Даниил Константинович Диденко
И ничего под небом, кроме Бога…
Комфорт и память
Комфорт – понятие современное, прогрессистское. Термин, взятый прямиком из рекламного объявления, где ушлые продавцы наперебой расхваливают ту или иную модель дивана, автомобиля, телефона и так далее.
Современный человек, нежась в плену комфорта, чувствуешь ли ты себя свободным? Скорее всего, ты постоянно испытываешь отвратительное стыдливое, ноющее чувство. Будто ты вечно куда-то не успеваешь. Словно привязан рукою к какому-то призрачному поезду, за которым поспеть не в силах. А где-то там, впереди, несется локомотив успеха, славы, богатства, изысканных блюд, одежд и прочее.
Здесь, на этом пышном карнавале невиданных торжеств, ты – раб своих желаний.
Оглянись назад. Ты видишь свое прошлое? Помнишь ли хоть кого-то из своих дальних предков? Скорее всего, ты не знаешь практически ничего. Слово прапрадедушка для тебя всего лишь слово. Великая Отечественная война – тема урока по истории, который ты, скорее всего, прогулял. Наверное, «некомфортно» даже думать об этом.
Какую боль, душевную тревогу ты мог бы испытать, как испытал когда-то я, узнавая прошлое семьи. А ведь такие неприятные чувства, кажется, уже выход из «зоны комфорта»?
Но нет, наша история не про комфорт. Она про превозмогание. Я читаю родословную и вижу судьбы своих близких: «осталась одна в возрасте шестнадцати лет с двумя маленькими братьями», «утонул, пытаясь переплыть реку», «погиб на войне», «умерла после тринадцатых родов», «расстрелян в трудовом лагере», «застрелился, чтобы жену и детей не репрессировали», «скончался в младенчестве от скарлатины/ дизентерии/ дифтерии», «раскулачен и сослан», «провел половину жизни в скитаниях», «прошел всю войну, но умер от опухоли»…
Это ведь ужасно больно – знать о своем прошлом, прошлом своей Родины. Много ли было светлых дней в нашей истории? Да, они были, но каждый из них – передышка, затишье перед бурей. И каждая такая буря, если вглядеться в нее через сумрак годов, заставит твое сердце всколыхнуться от всей той несправедливости, унижений, скорби и мучений, которые вынесли наши предки.
Иное дело – время нынешнее. Разве не чудо – ничего не знать? Подарок невидимой «заботливой» руки, которой потом легко задушат беспомощное, безродное, но бесконечно сытое и довольное поколение.
Ты, надменный современник, даже если кажется иначе, – всего лишь кусок глины, из которого можно ваять все что угодно и кому угодно. Историческая память, воспитание, традиции – это печь, обжиг в которой закаляет нас. Огонь, выжигающий душу страданием всего русского рода, – вот через что прошли многие наши предки. Но это так же и то, о чем многие из нас сегодня спокойно и счастливо забывают.
Как не обожженная глина легко меняет свою форму, так и мы теперь без лишних мыслей изменяем свою суть. Вот почему современный, озабоченный собой и комфортом молодой человек, отрицающий исторический опыт и традиции, способен легко сменить пол. Вот почему мысль о рождении ребенка в семье молодоженов покажется теперь представителям нового поколения пережитком прошлого – «разве можно так гробить свою молодость?!». И вот почему человек, не ощущающий связи поколений, не видит сегодня необходимости защищать свою Родину, давшую ему кров. Как неблагодарное дитя, стыдящееся своей престарелой и любящей Матери.
Но ты не одинок в своей апатии, нежелании принимать прошлое. Взгляни – народы Запада готовы наперегонки остервенело сносить мемориалы, памятники, связанные с Россией. Этот исторический опыт им кажется неприятным, даже отвратительным. Им хочется отмахнуться от этого. Закрыть глаза, чтобы не видеть истинного положения вещей; замкнуть слух, чтобы не слышать правду. И только уста их яростно отрицают все, что связано с нами. В их уме нас уже нет. Им так проще.
Да, тебе некомфортно это читать. Я знаю, какие чувства тебя посетят: неприятие, стыдливость, ярость, возможно, ненависть к автору этих строк. Пускай так. Для тебя это опыт. Ты чувствуешь себя несвободным, ограниченным рамками надоедливой литературы и какой-то неясной догматики автора. Впрочем, свобода, если бы мы обращались к мыслям предков, – это воля в выборе самоограничения. Шаг, на который мало кто сегодня способен пойти. Это было бы дискомфортно.
Ужасно «не повезло» моим предкам, современного «комфорта» не знавшим. До сих пор никого по мужской линии в нашей семье не зовут именем Алексей. Так звали моего прапрадеда – человека, дерзнувшего взять на свою душу величайший грех – закончить жизнь самоубийством. Он застрелился, лишь бы его сына и жену не репрессировали в тяжелые годы коллективизации. Верующий человек, любящий отец и муж, он пошел на это осознанно.
Об этом больно вспоминать.
Поэтому же русский критик Михаил Лобанов писал: «Народ может извлечь исторические уроки только из полноты своего опыта, сокрытие событий глубинных, трагических способно исказить, деформировать национальное, даже религиозное сознание…»
И все же, наши предки были в разы свободнее нас, живущих в комфорте…
Грех и покаяние
Во времена споров и терзаний, мыслей о будущем нашей страны, мы практически обязаны обратиться к нашему прошлому – культурному наследию. Оно создавалось веками, хранилось и передавалось из уст в уста нашим народом. И сегодня, используя древнюю мудрость себе во благо, мы можем извлечь из этого важный урок, посмотреть на мир – соседские нам страны – по-новому.
Так, в собраниях В. И. Даля можно найти множество русских-народных легенд, одна из которых называется «Грех и покаяние». И, следуя традиции, она начинается со слов: «Жила была старуха, у ней были один сын и одна дочь…», – так называются в начале действующие лица произведения. Семья жила в «превеликой бедности», однако важно будет отметить, что это не мешало им следовать Закону Божьему. Но когда пришло время сыну проверить на полях озимые всходы, тот заметил на горе очаг дыма. Поднявшись наверх, парень приметил котел, полный золота. Но казавшееся Божьим даром сокровище стало проверкой Веры юноши, посланное Дьяволом, слова которого звучали из пустоты: «Тебе сказано – не смей трогать! А коли хочешь получить это золото, так ступай домой и сделай наперед грех с родной матерью, сестрою и кумою. Тогда и приходи: все золото – твое будет!» Услышав это, парень смутился, но не стал брать золото, а пошел домой. Мать же его, узнав о случившемся, решила подговорить куму и дочь ввергнуть мальчика в плотский грех. В первый же праздник они напоили юношу: «…он выпил рюмку, выпил и другую, и третью, и напился до того, что совсем позабылся и сотворил грех со всеми тремя: с матерью, сестрою и кумою…»
И теперь, познав грех, сын хотел лишь одного – изжить его. Он отказался от золота и отправился на «большую дорогу» – искать людей, знавших пути искупления этого преступления перед Господом. И всякого, кто не знал, каким образом можно помочь юноше, молодой разбойник убивал. Когда же попался ему сотый путник – монах-скитник, наложивший на него епитимью – парень принял свое наказание, путь покаяния. Тридцать семь лет понадобилось ему, чтобы искупить свой грех тяжелым трудом. Когда же епитимья была исполнена – разбойник умер, а тело его было честно предано земле.
Сколько народной мудрости собрано в одной только этой легенде! Прочитав ее, можно понять, что предки наши всегда знали цену предательству, глубокому грехопадению. И намного яснее становятся события, происходящие сегодня в мире.
Так, если накладывать «духовную матрицу» этой легенды на историю новой Украины, можно увидеть и грех, и, хотелось бы верить, будущее ее покаяние. Ведь, отвергнув свои корни, братский нам народ пошел по пути соблазна, навязанного идеологией потребления Запада. Более того, он принял путь неонацизма и шовинизма – ужасной коричневой чумы. И мы знаем, чьей рукой подталкивалась Украина к губительному грехопадению, мы видим, чье «золото» льется из рога изобилия сейчас туда. И если только на прошлой неделе США выделило 800 миллионов долларов на «военную поддержку» Незалежной, то в общем счете эта сумма уже достигает миллиардов. Но наши предки хорошо представляли себе, чего стоит такое «богатство», дарованное искусителями. Ведь «превеликая бедность», увенчанная Верой в Бога – это и есть высший Дар. Это та схима, которую смог принять монах-отшельник, ставший избавителем от тяжких грехов. Именно этот Дар не могут принять сегодня некоторые наши соотечественники, искушенные чужим «золотом».
И, конечно, мы видим, в каком пьяном угаре – подобном тому, что описан в легенде – находится руководство нынешней Украины. Представители его восхваляют нацбатальоны, президент в новом видео «навеселе» показывает гражданам страны убранство его офиса. И все новые и новые средства нужны им, чтобы утолить свою жажду. В том числе и жажду плотскую и даже гомосексуальную, подобную той, в которой уличили недавно одного из главных украинских пропагандистов Алексея Арестовича. Ведь «пьяному море по колена».
Но, как говорится в русской-народной легенде, за грехом следует покаяние, а предвестником его часто становятся человеческие жертвы, подобные тем путникам, которых убивал разбойник. Этот блудный сын жаждал крови именно потому, что не мог найти путь искупления. Схожий процесс происходит сейчас и на Украине. Мы видим те бесчинства, что творят нацбатальоны над своим собственным народом в порыве ясного только им бешенства. Сотнями крестов усеяны улицы Мариуполя. Сам город превращен в руины. И сложно представить, сколько еще людей может быть убито по прихоти безбожников.
Однако тут повествование легенды и реальные события расходятся. Ведь если юноша не смог принять грязных денег, дарованных ему Дьяволом, то украинский неонацистский режим ежесекундно подпитывается средствами, идущими Запада. Словом, кто здесь выступает Змеем-искусителем, тоже говорить бессмысленно – все и так ясно.
Россию же наоборот пытаются всеми силами демонизировать, лишить хлеба насущного, оградить от всего мира. И, это важно отметить, Запад осознанно пытается сделать наш народ отшельником. Происходит это за всю историю уже не в первый раз. И мы должны выступить тем самым монахом-скитником, указавшим грешнику на путь искупления. Покаяние это, епитимья, как гласит легенда, может длиться десятки лет.
А чтобы избавиться от засилья нацистских идей на Украине, ненависти к русскому населению, может пройти еще больше времени. Но победа Добра над Злом рано или поздно случится. И, как было показано в легенде, полностью изжить грех можно только покинув бренный мир и представ на главном Суде перед Богом. Мы же теперь имеем возможность следить за ситуацией и видеть, насколько правы в своей мудрости были наши предки.
Встреча в госпитале
Незадолго до своего небольшого летнего путешествия по Таманскому полуострову я встретился со своим другом детства. Признаться, все, как мне казалось, шло к тому, что мы больше никогда вживую не свидимся и так и будем время от времени писать друг другу коротенькие письма с пожеланиями на дни рождения.
Но все изменилось довольно внезапно. Это было, надо полагать, в середине мая. Тогда он написал мне: «…Я сейчас нахожусь в Краснодаре, в военном госпитале. Начальство говорит, скоро можно будет принимать гостей в палате…» И буквально через пару дней я уже шел мимо сквера «Дружба» со сборником своих стихов в руках. «У меня все есть, повидаться бы главное…» – так давеча отвечал мне Р. на мой вопрос, нужно ли ему что-то. И вот на улице Постовой я уже ожидал первой встречи с другом за… восемь-девять лет? Я уже даже и не помнил, сколько времени прошло – так давно это было. На посту мне ответили, что встреч сегодня не намечается, да и на ближайшие дни тоже. Рядом стояла чья-то встревоженная жена, звонила своему мужу – тоже военному, разумеется. Она была в ярости. Оказывается, ей тоже до этого говорили, что сегодня можно посетить близких. В общем, ее можно было понять. Бог знает, чего натерпелась эта женщина за время ожидания мужа с войны. Получала ли она "похоронки" от украинских бандитов? Угрожал ли ей и ее семье в письмах кто-то из неонацистов?.. Одно понятно точно – она с нетерпением ждала минуты долгожданной встречи с любимым мужем. И все же «посещений сегодня не будет» – так нам сказали.
Я уже собирался уходить, как увидел в дверях поста Р. Он кричал мне, чтобы я вернулся. Из-за решетки проходной он печально сказал мне: «Ты прости меня, дружище, кто же знал, что так будет…» Я понимающе кивнул ему и передал сборник. Разочарованный, я шел обратно к Красной, чтобы оттуда отправиться на маршрутке домой. «А ведь совсем не изменился он…» – думал я про друга, – «Разве что, вырос сильно. Головы на две меня, наверное, выше».
Позже я получил от него сообщения. Он извинялся. Я пообещал ему приехать еще раз, если будет возможность.
Наша встреча состоялась только в конце мая. Р. написал мне во время Лихоносовской конференции. Мы договорились о встрече через два часа. Помню, как во время дискуссионной части я буквально выпорхнул из аудитории. Меня тогда остановили прямо возле двери.
– Куда же вы, мы только хотели поговорить о вашей работе, – обратился ко мне Сергей Куняев.
– Простите меня, пожалуйста. Сейчас из госпиталя выписывают моего друга, он военный. Единственная возможность свидеться перед его отправкой обратно… – тревожно ответил я.
– Понимаю! Ни дай Бог никому!.. И все действительно все понимали – совсем рядом оглушительно гремели сражения, борьба за право жить. А на войне смерть всегда рядом…
Приехал на Ставропольскую – запыхавшийся, раскрасневшийся от солнцепека. Вышел на остановке «Университет» и побрел к ближайшему перекрестку. Там мы с Р. и встретились. Он был уже здоров. Я предложил ему пройти в ближайшее кафе. Там мы разговорились.
Чего только ни хочется спросить у человека, только прибывшего с фронта. Для меня мой друг был примером мужества в тот момент. Ему было столько же, сколько и мне, но я сидел в пыльном городе, защищал научную статью, а он – защищал Родину. В окопах ли, в БМП. Там он был стрелком боевой машины.
Он рассказал мне и о своем ранении – во время обстрела осколок прилетел ему в спину. И как в Севастополе лечили его, делали операцию в первый раз. Как грохотали корабельные орудия каждую ночь в порту. Все это было для него совсем недавно, но, казалось, так душевно далëко. Он был слишком простым, как во времена нашего с ним детства. Никогда не унывал понапрасну. Вот и тогда, сидя там, в краснодарском кафе рядом со мной, он был предельно прост. Не было в его словах поддельного пафоса, канцеляризма. Обычный парень, такой же дальневосточник.
– Я служил на момент начала операции. У меня есть долг, присяга. Я поехал туда, потому что иначе не мог, – говорил он мне так же спокойно.
– А сейчас? Какие у тебя планы на жизнь? – восхищаясь, спрашивал я.
– Приеду к маме домой… Переучусь, стану учителем физкультуры…
Иногда на мои вопросы о положении дел "там" он отвечал: «Дружище, ты лучше расскажи мне о мирной жизни…» И я ему рассказывал.
Через пару часов, собравшись ехать до вокзала, мы пошли по Ставропольской в сторону Красной. Оказалось, что у друга моего есть пара дней отпускных. И я предложил ему:
– Слушай, Р., а давай ты у меня заночуешь эти несколько дней? Бог знает, будет ли еще когда-то такой же случай.
– А давай!.. – согласился он.
И через пару часов мы уже сидели у меня на кухне. Я продолжал спрашивать, а он – рассказывать. Больше всего мне запомнилось вот что. Как-то раз, ближе к утру, после трех часов обстрелов к их позициям подошла колонна украинских войск: два танка и пехота. Один их танк наши подорвали, другой подожгли. Человек сорок из украинского нацбатальона остались лежать там, в сырой земле. Почему же запомнился мне этот случай? Р. рассказывал это с такой отрешенностью, словно и не с ним все это происходило, будто он герой книги. Те же чувства настигали меня, когда он рассказывал, что несколько раз мимо их боевой машины пролетали снаряды ПТУРов. Почему же так спокоен был он? Быть может, по-другому просто нельзя было. Для меня то, что он делал – святой долг. И горе мне, в то время занятому чем-то иным. Пускай и зовут это дело, писательство, операцией внутри страны, в тылу, почему-то мне так почти не казалось. Хотя, быть может, в этом и заключается вся суть долга? Это отрешенность, стремление делать что-то во благо Родины, не предавая своим деяниям хоть какой-то значимости. Ведь всегда есть что-то большее за тобой, а ты – всего лишь малая часть общей картины. Сначала семья, потом Отчизна, потом Бог. А ты для себя так и не можешь решить ничего. Ни почему ты, ни зачем ты. Оно тебе и не нужно. Это мелочность, материализм. Ты давно оставил их позади. Ради жизни. Вот, что я видел в друге. Это была тяга к жизни, к миру. Он ни о чем не жалел. И когда уезжал уже, ожидая такси до вокзала, сказал мне: «Вы живите здесь, чтобы у вас все хорошо было…»
