Дарья Щедрина
Чужие окна. История одной подлости
Глава 5
Лиза
Глаза слезились и болели от перенапряжения. Лиза моргнула пару раз, прогоняя неприятное ощущение песка под веками, вздохнула и перевернула страницу учебника. Губы ее беззвучно зашевелились, проговаривая текст очередного раздела истории. Круг света от настольной лампы выхватывал из темноты письменный стол, заваленный тетрадками и книжками, сложенные друг на друга руки упорной ученицы, ее склоненную светловолосую головку.
За спиной скрипнула дверь. Лиза вздрогнула от неожиданности и обернулась. На пороге стояла мама в длинном шелковом домашнем халате с распущенными по плечам волосами.
– Лизонька, уже половина второго ночи, а ты все корпишь над учебниками! – шепотом попеняла ей мать. – Глаза испортишь! И так в очках уже ходишь. Здоровье хоть побереги.
– Мам, у меня завтра итоговая проверочная по истории, – так же шепотом ответила Лиза, зная, что громко говорить нельзя – отца разбудят.
– Все равно нельзя же ночь напролет заниматься!
– Да мне всего одна глава осталась. Я скоро закончу, – уверила Лиза и постаралась улыбнуться маме с бодрым видом. Но улыбка вышла вымученная, жалкая.
Из-за плеча мамы появился отец с хмурым выражением лица.
– О чем вы тут болтаете, полуночницы? – строго спросил он.
– Да вот Лиза закопалась со своей учебой, корпит над историей, – пожаловалась мать, рассчитывая на поддержку супруга. Но тот только еще больше нахмурился.
– И правильно, пусть занимается. У нее есть четкая цель – золотая медаль по окончании школы. Вот девочка и старается. А ты, Маша, ей мешаешь. Пойдем спать, не отвлекай ребенка. Разве ты не знаешь, что большие цели требуют больших усилий?
Он силой увел маму из комнаты дочери и тихо прикрыл за собой дверь. Снова ватная тишина заполнила пространство, а Лиза попыталась сосредоточиться на учебнике.
Родители были самыми главными людьми в ее жизни. Владимир Петрович Меликов – известный в городе адвокат – непререкаемый авторитет для дочери. Мама – Мария Игоревна – врач-педиатр, на прием к которой записывались в очередь. Лиза гордилась своими родителями и всеми силами старалась соответствовать их ожиданиям. А ожидания их, в особенности отца, были высокими.
«Род Меликовых, – говорил отец, – древний и достойный всякого уважения. Среди твоих предков, Лиза, были дворяне, верой и правдой служившие российским императорам, полководцы, ученые, деятели искусства. Не было ни одной заурядной личности! И ты, дочь, должна соответствовать. Я закончил школу с золотой медалью, мама – с серебряной. Мы оба получили в институте красный диплом, стали первоклассными специалистами. Не зря я считаюсь лучшим адвокатом в городе, а мама – лучшим педиатром. Вот и ты должна стать лучшей в своем выпуске. Тем более, что у тебя есть для этого способности. Ты же умница! Так что занимайся, трудись, и не подведи нас!»
И Лиза трудилась. В выпускном классе пришлось забыть о прогулках по улице, о посиделках с подружками, об отдыхе. Даже на каникулах она занималась с репетиторами по математике и русскому языку каждый день. Ведь впереди были сложные экзамены.
Учителя в школе уже смотрели на Лизу Меликову, как на медалистку и преимущественно ставили пятерки по всем предметам. Случайные четверки выбивали Лизу из колеи и так расстраивали, что девочка даже плакала, а добрые учителя жалели ее и исправляли неуместную четверку на пятерку. Зачем же расстраивать ребенка, если он так старается?!
Самым любимым предметом у нее был английский язык. Она даже заикнулась отцу о поступлении на филфак. Но папа был непреклонен: только юридический, на худой конец медицинский. Она должна продолжить династию. Но наслушавшись рассказов мамы о препарировании трупов в анатомичке, Лиза даже представить себе не могла учебу в медицинском, да и учиться там дольше на целый год. Пусть уж будет юридический. Уж что-что, а зубрить она умела. Бог памятью не обидел.
Домучив последний раздел учебника и с облегчением захлопнув книгу, Лиза выключила настольную лампу и поплелась к кровати. Усталость свинцовой тяжестью скопилась в ногах, в руках, отяжелила веки так, что глаза сами собой закрылись, едва голова ее коснулась подушки. Девочка блаженно потянулась, устраиваясь поудобнее под одеялом.
Ей оставалось около пяти часов на сон и отдых. Но сон, как специально, не спешил к ее изголовью. Лиза ворочалась с боку на бок. В голове при этом ворочалась какая-то мутная взвесь из обрывков мыслей: «Вот не высплюсь сегодня и историю напишу плохо, на четверку. Что я скажу отцу?», «Успеют ли к выпускному сшить платье?», «Какое, к черту, платье? Экзамены на носу!», «Может быть, получится уговорить отца и поступать на филфак, а не на юридический? Вряд ли…». Так она и промучилась до самого рассвета и забылась беспокойным сном лишь когда солнечные лучи позолотили небо над восточной частью города.
11 «Б» сдавал нормативы по легкой атлетике. Бежали полтора километра по школьному стадиону. Вокруг стадиона еще было полно весенних луж, но беговые дорожки уже просохли.
Логинов с секундомером стоял у отметки финиша. Мимо него пробежала, красиво выбрасывая длинные стройные ноги, Рита Зотова, даже не взглянув в сторону своего препода.
Хрипло дыша и смешно махая руками, пробежала Леся Мухина. К концу учебного года она не то, что похудела, но как-то подтянулась, оформилась и уже не напоминала квашню. Ежедневная получасовая гимнастика, а также воскресные тренировки вошли в привычку. Вот и сегодня она вместе со всеми одноклассниками сдавала нормативы.
– Мухина, молодец, пять баллов! – выкрикнул Вадим Андреевич на весь стадион, едва мимо него пробежала толстушка.
Никто из класса больше не смеялся над Мухиной. А про фамилию Слонова давно забыли. Ребята с нескрываемым удивлением наблюдали, как Леся бежит и бежит ничуть не хуже остальных. И позубоскалили бы, да не над чем!
Последней к финишу подбежала Лиза Меликова. В руке учителя щелкнула кнопка секундомера, останавливая бег стрелки.
– Плохо, Меликова, – вздохнул удрученно Логинов. – С таким результатом не то, что о золотой, вообще о медали мечтать не приходится.
Лиза, тяжело переводя дыхание, остановилась возле учителя. Из ее горла вырывалось хриплое дыхание, по лицу текли струйки пота. Вадим Андреевич что-то записал в листок бумаги, прикрепленный к планшету, и строго посмотрел на ученицу.
– В общем так, Меликова, нормативы ты не сдала, плюс несколько прогулов за полугодие. В итоге у тебя получается годовая тройка по физкультуре.
– Но, Вадим Андреевич, – забормотала Лиза, чувствуя, как сердце ее проваливается куда-то в живот и тонет там в бездонном омуте страха, – я не прогуливала, я к олимпиадам готовилась. У меня в те дни консультации с преподавателями были.
– Олимпиады, Меликова, это хорошо. Но прогуливать другие уроки они право не дают. Так что уж извини, золотая медаль отменяется. Сама виновата. Вон даже Олеся Мухина за год подтянулась так, что все нормы сдала. А что было в сентябре, помнишь? Если бы ты, Лиза, хотя бы старалась и регулярно ходила на физкультуру, я бы пошел тебе навстречу. Но ты же просто забила на физру (так это у вас называется?).
– Вадим Андреевич!.. – заныла Лиза, но Логинов был строг и непреклонен. Он отдал распоряжение возвращаться в зал и первым направился к зданию школы. Молодежь, что-то обсуждая шепотом, потянулась не спеша за ним.
Лиза осталась одна, опустившись прямо на беговую дорожку и не чувствуя холода. Слезы неостановимыми потоками текли по ее щекам. В голове стоял непонятный звон, словно кто-то ударил в церковный колокол. Не получить медаль из-за какой-то физры! Это катастрофа… Отец ее просто убьет, нет, не физически, он никогда не поднимал руку на единственную дочь, но морально. Он просто посмотрит на нее полным вселенского разочарования взглядом, и жизнь для Лизы кончится, потому что не будет больше смысла жить. Она не оправдала надежды и чаяния всего рода Меликовых…
Сырой весенний ветер остудил разгоряченное бегом тело, и толпы мурашек забегали по спине, по плечам. Лиза зябко поёжилась и, с трудом поднявшись на ноги, медленно побрела к школе. Ее охватило отчаяние. Что делать? Если она не получит золотую медаль, лучше умереть.
В раздевалке, едва туда вошла Меликова, разом прекратились шум и гвалт. Несколько десятков глаз обратились на ее зареванную физиономию. Лиза, шаркая ногами по полу, прошла к своему месту и рухнула на низенькую скамейку.
– Ты чего, Лиз? – спросила Машка Караваева. – Кто тебя обидел?
Девочки, забросив переодеваться, сгрудились вокруг одноклассницы.
– Так ей Логинов, сволочь, трояк по физре в аттестат грозится поставить, – сообщила Зотова, уперев руки в бока и нависая над Лизой.
– Так с трояком золотую медаль не дадут, – растерянно сообщила Таня Шестопалова, самая маленькая девочка в классе, похожая на мышку.
– Вот именно!
Лиза всхлипнула и, закрыв лицо ладонями, заревела еще горше. Подружки принялись наперебой ее утешать.
– Лизка, ну что ты ревешь, как маленькая? – раздраженно буркнула Зотова. – Слезами же горю не поможешь. Надо идти к завучу и жаловаться на Логинова. Ты пойми, что школа заинтересована в твоей золотой медали не меньше тебя. Это же престиж для школы! Так что иди к Наталье и ной, канючь, плачь, чтобы добрая завучиха повлияла на строптивого физрука.
Лиза перестала плакать и всхлипывать и с надеждой взглянула на Ритку.
– Чё сидишь? Давай переодевайся и беги к завучу! – скомандовала Зотова, толкая Лизу коленом в бок. – Шевелись давай. Нет у тебя времени на слёзы, рёва-корова.
Ноги не хотели идти, вдруг наполнившись непонятной тяжестью. Но Лиза заставляла себя и с усилием передвигалась в бурном море школьной детворы, заполнившей рекреацию на перемене. Ей было стыдно жаловаться на учителя и просить о помощи.
Отец всегда говорил, что помощи просит только слабый человек. А быть слабым стыдно. А уж жаловаться или доносить на кого-то – вообще последнее дело. Что будет, если папа узнает о жалобе дочери? Лиза замедлила шаг, а потом и вовсе остановилась, не замечая, как ее со всех сторон толкают младшеклассники. А что будет, если она не получит золотую медаль? Сердце вдруг бухнулось в грудную стенку и застучало с удвоенной силой, а в животе мелко-мелко задрожала тонкая струна страха. Нет, с Логиновым ей в одиночку не справиться. Тут без посторонней помощи не обойтись, как ни крути. Завуч Наталья Васильевна дама строгая, но добрая и к ней, Лизе, относится хорошо. Лучше выслушать упреки и осуждение от нее, чем от отца. Лиза с усилием выпрямила спину и пошла к двери учительской. Будь что будет!
***
– Вадим Андреевич, задержитесь, пожалуйста, – вежливо попросила Наталья Васильевна.
Вадим уже собирался идти домой, но остановился у двери и обернулся на завуча. Наталья Васильевна была невысокой, по-девичьи хрупкой женщиной. Издали ее вполне можно было принять за девчонку, чему способствовала и короткая молодежная стрижка. Но седина и глубокие морщины выдавали солидный возраст. А под ее строгим взглядом большинство взрослых невольно начинали ощущать себя школьниками.
– Хорошо, – кивнул Вадим и вернулся в учительскую.
– Вадим Андреевич, ну что ж вы довели бедную девочку до слёз? – с упреком покачала головой завуч.
– Кого это я довел до слез?
– Лизу Меликову. Она сегодня приходила ко мне, жаловалась, что вы хотите лишить ее золотой медали.
– Хм, – хмыкнул Логинов и сел за стол напротив Натальи Васильевны, – значит пришла и нажаловалась. Я не удивлен. Ведь это так просто – слезами вымогать хорошие оценки.
– Вы несправедливы к Лизе. Она умненькая, старательная девочка и совершенно заслуженно идет на медаль.
– А я вот так не считаю, – мотнул головой Вадим. – Я вообще считаю, что все эти медали – настоящая фикция. Ну не может нормальный ученик одинаково интересоваться всеми предметами сразу. Такой тотальный интерес не свойственен природе человека. Не может ребенок отлично успевать по математике и, одновременно, быть первым по гуманитарным предметам. А значит добрые учителя ради получения медали тянут его за уши на высший балл, что по своей сути является обманом. А я против обмана. И если Лиза Меликова прогуливает занятия физкультурой и не сдает итоговые нормативы, значит не заслуживает пятерки в аттестате.
Наталья Васильевна нахмурилась и сцепила руки в замок, сверля коллегу холодным острым взглядом.
– Решили пойти на принцип? А ради чего? Ну испортите вы аттестат девочке, вам-то что с этого?
– Зато совесть моя будет чиста! – заявил Вадим, спокойно выдерживая взгляд завуча и не отводя глаза. – По большому счету, еще ни один выпускник школы не умер, не получив медаль.
– С этим я готова согласиться, – неожиданно кивнула Наталья Васильевна. – Но лишать ребенка медали из-за какой-то физкультуры…
– Какой-то? – Вадим от этих слов сразу весь подобрался, словно встал в боевую стойку. – Не ожидал, Наталья Васильевна, что вы, именно вы считаете физкультуру второстепенным предметом. Вы же педагог еще советской закалки. Разве не вы мне внушали, что школа должна готовить всесторонне развитую личность? А в гармоничном развитии ребенка физическая активность имеет очень важное значение.
– Но физические возможности у всех детей разные.
– Как и умственные.
– Вы же понимаете, что Лизе просто некогда было ходить на физкультуру, учитывая ее нагрузку. Она же выступала на нескольких олимпиадах за нашу школу. И победила на них, между прочим! Почему бы вам не быть снисходительным к ней? Ну не пробегает она стометровку за полагающиеся секунды, и что? Для ее дальнейшей жизни это не имеет никакого значения.
Логинов встал и склонился над строгой, но хрупкой женщиной.
– Вот только непонятно, почему она прогуливала физкультуру, а не математику. Вы, Наталья Васильевна, как математик, должны знать, что всем детям, которые не пойдут учиться на матмех или в инженерные вузы никогда в жизни не понадобятся ваши синусы-косинусы и тангенсы-котангенсы. Вообще высшая математика большинству не нужна, только голову засоряет. Так, может быть, перестать ее преподавать и мучить детей? Им вполне хватит арифметики.
– Не смейте унижать математику! – возмутилась завуч и тоже поднялась из-за стола. Логинов был почти на голову ее выше и смотрел в глаза смело, с вызовом. «Ах, дерзкий мальчишка! – подумала задетая за живое учительница, – совсем зазнался, став учителем года!» – Вы, конечно, считаете, что, если вы победили на таком конкурсе, то вам теперь все дозволено. Ошибаетесь. Знаете, кто у Меликовой отец? Он самый известный адвокат в городе!
– Ах, вот в чем дело! – вдруг весело рассмеялся Вадим Андреевич, всплеснув руками. – Значит золотая медаль дочери – это способ выразить свое почтение ее папе. И правда: мало ли что в жизни может случиться, а так к известному адвокату можно будет за помощью обратиться. Из-за медали точно не откажет. Какой тонкий расчет, Наталья Васильевна, я бы даже сказал математически тонкий расчет!
Продолжая смеяться, он повернулся и направился к дверям. Уже положив ладонь на дверную ручку, обернулся и произнес:
– Будь у Лизы Меликовой папа простым работягой на заводе, или расти она в неполной семье, я бы еще подумал и, может быть, пожалел несчастного ребенка. Но тут уж пойду на принцип. В жизни вашей Лизы и так все хорошо, переживет и без медали.
На следующий день его пыталась вразумить директриса Галина Ивановна. В ход пошли взывания к учительской совести, к чувству долга и педагогической этике. Ему напомнили о престиже школы, о ее рейтинге и статусе. Но чем сильнее на него давили, тем больше сопротивлялся Вадим. В нем включился какой-то странный механизм, не дававший еще в тот период жизни, когда он серьезно занимался спортом, сдаваться перед трудностями, а заставлявший бороться вопреки и до победного конца.
Вадим и сам бы не мог определить, почему так упорствует? Эта Лиза Меликова была самым обычным очкариком-зубрилой. Тихая, скромная, но при этом старательная, послушная – отрада для любого учителя в школе. Всегда все знала, всегда тянула руку и могла с блеском выступить на открытом уроке. В общем обычная зануда. Он регулярно завышал оценки по физкультуре физически слабым детям, приписывал сантиметры и секунды в итоговых нормативах, отлично понимая, что в средние нормы им никак не уложиться, как бы они не старались. Лиза к слабеньким детям не относилась. Она была нормальной, нормальной и обыкновенной. Такой только стоило регулярно ходить на занятия и результат был предсказуем. Но в списке важных для будущей медалистки предметов физкультура не числилась. Это задевало и оскорбляло профессиональную гордость Вадима Андреевича. Да еще тень папы-адвоката, витавшая в углу кабинета директора школы, раздражала, даже злила, и он продолжал упорствовать.
Так ничего и не добившись от коллеги уговорами, Галина Ивановна не выдержала и заявила:
– Я, как директор, приказываю вам поставить Меликовой итоговую пятерку!
– Замечательно! – фыркнул Логинов, надменно усмехнувшись, – Я поставлю, если этот приказ будет в письменном виде, как полагается приказу. Я выставлю в аттестат Меликовой «отлично». А потом пойду на наше областное телевидение, – они меня давно в свою программу приглашают – и расскажу телезрителям, каким способом в нашей школе выдаются медали выпускникам. Уверен, это вызовет большой резонанс в обществе и повысит рейтинги программы. Так что, уважаемая Галина Ивановна, пишите приказ!
С гордо поднятой головой Логинов вышел из кабинета. А Галина Ивановна со злостью стукнула кулаком по столу. Вот что делает с людьми слава! Избаловали они Вадима Андреевича своими восторгами по поводу его победы в конкурсе. Возгордился, зазнался молодой учитель. Считает себя круче всех, смотрит свысока, ничего и никого не боится. Осмелился угрожать ей, наглец! И главное, сам-то еще мальчишка, молоко на губах не обсохло, а строит из себя!..
Галина Ивановна подошла к зеркалу и посмотрела на свое раскрасневшееся от волнения лицо. Наверное, давление поднялось. Надо бы зайти в медкабинет и принять таблетку. Еще не хватало из-за этого гордеца и упрямца гипертонический криз зарабатывать! Но что же делать? Как обойти непредвиденное препятствие и все-таки вручить на выпускном золотую медаль бедной девочке?
Галина Ивановна выглянула из кабинета в приемную и попросила секретаршу найти и привести к ней Лизу Меликову.
Спустя пять минут ученица выпускного 11 «Б» стояла перед ней, рассеянно теребя в пальцах кончик длинной русой косы. «Замечательная девочка! – мысленно умилилась директриса, – умненькая, спокойная, исполнительная, ответственная, послушная, неконфликтная. Все бы ученики были такими!»
– Лизонька, – заговорила Галина Ивановна задушевным теплым голосом, в котором проскальзывали извиняющиеся нотки, – боюсь, у меня плохие новости. Нам не удалось повлиять на Вадима Андреевича. Он уперся и настаивает на своем.
Девушка так побледнела, что Галина Ивановна забеспокоилась, как бы та не грохнулась в обморок. Подтолкнула ее к креслу и заставила сесть, сама расположилась на стуле.
– Не ожидала я от него такого упрямства. Но руки опускать пока еще рано. Дай-ка мне телефон твоего папы. Я позвоню и попрошу его самого зайти в школу и поговорить с Вадимом Андреевичем. Пусть найдет нужные слова, убедит. Он же все-таки адвокат! Я уверена, это у него получится лучше, чем у нас. Давай его номер.
Галина Ивановна схватила ручку и потянулась к стопке белых листков бумаги на своем столе. Но Лиза испуганно замотала головой.
– Не надо, Галина Ивановна, звонить папе. Пожалуйста!
Директриса с удивлением уставилась на ученицу. Неужели та готова отказаться от медали при первых же трудностях?
– Я сама ему все скажу, – Лиза опустила глаза, щеки ее покрывали неровные красные пятна.
– Ну, сама, так сама, – кивнула Галина Ивановна и успокоилась. Одной головной болью меньше!
***
Рита Зотова шла по парку танцующей походкой, а в голове ее крутилась популярная попсовая мелодия. Она шла от портнихи после примерки платья для выпускного. Уверенность в том, что в этом платье она будет самой-самой среди выпускниц наполняла душу торжеством и гордостью.
Вечерний парк опустел и притих, покинутый молодыми мамашами с детьми и пенсионерами. Еще не настало время свиданий, и целующиеся парочки не были видны в укромных уголках парка. Только припозднившиеся спортсмены-бегуны в ярких костюмах изредка мелькали на песчаных дорожках. А в воздухе витал аромат распускающихся листьев, и звучали возбужденные весной птичьи голоса.
Вдруг на одной из скамеек Рита заметила сгорбленную одинокую фигурку. Она бы прошла мимо, не обратив на нее никакого внимания, если бы не уловила что-то знакомое.
– Лизка, ты что ли? – удивленно пробормотала Зотова, останавливаясь возле скамейки. – А ты чего здесь сидишь такая скукоженная?
Вид у одноклассницы был такой несчастный, а глаза такими заплаканными, что Зотова опустилась рядом с ней на выкрашенные в зеленый цвет доски скамейки.
– Ну что, вправили мозги Логинову завучиха с директоршей?
Лиза молча помотала головой, а брови Маргариты поползли на лоб.
– Неужели даже начальство было бессильно?.. Охренеть! В конце концов, он же только учитель года, а не министр образования. Как так-то? И никакой управы на него нет?
Всхлипнув и прочистив горло от слезного кома, Лиза сообщила дрогнувшим голоском:
– Галина Ивановна велела поговорить с отцом, чтобы он сам попытался убедить Вадима Андреевича. А я не могу… не могу рассказать все отцу.
– Почему? – искренне удивилась Рита.
– Понимаешь, отец у меня очень строгий и требовательный. Он будет разочарован, если придется вмешиваться в мои проблемы. Я должна сама со всем справиться, но не знаю как.
– Понятненько… – пробормотала Ритка, которой вовсе не было понятно, почему нельзя нажаловаться отцу и попросить у него помощи.
Если бы у нее был отец, она бы не упустила такой возможности. В конце концов это же отцовский долг – заботиться о ребенке и защищать от всех несправедливостей этого мира! Зотова выросла с одной матерью, вечно вкалывающей на двух работах, так что давно привыкла решать проблемы самостоятельно. Но тут в голове молнией мелькнула неожиданная идея, так, что она даже схватила собеседницу за руку.
– Не реви, Лизавета, и без твоего папаши справимся! А я тебе помогу.
Лиза подняла на нее красные, опухшие от слез глаза с робкой надеждой. А Ритка тут же подумала: «Хватит ли пороху у этой мокрой курицы провернуть операцию? – Сомнение шевельнулось в душе. – Как бы не сдрейфила в самый неподходящий момент». А вслух стала уговаривать мягким, успокаивающим голосом:
– Я знаю, как заставить Логинова поставить тебе пятерку в аттестат. Он у нас не только «отлично» поставит, но и будет на коленях перед тобой ползать, умоляя простить за потраченные нервы. Логинов – сволочь, зазнавшаяся сволочь! Таких надо учить, тыкая мордой в грязь, а то потом дорастут до крупных начальников и будут такие масштабные дела творить, что мама не горюй. Правда придется немного приврать, но ведь со свиньями – по-свински! Ты готова бороться за свою золотую медаль?
Под испытующем взглядом подруги Лиза немного растерялась. Врать, обманывать? Отец всегда учил, что ложь – это зло. А быть на стороне зла плохо, недостойно настоящего человека. Но что же делать?
В глазах Зотовой пылал огонь праведного возмущения. В ней было столько убежденности и силы, что душа Лизы сама собой потянулась к более сильному и уверенному в себе человеку. Подумав немного, Лиза утвердительно кивнула:
– Готова.
– Вот и отлично! – Ритка потянула одноклассницу со скамейки, увлекая за собой по аллее к выходу из парка. – Ты главное меня слушай и делай все, как я тебе скажу.
Под тихие, но уверенные нашептывания Зотовой, Лизе стало спокойнее. Чужая уверенность передавалась и ей, заставляя распрямлять спину и поднимать голову. В конце непроницаемо черного туннеля забрезжил свет. Дышать стало чуть-чуть легче. Две ученицы выпускного класса, склонившись друг к другу и что-то тихо обсуждая, медленно удалялись от скамейки по широкой липовой аллее.
