bannerbannerbanner
Моя школьная девочка

Дана Райт
Моя школьная девочка

Полная версия

Открываю дверь ключом Олега, свой отдал ей. В квартире тишина. Слава Богу яичницей не пахнет, а то пришлось бы есть ее варево, а это никогда не доставляло мне удовольствия, с плитой Тина не дружит. Тихо прохожу в свою комнату. Она спит. Такая маленькая. Из-за жары скинула с себя одеяло. На ней только стринги (ненавижу их!) и больше ничего. Она валяется на животе, раздвинув ноги, раскинув руки. Блестящие черные волосы волнистым беспорядком раскинулись по подушке и спине, достают до бедер, а одна прядь спала с кровати и змейкой свернулась на полу. Никогда не понимал, как она с ними управляется. Но они, определенно мой второй фетиш после ее глаз. Щекой уперлась в подушку, я вижу только половину ее лица, рот слегка приоткрыт и это заставляет мой член затвердеть. Короткие пряди волос у лица завились в смешные тнкие локоны и непослушно торчат в разные стороны, это придает ее лицу какое-то хулиганское, и в то же время кукольное выражение.

Аккуратно кладу букет в свободный угол кровати и прикрываю дверь. Мне нужен душ.

Слышу, как открывается дверь, одергивается занавеска.

Тина стоит передо мной. Белое подобие трусов оттеняет оливковую кожу. Рассматриваю ее тело. В ней ничего не изменилось за эти несколько месяцев, которые я не видел ее обнаженной, такая же тоненькая талия, девичья грудь с острыми розовыми сосками, стройные ножки. Я хочу, чтобы она повернулась спиной, я хочу видеть ее зад. Я обожаю ее бедра. Я хочу сжать их так сильно, чтобы оставить синяки от своих рук. Это вообще нормально? Спокойно, я просто возбужден. Я не должен причинять ей боль. Она кажется такой хрупкой. На ее щеках проступает румянец. Удивительно, после всего, что было между нами, она еще стесняется.

Девочка привычным движением закидывает руки и завязывает волосы в узел, снимает стринги и хочет залезть в ванную.

– Умойся, – задвигаю занавеску в ванной, отделяя Тину от себя.

Я не хочу трахать ее в ванной. Я хочу видеть ее тело, распластавшимся по кровати, хочу гладить его, хочу прикоснуться губами к ее груди, запустить руки в ее волосы, провести языком по линии ее шеи и оставить засос на нежной коже.

Стою под теплыми струями воды, пытаясь прийти в себя, с нажимом тру лицо. То, что происходит сейчас внутри меня мне не знакомо. Я чувствую раздражение, и, кажется, еще ожесточение. Мне стоит начинать бояться себя? Закручиваю кран горячей воды, и ледяные струи заставляют меня поежиться. Я должен успокоиться. Почему я так возбужден? Я хожу в увал раз в две недели. Последний раз был пять дней назад, и я снял телку в ресторанчике, где ужинал. Меня что, совесть мучает? Типа, я Тине изменил?

Ну да, получается, изменил… Секс – мое слабое место… Нет, мое слабое место Тина, и это меня бесит. Когда ее долго нет рядом, я перестаю себя контролировать. Она часть моей жизни уже почти два года, стала ей сразу, как только я увидел ее на лестничной площадке в школьном общежитии. Я привык, что она рядом, я хочу, чтобы она была рядом всегда. Мне даже не обязательно ее видеть постоянно, я просто должен быть уверен в том, что когда я захочу увидеть ее или прикоснуться к ней, она будет рядом для того, чтобы я смог сделать это. Эгоистично? Конечно. Но мы же все люди – эгоисты, разве не так? И если есть возможность держать ее при себе, то почему бы этого не сделать? Будь она рядом в увал на той неделе, у меня не возникла бы потребность в той телке, ведь когда Тина при мне, я не хочу никого другого. Да и ту телку я не хотел, хотя она была очень даже ничего, но мне нужен был секс, как простая механическая разрядка. Я не целовал ту деваху, как вообще ее звали?… Таня? Да плевать. Я не наслаждался ее телом, хотя там было на что посмотреть, я тупо вдалбливался в нее членом, и отправил восвояси сразу, как кончил. Я даже не думал о том, получила ли она кайф. Какая разница кончила она или нет? Мне интересен только оргазм Орловской. Блин, надо проверить, поменяла ли домработница постельное белье с прошлого раза, не хочу, чтобы Тина спала на нем.

– Юр, – ее голос выводит меня из мысленного транса, и я чувствую дрожь своего замороженного тела, – все в порядке?

– Да, – быстро выкручиваю кран с горячей водой, теперь надо согреться, – иди в спальню, я сейчас.

Дверной звонок, это еще кто?

– Ты ждешь кого-то?

– Нет, – мне кажется, что она улыбается, – я заказала мясо из кафешки внизу, – я знала, что ты не станешь есть мою яичницу.

Смешная. Знает свои минусы.

– Я открою.

Уходит.

Пакеты с готовой едой оставляет на кухонном столе.

Нахожу ее лежащей на кровати. Она хочет встать, когда я захожу в комнату. Но я останавливаю: «Лежи». Улыбается и облизывает губы. Но ничего не может возбудить меня сильнее, чем я уже возбужден. Почему я так реагирую на нее?

Вытираю голову полотенцем и сажусь рядом с ней на кровать. Она тянется ртом к члену. «Нет, иди ко мне», – притягиваю ее к себе, хочу ее губы. Глажу их большим пальцем, отгибаю нижнюю, блуждаю глазами по ее лицу. Мне нравится линия ее скул и пухловатые щечки, маленький носик, тяну ее к себе за подбородок и целую его, потом перехожу к губам. Она открывается навстречу мне, и я чувствую ее язык, провожу своим по ее небу, втягиваю в себя ее губу, снова ее язык. Она выдыхает мне в рот и я притягиваю ее за бедра, укладываю на кровать и целую ее тело. Мне все сложнее контролировать себя, и я больше не хочу сдерживаться, поэтому раздвигаю ее ноги и вхожу. Она вздыхает и выгибается. Кажется, я сделал это слишком резко.

– Нормально? – я должен спросить, я не хочу причинять ей боль.

Кукольная головка кивает и закрывает глаза.

– Смотри на меня, – мой голос слегка хрипит, я провожу рукой по ее животику, он напрягается – не закрывай глаза.

– Мне так хорошо, – она не может врать, она не умеет врать, тем более смотря мне в глаза, – не останавливайся, – голос тихий, на лице играет игривая улыбка, – я сырая со вчерашнего дня.

– А до этого? – двигаюсь в ней, глажу ее тело, провожу руками по талии и останавливаюсь на груди, интересно, она еще вырастет? – До этого сухая ходила?

– Я думала о тебе, когда сама… сама себя… рукой, как ты в школе… и, помнишь, ты купил мне подарок в наше первое лето, – затем она стонет.

Черт, мой разум туманится, когда я представляю, как она гладит свою промежность, как проталкивает в себя фиолетовый резиновый фаллос, и я начинаю двигаться в ней резче. Я даже немного ревную ее к ней же, это тело только мое, только я могу прикасаться к нему. Хочу сам дарить ей наслаждение и удовлетворение.

– Что ты делала?

– Ты знаешь…

– Нет, скажи мне.

Ее рука тянется ко рту, где она смачивает слюной пару пальцев, затем опускает ее к тому месту, где двигаюсь в ней я, и гладит себя, сжимаясь вокруг меня сильнее.

– Убери руку, – прошу я, стараясь замедлить движения, я не хочу кончать, я хочу трахать ее вечно, это не может закончиться быстро, она отрывает от себя руку и я накрываю большим пальцем место, которое она только что освободила от своих.

– Боже, – выкрикивает она, выгибается и обхватывает меня ногами, – Юра, это так хорошо, не останавливайся, – да я и не могу остановиться.

Нагибаюсь к ее лицу и провожу губами от ее подбородка до ушка: «Ты не будешь трахать себя сама, это мое тело, ты будешь кончать только при мне», – шепчу, наплевать, что веду себя как чертов собственник, можете считать меня извращенцем, хоть кем, если она хочет получать оргазмы, то пусть обращается ко мне. «Ты будешь кончать только подо мной. Все это» – стискиваю одной рукой ее бедро, она вскрикивает, веду рукой по телу и сжимаю легко ее горло, «мое, все твои оргазмы – мои», сжимаю ее грудь, прокручиваю сосок между двумя пальцами, она поворачивает лицо и вцепляется в мои губы.

– Я твоя, ты знаешь, просто я так скучала, – шепчет она, – ты ведь.., – не успевает договорить, глубоко вдыхает воздух, выгибает спину и сжимается вокруг моего члена, протяжно стонет, закрывая глаза.

– Смотри на меня, – я хочу видеть ее глаза, когда она на пике, это то, что мне нужно, это то, ради чего я живу именно сейчас.

Открывает. Зеленые глаза затуманены, фокусирует взгляд на мне «пожалуйста, не останавливайся, я вся твоя», – выдыхает она, подается вперед и… я чувствую, как ее зубы сжимаются у основания моей шеи… такого еще не было, рычу от ощущений, загоняю член в нее на всю длину, резко, сжимаю ее грудь, возможно до боли, почти опираюсь на нее, отрывая ее зубы от себя, она отталкивает одну мою руку и впивается зубами в то же место.

– Ты на таблетках? – не понимаю, как мой мозг выдал такой вопрос, я почти не способен думать, она мычит и от звука по шее идет вибрация. Я не понял, это положительный ответ? – Тина, – отрываю ее снова, за волосы, встречаюсь с ней глазами, – на таблетках?

– Даааа, – стонет она, но ее тело уже расслабилось, оргазм утихает, тело становится податливым, она двигается мне на встречу, – Юр, я хочу еще, – тянется рукой к своей промежности, я отталкиваю ее, от чего в ее глазах мелькает дикое выражение и я получаю пощечину обиженной рукой, – я хочу еще, – выдает она гортанный звук и я усмехаюсь, вынимаю член из ее тела.

– Будет тебе еще, хорошая, – смеюсь, моя дикость, с которой я пришел сюда утихает, остается только здоровое возбуждение. Целую ее, а потом переворачиваю на живот, ставлю на четвереньки, – я хочу твой зад с самой школы, – сжимаю ее бедра, потом провожу языком по позвоночнику, она стонет, выгибается, подставляясь под меня, но мне нужно ее согласие, мне важно, чтобы она тоже хотела этого.

– Юр, – боязливо говорит она, – не надо пока, пожалуйста, – такой нежный голос.

– Нет, так нет, я переживу, – я не задал бы вопрос, если ответ был мне не важен, целую ее шею, входя в нее снова, поглаживаю бедра. – Но, Тина, – обещаю я, – однажды я доберусь до этой твоей части.

Вот, что отличает Тину от других. Мне важно ее согласие. Деваху из ресторанчика я трахал, как хотел, я не спрашивал ее мнения.

 

Тина смеется, прерывая стоны, прижимается грудью к кровати, разводит ноги шире, все ее тело вибрирует: «Юр, жеще, я прошу».

– Мне нравится, когда ты просишь, милая, попроси еще раз, – говорю нежным голосом, мне нравится, когда она начинает умолять, мои движения мягкие, осторожные, ее довольно легко растравить.

– Юр, – она ластится по кровати, – я обожаю твой член, – ускоряю темп, чувствую, что скоро кончу, – пожалуйста, кончи в меня, – теперь сильнее вбиваюсь в нее, ее тело начинает трястись, – я так хочу почувствовать твою сперму внутри себя, – сжимает простынь кулачками и кричит, двигаясь мне навстречу, насаживаясь на меня и я кончаю в нее, делаю еще несколько движений и прижимаюсь к ее спине своей грудью.

– Я не мог уснуть полночи, представляя, как буду трахать тебя, – шепчу я ей на ушко и вынимаю из нее член.

Она падает на живот, под тяжестью моего тела и трясется в оргазме еще несколько секунд, глубоко дышит. Переворачиваю ее лицом к себе, смотрю на ее искаженное эмоцией лицо и кайфую. Хорошо, что я остановился тогда на лестнице и поздоровался с ней. Улыбаюсь и валюсь рядом. Глажу ее тело, она утихает.

***

– Это было круто, – говорю я обессилено.

– Не расслабляйся, душ, еда и повторим, – он лежит на спине, притянув меня к себе.

– Да ладно, тебя не хватит, – округляю глаза в удивлении.

– Детка, армия тренирует в мужчине выносливость, – говорит важно, но на лице ухмылка, а в глазах играют чертики.

– Мне стоит начинать бояться? – смеюсь я.

– О да! – смотрит хищно, ухмылка не сходит с его лица. – Скоро ты будешь просить меня остановиться. И, угадай, что?

– Что?

– Я не остановлюсь, хорошая.

И он действительно не останавливался. До восьми вечера: душ, еда, секс, душ, еда, секс…

Последний раз я просто лежала, а он пользовался моим телом по своему усмотрению, загибал как хотел, крутил, как ему надо. А я могла только кричать до хрипоты.

Я даже немного обрадовалась приходу гостей.

– Ты в норме? – смотрит на меня с жалостью, пока мои пятигорские друзья распаковывают пакеты на кухне.

– Вроде да, – хрипло говорю я.

Но, кажется, это не совсем правда. Горло саднит, похоже, я сорвала голос. Это вообще прилично так кричать? Мои губы распухли, как и соски. А еще моя нога болит, Юра слишком сильно выгнул ее.

– Тина, – обнимает меня, прижимая к своей твердой груди, – я не хотел так тебя мучить, просто не сдержался.

– Юр, мне понравилось, – улыбаюсь, – но будь все же аккуратнее, я вся в синяках, и … ты действительно сделал мне больно пару раз.

– Блин, – целует мой лоб, заставляя чувствовать свою к нему принадлежность, – я правда, не мог остановиться, я просто смотрю на тебя и возбуждаюсь. Я буду аккуратнее. Ты права.

– Конечно права, Юр, – не могу не улыбнуться, он смотрит так нежно, гладит меня по голове, – мне с этим телом еще жить.

– Тина, – смеется, – не поверишь, мне жить с этим же телом. Я понял тебя, я постараюсь быть аккуратнее.

– Очень на это надеюсь, – обнимаю его.

– Ладно, пошли, познакомишь меня со своими новыми знакомыми.

Парни пили всю ночь. Гости ушли только с рассветом. Я уже спала к тому времени.

***

Новые друзья Тины оказались нормальными парнями. Круто провести время с людьми, не носящими солдатскую форму и не писающими по расписанию. Да и учатся они в Москве, так что вполне возможно продолжить общение там, после дембеля, конечно. Но самое в этом хорошее, что на них можно положиться в отношении Тины. Она у меня девочка красивая. Очень. Но парни дали понять, что не претендуют на нее. А я дал понять, что пришибу любого, кто попробует претендовать. И теперь, пока они тут, Тина вполне сможет обратиться к ним с просьбой, если меня не окажется рядом.

Она спит, когда я, проводив гостей, валюсь рядом и забываюсь пьяным сном.

Просыпаюсь от звонка в дверь. Башка трещит. Но надо вставать, не хочу тратить увал на отсып. У меня сегодня планы до самого вечера.

Тина возится на кухне.

– Доброе утро, – улыбается мне, и внутри меня снова возникает непонятное чувство, рот сам растягивается в улыбке.

– Доброе, – целую ее.

– Юр, мне не хотелось готовить, я заказала завтрак.

Она прекрасно знает, что ее еду есть невозможно, но все равно делает вид, что умеет, но просто не хочет. А еще стесняется тратить деньги. Скорее всего, когда я вернусь в часть, она не потратит ни копейки из того, что я оставлю. Не знаю, как приучить ее к тому, что раз мы вместе, она может пользоваться моими деньгами. Я не обеднею. Вообще не представляю, на что она живет. Государство платит ей ежемесячное пособие, но скоро и его не будет. Роза сказала, Тина ничего не потратила из того, что я попросил ее оставить. И сейчас, увидевшись с ней, я точно это понимаю. Мне знакома вся одежда, которую я увидел на ней, и все остальные вещи. Значит, она не покупает себе ничего нового. Но у нее же все равно есть ежемесячные траты: средства гигиены (в одиннадцатом классе она закупала всякие бутыльки мешками, вся моя ванная заставлена ими), салоны, она ходила туда раньше каждые три недели. Да что там, одни таблетки, выписанные гинекологом, стоят не дешево. Надо поговорить с ней об этом.

Она не взяла ни купюры из стопки денег в шкафу, я проверил.

– Тина, – решил не откладывать, люблю, когда все четко, – почему ты денег не взяла?

Смущается. Сидит напротив, молчит, делает вид, что жует булочку с маком. Жду… Уже долго жует. Запивает теперь.

– Прожевала? – смеюсь.

– У меня есть пока деньги.

– Тина, давай говорить прямо, я не люблю юлить, ты знаешь. Ты не потратила ничего из того, что я оставлял. Ты не взяла ничего сейчас. На что ты живешь?

– Юр, разве это твое дело? – психует.

– Я ем сейчас за твой счет. Думаю, я имею право знать. Я просто не понимаю, почему ты отказываешься от моей помощи.

– Мне не нужна твоя помощь. Я устроюсь на работу и …

– Ты не будешь работать, – резко перебиваю я ее. – Ты здесь из-за меня, и я не хочу, чтобы ты в чем-то нуждалась. И мы не уйдем отсюда, пока не обсудим всю эту ситуацию.

Молчит. Сохраняю спокойствие, во всяком случае, пытаюсь. Меня бесит, что она не может все рассказать. Не хочу, чтобы она что-то скрывала от меня. У нее не должно быть ничего, что надо скрывать. Она не должна делать вещей, которые придется утаивать от меня. Если человек не может прямо ответить на твой вопрос, значит, не хочет говорить чего-то. Это простая истина. Или это стыд? Скромность? Почему ей надо думать прежде, чем ответить на такой простой вопрос.

– Юр, – смотрит в тарелку, снова молчит, жду…

Молчание затягивается.

– Кристина, я не пойму, тебе есть что скрывать?

– С чего ты взял?

– Ответить не можешь, в глаза не смотришь. Если ты не готова быть откровенна со мной, то нахрена приехала? – она так и будет молчать, если не надавить на нее. – Куда ты тут устроишься? Официанткой пойдешь рабо…

– Мне стыдно! – кричит. – Стыдно, понимаешь, брать твои деньги! – вскакивает из-за стола. – Как будто я … как … как

– Во-первых, не ори! – бешусь, ненавижу, когда разговор проходит на повышенных тонах, но стараюсь сохранить голос ровным, – иди сюда, – подходит, притягиваю ее и усаживаю на колени. – Во-вторых, ты не как …, – понял, что она имела в виду содержанок, наверное, но я никогда к ней так не относился. – Мы вместе понимаешь? – смотрит на меня. – Что такого в том, что ты будешь пользоваться деньгами, которые у меня есть? Я беднее не стану. Я не хочу, чтобы ты в чем-то нуждалась.

– Я возьму, – говорит тихо и опускает голову, а мне хочется схватить ее за плечи и встряхнуть. – У меня уже почти ничего не осталось. Это были деньги еще от родителей, они дарили мне чек на день рождения.

– Посмотри на меня, – выполняет. – Ты не виновата, что осталась без родителей. Но ты не одна, у тебя есть я, – смотрю ей в глаза, она снова перемещает взгляд, смотрит на мое плечо, очень, наверное, красивое. – Нет ничего плохого в том, что ты разрешишь помочь себе. Я не предлагал бы тебе ничего, улети ты в Америку. Ты поступила бы в колледж, жила своей жизнью, без меня. Но ты осталась тут из-за меня, я имею право участвовать в твоей жизни.

Молчит. Меня начинает напрягать это молчание.

***

Мне не нравится этот разговор. Лицо загорается краской, а от неловкости бросает в жар. Мне не хочется брать его деньги. Но я должна на что-то жить. Чек на машину, подаренный родителями на прошлый день рождения не резиновый, часть его ушла на оплату билета до Лос-Анджелеса и такси до Мид-Сити. Билет мне купил Коршун, не хотел брать деньги, но я засунула их ему в карман. Не хватало еще, чтобы друзья моего парня помогали мне деньгами. Еще мне пришлось купить новый ноут, так как старый самолично решил уйти на пенсию. Так же я потратилась на ремонт посудомоечной машины в квартире Юры. Он не должен узнать об этом.

– Что мне надо сделать, чтобы ты посмотрела на меня? – из мыслей выдергивает напрягшийся голос.

Смотрю на него.

– Я осталась не из-за тебя. Я осталась с тобой, – для меня имеет значение разница двух этих фраз. – И мне стыдно брать за это деньги. Получается, ты будешь платить за то, что мы вместе. Но я возьму, я ведь уже сказала.

Романов смеется. Просто и тихо. Еще бы… он никогда не был в моей ситуации, и не сможет понять, какого это…

– Не называй это так. Я бы никогда не стал платить тебе за то, что ты со мной, Тина, – касается моих губ своими.

– Ты не считаешь меня… что я…

– Нет, я не считаю так. Ты просто воспользуешься моей помощью, пока сама находишься в тяжелой ситуации. И я не хочу больше возвращаться к этому разговору. Ты обещала, и я жду от тебя честности.

– Спасибо, Юр, – улыбаюсь и тянусь к нему губами.

Почему все не может быть так просто и хорошо? Я у него на коленях, он обнимает меня, гладит по талии и спине, я целую его. Почему обязательно должны быть какие-то проблемы?

А что, если мне вообще не возвращаться в Америку? Деньги у Юры есть. Мы будем жить вместе. Мы всегда будем вместе. Всегда ли? Что, если однажды я надоем ему? Где я останусь? С чем?

Не стоит сейчас думать об этом.

– Юр, как ты относишься к утреннему сексу? – мне хочется, чтобы мое тело пропахло им, потому что у нас остался один день и я не знаю, когда снова его увижу.

– Я отношусь ко всем видам секса положительно, – его руки уже стягивают мою майку через голову, я вижу его хитро улыбающиеся глаза и ухмылку на губах, он знает, что хорош, – я бы занимался ежеминутным сексом с тобой, – облизывает мой сосок.

– Юр, только не как вчера, ладно, потому что у меня немного побаливает все.

– А как вчера и не получится, придется по-быстрому, у нас много планов на сегодня.

После быстрого утренне-кухонного секса Юра вызывает такси.

Мы едем к горной реке, где наслаждаемся друг другом и отсутствием других людей. Юра не уточнял назначение нашего пути, так что я ничего с собой не взяла.

– Это был мой хитрый план, детка, – смеется он, – тебе придется купаться голышом. Не парься, тут не бывает людей в это время.

– А вдруг? И вообще, ты даже полотенец не взял! – возмущаюсь я.

– Тина, где твое чувство здорового авантюризма? – раздевается, и остается в плавках. – Можешь купаться в белье, тоже ничего, – подмигивает мне и бежит к реке.

Усаживаюсь на траву. Как-то неловко. Смотрю, как Юра аккуратно заходит в воду, окунается.

– Пошли! – кричит и машет мне широкой ладонью, – тут круто.

Конечно, ему все круто, как-то вообще ночью в начале мая нырял в пруд. И было это не в теплом Пятигорске, а в промерзлом Подмосковье. Сумасшедший.

Ну а что? Погода как раз для купания. Солнце жарит так, что я чувствую капельки пота, стекающие по спине. На поляне никого нет. Когда я смогу еще вот так, среди бела дня искупаться голышом?

Раздеваюсь. Оставляю только стринги. «Эй! Лови меня!» бегу к Юре.

Он подплывает к берегу, разводит ладони в разные стороны «Входи аккуратно, тут камни скользкие».

Захожу и попадаю в его объятия, отчего ледяная вода не кажется такой уж негостеприимной. Целует меня «Правда, круто?» – говорит тихо в ушко, – «Мы как первобытные люди. В следующий раз на ночь приедем сюда с палаткой. Ты как?»

– Я с тобой хоть куда, – шепчу, ежась от холодной воды, – но лучше с купальником.

– Нет, – смеется, – на тебе и так много лишнего. В палатке ты будешь спать голой. Я уже думаю, как выбить еще парочку увалов.

После охлаждения в горной реке валяемся на траве, пытаемся обсохнуть. Солнце быстро нагревает наши тела. Целуемся. Нарвали несколько абрикосов. Юра сует один в мой рот. Кусаю и тут же выплевываю. Хохочу. Попался совсем кислый и твердый.

– Как насчет природного секса? – говорю не краснея, я возбуждена и раскрепощена.

– Ты сегодня в ударе? Я начинаю думать, что очень хорош. Ты поднимаешь мою самооценку, – важно усмехается он.

 

– Твоя самооценка, – глажу его член, – поднялась сразу, как ты вышел из реки, – улыбаюсь, сегодня нет места смущению.

– Так, – выгибает бровь, – моя самооценка хотела тебя и в реке, понятно?! Просто вода холодная и самооценка пряталась.

Смеюсь.

– Тина, – старается говорить серьезно, – это не причина для смеха. Мы мужчины, серьезно относимся к своей самооценке. Ты должна стараться держать ее на самом верху всегда.

– А я что делаю?

Снова секс. Сегодня, похоже, день секса. Я не чувствую стеснения. Я хочу сейчас быть голой, на природе, на нем, и не думать ни о чем.

С поляны уходим только часов в пять, так и не обсохнув. Юре надо вернуться в часть к восьми.

Заходим в кафе. Не обращаем внимания на сырую одежду. Мы счастливы.

– Не знаю, когда снова в увал отпустят, – говорит он, переодеваясь в форму. – Ты в часть не приходи, ладно?

– Почему?

– Не нравится мне, как на тебя парни пялятся, – хитро смотрит на меня. – И вообще, поздно одна не выходи, гуляй днем лучше. Купаться тоже одна не ходи. И далеко от этого района не …

– Я поняла, никуда не ходить, – смеюсь, мне нравится, что он ревнует.

Правильно, пусть знает, что я красивая, и на меня засматриваются парни.

– Не перебивай, – серьезно смотрит. – Тина, правда, не стоит одной разгуливать по незнакомому городу. Ты же помнишь, что было в прошлом году?

Киваю. Случай с помощником Романова по школьному совету мне не забыть. Больше я такого не допущу.

– Юр, я буду очень аккуратна.

– Чуть что новым друзьям своим позвони. Хорошо?

Киваю.

– Скажи, – настаивает довольно грубо.

– Хорошо. Я провожу тебя до части.

– Нет, ты не проводишь меня, – целует. – Говорю же, не ходи в часть. Какого хрена ты не слушаешь меня?

Мальчик моей мечты убегает. Смотрю с балкона, как высокая фигура с ежиком вместо привычно отросших жестких волос, удаляется все дальше, и скрывается за углом одного из домов.

Ну вот. Что мне делать тут одной? Работу искать не надо. В квартире довольно чисто. Чем заняться?

***

Первые пять дней, после ухода Юры, тянутся до отвращения долго. Романов звонит каждый день, как и раньше.

Иногда переписываюсь или созваниваюсь с девчонками. Сейчас они обе готовятся к первому курсу в колледжах. Немного завидую им. В их жизнях все четко и определенно.

Раскладываю вещи из чемодана в комнате Юры. Жаль, что взять удалось так мало.

После обеда гуляю, изучаю окрестности. В городе очень красиво. Большинство домов выглядят как из старых фильмов. Зато все кругом зелено, на деревьях и кустах полным полно разноцветных, жаль недозрелых, плодов. Те, что не за заборами, можно рвать, чем я частенько пользуюсь. А что, много я не съем, зато чувствую себя словно в райском саду. Стоит только протянуть руку, как в ней окажется какой-нибудь фрукт. Думаю о том, что через пару недель они будут таять во рту. Тут довольно чисто.

Один раз Егор, Тимур и Сеня везут меня на речку. В другое место, не туда, где мы были с Юрой.

А в субботу утром просыпаюсь от того, что кто-то ходит по квартире. Сначала пугаюсь, потом радуюсь, вскакиваю и выбегаю из комнаты.

– Юр! – кричу.

– Он передает тебе привет, – кричит Олег с кухни.

Улыбка слезает с лица. Но… не стоит расстраиваться. Вряд ли Юру будут отпускать каждую неделю.

Нацепляю халат поверх пижамки, захожу на кухню. Олег распаковывает пакет с продуктами.

– Здорово, – широченно улыбается и обнимает меня, подкидывая в воздух словно куклу.

Смеюсь «А ты подкачался!».

– Еще бы! – он показывает бицепс. – Там же скучно. А спортзал классный сделали, так что свободное время жмем, как можем. Я еще пресс прокачал, но тебе не покажу, еще приставать начнешь, – наливает целый стакан лимонада и выпивает его залпом.

– Даже не представляю, как смогу сдержаться от такого искушения, – усмехаюсь, мне не хватало наших с Олегом перепалок.

– Ну, ты уж постарайся, – важничает он, – мне надо сохранить силы. У меня сегодня серьезная программа.

– И что же она включает?

– Через пару часов придет Анжелка, – Самойлов плотоядно улыбнулся.

Краснею. Отвожу глаза. Самойлов гогочет.

– Блин, че ты краснеешь то. В школе мы берегли тебя от откровенных разговоров, но теперь то ты уже не девственница, – хитро смотрит на меня, поразительно, как они с Юрой похожи.

– Я тогда схожу погулять, наверное, – говорю смущенно, Олег еще сильнее стебется.

– Да, и лучше тебе погулять до вечера. Знаешь, я повешу на ручку двери, м-м-м, например, Анжелкин лифчик, хотя она должна прийти без него, чтобы быстрее было, – наблюдает за моей реакцией и веселится. – Пока он там будет висеть, тут занято. Ну, ты ж должна понимать. Я так полагаю, вы с Юраном тут два дня лифчик на ручке держали?

– Это… это… это вообще не твое дело! – психую, под веселый смех Олега, ухожу в комнату.

Иногда друзья Юры меня бесят. Да он и сам меня иногда бесит! Придурки!

– Тина! – стучит в дверь.

Ладно, хоть его друзья никогда не заходят ко мне без стука.

– Тина! Ну че ты психуешь. Я же шучу. Выходи, давай завтракать. Я знаю, ты скучала по мне.

Придурок! Ничего не скучала я!

Ладно, конечно скучала. Я б и Лешей повидалась бы. А то в моей жизни последнее время был только Коршун. А это полный вынос мозга.

Олег нарезает бутерброды, жарит омлет и варит кофе.

– Садись, – улыбается. – Приятного аппетита.

– Олег, я, правда, уйду. Ты скажи только на сколько?

Конечно, я уйду, я же все понимаю. Уверена, они с Анжелой, видимо, его армейской подружкой, будут, как и мы с Юрой полдня валяться в кровати. Просто это непривычно обсуждать. Парни между собой всегда говорили открыто на тему секса, а я не могла. Поэтому в школе они старались при мне не обсуждать интимные вещи, посмеиваясь, что я девственница и знать мне все не обязательно. Но потом оказалось, что я постоянно с ними, и они перестали скромничать со мной. Вообще, мне это нравилось, всегда интересно послушать, что у кого происходит в жизни, тем более сексуальной, можно много чего нового узнать. Конечно, тему нас с Юрой серьезно не затрагивали, но стебать очень любили.

– Тина, – опять посмеивается, – ты больная что ли? Никуда ты не пойдешь. Я же шучу. К Анжелке я уже заглянул. Вообще, она мне надоела. Так что мы сегодня с тобой пойдем искать мне новую телочку.

– Что?

– А что?! – поднимает брови, – ты не только к Юрке сюда приехала, но и ко мне, получается тоже. Так что сегодня будем развлекать друг друга. Значит, смотри, сначала сходим в кино, потом я погуляю тебя по парку. Уверен, Юран тебя не гулял. Потом где-нибудь перекусим. И, если так и не найдем мне новую жертву на вечер, то я снова загляну к Анжелке. К восьми мне надо вернуться защищать Родину.

С Олегом весело. Мы целый день подкалываем друг друга. Он кормит меня мороженым в парке, мы катаемся на аттракционах. В парке же знакомимся с двумя девушками, Алиной и Катей. Они провожают меня вечером до дома, а сами уходят с Олегом. Он подмигивает мне на прощанье.

Надо будет расспросить его потом, как он с двумя управился.

Мне нравится тут. Пятигорск красивый город. Небольшой и уютный. И люди тут приветливые, не как в Москве. И Юру отпускают в увольнение раз в месяц. Думаю, я смогу жить тут, пока его не выпустят, ну или, как он там говорил, называется его выход из армии? Потом, когда он будет рядом постоянно, мы решим вопросы с наследством. Романов поможет мне.

А через три недели после Юриного двадцатилетия, мне звонит дед. Впервые. Он кричит в трубку, что я должна вернуться в Америку и прилететь к ним в Ногалес, штат Аризона, в противном случае я никогда не увижу свою сестру.

Смеюсь. У старика совсем мозг съехал. Какая сестра?

– Ты бросила свою мать, убежав с этим русским, – гневно сообщает Гордон. – А если бы хоть немного заботилась о ней, то знала бы, что она была беременна.

***

Увал накрылся. Черт! Гребанные духи! Так меня достали, что пришлось заставить четверых из них всю ночь драить полы на время. А на утреннем построении эти засыпающие козлы меня сдали. Так что увольнение в ближайшие пару недель мне не светит. Но ничего, с мелкими я разберусь, и буду оочень изобретателен и аккуратен. Не видать этой четверке жизни в армии, пока я не дембельнусь.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24  25  26  27  28  29  30  31  32 
Рейтинг@Mail.ru