Дарья Вячеславовна Морозова
До последнего клиента
Брайан мягко поцеловал лоб жены, вкладывая в этот поцелуй всего себя, все свои надежды и обещания.
-2-
Когда Николя озвучил своё предложение воздействовать на Айоко внутри её мира, убедив в необходимости признания созданного ею мира ненастоящим, первым порывом Брайана было желание самому отправится туда, к ней.
– Нет, – твёрдо отказал ему в этом Николя. – Абсолютно исключено. Вы неизбежно наломаете дров, и тогда последствия будут непредсказуемы. Я постараюсь мягко влиять на её мир через неё саму. Возможно, мне удастся остановить это постоянное генерирование новых миров, тогда уже можно будет попробовать подтолкнуть её наверх. Было бы более правильным «послать» к ней психолога и, если Вы согласны ждать, мы начнём поиски самого подходящего специалиста. Я сам посвящу его во все тонкости работы системы, чтобы он смог разработать грамотный алгоритм работы с Айоко там. Что скажете?
– Нет, нет, нет. Никого чужого я не подпущу к ней! Это исключено! Я доверяю только Вам! – скоропалительно решил Брайан.
– Благодарю Вас, признаюсь, что я тронут таким отношением. Вы тоже стали мне очень близки. Вы оба. Однако Вы понимаете, что и тут я не могу дать Вам никаких гарантий: я постараюсь, но ничего не могу обещать.
– Но я… Я могу…
– Нет, Брайан, нет, слишком рискованно. Или Вы принимаете мои условия и я иду к ней, или оставляем всё, как есть.
– Я ведь могу… – хмуро начал было Брайан.
– Снова засудить меня? – понял его Николя. – Пожалуйста! У вас же так много времени! – глава Перемещения приглашающе развёл руки в стороны.
И Брайан согласился.
Сонастройка двух разумов заняла неделю. Действовать надо было максимально деликатно, чтобы не вызвать отторжения у принимающей стороны. Брайан был сильно взволнован предстоящим погружением Николя в мир жены, поэтому ещё раз поаплодировал уму и настойчивости изобретателю Перемещения: муж Айоко чувствовал, что был бы не в состоянии держать себя в руках и действовать мягко и методично.
Николя предпринимал отчаянную попытку по внедрению в сознание Айоко, отдавая отчёт в том, что она может его не выпустить и навсегда оставить в себе, слиться с ним. Однако это всё, что он мог сделать для Брайана. И не потому, что тот был готов перегрызть ему глотку и судиться до скончания веков. Нет. Николя чувствовал себя ответственным за такое состояние молодой женщины.
Он знал, что нельзя ставить сознание сломанного человека перед фактом, что мир, в котором они оказались, – выдумка, фикция. Это может свести человека с ума. Мало того, что Николя остался бы запертым в чужих больных мыслях, страшнее было потерять призрачную надежду на благополучный конец всей этой истории.
Пара часов, проведённых Николя в «гостях» у Айоко, растянулись в сознании женщины на месяцы.
Его возвращение было лёгким, не имело ни для него, ни для клиентки никаких серьёзных последствий, кроме того, поселив свой образ в мире Айоко, установив между ними дружественную связь, он оставил как бы чёрный ход для себя и мог вернуться вновь.
К сожалению, особых успехов эта разведка боем не принесла, но и не усугубила состояние женщины. Такое положение вещей можно было назвать победой в небольшой битве.
Усталый, Николя сидел рядом с Брайаном у койки его супруги.
– Так она хорошо выглядит? – в который раз спросил Брайан, пропуская мимо ушей ответ раз за разом.
– У слона на голове рог, – бесцветным голосом произнёс Николя, которому надоело отвечать на вопрос, если ответ не слышат.
Возникла пауза.
– Что? – переспросил Брайан и развернулся к собеседнику.
Николя улыбнулся одними губами.
– О, я всё же привлёк Ваше внимание!
– Простите, Николя, я просто так рассчитывал, что всё удастся. Мне горько от неудачи.
– Я не назвал бы это неудачей. Мы сможем снова впустить меня к ней, и я снова поговорю с ней. Пока что она «играет» с моим образом, это тоже неплохо.
– Страдает? – невпопад спросил Брайан, найдя в себе силы задать этот непростой прямой вопрос.
– Страдает, – подтвердил Николя, не считая нужным скрывать очевидное. – Она убедила себя, что Вы совершаете перемещение за перемещением и не появляетесь теперь в том мире вовсе. О, и у вас есть собака.
– Собака?
– Да. Я так понимаю, что в реальности её никогда не было.
– Не было, – вздохнул Брайан. – Я боюсь собак. В детстве меня укусили.
– Понятно, – кивнул его собеседник. – Брайан, а почему гортензии?
– Она их очень любит. Она же выросла без родителей: отец исчез, как только мать Айоко сказал ему о беременности. Когда ей был год, то мать оставила её бабушке. Та очень любила свой сад. И внучку. Поэтому у Айоко детство можно назвать благополучным, насколько это возможно в такой ситуации. Бабушка неоднократно пыталась вырастить гортензии, но почему-то они плохо росли на той почве. Айоко… После смерти бабушки даже хотела сделать татуировку с ней, но мы тогда уже встречались, и я запретил. Не знаю почему, просто хотел, чтобы она сделала так, как я сказал. Она как-то купила себе этот цветок в кадке, поставила на крыльце дома. Я в тот вечер сидел в баре с друзьями, напился и разбил горшок, сломал цветок. Я просто не люблю всё это вот, хотел, чтобы было по-моему, не было этой… нежности и мелочей этих… женских… Потом оказалось, что она купила эту гортензию, чтобы посадить на могиле бабушки. Мы крупно поссорились. Но она простила меня. Как всегда. Она всегда прощала меня. И я… И я был рад этому, потому что я знаю, какое я на самом деле ничтожество. Я всё ломаю, Николя. Всё, к чему прикасаюсь, разрушаю и прекращаю в пыль. Поэтому я была так благодарен ей, что она терпит меня, остаётся со мной, даже если я причиняю ей боль. Но это же ненормально, верно?
– Вы ей изменяли, – вместо ответа продолжил свой мини-допрос Николя. Ему как никогда было важно узнать обо всём. – Часто?
– Да.
– Думаете, она знала?
– Скорей всего. Но предпочитала молчать. Потому что… Я не знаю почему. Вернее… Мне кажется, что и она закрывала глаза на очевидное. И ей не хотелось что-то решать. А я просто не могу остановиться.
– Если она вернётся, то что будет?
– Скорей всего я снова стану ей изменять. Я понимаю, что могу обратиться за помощью. Но… Когда она вернётся, мне явно будет не до этого.
– Не до этого… – глухо подтвердил глава Перемещения.
– Николя, а там, в том мире всё подчинено её желаниям?
– Созданный ею мир максимально схож с нашим, только он идеальный. Знаете, такой как на поздравительных открытках. За исключением вещей, которые не являются для неё важными, на которые она не обращает внимания. А что?
– Если бы… Если бы я оказался там, с ней… то моя измена в её собственном мире?..
– Будет её решением. – подтвердил Николя догадку собеседника. – Но маловероятно, что это произошло бы, разве только ей не захотелось пострадать в силу привычки.
– Понятно, – протянул Брайан.
– Внутренний мир человека на самом деле не так сильно отличается от внешнего. Те же законы, те же ситуации, та же боль, которую человек переживает снова и снова или которую наоборот хочет скрыть. Ограничен ли внутренний мир? Бесспорно. Однако, когда человек полностью погружается в него, то он наполняется огромным количеством деталей и становится почти реальным. Айоко именно это и делает.
– Почему мне кажется, что Вы хотите снова сказать мне, как бесполезна моя надежда? Я всё понимаю, Николя, правда, понимаю. И у меня достаточно времени, чтобы быть честным с самим собой.
– Так почему Вы не отпустите её? Почему держите здесь её и себя?
– Потому что здесь у меня есть иллюзия, что всё можно изменить, что всё можно исправить, что и у нас есть шанс на счастливую жизнь.
– «И умерли они в один день»? – печально улыбнулся Николя.
– Что-то в этом роде. Я всегда хотел быть для неё тем самым, знаете, прекрасным принцем. Однако продолжал всё портить.
– Брайан…
– До последнего клиента, Николя. – жёстче, чем намеревался, оборвал их разговор упрямец.
Через пару дней очередная сонастройка.
Николя просыпается в мире Айоко. Он подмечает все те мелочи, которые она делает для него: утреннее солнце мягкое, нежное, мелодично поют птицы, на столе – круассаны и ароматный кофе. На автоответчике – как старомодно – сообщение от его бывшей жены, в котором она просит у него прощения за свой выбор, благодарит его за всё, что он сделал ради неё, ради них. В конце она плачет. Николя благодарен Айоко за это. Конечно, это всё было сказано не голосом его жены, ведь хозяйка этого мира никогда не слышала его, но глава корпорации был тронут.
Когда он выходит из дома, то видит, как сильно разрослись гортензии во дворе: да, он действительно стал важен для неё. И он солжёт, если не признается в том же.
-3-
– Николя, послушайте, возможно, я сошёл с ума, но… Я должен задать Вам вопрос. Обещайте мне быть предельно честным.
Солнце несправедливо ярко светило сквозь большое окно, служа назойливым напоминанием о той жизни, что продолжается и требует ежедневных радостей наряду с проходящими горестями.
Брайан не мог выдержать этого и закрыл жалюзи.
– Конечно, – откликнулся «житель двух миров», расставляя принесённый им кофе на столике возле койки. – Что случилось?
– Николя… Этот мир реален?
Брайан вперил прямой взгляд в глаза изумлённого собеседника.
– Я не выдумал его?
– Зачем было бы Вам выдумывать такой мир и такое существование? – удивился глава Перемещения.
– А что если это я застрял в своём чувстве вины перед ней и желании сбежать? Вот и устроил себе такой личный ад. Как это делает Айоко. Прошу Вас, скажите мне правду. Это я запутался в своём разуме? Это ко мне Вы пришли в сознание, чтобы рассказать о том, что я сам создал мир вокруг меня и я наконец могу очнуться и вернуться обратно? Пожалуйста, скажите мне, я уверен, что справлюсь с этим.
Николя медленно обвёл нечитаемым взглядом мужчину перед собой, подмечая судорожно сцепленные в замок пальцы, дёрнувшийся желвак, взгляд тёмных глаз с нескрываемой надеждой, чуть подрагивающие губы.
– Брайан… Вы – очень умный человек…
Тот чуть подался вперёд.
– Однако тут Вы перемудрили. Мне жаль разочаровывать Вас, однако этот мир реален насколько это вообще возможно. И Вы, и я, мы живём в нём. Возможно, что наш мир – это тоже отражение чьего-то разума, высшего сознания, однако утверждать с уверенностью я этого не могу.
– То есть…
– Вам не удастся сбежать, Брайан. Это реальность, какой бы неприятной она не была сейчас для Вас. Я настоятельно рекомендую Вам поехать домой, принять снотворное и хорошо выспаться. Я не мог не заметить, что Вы осунулись и похудели – очевидные последствия плохого и нерегулярного питания и бессонницы. Всё это подрывает Ваши душевные и физические силы. А раз Вы решили ждать её, то надо подготовиться к долгому забегу, а не спринту, если Вы понимаете о чём, я.
Брайан обречённо кивнул: понимает.
– Я по-прежнему люблю её, Николя.
– Это хорошее чувство, – кивнул тот. – Но сейчас оно в высшей мере эгоистично. Я не хотел этого говорить Вам сейчас, однако вряд ли для этого можно найти подходящий момент: побывав там, с ней, я не уверен, что Айоко удастся вытянуть сюда. Она погрузилась очень глубоко, процесс мягкого и максимально безболезненного подъёма её с глубины сознания, займёт год, а может два. И это приблизительно, если она будет хорошо поддаваться моей терапии. Думаю, что всё же начну поиски психолога или даже команды психологов. Я проверил её физические показатели: атрофия мышц всё яснее, роботы делают свою работу максимально хорошо, а тело угасает. Вам придётся принять решение, Брайан. Ради неё. Ради Вас обоих. Она убежала так далеко, что её уже не догнать.
Еще месяцев 5 назад Брайан за подобные слова кинулся бы с кулаками на собеседника. Сейчас ему только и оставалось, что обречённо вздохнуть.
Тем не менее несмотря на свои постоянные уговоры Николя стал понимать Брайана и в душе одобрять его упрямство. Его теперь уже бывшая жена была счастлива с другим мужчиной, ему самом было пора найти кого-то, потому что одиночество всё сильнее давило на него, особенно вне здания корпорации. После развода Николя погрузился в работу, выбивая себя из череды грустных мыслей и сожалений, заглушая себя не алкоголем, но делами. Ему было невыносимо ощущать себя одному, никому не нужным, не важным, не любимым. Некоторые коллеги проявляли к нему интерес, но мужчина как любой трус с неизлеченной раной на сердце отталкивал всех с завидным постоянством. Никто не знал, что на самом деле этот симпатичный, богатый, умный человек, построивший вокруг себя стену из ледяных глыб, на самом деле очень хотел, чтобы кто-то был с ним рядом, не ушёл, не испугался этой неприступной цитадели, а сел рядом и ждал. Однако Николя не был честен в самим собой: навстречу идти он не хотел, как и самому стараться убрать хотя бы пару ледяных кирпичей из воздвигнутой им самим стены, именно поэтому даже если эта его слабая тихая мольба остаться с ним рядом была услышала, то без каких-либо действий с его стороны, она не могла быть удовлетворена. С течением времени и ростом корпорации он окончательно убедил себя в своём безоговорочном удовлетворении своей рабочей жизнью.
И вот случилась сбой, непредсказуемая ситуация, непрогнозируемая: клиента не могут вывести из системы.
Страх проник во всё его существо: страх остаться один-на-один ни с чем, со своей пустотой и ненужностью – его личный «монстр под кроватью».
Брайан добился закрытия Перемещения, несмотря на плеяду юристов корпорации. И всё только потому, что общество, то самое общество, которое недавно обожало Николя за его изобретение, давало ему всевозможные награды, внезапно отвернулось от него, требуя прекратить «игры в Бога».
А Николя и не старался стать Всевышним, он просто хотел быть важным для кого-то, в то время как его любимая женщина обрела счастье с другим.
И всё же несмотря на закономерную неприязнь и гнев в отношении Брайана, глава Перемещения понимал этого мужчину. Впервые он сам стал искать с кем-то встреч и навязывать свою компанию. Он ни за что не признался бы самому себе, но… Его мечтой и тайной надеждой стало то, чтобы Айоко как можно дольше не выходила из добровольной комы: тогда у него будет прекрасная причина, оправдание самому себе для того, чтобы по-прежнему проводить много времени на работе. Пусть сейчас тут было довольно тихо, однако компания Брайана и парочки коллег стала его отдушиной и «местом силы». Коллеги с удивлением наблюдали за тем, как незримо он кирпич за кирпичом разрушал свою ледяную стену, позволяя себе быть ближе к окружавшим его людям и разрешая им чувствовать его тепло.
Разговоры с Брайаном и даже обоюдное молчание были ему приятны. Он много думал и просчитывал варианты дальнейшего развития событий, и пришёл к выводу, что его устроит любой из них.
А ещё… Как ни странно, но ему понравился мир Айоко. Кто знает, может они действительно подружились бы в реальном мире. Ведь он чувствовал её доброе расположение к нему. Да и вообще мир её светлый, мягкий, уютный. Из такого действительно не хочется уходить.
