесу передом к котловану задом, его пушка сразу сникла, и весь недавно грозный вид выражал одно единое и нелепое бессилие… бензин кончился. Люки распахнулись, танкисты не дожидаясь когда их накроют, вывалились на снег и скоро поползли к своей залегшей в котловане пехоте.
– Полный ход, Ваня!
Ждать пока подойдет артиллерия, пока немцы снова займут оборону… Котлован представлял собою не просто яму, а яму неприступную для танков, укрепленную пулеметными гнездами и надежными баррикадами, собранными из торфяных брикетов. Пока только немцы попрыгали в свое укрепление, пока еще не заняли свои места, не подготовились к штурму. Время шло на минуты. И этих минут оставалось все меньше.
– Полный ход, Ваня! Вперед! – приказ лейтенанта. И старшина, с полуслова понимая, нет, даже чувствуя своего командира, дал полный ход. Без слов понял механик командира – раздавить немцев в котловане, передавить, как насекомых.
Танк на полном ходу приближался к котловану – карьеру, шириной и длинной в полторы сотни и глубиной в два метра.
Макаренков опытный водитель, сообразительный танкист. Если сходу – кувыркнется танк в карьер кверху брюхом, и пропадут два будущих героя Советского Союза ни за грош. Наехал на край, и – задний ход, и еще так раз, и еще. Немец бьет по танку из ружей и пулеметов, гранатами бросает, а все мимо – знает Макаренков свое дело. И вот уже накатанная дорожка – ни дать не взять – трамплин, не опрокинется танк. Еще разбег и легко влетел Т-60 в карьер, прямо гусеницами на вражеские головы. Не сбавляя скорости, принялся утюжить и давить немцев Т-60. Мало этого – Осатюк сначала диск ДТ18 опорожнил, потом – снарядами осколочными из пушки. До последнего снаряда, последнего патрона расстрелял Т-60 боезапас. Спиралью кружился Т-60 по котловану, сжимая кольцо. И встал в самом центре. Не осталось живых немцев в котловане. Лишь тела вперемешку с землей, снегом и торфом.
***
С минуту командир и механик молча сидели в танке, слушая мертвую тишину. Сидели так, как только сидят два рабочих, выполнивших тройную выработку, и не в силах руки поднять, не то, что слово сказать.
– Эй! Вы там! живые?!! – услышали далекие крики.
– Наши, – совершенно без сил, лейтенант улыбнулся. – Ну что старшина Иван Михайлович Макаренков, вылезаем?
Механик, точно такой же выжатый и выдохшийся, подмигнул командиру, улыбнулся в ответ, распахнул люк. Распахнул люк башни и командир. Танкисты по пояс выбрались наружу. В полусотне метров на краю карьера, стояли, махали руками, кричали «Ура!» наши солдаты, наша пехота.
– Тут же целая рота19, – Пирогов вместе со всеми сполз в карьер и, перешагивая трупы, зашагал вместе со всеми к танку. Пехота на радостях торопилась – обнять танкистов, качать их, расцеловать героев.
– Лапшов! И ты здесь! Опять моими молитвами?! – увидев Лапшова, Пирогов аж руки распростер для объятий. Всегда радостно вдруг увидеть товарища из другого полка, да еще и живого и здорового.
– А как же! – сержанты обнялись, встали на полпути от танка, дальше идти было бессмысленно: несколько сотен солдат уже обступили танк и видны были лишь подбрасываемые вверх танкисты – их подбрасывали, ловили, обнимали, целовали – радовалась пехота – снова подбрасывали и обнимали. Радовалась, потому что половина, а может и все полегли бы, штурмуя этот проклятый котлован.
– Ваша рота тоже здесь?
– А как же! Мы везде. Без нас нет прорыва. Разве вы одни, без нас, что-нибудь прорвете? Если только надорветесь.
– Поговори мне еще, герой.
– Герой и есть! – усмехнулся Лапшов.
– Знаю, – отвечал Пирогов, – наслышан, как ты с порожним ППШ дюжину фрицев в полон взял, да до кучи трех офицеров. Любит тебя бабка Удача.
– Еще бы!
– Как ты додумал с порожним диском в блиндаж влезть?
– А я знал, что он пустой? Я думал он полный! – Лапшов не удержался от смеха.
– Говорят, ты, как влетел в блиндаж и сразу: «Хенде хох!», а фрицы и лапки кверху!
– Врут! – отмахнулся Лапшов, – я спустился, и так представительно: граждане фашисты, будьте любезны ваши ручки кверху и проследовать за мною, до самого политотдела, где наши политруки проведут с вами познавательную и политически-грамотную беседу о том, как вы докатились до такой жизни, что берегов не видите и на чужую землю полезли.
– Прям вот так и сказал? – не поверил Пирогов.
– Прям вот так, – побожился Лапшов.
– И они тебя прям послухали?
– Я ж с Тамбовской губернии, нас все слухают. А кто не слухает, того в ухо, и он без слуха. Такие мы суровые ребята.
Пирогов только усмехнулся.
– Всю работу за нас сделали, – засмотревшись, как качали танкистов, произнес он.
Глава 5
Подвиг Молодцова
– Присядем, что ли, – Пирогов сел на торфяную кочку. – А Митрий Семенович Молодцов погибнул смертью героя, – сказал вдруг.
– Знаю, – отвечал Лапшов. – Геройская смерть. Не то, что мы – пиф-паф из своих винтовочек, положили сотню немцев, и герои. А он… – Лапшов не знал, что сказать дальше.
– Так, – согласился Пирогов, глядя на радующихся своих товарищей. – Уронят же, – он помолчал, молчал и Лапшов. – Герои – танкисты, – Пирогов говорил так, точно давно думал об этом, и видно говорил он больше себе, чтобы самому понять эту, много раз продуманную мысль, – такой подвиг совершили, столько наших жизней сегодня спасли. И как спасли: роту за раз поклали. А Молодцов Митрий, третьего дня, не меньше наших жизней спас. А сам за всю свою боевую жизнь, ни одного немца и не убив. От какая история выходить. Целая философия.
Красноармейцы уже прицепили героический Т-60 к подъехавшим к карьеру танкам, и разошлись в стороны, многие вылезали из карьера. Т-60 завелся и, ведомый своими железными товарищами, двинулся к своему «трамплину»; спрыгнуть было легко, а выбраться без помощи товарищей уже никак.
