Дарья Сондерс
Шотландия. Дорога к замку
Я перевожу дух, натягиваю на плечи рюкзак и сворачиваю в боковой переулок. Передо мной мили и мили зелёных как изумрудный мох полей. Я не тороплюсь, мой путь выверен до дюйма, где нет места спешке или волнению, где каждый шаг – это глоток тишины и покоя. И всё здесь – радость, и всё – счастье.
Замки
Даже странно, что рассказывая о Шотландии, я только сейчас решила написать о замках. А ведь именно на их каменных плечах держится большинство мифов и легенд. Туристы со всех уголков мира приезжают в страну гор и вереска, чтобы прикоснуться к живому величию былых времён. Если ваш путь в Шотландию лежит через Эдинбург и Edinburgh Waverley railway station, то уже на подъезде к вокзалу город заключит вас в крепкие объятия, протягивая поезд тонкой ниточкой сквозь скальное основание мимо стен и укреплений знаменитого Эдинбургского замка. Его узнаваемые черты венчают тот самый Castle Rock, увидев который впечатлённые туристы прекращают дальнейшие поиски, оставаясь в городе до конца поездки. Так что старая добрая крепость до сих пор выполняет свои функции, ограждая Высокогорье от толп зевак и принимая удар на себя со всеми этими пушечными залпами, стилизованными кафетериями и путеводителями по поиску Камня Судьбы.
Шотландия соткана из замков – они, подобно узелкам на рыбацкой сети, связывают её графства и ширы невидимыми нитями. Каждое селение, каждая дорога лежат либо у замка, либо за ним. Остроконечные шпили и башни то тут, то там выглядывают из крон деревьев. Кто-то добрался до нас в полуразрушенном состоянии, но есть и сохранившиеся или отремонтированные счастливчики. Большая часть замков отошла к National Trust, превратившись в удобные туристические достопримечательности, оборудованные билетными кассами, сувенирными лавками, туалетами с горячей водой и экскурсионными бюро. Во многих из них проходят исторические выставки, где-то сохранились интерьеры, какие-то замки остались лишь тенью своего великолепия. Есть совсем заброшенные, полуистлевшие руины, которые упорно стоят на продуваемых всеми ветрами фьордах. Часть замков выкупили под гостиницы и рестораны в надежде, что их благородные профили заманят проезжающих мимо путешественников. Есть и такие, в которые не допускают ни посетителей, ни туристов, где до сих пор живут наследники тех самых основателей, которые в своё время творили историю, были преданы королю Брюсу, сражались с якобитами и оборонялись от армии Оливера Кромвеля. Эти замки обнесены стеной, и даже вездесущие камеры Google не пересекают невидимую линию их границ. Время в них остановилось, а местные жители свято хранят верность поросшим мхом камням. Такие замки не бывают шумны – о теплящейся в них жизни можно догадаться лишь по жужжащим вдали невидимым пилам (старые деревья надо регулярно подстригать), да аккуратно выкрашенным белой краской задним воротам. Раз в неделю туда наведывается водопроводчик, приезжает машина химчистки, раз в месяц заглядывают плотник и электрик, а по тропе вокруг замка выгуливает своих собак старый Тори, единственный его смотритель…
Если случилось так, что волей судеб вы живёте в одной из замковых построек, и шотландский замок стал частью вашего быта, а не экскурсионным развлечением, то это меняет вашу жизнь навсегда, и печать его останется с вами до конца ваших дней. Он прорастает глубоко в сердце, его стены и башни вытесняют все остальное, и однажды вы проснётесь, чувствуя, что стали одним из камней, удерживающих его основание.
Давным давно запущенное колесо жизни, спустя столетия сохраняет отлаженный временем ход: открыть ворота, проверить калитку у леса, пустить воду в теплице, снять показания погоды в метеорологической станции. Всё требует внимания, и у всего есть свой черёд.
Замку принадлежат все земли в округе, имя и герб его владельцев начертаны на буклетах и автобусных остановках города, и ваши дни накрепко вплетаются в течение его жизни. За холмом живёт краснодеревщик, его зовут Крис. Высокий и жилистый, он чинит деревянные ставни и двери для покоев – вынимает старые железные петли, поправляет и выравнивает, шлифует углы и аккуратно сдувает тонкую стружку с гладких и блестящих досок. Петли забирает и складывает в велосипедную сумку кузнец Тоби. Тоби – самый молодой обитатель замкового холма. Он носит дреды, и его растаманская шапка ярким пятнышком мелькает над зелёными изгородями, когда он лихо едет по гравийной дорожке в кузницу. Старина Уилли стрижёт траву на маленькой газонокосилке – он то спускается в лощины, то мягко выныривает на свет. Уилли обожает поболтать, но chatting nonsense в его компании – практически невыполнимая задача, если вы не коренной шотландец, потому как говор его – это невообразимая смесь всех диалектов северных наречий, гэльского языка и твёрдого как речная галька шотландского акцента. Завидев его зелёную кепку, я стараюсь незаметно сбежать, потому что иначе мне придётся улыбаться и всплескивать руками, изо всех сил поддерживая разговор и понятия не имея, чему именно я улыбаюсь.
В замке, чья территория простирается более чем на 1300 гектаров, работает меньше десятка человек – работа здесь не останавливается, но столетия не подразумевают дедлайнов. Садовники, кузнецы, плотники… Здесь эти профессии ценны и необходимы, на них держится бытие, они – залог того, что завтра в очаге будет огонь, а старая яблоня будет клониться к земле под тяжестью золотых с розовыми прожилками плодов.
Поделённый веками на крепость, особняк и сторожевую башню, замок стоит на гребне горы, которую трудно выделить среди прочих – горы многоярусными рядами окружают это место. Каждый раз, выходя из дома, кажется, что завис над бесконечным изумрудным пологом. Надёжно укрытый лесом, он не боится случайных глаз – его невозможно разглядеть с дороги, а ближайший город – слишком мал для туристического центра.
Замок просыпается затемно, когда туман ещё лежит в полях. Вспыхивают огоньки в окнах, скрипят двери… Но разделенным белой мглой жителям кажется, что они одни во вселенной. И дни медленно переходят один в другой, а их границы стёрты облаками и временем.
Ланкастеры сражались с Йорками, алые и белые розы пронзали друг друга шипами, сплетаясь намертво, превращаясь в легенды, отвоёвывая свое место на эмблеме Britain the Great. Стюарты сменяли Тюдоров, в битвах трёх королевств рекой лилась кровь благородных сынов Англии, Шотландии и Ирландии, но возведённый в 15 веке замок пережил и королей и революции, закалившись в горниле событий подобно благородному мечу Claymore, выкованному в огне Хайленда.
Его стены густо поросли мхом, сквозь который стекает и капает вода. В замок ведут два пути – парадная буковая аллея, скрытая за узорными воротами, и внутренняя рабочая дорога, которую открывает деревянная калитка. Калитка запирается традиционным способом – простой перекидной щеколдой. Ворота же закрываются на замок. Владельцы почти никогда не пользуются парадной аллеей, оставляя её для гостей. Зато на узких поворотах дороги, бегущей через поля и наступающий со всех сторон лес, можно увидеть жёлтый лакированный кабриолет с открытым верхом. Обычно он приезжает в субботу или воскресенье, задерживаясь в суровой глуши на пару часов, после чего, скрипя тормозами, молниеносно уносит своих пассажиров в Эдинбург или Глазго. Белые пони, пасущиеся у озера, лишь удивленно провожают его взглядом.
Суббота и воскресенье – выходные, но работа продолжается. Как и в каждый другой день, садовник поливает цветы в оранжерее, открывает деревянные рамы, чтобы дать ток воздуха поспевающему винограду и персикам, собирает упавший инжир, переставляет горшки с рассадой на усыпанном мокрой галькой подоконнике.
В жестяной бочке собирается с крыши вода. Разогретая в оранжерее, она приятно ласкает руки, когда зачерпываешь её большой лейкой или погружаешь в неё для полива ведро. Солнечные зайчики пляшут по крашенным белой краской стенам. Здесь густо пахнет помидорами и геранью. По стёклам каплями скатывается вода, размывая вид на просеку и пурпурные георгины. Растения любят постоянство, и проверка оранжереи неизменно проводится в 10 утра. Замковый сад – единственное место, куда допускают туристов, а Green House это его гордость.
Сады замка разбиты на несколько частей: от мраморной лестницы спускается вниз формальный английский сад, его цветочные клумбы, косыми линиями пересекающие центр, образуют крест Св. Андрея Первозванного, покровителя Шотландии. По дорожкам рассыпаны статуи нимф и фавнов. Белоснежные и будто сахарные, они слепят глаза, и садовники чистят их дважды в год, поливая специально заказанной смесью. Работники постоянно присутствуют, но заметить их почти невозможно – они, будто сказочные духи земли, невидимыми проходят сквозь аллеи и парковые террасы, и лишь струйки табачного дыма свидетельствуют об их существовании. С часу до двух – перерыв. В это время из подсобки за оранжереей тянется запах кофе, и можно услышать разговор. Но шотландцы молчаливы и обычно едят в тишине, а потом, также в тишине, сидят на скамейке за сараем, вытянув ноги и наслаждаясь солнцем и сигаретами.
Этот сад идеален. Созданный в 17 веке, он, как и замок, пережил множество перепланировок и реставраций. Сюда любила приезжать королева Виктория, здесь до сих пор растёт клён, посаженный её царственной рукой. В разные годы владельцы замка неустанно совершенствовали парк, отправляя целые экспедиции на поиски уникальных и необыкновенных растений. Так, однажды привезённые, здесь прижились секвойи из Северной Америки. Будто чувствуя своё превосходство, они до сих пор стоят на удалении, и их зелёные кроны шумят высоко и одиноко.
Внизу, у кромки леса, устроен крошечный аптекарский огород и протянуты аккуратные ряды смородины. Яблони раскинули ветви по стене из красного кирпича, равномерно прогреваясь солнцем и подставляя спелые плоды прямо в руку. Всё, что не занято деревьями, утопает в розах. Бесконечное множество роз сменяет друг друга, и как только отцветают одни, другие уже набухают готовыми взорваться бутонами, заставляя пчёл в неистовстве метаться от одного цветка к другому. Шиповник превращается в тугие лоснящиеся ягоды, под ним качаются розовой пеной крошечные бордюрные кусты. Перемежаемые лавандой, растут и благоухают цветы всех мыслимых и немыслимых оттенков: золотые, лиловые, кремовые, а по обеим сторонам главной аллеи, рассекая сад надвое и улыбаясь прошлому, распахнули упругие лепестки алые и белые розы.
Дом
Если вы живёте в домике у замка, могут происходить удивительные вещи. Например, однажды вы можете стать хранителем замковых ключей. Вы, конечно, подумаете, что вам принесут связку тяжелых от времени, кованых и резных ключей, подвешенных к внушительному кольцу, которое вы с трудом оторвёте от пола, но нет. Вам в руку ляжет обычный металлический ключик из серии made in China, с жёлтой наклейкой, и вы надёжно спрячете его на каминной полке, придавив булыжником, подобранным у крыльца. Однако это не сделает его менее ценным, а вы почувствуете приятную смесь гордости и ответственности. Учитывая, что большинство замковых ворот и калиток запираются на перекладину или, в крайнем случае, на щеколду, наличие ключа значит очень много. Это означает доверие.
Вы будете по-прежнему заходить в парк со стороны нижнего поля, избегая парадного входа просто потому, что вы можете. Потому что вам не надо дожидаться времени открытия, а нужно лишь спуститься вниз по мокрому от росы склону, обогнуть спящий пруд, пройти между аккуратно подстриженных тисов, скрывающих замшелые ворота, поднять щеколду и оказаться на брусчатой внутренней дорожке, ведущей в умопомрачительный розовый сад. В холщовой сумке через плечо будет булькать горячий кофе в термосе, а руки будет греть пирог с лимоном и голубикой, который вы испекли к чаю и которым собираетесь угостить рабочих, половина из которых – почти ваши родственники. Вы не будете верить происходящему, потому что оно ничем не напоминает то, что принято называть «реальной жизнью», но пчёлы в розовых кустах будут думать иначе, с хозяйским видом перелетая от одной клумбы в другую. Дверь в подсобку открывается со скрипом, обдавая крепким как шотландский виски духом дерева и промасленных инструментов. На стенах висят инструкции первой помощи при укусе клещей и фотографии садовников в обнимку с Сэмом Хьюэном, исполнителем великолепного и прекрасного Джейми Фрезера из сериала «Чужестранка», съёмки которого проходили в замковом парке. Армии поклонниц этой саги о любви приезжают в Шотландию со всех уголков мира в надежде прикоснуться к чуду и увидеть хотя бы краешком глаза места, где создавалась и жила легенда. А вы сидите на тех самых камнях, закрывшись рукой от солнца, машете рукой Тому и Робби, а на каминной полке у вас лежат те самые ключи от того самого замка.
Тепло и холод
Шотландский дом не бывает тёплым. Он каменный, надёжный, укрытый листвой и как следует спрятан от посторонних глаз, но он никогда не будет тёплым, и не стоит этого от него ждать. Конечно, согласно требованиям современной жизни, в каждой комнате к стене будет привинчено хотя бы по одной электрической батарее, но их никогда не включают. Их используют как подставки под рассаду, полотенца, на них обустраивают кошачьи люльки, про них просто забывают, и они покрываются вековым слоем пыли, как всё здесь, но увидеть их горячими вам вряд ли удастся. Ими пользуются в двух случаях: если в доме есть только родившийся младенец, или умирающий старик. Но если вчера вас не выписали из родильной палаты, и вы не при смерти, не надейтесь ими воспользоваться. Даже стирание пыли с них считается преступлением, так что безопаснее всего просто делать вид, что их не существует.
Шотландский дом – это часть природы, он выкован вместе с пейзажем, на него опираются, как на подножие, горы, его огибают лесные ручьи, под его крышей живут совы, и жить в нём – то же самое, что ночевать под звёздным небом. Вечером он остывает вместе с полем, у края которого стоит. Туман ложится на траву и затягивает окна непроглядной белой пеленой. Паутина над дверью покрывается крупными бусинами воды, вода стекает по стёклам окон и затапливает умерших прошлым летом пчёл. Рамы разбухают, и поднять их не представляется возможным. Холод сковывает дом снаружи и проникает внутрь, делая ледяным пол в ванной и коридоре, а кровать – непригодной для сна. Может быть, поэтому шотландцы ложатся спать поздно и не убирают далеко всё, что можно надеть, чтобы согреться. Чайник кипятится один за другим, варится кофе, идут в ход пледы и старые свитера, люди дуют на руки, но никому и никогда не придёт в голову включить обогреватель. Пик холода обычно достигается к полуночи, а потом либо ты уже привыкаешь, либо действительно дело идёт на спад, но становится легче. Тогда ты открываешь дверь и выходишь в ночь. Разницы между домом и "наружей" больше нет. Ты выходишь из тишины в тишину и растворяешься в междумирье. Шотландские ночи – самое беззвучное творение Создателя. В них не шумит листва и не качаются травы, даже река течёт неслышно, и лишь редкий всплеск птичьих крыльев на озере говорит о том, что ты ещё на земле.