Дарко Джун
Олимпийская сверхновая
– Звезду зажгу я, – мотнул головой Берни. – Я так решил. Я же сказал, что просто доживаю оставшееся до победы время. Когда мы боролись с вулканом, меня ещё кололи сомнения, способен ли я на столь мощный импульс. Сейчас я уверен, что способен. Звезда будет гореть. Я зажгу её сам.
– Ну, это мы ещё поглядим, – кинул Салливан, развернулся и быстрым шагом ринулся вдогонку друзьям, поклонникам и почитателям.
Робот-анализатор подтащил к складу с олимпийской символикой очередной контейнер.
– Что там дальше по списку? – нетерпеливо спросил робот-фиксатор, не терпевший пауз, из-за которых терялось драгоценное рабочее время.
– Три тонны антивещества, – торопливо возвестил робот-фиксатор.
На стартовой площадке требовалось по пунктам огласить то огромное состояние, которое в виде всевозможных сокровищ получит планета, выставившая команду, победившую в главном состязании Олимпиады.
К звезде, выбранной для взрыва, команды финалистов доставляли нуль-транспортировкой. А с ними и камеры, благодаря которым любой из зрителей чувствовал себя не просто на месте событий, но прямо в кресле пилота, готовящегося послать импульс. Они будут видеть творящееся глазами или иными органами чувств олимпийца до того самого момента, как победитель рассыплется частицами. А после, под восторженный рокот голоса комментатора, зрители полюбуются фантастическим зрелищем сверхновой.
Первым к порталу опустилась тарелка Салливана – самая современная и роскошная модель, которую только могли продать в этом месте. Салливан сорил деньгами, не считая их. Сейчас он стоял на верхней открытой площадке тарелки в компании тысячи жён со всех краёв Вселенной, заключив эти многочисленные браки в последние несколько дней. Жёны, выискивая взором парящие камеры, принимали гордый вид, как причастные к главному событию современности. Кто-то из них заранее пробовал рыдать с мелодичными подвываниями, готовясь изображать великую скорбь на поминках олимпийского чемпиона. Другие, уже забронзовев от оказанного публикой внимания, хладнокровно подсчитывали, какая часть от наследства победителя останется им.
Затем на площадку опустился скромный флипер, доставивший Берни и его команду. Берни взял в соратники поэта, художника и музыканта. Он слал десятки приглашений тем, кто умеет зажигать души, оставляя в них неизгладимый след. Когда умеешь зажигать души, зажжёшь и звезду. Если тебе это очень понадобится. Зачем же творческой личности принимать приглашение Берни? А дело в том, что финальный порыв доставлял любому из команды такое напряжение, что срывал покровы, пробивал границы, открывал таинственные потусторонние пространства. Кроме олимпийской медали и значительного вознаграждения победа даровала свободу творчества ранее невиданных измерений.
Все напряжённо ожидали прибытие третьей команды. Но напряжение оборвалось, когда пронеслась весть, что её можно не ждать. Олимпиец, чьё имя комментатор не рискнул назвать, происходил со странной планеты, сердцем которой всегда был один из её обитателей. И когда сердце останавливалось, планета посылала импульс тому, кого хотела видеть своим следующим сердцем. Как бы далеко он ни находился. Отказ от миссии означал гибель планеты со всей её флорой, фауной и развитыми цивилизациями. Поэтому где-то в неведомых далях летел сейчас по линии изменившейся судьбы тот, кто напоминал игольчатую многоножку. Если перевести на ощущения людей изливающийся из него поток чувств, то главными были бы грусть и обида. Две бездны, охватывающие тебя, когда ты приготовился безвозвратно положить свою жизнь на алтарь Вселенной. Но она внезапно потребовалась всего лишь небольшой планете.
В тарелке Салливана открылась дверца нижнего яруса, и к порталу выбралась его команда. В сравнении с одухотворёнными олимпийцами Берни облик каждого из этой компании поражал мрачностью и какой-то отчаянной отрешённостью. Берни вспомнил, что заблаговременно изучил их биографии. Одного ждало пожизненное заключение. Второго грызла неизлечимая болезнь, которой он упорно сопротивлялся. Третий когда-то в шаге стоял от вселенского счастья. Но не успел шагнуть. И теперь искал шанс повторить попытку. Три запертые двери могла открыть вселенская слава, влекущая капиталовложения галактического масштаба.
– Видишь сам. Мне нечего бояться. Такие не проиграют, – усмехнулся Салливан, заметив внимание Берни. – Им некуда отступать. Любой из них – это крыса, загнанная в угол. Каждого спасёт только чудо. И это чудо – олимпийское чемпионство.
– Мои тоже не подведут, – парировал Берни. – Искра искусства воспламеняет сильнее, чем искра отчаяния.
– Сам-то как? – проворчал Салливан. – Видимся-то в последний раз. Всё ещё не боишься победить?
– Каждый из нас – та самая пылинка, о которой мы уже говорили, – вздохнул Берни. – Её жизнь быстротечна. И, быть может, главной наградой здесь станет то, что эта жизнь развернёт Вселенную к лучшему.
– Да будет так, – повёл головой Салливан, лихо развернулся, словно изображая ту самую Вселенную на её судьбоносном повороте, и направился к порталу.
* * *
Два ментальных луча упёрлись в звезду. Зрители за сотни тысяч световых лет от места событий замерли в напряжении, ожидая того величественного момента, когда звезда пробудится к жизни. Когда с экранов исчезнет один катер. А второй вместе с парой крейсеров нырнёт в портал нуль-транспортировки, чтобы спастись от сокрушительного гнева сверхновой.
«Что таится во мне? Или даже во всех нас? – пульсировал внутри вопрос. – Что прячет наше сознание, рождающее импульс, который не способна воспроизвести и самая совершенная техника самых развитых цивилизаций».
Тело внутри корабля, скользящего по ментальному лучу, выстроенному общими усилиями одной из команд, разорвалось миллионами мелких частиц, сразу ставших разноцветными искрами фейерверка. И по направлению луча мёртвый громадный тёмный шар внезапно вздрогнул, зашевелился, потрескался… И вспыхнул невиданной мощью, превращаясь в сверхновую звезду, дарящую этому району Вселенной новые возможности. От импульса обратной связи мелкими частицами рассыпался и катер, в котором находился тот, кто сумел оживить звезду. Исчезновение одного катера было предсказуемым. Второй с не добившимся задуманного результата должен был прорваться к порталу вслед за исчезнувшими там крейсерами. Но не успел. Впрочем, такое происходило не впервые.
