Давента Амелис
Астексис – Зарождение Ордена
Ведомая приключениями
Солнце украдкой пробиралось в окно, противно светя в лицо. Элирейн в полудреме поморщилась и попыталась натянуть на себя одеяло, но у нее не получилось: одеяло наотрез отказывалось подчиняться. Девочка потянула еще раз и еще – никак. Она неохотно приоткрыла один глаз и обнаружила себя в объятиях матери. В них было неудобно. Хотелось освободиться от них, но лень была сильнее, так что девочка решительно отказалась что-либо предпринимать и осталась в постели.
Элирейн лежала и смотрела в деревянный потолок, вспоминая прошедшую ночь. Случившееся отзывалось в ней волной мурашек по коже. В голове был полный бардак. Разумеется, ей снились кошмары до этого. Однажды ей приснилось, как огромный черный медведь напал на деревню. Он был таким здоровым, что мог сравниться с домом в размерах. Все в панике бежали прочь, но только мама с папой осмелились дать ему отпор. Они отважно пытались биться с ним, однако… Медведь без особых усилий разнес их одним взмахом лапы. Еще очень долго Элирейн переживала из-за своего сна, плакала по ночам, просилась в спальню к родителям, но тогда ей было всего пять лет, еще совсем маленькая трусишка, не то, что сейчас. Сейчас-то она совсем большая, уже десять лет исполнилось. А как взрослый человек она не переживает по таким мелочам и может объяснить те или иные явления, как и тот сон. Накануне той ночи все в деревне восхваляли Риноров. Восхваляли за то, что те даровали жизнь людям и всему вокруг, за щедрый урожай и благоприятную погоду. И вот, когда ночью все деревенские собрались у кострища, местный охотник Джом повествовал всем о своей лучшей охоте в жизни. Многие слышали эту историю уже не один десяток раз и относились к ней скептически, в отличие от детей: они же внимали каждому его слову, собственно, как и сама Элирейн. Девочку так впечатлила и напугала та история, что ночной кошмар не заставил себя долго ждать. И спустя время Эли поняла, почему ей тогда приснился тот сон, но вот почему ей приснился ужас этой ночи для нее было загадкой. Чем дольше она думала об этом, тем ярче образы и ощущения всплывали в памяти. Стало жутко, захотелось выбраться куда-то, где она сможет отвлечься от пугающих мыслей, к тому же материнские объятия были тесными и от них становилось жарко, что начинало раздражать Элирейн. Превозмогая лень и сонливость, Эли начала действовать.
Женщина крепко спала и не почувствовала, как Эли ловко выползла из-под ее рук. Она сменила ночную сорочку на легкую серую рубаху вместе с зелеными штанами и прошмыгнула в коридор. Крадясь, словно лиса, спустилась на первый этаж дома, а после аккуратно заглянула за угол. Увидев, что на кухне никого нет, Элирейн пробежала дальше по коридору и выскочила на улицу.
Яркий свет ослепил девочку, но на сей раз солнце не вызывало в ней недовольства, наоборот – она почувствовала умиротворение, которое было значительно приятнее на фоне того, что произошло ночью: кругом носился теплый летний бриз, задорно заигрывая с листвой деревьев и молодой травкой. Элирейн расслабленно вздохнула полной грудью, когда ветер ласково затрепетал ее черные волосы и одежду.
В голову стрельнула мысль об обязанностях по хозяйству на сегодня и все воодушевление в секунду куда-то испарилось. Жутко не хотелось ничем заниматься. Элирейн посмотрела в сторону леса. Она всегда испытывала благоговение при виде могучих деревьев с массивными кронами, покрывающими собой весь небосвод, оставляя лишь просветы для струящегося сквозь листву солнца. При виде извивающихся, словно змеи, тропинок. Можно только гадать, куда они приведут тебя. При виде различных растений и кустарников, чьи соцветия и плоды могут как даровать спасение от мучительной болезни, так и принести жуткую смерть. Но особый трепет в душе девочки вызывали как привычные зверьки, так и невообразимые существа, живущие там. Конечно, фауна лесов варьировалась в зависимости от их территориального расположения, и пускай Элирейн еще не доводилось побывать в других странах и посмотреть на животных, обитающих в них, она была наслышана о самых разных видах, но к большому сожалению, только из книг. А вот живность родных лесов она знала, как свои пять пальцев. Многих из них Эли могла опознать по следам, оставленным на земле. Девочка также хорошо разбиралась в травах, умела сооружать несложные ловушки для дичи, неплохо свежевала их тушки, поэтому лес Элирейн считала вторым домом.
Этому всему ее обучил Джом. Да, он вечно рассказывал байки, которые, очевидно, были всегда весьма преувеличены, отнюдь подвешенный язык ни в коем случае не делал из него плохого охотника. Вся деревня на постоянной основе покупала или обменивала у него разного рода добычу: от оленьего мяса, до перепелиных яиц. Это работенка не делала его богатым, однако деньги всегда у него водились, что удивительно: отношение Джома было к ним беспечным. Он был частым гостем в местной таверне. Несмотря на его любовь к выпивке, Элирейн всегда с нетерпением ждала, когда Джом позовет ее на охоту, где сможет обучиться чему-то новому.
Когда Элирейн смотрела в чащу, укрывающуюся в бескрайних тенях, все ее существо просилось туда. Просилось с мучительным волнением. Не сказав никому ни слова, Эли умчалась туда.
Девочка бежала по дорожке, хорошо для нее знакомой, перепрыгивая то кусты, то здоровые камни. Она не раз уже сбегала по ней в самую глубь леса безнаказанно. Кругом было ни души, и это было прекрасно. Именно в такие моменты Элирейн чувствовала себя поистине свободной от всей этой ежедневной рутины. Девочка работала на ферме наравне с родителями. Она понимала всю важность их работы, но… это было совсем не то, чего бы ей хотелось. Эли мечтала о приключениях из своих книг, а в деревне единственное приключение, которое ей светило – это дразнить соседского быка на пастбище, а потом огребать от хозяина, после чего выслушивать нотации матери с отцом, выполняя дополнительные поручения в качестве наказания. Но вот за пределами деревни…
Мысли были такими неуловимыми и легкими, словно парящая высоко в небесах птица. Деревья, шелестя кругом, о чем-то перешептывались друг с другом. Эли не знала о чем был разговор, но ей хотелось верить, что они вспоминали события минувших дней, которые не застал ни один ныне живущий человек.
Ветер приятно обдувал лицо Элирейн, пока она бежала вперед, минуя многочисленные деревья. Вдруг откуда-то из самой глубины леса донесся пронзительный треск, а затем оглушительный грохот, эхом отдающийся по округе. На замену затихшему эху, звенел невнятный шум. Эли остановилась, и опираясь руками в колени, переводила дыхание. Глазами девочка искала источник шума. Любопытно возрастало в ней неумолимо. Рационально было бы повернуть обратно и пойти домой, ибо это мог быть какой-нибудь изголодавшийся дикий зверь, но с другой стороны… там ведь дикий зверь! А значит Элирейн должна посмотреть на него любой ценой! Кто знает, может быть, ей повезет, и она увидит магическое животное.
Элирейн знала всех обитателей здешних лесов – это правда, но то самые обычные зверьки или внушительные хищники. Ими девочку сложно было удивить, а вот с магическими дело обстояло совсем иначе… Они являлись невероятной редкостью. Увидеть одного такого хотя бы издалека уже огромная удача!
Однако есть еще один вид магических существ. И в отличие от предыдущих никто не ищет с ними встречи. Они у всех на слуху, и о них не принято говорить, а встреча с ними в большинстве своем сулит только смерть. Эти существа никогда не идут на контакт, не проявляют любопытства или дружелюбия. Их поведение до смешного предсказуемо: желание убивать и только. В народе их называют Дандéрами. Если кому-то удалось избежать гибели при столкновении с Дандéром, он тут же становился героем в деревне. И не спроста: единицам удаётся спастись от их нападения.
Риск огромный, но Эли уже так взбудоражилась азартом предстоящей находки, что он ее не останавливал. Противная дрожь разлилась по телу, как обычно бывает, когда что-то воздерживает от поступка, но тебя беспощадно тянет к этому самому действию, и удержаться не представляется возможным.
Еще раз пробежавшись глазами по окружающим ее деревьям, девочка заметила поразительную деталь: чуть поодаль от нее простиралась целая лощина из поваленных деревьев. Лощина вела к оврагу реки, что текла здесь когда-то. Обычно Элирейн старалась обходить овраг из-за его неплотной почвы и крутизны склона, потому что провалиться туда было проще простого, а вот выбраться было значительно труднее. Приходилось возвращаться к самому истоку пересохшей реки, где лощина становилась мелкой и спокойно вылезти. Казалось бы, все просто, но так только казалось. В свое время река была самой мощной и глубокой на сотни километров в округе, поход к ее истоку занимал около двух дней от текущего местоположения Эли, а путь к устью примерно неделю. Попытка выбраться из лощины могла превратиться в целое выживание, ибо в ней нет ни воды – лишь пески и высохшая трава, ни живности – она изредка угождала в эту ловушку, так что умереть от жажды или голода было проще простого.
Тревога уверенной поступью подкралась к сердцу Элирейн. Эли думала, какой же зверь мог оставить такой погром после себя? Это точно какое-то магическое существо. Обычное на такое не способно… Оно враждебное? Может, ранено и ему нужна помощь? Но дядя Джом говорил, что опаснее самки с детенышами может быть только раненное и загнанное в угол животное. Тогда точно не стоит лезть к нему… но до чего же хочется взглянуть! Хотя бы одним глазком!
Раздался ужасающий рев.
Во рту пересохло. Однозначно нужно уходить. Это нечто определенно огромное и опасное. Страшно. А вдруг это ее единственный удачный случай увидеть нечто необычное в жизни? Ведь она живет в деревне, где все стабильно одинаково изо дня в день, а тут такой шанс! Но разве этот миг стоит того, чтобы рисковать жизнью? Тем более неизвестно, кто все-таки угодил в овраг.
Эли обернулась: освещенная теплыми лучами солнца тропинка вела обратно к дому, плавно извиваясь. Где-то меж просветов виднелись порхающие с ветки на ветку силуэты птиц, они что-то оживленно щебетали, затем девочка посмотрела вперед: переломленные у самого основания деревья нагромождались друг на друга, обнажая свой оскал из кривых корней. Все в Элирейн кричало о том, что нужно вернуться обратно домой, но тень азарта не покидала ее.
Где-то в самом низу, под роем переплетающихся ветвей, слышался жалостливый писк раненных птенцов. Над ними, наворачивая круги, вились их родители, которые не прекращали галдеть. У Элирейн ком встал в горле от этого душераздирающего хора. Вот что это был за шум, который не унимался ни на секунду…
С распахнутыми от смятения глазами она подошла к одному из упавших деревьев. В океане листвы было не видно сломанных гнезд и их маленьких жителей, лишь отчаянные крики боли, которые хотелось поскорее заглушить. Когда девочка попытались пробраться сквозь ветки, на нее пикировала с яростной трелью одна из птиц, вслед за ней последовали остальные пернатые. Они свирепо царапали девочку, вонзая свои когти в ее плоть. Элирейн завопила от боли. Она уже тысячу раз успела пожалеть о том, что решила улизнуть из дома сегодня. И чего ей дома не сиделось? Надо ж было так влипнуть!
Снова на лес обрушился громогласный рев. Все птицы в одночасье разлетелись. Нависла давящая тишина, словно этот крик убил все живое вокруг. У Элирейн зашевелились волосы на затылке.
Где-то из-за спины Эли услышала шаги, стремящиеся прямо на нее. А затем что-то с шелестом скользнуло и прижалось к ее спине. Она хотела было закричать, однако ее крик так и не пронзил воздух затаившегося леса.
На пути к неизвестному
Элирейн замерла в ожидании. Что происходит? Что схватило ее? Как поступить? Что будет если она обернется? Нет, нельзя! Ни в коем случае нельзя оборачиваться! Иначе она может спровоцировать того, кто ее схватил. Горячее дыхание неизвестного противно грело ей ухо. Нервы девочки были натянутыми, точно струны музыкального инструмента. Вдобавок ссадины, нанесенные птицами, горели от касаний. Элирейн приходилось прикладывать всевозможные усилия, чтобы не дернуться от боли. «Тише ты!» – шикнул неизвестный. Голос был очень знакомым. Она точно знала этого человека: «Это я, успокойся», – неизвестный отпустил руку со рта девочки, обошел и сел напротив нее.
– Эли, что с тобой стряслось? – перед ней предстал мальчик того же возраста. Его серые глаза бегали по Элирейн, встревоженно осматривая.
– Нóлу? – Элирейн не ожидала увидеть его в лесу, – что ты здесь делаешь?
– Я вышел из амбара за вилами и увидел, как ты убегаешь в лес, – Нолу неуклюже запустил пальцы в свои золотистые локоны, – слышал, что ночью к тебе домой заглядывал Тирос, потому что кому-то было плохо, но у кого не спрошу, кому нездоровилось, мне никто ничего не говорил. Я хотел заглянуть к вам, но твой отец сказал, что ты еще спишь, и не впустил меня… И я сразу понял, что это с тобой что-то случилось, потому что обычно в такое время ты уже чем-то занята, и он упомянул лично тебя, так что я предположил, что Тирос именно к тебе приходил. Так что произошло? Почему на тебе столько ран? Кто на тебя напал?
– Птицы, – слово заставило ее содрогнуться. Нолу уже хотел завалить подругу вопросами, но она не дала ему этого сделать, – сейчас важно совсем не это, – девочка пристально посмотрела сначала в сторону расщелины, затем на друга – ты слышал рев? – Нолу нервно сглотнул, что означало, что он его определенно слышал, – важно то, что я хочу узнать, что за существо может издать настолько громкий звук.
– Я понимаю, что для тебя это важно. Но и ты меня пойми: что нам делать если тот, за кем ты так рвешься – дандер, например? – Элирейн молчала. Она явно хотела найти аргументы наперекор Нолу, но он был до раздражающего прав.
– Да, нам может не повезти. Но кто не рискует – тот не ест. И почему ты вообще должен что-то объяснять моим родителям? – Элирейн изумленно подняла бровь, – В любом случае я все же хочу пойти посмотреть.
– Даже так? А ты помнишь, чему тебя учил Джом? – Нолу не сдавался и многозначительно поднял указательный палец вверх, – Самый опасный зверь тот, который…
– Загнан в угол, я знаю, – перебив друга снова, раздраженно закончила фразу та, – но, разве риск не стоит того? Это же удача всей жизни! – Элирейн сразу воодушевилась, подняв эту тему, словно она и не переживала никакого нападения, – так здорово иметь возможность хотя бы увидеть его одним глазком! Мы ведь не будем к нему близко подходить. Просто издалека на него глянем и все…
– Глянем и склеим ласты… И снова ты со своими рисками, – Нолу, вне всякого сомнения, не разделял радости своей подруги.
– Ты преувеличиваешь! – небрежно махнула рукой девочка, и хихикнув, Элирейн пошла к обрыву, внимательно проверяя куда наступает, чтобы не издавать лишнего звука. Нолу показался ее смех чересчур мрачным. Мальчик очень хотел все бросить и пойти обратно, но он понимал, что Элирейн нельзя оставлять одну. Подруга уже успела вляпаться, хотя еще и полдня не прошло. Уйти сейчас, означало развязать руки Эли для поиска очередных неприятностей. Скрепя зубами, Нолу последовал за девочкой.
Лесная тропа вела их по чаще переломанных деревьев. Среди лежащих стволов изредка проглядывались покрасневшие пушистые комочки. Дети догадывались, что это такое, но предпочли не оглашать свои мысли вслух – жалость тяжко давила на грудь.
Ступая шаг за шагом, они медленно, но верно приближались к цели. Нолу донимали разные тревожные мысли, относительно того, куда их втягивает Элирейн. Ему не хотелось оставаться с ними наедине, да и неестественная тишина в лесу пугала его. Чтобы отвлечься, он заговорил:
– Так ты расскажешь, что с тобой случилось ночью?
– А это обязательно?
– Мы ведь друзья! Конечно, обязательно!
– Мне… – Элирейн поджала губы, – не очень хочется говорить об этом, – девочка все также аккуратно наступала на узкую тропинку. Ее ботинки лишь слегка шуршали при касании с сухой землей.
– Из-за чего?.. Что с тобой такого случилось?
– Прекрати меня допрашивать, – строго оборвала Эли.
– Но я волнуюсь… Так, может быть, ты расскажешь? У нас же никогда не было секретов друг от друга.
– Нолу, да что ж ты пристал-то!? – Элирейн обернулась к другу и сердито топнула ногой. От ее башмака с тропинки поднялось облачко пыли. Нолу, точно молнией пораженный, уставился на нее. Он открыл было рот, чтобы что-то возразить, но вместо этого понурил голову, и его глаза скрылись за волнистыми волосами. Увидев реакцию друга на ее слова, вина неприятно кольнула Элирейн. Она мельком посмотрела на Нолу. Мерзкое чувство вспыхнуло где-то внутри нее. Хотелось избавиться от него, как-то подавить, но гордость мешала Элирейн. Так часто происходит, когда обстоятельства ставят тебя перед выбором: либо перейти через себя, совершая неимоверное усилие, либо оставить все, как есть, но стерпеть при этом тошнотворную желчь в душе, обрекая себя на воспоминания этого момента ни одну последующую ночь. Девочка сжала кулаки, и прикусив губу, уставилась себе под ноги. «Не надо было так говорить. Зачем я так сказала грубо? Может… Да, нужно. Просто скажи это, – Элирейн глубоко вздохнула, в груди противно затрепетало, – давай, нельзя было его обижать, – однако с выдохом с ее губ не сошло ни одного слова, – ну давай же! Просто скажи это! А что, если он больше не захочет играть с мной… А вдруг он больше не будет гулять со мной в лесу? – глаза Эли предательски заслезились, – с другой стороны… я же сказала, что не хочу говорить о случившемся, а он продолжал доставать меня… а еще…» – девочка скрупулезно пыталась вспомнить еще хоть что-то, за что можно было зацепиться, но, как назло, ничего не получалось вспомнить, так что зацепиться было не за что. Элирейн поняла, что, даже пытаясь в чем-то уличить Нолу, при любом раскладе виновата она, а его назойливость не такой уж и проступок.
Эли знала, что есть за ней грешок в виде вспыльчивости. Она часто могла ляпнуть лишнего во время ссоры, а после очень жалела, но извинялась не в том случае, когда осознавала свою вину, а после того, как наказывала себя за грубость и представления себя на месте обиженного. Представления, как ему досадно и больно. Тогда вина и ненависть к себе захлестывала девочку, и в приступе плача она бросалась извиняться. Только так. Как-то много лет назад, в начале весны, с Элирейн случилась похожая ситуация, и она сильно обидела мать. Отныне она старалась замалчивать свой гнев, чтобы снова не задеть дорогих ей людей. Но сейчас она сорвалась. Не уследила за собой. Ей так не хотелось вспоминать тот жуткий кошмар, что она отсекла малейшую попытку завести разговор об этом. Однако несмотря на то, что Элирейн разрывало от наплывших чувств злости и вины, она в конечном счете развернулась и, молча устремилась вперед.
Нолу уже много лет знал свою подругу. Он знал о ее непростом характере. Знал, как ей тяжело извиняться. Конечно, было обидно, когда всегда мирился первый он, вне зависимости от того кто был виноватым. Но ради их дружбы Нолу пускал на самотек эти моменты. Элирейн часто не шла на примирение сразу, но Нолу по пальцам мог перечитать, когда подруга кричала на него. Какой бы злой она не была, она молчала. Могла молчать часами, пока ее не отпустит, и только потом шла на разговор. Если вспомнить, то Элирейн часто обижала Нолу, и ему действительно было больно. Однажды он даже хотел перестать дружить с ней, но все же возможность играть вместе, была важнее всяких обид. Тяжелее всего мальчику было, когда Элирейн тонула в чувстве вины, и начинала плакать навзрыд, извиняясь снова и снова. Нолу вмиг забывал все свои негативные эмоции, и не мог думать ни о чем, кроме того, как успокоить Элирейн. Но сейчас была иная ситуация.
Когда он ночью услышал, как Фаур кричал лекаря, то не на шутку испугался. Ведь ничего не было понятно. Было очевидно, что кому-то стало плохо. Нолу никому не желал зла из семьи Фаура, но искренне надеялся, что случилась беда с кем угодно, но не с Элирейн. Из-за крика Фаура проснулся не только Нолу. Выйдя из комнаты, мальчик увидел отца. Тот хмуро посмотрел на мальчика. Нолу сразу смекнул, что не стоит сейчас лезть с расспросами и просто наблюдал за отцом. Тот смотрел в окно где-то с минуту, а затем взял со стола фонарь, зажег в нем свечу и вышел на улицу. Нолу подошел к окну, где только что стол отец. Встревоженный и перепуганный мальчик прилип к стеклу. Было плохо слышно, что творилось снаружи, но до Нолу доносился голос отца, который обращался к Фауру. Он задавал вопросы мужчине, однако Фаур ничего не отвечал, более того, Фаур даже не посмотрел в сторону отца Нолу. Все его внимание было приковано к дому старика, что только что вынырнул из своей хижины со своей дребезжащей сумкой и без лишних вопросов поспешил к Фауру. Мужчина взял старика под руку, и оба за считанные минуты скрылись внутри дома Фаура. Отец Нолу проводил их взглядом и вернулся обратно.
Нолу совсем места себе не находил. Он сел на стул и нервно барабанил пяткой о деревянный пол, уставившись в одну точку. Спросить не у кого – никто ничего не знает, что случилось – непонятно, когда станет известно – тоже. Мальчик пытался себя успокоить тем, что на утро сможет прийти к Эли и все узнать.
Всю ночь Нолу не мог сомкнуть глаз – все думал о том, кому помогал Тирос. Время от времени до комнаты Нолу доносился едва слышимый крик с улицы. Он знал его источник. Нолу нырнул под одеяло и закрыл уши руками, чтобы не слышать ничего вовсе, кроме биения своего сердца. Учащенный ритм постепенно сменился размеренным и спокойным, и отвлекаясь на него, мальчик уснул только под утро.
Нолу разбудил отец. Он сидел на кровати и мягко шлепал сына по плечу, зовя его по имени. Нолу с трудом открыл глаза, и в мгновение, словно ужаленный, вскочил с выпученными глазами и уставился на отца. Тот понял сына без слов и сказал, что ему все также ничего не известно. Нолу со вздохом увел взгляд в сторону. И какое же облегчение он испытал, когда увидел Элирейн, выходя из амбара. «Она в порядке!» – Нолу сразу забыл обо всем на свете. Его задело, что она ничего не сообщила ему о произошедшем, и поспешил за ней, чтобы все разузнать.
И вот сейчас он стоит в лесной глуши и смотрит, как Элирейн уходит вперед, оставляя его позади. Нечестно. Как же нечестно! Нолу так хотелось взять все бросить, но он не мог. Элирейн всегда поступала так, как хотела, никого не послушает, если это ей претит. Но она была всегда ведомой своими увлечениями. Нолу был уверен: она вполне могла положить весь мир ради своих целей. И это пугало. В каком-то смысле Нолу чувствовал себя обязанным оберегать ее, ведь в погоне за мечтой она могла потерять саму себя.
– Эли, погоди! – позвал подругу Нолу и подбежал к ней. За что получил раздраженное шиканье, – прости – прости, – убавив тон, он извинился.
– Чего тебе? Если ты хочешь отговорить меня, то зря стараешься, – она увела глаза в сторону и надулась.
– Нет, мы ведь договорились.
– Тогда чего ты хочешь? – Элирейн подозрительно взглянула на Нолу.
– Только то, что попросил. Глупо оставлять тебя одну, когда ты так чем-то одержима.
– Я не одержима! – возмутилась Элирейн.
– Ш-ш-ш! – прижав указательный палец к губам, Нолу улыбнулся. Эли поняла, что ее подловили и надулась еще больше, – ладно, пошли дальше.
Когда овраг показался перед взором детей, они переглянулись. Кто же там внизу? Как ни странно, ожидания у ребят были абсолютно противоположными: если же Нолу боролся с внутренними противоречиями, и шарахался от малейшего шороха, за что получал недовольное шиканье в свою сторону, то Элирейн наоборот с неким трепетом и огоньком в глазах ждала, когда сможет увидеть загадочного зверя. Эли медленно села на корточки, жестом показала другу повторять за ней, затем легла на живот. Дети практически бесшумно доползли до кустов у края обрыва, используя их как укрытие. Раздвинув ветки кустарников, перед ними раскинулось высохшее дно когда-то великой реки. Интуиция Элирейн не подвела ее – она нашла то, что искала, отнюдь не зря говорят «бойся своих желаний». Однако находка привела обоих в неподдельный ужас.