Казимир Яворскисс
Шестнадцать тон
Безумие, которое всегда с тобой
Темнота пугает меня своей неизвестностью. Даже когда взгляд мимолетно падает в темную часть спальни, воображение достает из своих глубин всевозможную нечисть, которую я видела в фильмах ужасов. И вот, я уже не в силах отвести взгляд от мрака. Кажется, он таит опасность и выжидает, когда я потеряю бдительность. Тогда-то он и выпустит чудовищ из своих глубин. Я включаю прикроватный ночник, чтобы быть в безопасности, под охраной света. Только после этого я могу успокоиться и уснуть.
Ночь не была спокойной и безмятежной. Засыпая, я услышала голоса мужчин и женщин. Они звали друг друга по именам, выкрикивали их, будучи в неосязаемом пространстве. «Рита! Аркадий! Коля!» Они казались реальными, будто проносились над моей головой. Кто-то двигал по комнате коробки. Из соседней комнаты слышались шаги. Шестнадцать тон? Нет, он не станет меня пугать. Приспешники моего расстроенного сознания? Да. Они не пугали меня, я знала, что эти галлюцинации не причинят мне никакого вреда. Несмотря на это, мне хотелось проснуться. Но конечности не слушались, как будто и вовсе существовали отдельно от меня. Единственное, что я могу, учащенно дышать. Но и это не помогло. Надо мной как будто сгущались тучи. В темной части комнаты стояла толпа безликих существ. Их головы были повернуты на меня.
Я слышу свое сердцебиение и преодолеваю сон всеми усилиями. Это как всплыть с глубины на поверхность воды, борясь с давлением и стремясь к спасительному солнечному свету наземного мира.
Проснувшись, я схватила телефон и посветила им себе в лицо. Это нужно, чтобы убедиться, что все закончилось.
Напротив меня сидел Шестнадцать тон. Мы долго и безмолвно смотрели друг на друга.
– Алексия…
– Нет! Прошу тебя, ничего не говори! Я не хочу вспоминать этот день!
Я зажмурила глаза и закрыла уши ладонями. Напряженно я пыталась почувствовать пустоту вокруг себя. Внутри что-то тянуло меня за душу. Мне хотелось стереть этот день из своей памяти.
Возлюби ближнего своего
Поликлиника… Атмосфера здесь царит безрадостная. Толпы людей на коридор шириной три метра, и каждый ждет своей очереди. Спустя часы ожидания в сезон гриппа возмущение выходит наружу и каждый считает своим долгой обрушить гнев на рядового врача. Мало кто задумывается, что виновник этого хаоса отнюдь не врач. Безжалостная, неповоротливая, древняя, как сам мир, бюрократическая махина смеется всем в лицо.
На полу старый, местами порванный линолеум с узором темного ромба. Бежевая краска на стенах в трещинах. Где-то образовались маленькие дырочки. Везде желтое тусклое освещение. И только Рита, задорная, неунывающая, делает мое, увы, вынужденное пребывание здесь не таким ненавистным.
Люди заходили в кабинет нескончаемой вереницей. Раньше я считала своим долгом поддержать человека в его негодовании беспорядком, очередями. Сейчас же я сразу перехожу к сухому, но конкретному вопросу «Что вас беспокоит?», вместо бесконечных причитаний.
Но был сегодня случай, который поразил меня. Пришла девушка. Тихая, спокойная, грустная. Кажется, ей было девятнадцать лет.
– Мне нужно направление на аборт.
– Боюсь, вы не по адресу обратились. Вам нужна женская консультация…
– Нет, – перебила она, – мне не дали там направление. Сказали, что я должна подумать, прежде чем… ну, вы понимаете. А скоро уже нельзя будет. Врач сказала, что я могу остаться без детей в будущем, если сейчас сделаю аборт. А я не хочу сейчас детей! Родители, может, и не выгонят из дома, но точно всю жизнь будут мне ставить это в упрек. Парень пропал неделю назад, – она заплакала. – Я работаю за пятнадцать тысяч рублей в месяц, а родители на заводе получают не сильно больше. Ипотека еще эта… Мы и так живем на грани бедности. Как растит ребенка? Жить впроголодь? Мы сейчас живем так!
Мы с Ритой невольно переглянулись. Я подошла к девушке и обняла ее. Через несколько секунд ткань халата на правом плече была обильно пропитана слезами.
***
Что? Что происходит?
***
Я в своем кабинете. Успокаиваю пациентку, которой не дали направление на аборт.
– Девушка, только вы знаете, как для вас будет лучше. Ни врачи, ни парень, ни мама с папой. Только вы. Если твердо решили сделать аборт, советую обратиться в платную клинику.
Рита прожигала меня взглядом. На ее лице показалось отвращение. Когда девушка вышла, она буквально набросилась на меня.
– Ты что такое говоришь? Она же без детей может остаться! Молодая еще, глупая. Не понимает, что всю жизнь себе сейчас может покалечить из-за этого. А ты ее поддерживаешь в этом! Представь, если бы твои родители решили бы сделать аборт…
– Лучше бы они его сделали! – из глаз прыснули слезы. – Лучше бы у них случился выкидыш на ранней стадии! Да лучше бы я осталась образцом зародыша для студентов «меда»! Они не смогли устроить свою жизнь по-человечески, так еще и меня сейчас обвиняют в этом.
– Леш… – замялась Рита, – но, если бы не они, тебя бы сейчас не было. Они дали тебе жизнь, значит, они любят тебя.
– Это ничего не значит! Продолжение рода – это чистой воды биология, но это не отменяет того, что нужно хоть раз задуматься: «А готовы ли мы к ребенку? Что мы сможем дать ему?».
– Любовь! Семья – самое дорогое, что может быть у человека. Эти люди всегда рядом и готовы поддержать тебя, когда другие отвернутся. Леша, твои родители любят тебя… просто по-своему.
– Рита… иди к чертям собачьим со своими рассуждениями.
***
В туалете я смотрю на свое отражение в зеркале. Из глаз струятся горячие слезы и капают на пол. Образовалась небольшая слезная лужица. Заметив ее, я смеюсь. Внутри пустота – мрачная, ледяная, всепоглощающая. Я достаю фляжку с виски и делаю два глотка. «Теперь мне тепло». Пусть это тепло заменяет мне родительскую любовь. Это тепло я могу получить в любой момент, когда захочу. Оно зависит только от меня и моей платежеспособности, а не от третьих лиц. Рядом показался Шестнадцать тон.
– У-у, алоха, Шестнадцать тон! Что опять со мной не так?
– Возьми телефон и поднеси к уху.
Я послушалась.
– Прекращай загонять себя. Это ни к чему хорошему не приведет. Просто прими тот факт, что они тебя не любят. Ты им нужна как поддерживающая терапия для их никчемного существования. Ты все это знаешь. Достаточно признать и тебе станет лучше.
– Но если не они, то кому я еще нужна?
– Мне.
– И только? А своим пациентам? Пашке?
– Пациентам нужен человек, который будет выписывать им лекарства, больничные листы и направления. А Паше нужен запасной аэродром, на который можно будет сесть в случае очередной неудачи.
– У меня никого нет, получается.
– У тебя есть я.
– Ты – это я.
