Давента Амелис
Астексис – Зарождение Ордена
Монстр опустошенной реки
Прячась в импровизированном укрытии, дети смотрели на дно оврага. Полностью растерянные они не понимали, что им делать. Нолу в секунду успел испугаться, разозлиться на Элирейн, отчаяться и снова испугаться. Губы на его бледном лице дрожали, как у маленького ребенка, который вот-вот заплачет. Он вцепился в пучки травы, и не моргая, смотрел за исполинским черным существом в расщелине. «Это ведь не…» – по мере того, как Нолу говорил, его речь становилась все менее разборчивой, а потом и вовсе превратилось в жутковатое бормотание, которое Элирейн не могла понять. Эли знала, что его надо привести в чувства, но для этого, ей предстояло успокоить себя саму.
Дома у Элирейн было много книг, которые она перечитывала неоднократно. Фаур старался при любой возможности баловать дочь и, для нее была целая трагедия, когда в качестве наказания ей говорили, что она не получит новую книгу. Несмотря на то, что в комнате девочки их хранилось действительно много, до личной библиотеки было еще далеко. Книг было много и все они повествовали о разных вещах. Но ни в одной из них не шла речь о том, что девочка видела прямо сейчас. Лишь вскользь в одном сборнике о магической фауне упоминались твари, не имеющие каких-то четких описаний, только краткие заметки касательно внешних признаков и повадок. Того немногого, что Эли вычитала оттуда хватило, чтобы натолкнуть ее на мысль о том, кого же они повстречали в расщелине. От осознания ситуации, в которую она втянула себя и Нолу заставило волосы на затылке шевелиться. Элирейн уже не испытывала никакого восторга, какого она так жаждала. Она жалела о том, что не уступила Нолу, когда тот уговаривал ее оставить эту затею и вернуться в деревню. Как же было противно от того, что она не права, и чем это может все обернуться…
– Это дандер… – с комом в горле прошептала Элирейн. Нолу не отрывая взгляд от оврага, дернулся. Он задрожал всем телом и истерически застучал зубами. Эли понимала, что Нолу не хотел услышать подтверждение своим страхам. Он вообще с радостью послушал бы что угодно, кроме этого, но Элирейн посчитала, что для него будет лучше, если сразу обозначить, куда они влипли, без всяких иллюзий. Нолу задышал, словно дикий зверь, явно теряя самоконтроль.
Дандер был исполинским, в полном смысле этого слова. Его размеры превышали любой деревенский дом и этим поражали. Тварь могла сравниться с каким-нибудь молодым деревом, достигавшем метров пятнадцать в высоту, а в длину и того больше. Чудовище возилось в песках оврага, пытаясь выкарабкаться из него и проваливалось в них снова и снова под тяжестью собственного веса. Его непрекращающиеся попытки сопровождались утробным рычанием и оглушающими воплями. Смотря на него, казалось, что ярости дандера хватило бы на весь род человеческий, и страшно было представить, что случилось бы, обрушь он эту самую ярость на людей.
Но не только его мощь пугала детей. Тварь ужасала своим внешним видом: тонкие длинные передние конечности были усыпаны отвратительными шипами, смотря на них, четко проглядывались кости, обтянутые неразвитыми мышцами; задние же конечности были значительно короче передних, но при этом обладали мощной мускулатурой и массой (скорее всего, как предположила Элирейн, дандер передвигался прыжками); кожа на ногах напоминала шкуру ящерицы; грудина и брюхо были покрыты толстыми пластинами чешуи; спина и бока гладкие, словно у морского животного, например дельфина; также вдоль всего хребта из-за спины торчали длинные узкие хоботки, которые непрерывно извивались; череп плоский, но с широкой внушительной челюстью, покрытой маленькими острыми отростками на подбородке; а на верхней части головы размещались три рога, симметрично растущие друг от друга, обрисовывая треугольник.
Обстановка накалялась неимоверно: непредсказуемый дандер в овраге, который мог заметить их в любую секунду, Нолу, который при виде чудовища вот-вот тронется умом, и Элирейн – которая постепенно погружалась в свои сожаления и чувство вины. «Как же так вышло? – думала она, – Все ведь не так должно было случиться… Я просто хотела увидеть что-то новое, я вовсе не хотела подвергать всех опасности. А что, если дандер выберется из оврага и двинется на деревню? Все ведь погибнут!» – точно разгоревшейся искрой, отблеск разума вернулся к девочке. Первое и самое очевидное, что пришло ей в голову –уносить отсюда ноги и как можно скорее, а после предупредить всех о возможной опасности. Эта была ее главная задача. Однако, прежде чем что-либо предпринимать нужно было срочно привести друга в чувства.
– Нолу, – она мягко коснулась плеча друга, – послушай, – мальчик, практически не моргая, смотрел на дно высохшей реки, – нам пора домой, – он медленно разжал пучки травы в ладонях.
–Домой?
– Угу, – Элирейн старалась сохранять спокойствие, и по началу у нее хорошо это получалось, однако постепенно ее голос начал подрагивать. Эли взяла лицо Нолу в руки и развернула к себе, чтобы он смотрел только на нее, а сама изредка поглядывала в овраг, – ты был прав, и нам надо бы поспешить обратно, а то от родителей влетит так, что даже думать не хочется об этом, – она хотела непринужденно хихикнуть, но вышел только нервный сдавленный смешок, –н-ну как тебе идея? С-согласен? – глаза девочки забегали, и Нолу это заметил.
– Что там такое? – сиплым голосом спросил он.
– Н-ничего такого, правда, – очевидная и такая бессмысленная для обоих ложь. Нолу попытался развернуть голову в сторону расщелины, но Элирейн тут же надавила на нее, чтобы не дать другу этого сделать.
– Дай мне посмотреть.
– Нет, – Эли все также ошарашено смотрела в ту сторону.
– Я хочу, – теперь уже он хотел увидеть то, что лицезрела подруга.
– Не стоит, – Нолу заерзал, пытаясь высвободиться.
– Элирейн, отпусти меня! – истерически крикнул мальчик, вырываясь из рук Эли. И тут ошарашенная увиденным она отпускает его. Нолу оборачивается к оврагу, и его также одолевает ступор.
Дандер замер на дне пересохшей реки и смотрел прямо на них. Его трубки омерзительно извивались, а сам монстр перестал выть, а угрожающе загудел. Дети чувствовали, что он видел их сквозь кустарники. Все вокруг словно остановилось. Животный страх пронзил своей стрелой их сердца, и Элирейн ощутила на себе все то, что испытывает добыча перед взором хищника. Дандер присел на ногах и завис. Каждая секунда будто бы растягивалась, превращая все кругом в изнурительное ожидание чего-то внезапного. Нолу едва подался назад, как дандер совершил рывок вперед и исчез где-то внизу, скрываемый стеной расщелины. Стихло рычание. Теперь общая тишина леса, которая ни разу не нарушилась ни одним животным, кроме дандера, ударила по нервам детей с новой силой. Оба привстали на корточки и понемногу, выглядывая что-то в овраге начали гуськом отступать. Послышалось шуршание песка. Они остановились. Кровь застыла в жилах. Огромная пятипалая лапища хватанула кустарники у края обрыва и, вцепившись в них, едва не задела Элирейн и Нолу. В попытке использовать их как опору, лапища вырвала кусты с корнем. Дети заорали, как резанные свиньи. Они подскочили и дали деру, что были мочи.
Они неслись вперед без оглядки под нарастающий вой со спины. Во рту пересохло и жгло горло, однако, не обращая на это внимания, Нолу и Эли все равно мчались прочь от дандера. Элирейн бежала и не слышала ничего кругом, кроме крика монстра, даже собственное сердце, что, казалось, едва не вырывалось из груди, было не слышно. Под ботинок Эли попал булыжник, и оступившись на нем, девочка упала на землю, расцарапав себе всю правую щеку. Все самые яркие моменты ее жизни промчались перед глазами. Все! Это конец! Элирейн уже ждала в своей плоти десятки клыков, которые будут раздирать ее, точно медведь пойманную форель. Нолу пробежал вперед еще пару метров, прежде чем увидел, что подруга не бежит рядом. Он метнулся обратно к ней, и хватая под руки пытался ее поднять. Эли опиралась на него, но у нее не получалось встать. Ноги свело от усталости. Паника охватила девочку.
– Эли, вставай!
– Я не могу! Ноги не слушаются! – жадно глотая ртом воздух, ответила Элирейн.
– Нет, ты можешь, давай! – Нолу начал тянуть подругу на себя. Эли пронзительно вскрикнула – все раны от нападения птиц и подвернутая нога мгновенно напомнили о себе.
– Прекрати, мне больно! Я не встану… Беги в деревню и всех предупреди.
– Обойдешься! Я тебя не…
– Ч-что такое?.. – Элирейн с ужасом посмотрела на Нолу.
– Его там нет… – Задыхаясь, мальчик аккуратно отпустил Эли на землю, – где он?
– Не знаю, – Эли с трудом переводила дыхание, просматривая переломанные деревья.
Послышался треск ветки. Дети застыли на месте. Элирейн так испугалась, что в первые секунды забыла, как дышать. Нолу пробежался взглядом по окружению, и увидел массивное упавшее дерево с густой кроной. Он посмотрел на Эли, не моргая, она таращилась на него. Мальчик кивнул в сторону дерева, и подруга поняла его без слов. Элирейн стиснув зубы поползла к дереву, а Нолу помог ей. Мальчик раздвинул ветви, чтобы подруга могла спрятаться, а только потом залез сам. Они проделали задумку Нолу буквально за минуту. И это спасло им жизнь.
Здоровая шипастая лапа, размером с корову наступила на тропу, подняв целый столп пыли. Тихое рычание содрогало воздух. Дыхание Элирейн участилось. Нолу медленно потянулся к Эли, чтобы не шуршать листвой, и приобнял подругу. Такой жест одновременно и облегчил состояние девочки и ухудшил его: она почувствовала, что находится в этой кошмарной ситуации не одна, а с близким ей человеком, однако Эли было страшно и жалостливо от того, что они могут умереть в любой миг. Элирейн тяжело задышала, ручейки от слез покатились по ее щекам. Дандер хотел было двинуться дальше, но тут остановился. Рычание усилилось. Нолу сильнее прижал Элирейн к себе и зажмурился. Девочка всхлипнула. И тут листва зашелестела – дандер наклонился к упавшему дереву в упор и принюхивался. Нолу обливался холодным потом. Эли чувствовала его на себе сквозь свою рубаху. Он мучительно щипал раны, но она терпела. Терпела из последних сил. Если Элирейн чувствовала пот Нолу, то дандер и подавно. Девочка была в этом уверена. Ведь обоняние животных более чуткое, нежели у людей. На охоте Джом постоянно напоминал ученице об этом.
Что-то просвистело, и через секунду раздался громкий хлопок, после которого пламя окатило дандера. Загорелась листва упавшего дерева. Кругом все заполонил дым. Но дети все также сидели в укрытии неподвижно. Они боялись дандера больше, чем быть сожженными заживо. Дандер оглушительно заорал и ринулся куда-то.
Дым сжирал весь воздух, и его совсем не оставалось. «Надо уходить!» – пророкотала Элирейн. Нолу без лишних колебаний выскочил из-под укрытия. Огонь опалял его волосы, но он словно не замечал этого. Мальчик снял свою рубаху, обвалял в сухой земле, и использовал ее, чтобы придерживать горящие ветки, пока она тлеет. Элирейн, пыхтя и скребя зубами, выползла. Нолу подхватил ее, и они настолько быстро, сколько позволяло состояние Эли, пошли обратной тропой в деревню. Элирейн стала совсем плоха, и еле передвигалась, так что на чеку был только Нолу. Он то и дело оглядывался, прислушивался и спрашивал, как себя чувствует его подруга.
Вскоре среди стволов деревьев показались крыши домов. Элирейн с облегчением судорожно выдохнула.
В оковах болезни
«На помощь!» – на зов быстро сбежались, живущие на окраине деревни. Эли, лежа на руках Нолу, видела знакомые лица, медленно расплывающиеся в пространстве. «Зовите Тироса!» – прогремел чей-то грозный голос.
Элирейн закрыла глаза. Тело отчего-то стало таким тяжелым, а все вокруг каким-то легким и качающимся, будто бы она вышла в бушующий шторм на крохотной шхуне. Жарко. Кости ломит. Тошнит, и голова кружится. Холодно. До жути хочется под одеяло. Все бесит. Как же хочется покоя… «У нее заражение, – как это? У меня? – несите огненную воду и настойку трав, и не забудьте про мазь из лисохвóста!»
Эли было очень любопытно, что происходит вокруг нее. Почему вокруг так много людей. Для этого точно была причина. Но какая? Она уже не могла вспомнить. Ей хотелось спросить, однако, как ни старалась, рот отказывался открываться, да и веки были катастрофически тяжелыми. Они постепенно закрывались, погружая девочку в беспокойный сон.
Вокруг витал аромат трав. Он был приятным, и даже мог успокоить уставшие разум и тело Эли, если бы иногда до ее обоняния не доносился какой-то резкий запах, который вызывал внутри девочки противное раздражение. Вообще ее самочувствие едва можно было назвать нормальным. Бурю негодования в ней сейчас могло вызвать что угодно.
– Что? Что ты говоришь? – Элирейн с трудом разлепила глаза, и в них тут же ударил свет тусклой свечи.
– Вон…яет, – прохрипела та.
– Это твои повязки так пахнут. Они пропитаны настойками и мазями. Что?.. А… убрать не могу, придется потерпеть. Да, я знаю, что пахнет так себе. Но тебе это поможет.
– Свет… – Ее голос был неимоверно тихим, словно именно от него питалась свеча, что так слабо горела.
– Пока не могу, дорогуша. Я готовлю тебе отвар.
– Погасите…
– Ладно, хорошо. Если тебе так сложно уснуть, закончу утром, – Тирос затушил свет, и старый дом погрузился в ночную тьму.
Тьма пугала своей бездонностью. Жар в теле сводил с ума. Головокружение вызывало тошноту. Мысли рассыпались, не успев сложиться в единую картину, разбегались вновь. На протяжении всей ночи, Элирейн донимали странные и искаженные сны.
Сначала она оказалась в пещере, которую ей не доводилось видеть ранее. Ее нежно обнимала темнота. В руках девочка держала факел. Его зеленые языки не казались чем-то необычным. Перед собой она видела тоннель – за спиной стена. Элирейн не испытывала страха или необычайного любопытства. Нет. Ситуация, в которой она оказалась, принималась, как должное. Эли вошла внутрь. Изумрудный свет оголял все прорези и неровности каменных стен. По выходу из тоннеля, девочка попала в еще большую пещеру. Кругом на маленьких клочках земли прорастали светящиеся цветы. Их мерцающие красные огни завораживали ее взор. Однако их чарующее алое свечение меркло перед светом небольшого озера в центре. Голубые воды отбрасывали блики на обширный каменный храм. Элирейн подошла к нему и всмотрелась. В самых недрах виднелась белая пульсирующая сфера. Элирейн положила факел и встала на колени, чтобы было удобнее смотреть на таинственное сокровище озера. Сфера стала пульсировать еще сильнее. Вода начала закипать, и из бурлящих вод выплыл светящийся шар. Его ослепительный свет заставил Элирейн отвернулась. Но когда девочка обернулась вновь, то шара уже не было. Вместо него перед Элирейн предстала обнаженная девушка. Ее серебряные волосы были так же прекрасны, как и загадочная озерная сфера. Девушка взирала своими сапфировыми глазами на Элирейн, и их взгляды пересеклись. Незнакомка была так красива, что девочка не могла оторвать от нее взгляд. «Кто она? Почему она покоилась на дне озера?» – эти вопросы не отпускали юный разум. «Как тебя зовут? – спросила она, однако незнакомка не отвечала и лишь продолжала взирать на Элирейн, – почему ты здесь? – но все также ответов не поступало. Тогда Эли поднялась на ноги и сделала шаг вперед к незнакомке. Но она явно не разделяла ее любопытства и отступила. Ее взгляд стал печальным. «Как я могу тебе помочь?» – девушка опустила глаза на воду, затем вновь подняла их и посмотрела на Элирейн. После чего вытянула руку. Эли опешила. «Странная она какая-то… сначала отступает, а теперь руку протягивает». Но тем не менее Элирейн все же руку девушки. Она мягко улыбнулась и потянула девочку за собой. Игривые пузырьки воды, лопаясь, выпускали теплый пар. Это напугало Элирейн, но противиться она была не в силах, будто бы красота незнакомки лишила ее всякой воли.
Элирейн ступила в воду. Как только она соприкоснулась с озером – оно сразу разбушевалось: вода начала кипеть и безжалостно обжигать плоть. Элирейн вскрикнула, но голос словно застрял где-то в недрах ее тела. Боль была невыносима. Девочка задергалась, пытаясь вырваться, однако озеро как будто бы заключило ее в свои кандалы, не давая вырваться. Незнакомка улыбнулась еще шире и постепенно начала погружаться в глубь водоема, увлекая Эли за собой. Утопая в водах, девушка не прекращала смотреть на свою жертву и улыбаться. По мере их погружения улыбка незнакомки расширялась. Постепенно улыбка становилась хищной, разрывая рот, обнажая звериные клыки. Затем ее кожа стала покрываться серебристой чешуей. Тело начало деформироваться: руки удлинялись, ногти превращались в когти. И уже через мгновение от ослепительно красивой девушки не осталось и следа – Элирейн тащил на дно белый дракон. Но на этом все не закончилось. Когда свет уже не мог пробиваться сквозь толщу вод, существо снова начало изменяться. Оно чернело, текстура его шкуры менялось, и вот теперь она уже не жертва дракона, а дандера! Причем того, которого Эли видела в лесу вместе с Нолу. Его массивная пасть распахнулась и сожрала девочку. Элирейн скатывалась по теплой глотке чудовища прямо в его желудок, но провалившись в его соки, она очутилась в абсолютно другом месте.
Открыв глаза, Элирейн села и оглядела новое место. Красочная цветочная поляна, согреваемая теплыми лучами солнца, приняла новую гостью в свою обитель. Элирейн поднялась на ноги. Полянка оказалась не очень большой. Она заканчивалась у низеньких деревьев, которые плавно переходили в более высокие. Не зная, куда податься, девочка приняла решение пойти именно в ту сторону. Чем ближе Эли приближалась к деревьям, тем отчетливее слышалось мелодичное пение птиц.
На одной из веток Элирейн заметила черного дрозда. Он так сладко заливался своей песней, что Эли поневоле залюбовалась им. Подойдя ближе, чтобы лучше рассмотреть дрозда, девочка замерла: птица сидела на ветке неподвижно. Его жуткие белые глаза смотрели на нее, но при всем этом дрозд был совершенно неподвижным. И несмотря на это, пение не прекращалось. Элирейн стало не по себе. Странная птица заставляла чувствовать Эли не в своей тарелке. Она часто бывала в лесу одна или с Джомом, но никогда она встречала такого поведения у птиц. Они всегда наблюдательны. Вечно рыскают глазами по округе, а этот… точно чучело, застыл на месте. Тяжело вздохнув, девочка двинулась дальше, но еще долгое время чувство, что за ней наблюдают, не покидало. Блуждая по лесу, Эли наткнулась на колодец, стоящий у истока родника. Вода била ключом и красиво блестела в лучах летнего солнца. Эли почувствовала жажду и прильнула к холодной воде. Освежающая вода показалась ей самой вкусной, которую она когда-либо пила. Утерев рот ладонью, она встала и вновь огляделась, чтобы понять, куда ей дальше держать свой путь. Услышав шелест травы, Элирейн затихла. Из-за колодца вышел олень. Присутствие человека его никак не пугало. «Наверное, здесь никто не охотится, раз он не боится меня». Животное и вправду не боялось, но при этом проявляло интерес. Олень ходил из стороны в сторону, не осмеливаясь подойти ближе. «Точно!» – подумала Элирейн. Девочка отошла на пару метров от родника, и ее предположение сработало: олень медленно подошел к роднику и остановился. С минуту животное наблюдало за Эли, а потом аккуратно опустил голову. Олень пил воду, иногда останавливаясь, чтобы проверить, что ему ничего не угрожает. Но тут девочка с криком отпрыгнула назад, и споткнувшись на корне дерева упала. Олень буквально начал надуваться. Его шкура шевелилась, словно под ней тысячи червей пытались найти себе выход. Рога вырастали, изгибаясь под всевозможным углом, заворачиваясь к глазницам. Когда их концы были близки к глазам, девочка отвернулась. Олень завопил от боли. Элирейн услышала, что он топчется на месте, и осмелилась снова посмотреть на него. Олень мотал пробитой головой, черная кровь хлестала из пустых глазниц, а затем по какой-то причине его ноги сломались в суставах, и животное свалилось на землю. Отчего-то его ноги стали мягкими и пустыми, словно у тканевой игрушки, а после… надувшись его тело взорвалось. Черная жидкость разлетелась в разные стороны. Кристальные воды помутнели. Элирейн почувствовала себя дурно. Чудовищно загудела голова и заболел живот, но помимо всего прочего все тело резко зачесалось. Терпеть было невозможно. Девочка не могла прекратить чесаться и в считанные минуты разодрала себе все доступные места. Ей было больно, но она не могла взять себя в руки и остановиться. Тут Эли почувствовала что-то еще внутри себя. Она посмотрела на свои руки и завопила, точно олень, который умер мучительной смертью: кожа покрылась волдырями, из расчесанных ран сочился гной вперемешку с кровью. Мышцы «закипели», и Элирейн почувствовала, как все ее ткани внутри шевелятся. Тело начало раздуваться. Дыхание затруднилось, она скрючилась на земле, ведь дурманящая боль пронзила ее всю. Элирейн казалось, будто бы на нее положили целый валун. Она раздувалась, раздувалась, и ее постигла участь оленя…
Элирейн снова очнулась, но на этот раз в постели. Она тяжело дышала и не могла поверить в то, что осталась жива. Однако несмотря на то, что Эли была цела в прямом смысле этого слова – болела каждая мышца ее тела. Но это уже было прекрасно: эта боль благословление по сравнению с тем, что случилось с оленем. Когда волнение отступило, девочка осмотрела помещение: кругом были развешаны тряпки на бечевке, близ кровати на тумбе стоял подсвечник с яркой свечей, свеча, крепящаяся на нем, отбрасывала танцующие тени. Пахло специями. Воздух был затхлым, в какой-то момент приятный пряный аромат сменился резкой вонью. От постели исходил запах сырости. Элирейн не очень нравилась обстановка дома, в котором она оказалась. Как бы она не старалась, встать у нее это не вышло: тело отказывалось ее слушать, словно ее связали. Она могла только осматривать помещение. Отсутствие контроля над телом вызывало в Элирейн тревогу. Где-то из-под тряпок послышалось шуршание и, скрип старых половых досок. Элирейн напряглась. Скрип постепенно становился громче, пока перед Эли не показалась низенькая полная старушка. Ее волосы были повязаны шерстяным платком, который скрывал ее глаза, отбрасывая жуткую тень на лицо. Девочка догадалась, что, по-видимому, она – хозяйка дома. Ей хотелось спросить у хозяйки, как попала сюда, но не смогла – язык также онемел, и сил не хватало, чтобы обратить мысли в слова. Старушка склонилась над гостьей и начала что-то шептать. Хоть лицо хозяйки было близко, света свечи было недостаточно, чтобы рассмотреть его. Элирейн ничего не оставалось, кроме как ожидать того, что будет дальше.
Элирейн никак не могла понять, что именно говорит хозяйка дома. Она держала в руке череп птицы, подвязанный на веревке, и размеренно качала им из стороны в сторону. Из глазниц торчали тлеющие травы, дым, от которых поспешно развеивался с каждым новым движением черепа. Вонь от трав была нестерпимая. Дым щипал горло и заставлял глаза слезиться. Холодок пробежался по коже девочки, когда шепот шаманки сменился протяжным распеванием. Оно было каким-то зловещим и траурным. Шаманка будто бы смаковала каждое слово, входя в экстаз от обряда. Чем дольше она распевала, тем сильнее искажался ее голос. Он звучал то, как у дряхлого старика, то, как у маленького ребенка, то, как у молодой девушки, то, как у какого-то зверя: утробно, басисто с хрипотой, режущей слух. Дальше случилось то, чего девочка никак не могла ожидать: из-за спины женщина достала нож, и полоснула себя по свободной руке, задорно хохоча, и как только из раны полилась жидкость болотного цвета, шаманка принялась измазывать в этой мерзости лицо Эли. Чувствуя тухлый запах от подобия крови шаманки, у девочки к горлу подступил противный ком. Постепенно Элирейн заметила, что чувствует какое-то нарастающее тепло, перерастающее в жжение. Захотелось елозить в постели, капризничать. Но при всем при этом давящее чувство от нахождения в незнакомом доме и участия в жутко-чудных мероприятиях ей не нравилось. Вдруг все снова погрузилось во мрак. А в конце появился огонек, который стремительно приближался.
Сухость в горле вызвала кашель. Хотелось воды. И тут же ее губ коснулась чаша водой. Мгновенно стало легче. Элирейн хотел открыть глаза, но тело было таким слабым, что ей не хватило на это сил. Блуждая по нескончаемому потоку лихорадочного бреда, девочка снова уснула.
Проснулась уже утром. Самочувствие было значительно лучше, чем ночью, но голова была тяжелой от кошмаров и карусели бессвязных мыслей, которые непрерывно мучали ее. Первое, что она увидела – Тироса, который что-то перемешивал в ступе. Он сразу заметил, что Эли пришла в себя.
– О, очухалась, наконец, – старик отложил ступу на стол, захламленный разными мешочками и травами, – как себя чувствуешь? – Элирейн пыталась ответить, но слабость не дала ей ответить, – не напрягайся, главное, что жар отступил. Ночью была совсем плоха. Тяжкий случай подхватила. В кровь зараза попала. Плохо могло кончится, но ты крепкая, так что беда миновала.
Элирейн всегда крайне увлеченно слушала Тироса, если выпадала такая возможность. Он был нелюдим – постоянно за книгами, либо за снадобьями. Его всегда можно было только в трех местах: на опушке близь деревни (там он собирал нужные ему травы), в домах больных и изредка – таверне. Тирос являлся единственным знахарем, а потому незаменимым, так что все его крайне любили и уважали. Хоть он и был с причудами, туда же относилась его манера речи, которая и привлекала Элирейн, но характером обладал мягким и добрым. Почти никогда ни на кого не злился. Несмотря на типичное для почтительного возраста телосложение, Тирос был на удивление крепким. Леча других, не болел сам, а если такое и случалось, он вставал на ноги за пару дней. Вторым самым великим пристрастием в жизни Тироса была выпивка. Когда в деревне проводились какие-либо праздники, старик не упускал своей возможности пригубить чего-нибудь эдакого. Вообще думая о Тиросе, в голове Элирейн сразу всплыл образ Джому, который также был еще тем любителем подобного. «Интересно, все мужчины такие?» – подумала девочка.
– Так, о том, как тебя угораздило, мы поговорим позже. Даже и не надейся, что я спущу это на самотек, – Эли тут же побелела, – вижу дело серьезное, да уж… И что за молодежь пошла, ума не приложу, – с этими словами он отвернулся к столу, где оставил ступу с заготовкой, с полки достал глиняный кувшин и чащу. Смещал воду с содержимым ступы и снова принялся усердно размешивать. Комнату наполнил резкий запах. Тирос развернулся, протягивая чашу девочке, – ну-ну, не вороти нос. Ночью хлебала за милую душу. Пей давай, если хочешь поскорее поправиться. И я надеюсь, тебе хватит здравого смысла долечиться у меня, а не пытаться улизнуть при первой же возможности, как ты это любишь,
– Эли кивнула, – ну и славно, знахарь забрал пустую посуду и с ней вышел из комнаты.
Элирейн устало вздохнула и закрыла глаза. «Странно, что Тирос не знает, что произошло. Разве все кругом не должны носиться в панике, собирая свои пожитки, и убегать? Нолу точно должен был все рассказать. Но почему не рассказал? Неужели, струсил? Да нет, не мог. Или мог? Тогда нужно всех предупредить, пока не поздно!» Девочка привстала в кровати и тотчас по всему телу прошлась волна боли. Она откинула одеяло, чтобы посмотреть на свои раны: под тонкими влажными тряпицами проглядывались зелёный и бурые цвета: «Гноится…» Бросив взгляд в окно, она не увидела никакой суеты, и это пугало. Они ничего не знают. Все в серьезной опасности и даже подозревали этого. Собрав волю в кулак, Элирейн снова попыталась встать. Резкая боль отдавалась в мышцах после каждого движения и стихала очень медленно, отчего болезненные ощущения не прекращались. Девочка оперлась на изголовье кровати. Голова пошла кругом, и Эли чуть не упала. Но тем не менее продолжила двигаться к выходу. Она была в доме Тироса пару раз, однако в лихорадке ей показалось, что место ей абсолютно не знакомо. Когда девочка доковыляла до двери и взялась за ручку, дверь распахнулась, снеся больную с ног.
– Ты зачем с кровати встала? Я ж просил не выходить! – Тирос бросился поднимать Элирейн.
– Где Нолу?
– Нормально с ним все, пошли в комнату.
– Он должен был всех предупредить, пока еще есть время!
– Нолу уже все рассказал, – Элирейн остолбенела.
– Как?.. Вы уже знаете?
– Конечно. Вся деревня знает.
– И… и что? Почему никто ничего не предпринял? – старый травник взял больную под руку, отчего та сдавлено простонала.
– А чего ж предпринимать-то? Нет там никого.
– Как это нет?
– Да вот так. Бардак в лесу ужасный, а виновника нет.
– То есть вы хотите сказать, что дандер просто исчез?
– Говорят, как в воду канул.
– И всех это устраивает? А что, если он вернется, а мы не будем об этом знать? Мы ведь помрем тогда тут все! – Тирос помог Элирейн сесть на кровать.
– От нас с тобой ничего не зависит, нет смысла душу терзать.
– Это вы так думаете, – Эли колко посмотрела на старика.
– А вот дерзить мне не надо. Вы пока молодые – все пылкие. Всё чего-то хотите изменить, переделать, да только вот сопляки вы еще. Не знаете, как мир устроен, вот и суетесь, куда не просят, думая, что по жизни летите вперед, а на деле только топчетесь на месте.
– Элирейн, закатив глаза, отвернулась к окну.
– И не думай обижаться на меня. Я старый деревенский лекарь – моя работа молодняку давать нравоучения, – он тихо хихикнул, но Эли не оценила его юмора. Тирос сел рядом с больной – послушай, я ведь не просто так такие вещи говорю. Не от того, что мне живется скучно. Не так это. Я кой какую жизнь уже повидал и видел многое. И видел не мало таких смышленых ребят как ты. Смышленых, но от того и глупых. Потому что думают, что уже все знают и умеют. Думают, им горы по плечу. Пропащие они. Тяжко видеть, как молодняк гибнет. Я прекрасно знаю, о чем ты думаешь. Тебе хочется приключений, открытий. Это не плохо. Плохо то, что ты не понимаешь, когда стоит остановиться. Вот скажи на милость: кто тебя надоумил за дандером плестись? Чтобы что? – Элирейн сидела красная от ярости, но не отрывала взгляд от окна, – ну? Я жду ответа.
– Посмотреть на него хотела.
– И только?
– И только, – Эли перевела глаза на травника, будто желая испепелить его взглядом.
– Не удивлен, – девочка фыркнула, – однако именно такие глупцы и меняют историю, – Элирейн тут же изменилась в лице.
– Что вы имеете в виду?
– У меня тут вещица есть одна, – Тирос вышел из комнаты и появился только спустя пару минут. Он пододвинул табурет, стоящий рядом со столом, к кровати и сел на него. Элирейн он протянул потрепанную книгу в мягком переплете. Края страниц были перепачканы черными чернилами.