Дана Райт
Моя школьная девочка
Все же это удивительно, как просыпается природа от долгой зимней спячки. Кажется, и я просыпаюсь вместе с ней. Плачу уже не каждый день. Папе не понравилось бы, что его дочурка ноет с утра до ночи.
Дедушка грозил оставить меня без средств к существованию. Сейчас я получаю социальную помощь штата Калифорния. Сумма не большая, пришлось сократить прогулки по магазинам. Оказалось, жизнь на планете без покупок возможна. В конце концов, для чего мне еженедельные обновки? Роза возобновила пополнение холодильника и оставляет для меня деньги в шкафу коридора. Я знаю, что Юра переводит их ей. Но я не беру. Мне пока не надо. Вот если дед выполнит свою угрозу, мне придется пользоваться деньгами Юры. Хорошо, что папа оплатил учебу на год вперед. Так что первый курс полностью оплачен. Я не могу получить доступ к своему образовательному фонду, так как учусь не в Америке. Жаль, но я стараюсь не думать об этом. Скоро я достигну двадцатиодноления и стану полностью совершеннолетней, получу доступ к образовательному фонду, открытому на мое имя родителями. Там должно хватить денег на оплату остальных курсов, до этого времени я собираюсь взять академический отпуск. Затем вступлю в наследство, так что в Америке у меня будет свой дом и пара машин. Одну я смогу продать и мне хватит денег для жизни в Москве на некоторое время. А там и на работу можно устроиться. Я узнавала, в Москве ценятся специалисты со знанием английского, который у меня идеальный. Я же носитель языка!
Жаль, сегодня Коршун в гости не придет. Позвонил, у них тревога. Ох эта его тяга к военной жизни. Тревога! Вот что, интересно, такого тревожного случилось? А ведь мы должны были обсудить, когда он сможет увезти меня к Юре.
Не представляю, чем займусь без него. Успела уже привыкнуть к его присутствию в своей жизни. Даже к его пошлым рассказам и тому, что он использует мой розовый лосьон для тела. И, кажется, мой бальзам для волос. А еще ему понравилась жесткая скрабирующая вихотка. В общем, он использует все, что лежит в ванной и на что упадет его взгляд. Как то застукала его с зеленой глиняной маской на лице. Генеральский сын, видите ли, хочет кожу как у младенца.
Ну да ладно, Коршун это нечто, тут уж ничего не поделать.
И раз уж огромный друг моего парня сегодня не будет развлекать меня, располагаюсь у телевизора и поедаю кукурузные хлопья.
А через два часа этого скучнейшего действа залажу в интернет. Реклама Российский железных дорог! Никак не могу выключить! Да что б ее! Вылезла на пол экрана, и мешает читать статью о Пятигорске. А мне интересно, в каком месте оказался мой школьный мальчик. По словам Юры там тепло и красиво. Вот бы и мне туда! Прямо бы сейчас там оказаться. Когда у Миши выдадутся длинные выходные неизвестно…
Железные дороги… Где вы там?
Прохожу по ссылке. Вбиваю маршрут. Так не бывает. Поезд до Пятигорска отбывает с Казанского вокзала через два с половиной часа! Это судьба. Спасибо, реклама.
Бегу в комнату и кидаю в самый маленький чемодан самые необходимые вещи. Еще немного в спортивную розовую сумку, которой давно пора на пенсию, но я все никак не могу с ней расстаться.
Выключаю в квартире все электроприборы. Натягиваю джинсовый комбинезон розового цвета и белый топ под него. Сверху легкую кофту – на улице не слишком жарко, кеды и несусь на остановку. Уже оттуда пишу Розе, что уехала к ее любимчику.
Запрыгиваю в первую попавшуюся маршрутку и добираюсь до вокзала. Повезло! Она едет именно до вокзала. Думаю, что если ты чего-то очень хочешь, то это должно случиться. Возможно именно поэтому, мне достается самый дешевый билет, плевать, что у туалета, плевать, что соседями оказались какие-то три парня уставшей наружности. Я просто забираюсь на свою кровать-полку, складываю сумку с вещами в ногах и устремляю взгляд в потолок, молясь, чтобы они не обратили на меня внимания, и продумываю, как закричу, если они все-таки решат ко мне пристать. Не то, чтобы моя самооценка зашкаливает, но, откровенно говоря, и оценивая себя объективно, я довольно симпатичная молодая девушка. Да ладно, к черту скромность, я красотка, даже сейчас, с завязанными в узел волосами, совершенно не накрашенная, в потертом джинсовом комбезе. Так что если они только попробуют привязаться ко мне, я заору так, что сюда все сбегутся.
– Девушка, – парень, сидящий под моей кроватью встает, – не против, если мы простыней закроемся?
Уставилась на него, ничего не поняла! Как закроемся? Какой простыней?
Парень, лежащий на кровати напротив моей, тоже на втором ярусе, смеется.
– Да не бойся ты так, – он говорит сквозь смех, с легким акцентом, я уже слышала такой говор у моего одноклассника Рафа, мелодичный и растянутый, – мы повесим простынь, чтобы нас никто не видел, а то сейчас начнется хождение до туалета и тамбура.
– Ну, так что? – первый ждет моего ответа, уже распахивая простынь, выжидающе смотря на меня.
Я ничего не могу ответить, вся моя решимость куда-то пропала. Правильно, Юра всегда говорит, что я туплю, особенно в ответственные моменты.
– Ладно, – первый улыбнулся мне, – молчание, как говорится, знак согласия.
– Нет! – я хотела закричать, но выходит как глухо и хрипло, второй парень снова ржет, вот конь!
– Не надо ничего закрывать, мне и так нравится.
– Девушка, мы приставать не будем, честное слово, – устало произносит третий, сидящий наискосок от меня, он уже достает из своей сумки бутылки с пивом и еду, – Егор, вешай эту долбанную простынь.
– Точно, – просмеялся, наконец, второй, – нас тут больше, по этому общим голосованием решение принято в пользу простыни, – он проворно спрыгивает со своей кровати и усаживается рядом с третьим.
Ой, как мне все это не нравится.
Егор завязывает простынь, и мы оказываемся, как будто в купе.
– Спускайся лучше к нам, – Егор снова обращается ко мне, – мы тебя пивом угостим.
– Да не бойся ты, ну… что мы с тобой сделаем? Тут же люди везде, – опять смеется второй.
Весельчак долбанный.
– Меня, кстати, Арсен зовут, это, – он указывает на третьего, – Тимур, ну, а это, – указывает на первого, – Егор. Мы едем из Москвы в Пятигорск. И раз уж мы попутчики, давай знакомиться.
– Тина, – говорю тихо, боязно мне.
– Что за имя такое?
– Сокращенное, от Кристины, – поясняю привычно.
– Ну, тогда можешь называть меня Сеня, – добродушно улыбается Арсен. – Давай, спускайся к нам, вместе веселее.
– Если вы попробуете, – говорю я, наконец, обретя голос…
– Да не будем мы ничего пробовать. Мы обычные парни. Посидим просто вместе, выпьем, никто приставать к тебе не будет, – Тимур протягивает мне руку, – давай помогу спуститься.
Не собираюсь брать его руку, хочу сама спрыгнуть, в конце концов, почему не выпить бутылочку пива? Но новый знакомый ловит меня за талию и аккуратно опускает на пол.
– Спасибо, – усаживаюсь рядом с Егором, Тимур возвращается на свое место.
Арсен протягивает мне открытую бутылку с пивом.
– Угощайся, – обводит рукой стол, уставленный едой, – нас снабдили так, что втроем с этим всем мы не управимся.
– Как снабдили? – слово мне не понятно, и я, по привычке, без стеснения спрашиваю, наслаждаясь первым глотком прохладного пива.
– В смысле, как снабдили? – Егору мой вопрос не понятен. – Наготовили и дали с собой.
– Поняла, – киваю.
Парни переглядываются с усмешкой.
– Ладно, – выдыхаю, все равно придется объяснять, – я не тупая, – Арсен снова ржет.
– Уже хорошо! – он даже в ладоши хлопнул.
– Дай объясню, – уверенно, как Юра учил, говорю я, – мне иногда тяжело понимать, потому что я не носитель русского языка.
– А какого ты носитель?
«Если с первого раза не понимают, значит, объясняешь не правильно» вспоминаю слова Юры. Да, значит, не правильно. Как же я привыкла, что он всегда рядом, и всегда поможет, выручит, подскажет. Мне становится все сложнее без него. Вот сейчас бы он все четко объяснил парням.
– Я из Америки, Лос Анджелес, – поясняю, – училась в школе в Москве, теперь еду в Пятигорск, мой парень в армии, служит там.
– Нихрена себе, – присвистывает Тимур, – молодец!
По их запросу я вкратце рассказываю всю историю моего переезда в Россию. Что родителей нет и я сама по себе, конечно, умалчиваю. Юра сказал об этом никому не говорить, да и вообще не говорить, что я из Америки, но почему-то я не полностью запомнила, как объяснять свое непонимание.
В моем мобильном забиты номера телефонов дяди Руслана и Розы, на крайний случай. Юра заставил меня зазубрить эти номера. Но я пообещала себе не пользоваться ими.
Вообще, неизвестно, как отнесется Юра к тому, что я приеду, ведь он настаивал на том, чтобы я оставалась в Москве как минимум до совершеннолетия. Ведь если сейчас вернуться в Америку, из страны меня могут не выпустить. Но реклама железных дорог, высветившаяся на экране ноута, изменила этот план. Я хочу к своему парню.
– А где ты там остановишься? – Тимур заинтересован моим повествованием.
– Не знаю, сниму квартиру, а пока остановлюсь в гостинице. Там ведь есть гостиницы?
– Есть, конечно. Если хочешь, можешь пока остановиться у меня, а потом я помогу тебе найти квартиру.
Опасность! Красная кнопка в пьяной, после пары выпитых бутылок пива голове, пиликает, и я мотаю ей, видимо с таким рвением, что Сеня снова смеется. Я злобно смотрю на него, сузив глаза, мне надоедает его постоянный ржач.
– Ты смешная, – выдыхает он сквозь смех. – Тебе нечего бояться. Мы все остановимся у Тимки, мы едем к нему в гости на пару недель. Потом мы с Егором вернемся в Москву.
– Я родом из Пятигорска, – поясняет Тимка-Тимур, – просто учусь в Москве. И, можешь поверить, мы не обидим девушку, которая едет в армию к своему парню, – он по-доброму улыбается. – Так что можешь присоединиться к нашим экскурсиям. Сразу по приезду мы поедем домой отсыпаться, на следующий день пойдем в гости к моей бабушке, это, знаешь, святое, тем более она живет в деревне, где есть речка, так что устроим себе вылазку на природу, а бабушка снабдит нас самой вкусной в мире едой. На следующий день будем знакомиться, а кто и видаться с моей мамой.
– Но мне надо сразу к Юре, а потом уже искать квартиру, рядом с его частью.
– Так ты сначала отоспись в гостях, – Егор открывает четвертую бутылку, все уже достаточно пьяны, – а потом мы тебя проводим.
– Ага, – поддакивает ему Сеня, – сдадим тебя, так сказать, из рук в руки.
– Ага, – Егору, кажется, эта идея не очень нравится, – вот тебе бы понравилось, если бы твоя девушка заявилась к тебе в часть с тремя незнакомыми тебе парнями?
– Ну да, без нас туда идти будет лучше, – Тимур отвечает после полуминутного раздумья, – но мы хоть довезем.
– Я бы полез в драку, – протягивает Егор.
Все мои опасения оказываются напрасными. Выпив третью бутылку и умывшись, я, с помощью Тимура, поднимаюсь на свою полку и засыпаю. Никаких приставаний и домогательств! Есть все-таки хорошие люди! Обожаю Россию!
Парни сидят за столиком до самого утра, так что нормально поспать мне не удается. Ворочаясь, я мечтаю поскорее увидеть Юру и Олега. Юру, конечно в первую очередь.
Как и предлагали парни, еду к Тимуру, где они приютили меня в маленькой комнатке, а сами улеглись в другой.
Утром с наслаждением провожу минут сорок в душе, завтракаю яичницей, и новые знакомые довозят меня до части Юры, где оставляют с листочком бумаги с написанным на нем адресом и телефоном Тимура. Вещи я пока оставила у него.
***
– Тина! – он идет ко мне быстрым шагом, улыбается во весь рот.
Как же ему идет эта форма защитного цвета. Начищенная до блеска бляха на массивном ремне отражает солнечный луч, заглядывающий через окно в небольшую комнатку. Прыгаю от радости и хлопаю в ладоши, кидаясь ему на шею. Вдыхаю армейский, непривычный для носа, запах мыла.
В углу комнатки, за небольшим столом сидит парень наших лет в такой же, как у Романова форме, напротив него женщина, наверное его мама.
– Я так соскучилась! – целую иссохшиеся губы, запрыгивая на него с ногами, обхватываю ими его торс.
Он держит меня за бедра, сжимая их длинными пальцами, и пошли в попу все, кому не нравится это зрелище! Не могу отлипнуть от него.
– Хорошая, как ты тут?
– На поезде приехала, – снова прилипаю к его губам и провожу ладонью по колющемуся ежику на его голове.
– Романов! – слышу грозный рык справа и поворачиваю туда голову, – тут не дом свиданий, а Российская Армия!
– Виноват, товарищ прапорщик, – Юра аккуратно ставит меня на пол.
– Извините, – виновато произношу своим самым милым голоском, не оставляя мысли о попе в которую все должны идти, – я просто очень долго ехала, а потом часть вашу искала.
– А что тогда без гостинцев? – товарищ прапорщик, с виду лет двадцати семи, подходит к нам и проходится по мне взглядом.
– Да я вот только с поезда, не успела еще ничего. Найду квартиру и приду с гостинцами.
– Откуда ехала?
– С Москвы, товарищ прапорщик, – я встаю по стойке «смирно», вытянув руки по швам, как на физ-ре, но улыбку с лица смести не могу.
– Она мне нравится, – улыбается товарищ прапорщик. – Ладно, Романов, если такая красота к тебе с самой столицы прилетела, тогда даю два дня увольнения.
– Спасибо, товарищ прапорщик, – я готова его расцеловать.
– Завтра, – важно поясняет он, улыбаясь одними глазами. – Пока видайтесь, – и удаляется к другому столику для свиданий, возможно, ему просто скучно и хочется поболтать, блеснуть остроумием и добротой, но это не важно, сейчас ничего не важно кроме того, что я могу обнимать своего парня.
Юра притягивает меня к себе и целует так жадно, что я не могу улучить момент и набрать воздух в легкие.
– Романов! – снова рык справа, – если ты сейчас начнешь делать то, что должен делать в увольнении, то давать тебе увольнительную уже не будет смысла!
– Виноват, товарищ прапорщик, – смеясь, Юра отлипает от меня и садится за столик, приглашая меня рукой. – Он теперь отсюда не уйдет, похоже, ты ему понравилась, – шепотом говорит он, гладя мои ладони.
– Прапорщик в армии – снова этот громоглас, – это основное ее оружие! – глаголит товарищ прапорщик, – он должен обладать точным взглядом и прекрасным слухом, Романов!
Юра смеется. Кажется, товарищ прапорщик обращается именно к нам.
– А ты ему не нравишься? – спрашиваю я почти одними губами, переживаю, не хотелось бы, что их с Олегом снова куда-то перевели, как после неизвестной мне истории.
Юра мотает головой, смеется, подмигивает мне. Это значит, что все в порядке.
Не могу насмотреться на его красивое, потемневшее от загара лицо. Он облизывает губы, останавливая язык на нижней. Четкий подбородок напряжен, темно-зеленые глаза поблескивают а правая бровь двигается вверх. Так бы и набросилась на него. Прямо сейчас. Прямо тут. Жаль, прапорщик вряд ли будет рад этому зрелищу.
– Я не могла не приехать, извини. Я сообщила Розе, куда поехала. Я так хотела видеть тебя. Я не смогу без тебя целый год. Устроюсь тут на работу куда-нибудь, сниму квартиру. Возьму академический год в универе.
– Тина, ты должна была сидеть в Москве, мы же договорились.
Он хочет казаться серьезным, но не может. Я вижу, как светятся его глаза от того, что я тут. И в этом мире вряд ли есть что-то более важное, чем быть нужной этому человеку.
– Это ты договорился, я была против. Почему мои желания никогда не учитываются?
Я еще с окончания школы хотела поехать с ним. Не хотела поступать без него. Но этот год оказался тяжким на события, и я решила пустить все на самотек. Но я не собираюсь торчать без него в Москве, в его квартире все лето, а потом еще целый год. В голове все кувырком. Я не могу упорядочить свои мысли. Мне страшно лететь в Америку, хоть и очень хочется повидаться с друзьями и побывать дома. Даже если теперь там никто не ждет меня. Кроме того, мои финансовые запасы подходят к концу, а социальные выплаты, положенные мне, перечисляются на счет деда, и он в любой момент может прекратить переводить их мне, а значит, в любую секунду я могу остаться без средств к существованию.
Сижу перед Юрой и не понимаю, что делаю тут. С другой стороны, он – моя жизнь. Именно для него я вернулась в Москву и поступила в университет, бросив родителей.
Я не могу сказать ему обо всем, что творится в моей голове. У него достаточно своих проблем, чтобы забивать его голову еще и своими. Я просто буду сейчас с ним, потому что не могу иначе. Я хочу быть с ним, хочу видеть его. Решение должно прийти само.
– Давай не будем сейчас об этом. Ты уже тут, не вижу смысла спорить.
– Я не хочу жить в Москве без тебя. Мы уедем вместе, когда тебя выпустят, – мечтательно протягиваю я.
Я знаю, что это возможно. Я хочу быть рядом с ним. Учеба никуда не убежит. Куда мне торопиться? Найду работу в этом городке и буду ждать его в увольнениях.
Юра смеется. Я не понимаю, чем вызван его смех, поднимаю брови в вопросительной мине, он лишь крепче сжимает мою руку.
– Не выпустят, а отслужу, и меня демобилизуют, – поясняет он, и я выдавливаю улыбку, потому что мне вдруг становится не до смеха.
В голове все ярче проступает мысль, что я все делаю неправильно. Юра хорошо выглядит, строит планы на будущее, в котором нет мне места, он не нуждается во мне сейчас. Что бы ни было в его голове: демобилизация, совместная учеба, мой переезд к нему «насовсем», все это будущее… Мне нет там места, у меня будет другая жизнь. Мне не до учебы… Чем я буду платить за учебу? Первый курс был оплачен папой. Кто будет платить дальше? Я вдруг понимаю, что дела с наследством могут затянуться на годы. В голове откуда-то берутся мысли, что дед может начать препятствовать. А значит, я должна пойти работать, чтобы платить за учебу. Почему я не думала об этом, когда ехала сюда? Я подавила в себе эти мысли, чтобы не чувствовать вины перед родителями за собственные желания и прихоти. Я не имею больше права на них.
И тут в голове немного проясняется. Я просто сейчас дам волю себе. Немного передохну после первой в жизни сессии. Затем буду искать подработку и откладывать деньги. Много ли мне нужно на жизнь? Обойдусь без новых шмоток. За год, который проведу тут, подкоплю денег, чтобы иметь возможность заплатить за следующий курс. А дальше что-нибудь придумаю. В конце концов, решаются же наследственные дела.
– Что-то случилось? – удивительно, как он чувствует меня.
– Нет, все хорошо. Честно говоря, я немного устала от поездки, и мне надо еще найти квартиру, где остановиться. Я пока оставила вещи у одного парня, – чувствую резкую боль в руке, Юра слишком сильно сжал ее, – ой…
– Где ты оставила вещи? – его голос напрягся, поднимаю на него глаза, мне нечего стыдиться.
– Я в поезде познакомилась со студентами. Их трое. Они из Москвы, ехали сюда в гости к одному из них. Его зову Тимур, вот у него я пока остановилась, – улыбаюсь. – Юр, это чтобы поскорее к тебе приехать. А то я пока бы искала квартиру, потом часть твою, это было бы долго. А тут я отоспалась и они меня к тебе довезли.
– Ты у них ночевала? – отпустил мои руки, откинулся на стуле, смотрит прямо в глаза, не моргая.
– Да. Юр, ну неужели ты думаешь, что я способна изменить тебе? Неужели думаешь, что если бы я сделала что-то подобное, то рассказала бы тебе об этом? Я думала, ты доверяешь мне, после всего, что было.
– Хорошо, – кивает он, достает мой мобильник из сумочки, лежащей на столе, забивает в него что-то, – тут адрес. Мы эту квартиру сняли с Олегом, чтобы тусить там в увалах, – видит непонимание в моих глазах, – это увольнение, – объясняет он, и я киваю. – Она снята на весь срок нашей службы. Телефон хозяйки тоже записал, ее зовут Таисия, я позвоню ей и сообщу, что ты будешь там жить постоянно. Там в шкафу, в комнате, найдешь наличку и карту, можешь брать, сколько тебе нужно. Я не хочу, чтобы ты устраивалась на работу, – хочу возразить, – я не хочу, чтобы ты работала, – повторяет он членораздельно, – не спорь, Тина, давай не будем сейчас спорить, хорошо? – я киваю.
– Скажи это, – просит он, всегда так делает, ему нравится, когда я отвечаю.
– Я поняла, я не буду спорить, и я не стану искать работу.
– Круто, – он улыбается и снова берет меня за руки, одну подносит к своим губам и целует, все так же смотря в мои глаза, и я ощущаю тепло, пробегающее по спине снизу вверх, он еще никогда так не делал, я улыбаюсь, я счастлива, в голове снова все путается, я не могу выстроить план своих действий. – Завтра я приеду с самого утра. И лучше тебе сегодня лечь спать пораньше, – снова целует мою руку, прижимаясь к ней губами на несколько секунд, в течение которых водит языком по моей коже, – потому что я очень соскучился, – продолжает он, оторвав губы от руки, и я чувствую жар, покрывающий мое лицо, в то время как его глаза сверкают возбуждением. – Забери вещи от своих новых друзей и можешь пригласить их вечером к нам, я хочу знать, у кого ты ночевала. Но до вечера, – он проводит языком по нижней губе, и мой язык непроизвольно высовывается изо рта и проходит по губам, – ты будешь лежать на кровати выполняя все, о чем я попрошу тебя, Тина.
– Поверь, если бы не товарищ прапорщик, я уже залезла бы под стол, – вырывается у меня.
– Нет, не говори так, – проводит кончиками своих пальцев по каждому моему пальчику, мои руки напряжены, – мне не нравится, когда ты говоришь, как … м-м, – подбирает слово, заменяющее «шлюха», я знаю, что он этого не любит, но я так возбуждена, что действительно готова сделать это прямо сейчас, – когда ты ведешь себя развратно. Ты слишком милая для таких слов.
– Но завтра…
– Завтра, – перебивает он, – и во все последующие разы, в кровати, подо мной, ты можешь говорить все, что придет в твою возбужденную голову.
– Что тебе приготовить? – перевожу я тему, потому что на языке вертятся только слова, которые ему не понравятся.
– Ничего. Умоляю, – Юра тоже пытается прийти в себя, потому что ему-то еще в казарму возвращаться, а я уверена, что его член уже ждет меня в полной готовности, – только не готовь, – смеется он.
– Эй! – возмущаюсь я, но не могу сдержать улыбку, мы оба знаем, что как повар я совершенно бесполезна. – Я прекрасно готовлю! Я непризнанный гений кулинарии! Гениев никто никогда не понимает…
– Яичницу! – останавливает он меня, снова прижимаясь губами к моей руке, и я уже не могу жить без этого его движения. – Приготовь мне яичницу. Я обожаю ее. Никто не жарит ее лучше тебя, – он говорит уверенно, сарказм почти не чувствуется, и я почти верю, что действительно ни разу не сожгла яйцо на сковороде. – Я сделаю вид, что это самая моя любимая пища и буду уплетать за обе щеки. Немного масла, три яйца, соль, ветчина, четыре минуты на среднем огне, крышкой не закрывай, это очень просто. Я верю в тебя, – он говорит почти в мою руку и вибрация от его смеха накрывает ее.
– Смотри, ты обещал, – важно говорю я. – Ты будешь есть с аппетитом, и нахваливать.
– Тина, я так хочу тебя, что ты реально поверишь, что лучший повар во вселенной, – он поигрывает бровями и я не могу сдержать смеха.
– Романов!!! – громоглас возвращается к нашему столику, – ты решил весь срок службы тут просидеть?
– Виноват, товарищ прапорщик, – резво говорит Юра и встает. – Мы уже прощаемся.
– Смотри у меня, – подозрительно произносит, вероятно, будущий полковник и отступает от нас.
Я подхожу к Юре, он притягивает меня к себе, я тянусь к его губам, но он не целует мои губы а прижимается своими к месту за мочкой ушка: «Я рад, что ты тут», – шепчет он, гладя мою спину, – «Я скучал».
– Я тоже, – говорю я, – поцелуй меня.
– Все завтра, хорошая, – шепчет он, проводя языком по ушку, и я дергаюсь от мурашек, – приготовься, возможно, я не смогу быть нежным.
Его дыхание ровное, а мне не хватает воздуха, и я вдыхаю его ртом столько, сколько могут вместить мои легкие. Я хочу завтрашний день. В голове уже больше нет ничего, кроме того, что происходит сейчас. Я ни в чем не виновата. Мне девятнадцать, я имею право быть счастливой… Деньги, наследство, старики, все потом…
Он целует мою шею, я вздрагиваю, когда он втягивает нежную кожу. Завтра будет засос. Юра любит их, потому что так понятно, что я его, я сама попросила его однажды об этом. Он помечает меня. Я возбуждаюсь от этого, он знает.
Отпускает меня и молча уходит. Через несколько секунд скрывается за дверью, из которой появился. Я стою некоторое время у нашего столика для свиданий и глубоко дышу, потом замечаю, что солдат, сидящий за угловым столиком, прервал разговор со своей посетительницей и с интересом разглядывает меня. Улыбаюсь своей лучшей улыбкой и почти выбегаю из помещения.
***
С широченной улыбкой на лице иду пешком по тротуару, останавливая прохожих и спрашивая о нужном мне доме. Мне указывают сторону, где находится нужная улица. Не спешу, мне некуда спешить, вещи забрать я успею, купить продукты тоже. Я хочу просто идти и улыбаться, наслаждаясь ярким солнцем, легким ветерком, недоспелым виноградом, который срываю украдкой с живых изгородей, насаженных у дороги. Подпрыгиваю у абрикосового дерева, срываю не дозревший фрукт, обтираю его о ткань легкой майки и отправляю в рот. Я счастлива! Завтра Юра будет рядом, будет целовать меня, возможно, не нежно, как он пообещал, и это будоражит. Тело все еще дрожит, приятное тепло разливается внизу живота, я напряжена, возбуждена и хочу обнимать прохожих, с улыбкой проходящих мимо.
Квартира находится недалеко от части, где служит Юра, что не удивительно. Думаю, они с Олегом, специально выбрали такое расположение, чтобы не тратить время на перемещения. Мне это тоже по душе. Да мне сейчас все по душе. Рядом с домом, где находится мое новое жилище, стоит кафе, откуда доносится запах одного из моих любимых русских блюд – шашлычка, и я смело захожу туда. Съедаю огромный антрекот, запиваю стаканом томатного сока и откидываюсь на спинку стула, ощущая, наконец, желанную усталость. Почему желанную? Потому что я боялась, что не смогу уснуть от возбуждения и переполняющих меня чувств. А я должна хорошенько поспать, чтобы завтра отдать все свои силы Романову.
Втянув живот, захожу в магазин, где набираю два огромных пакета с продуктами и пивом. Превозмогая боль в руках, затаскиваю их на второй этаж, где пару минут вожусь с замком двери и, наконец, оказываюсь в квартире, где планирую провести ближайшие несколько месяцев. Раскладываю продукты на кухне. Обследую жилище.
Кухня довольно просторная, все вычищено до блеска, скорее всего, парни наняли домработницу, вряд ли они сами занялись бы уборкой. В шкафчиках полно утвари, но продуктов почти нет, значит, еду они заказывают. Ну конечно, кафе же в двух шагах от дома. Они гении! Обожаю их! В ванной и туалете идеальная чистота, две мочалки, четыре полотенца, несколько баночек со средствами гигиены. Следов пребывания женщин не обнаружено, что довольно странно, ведь если у Юры есть я, то у Олега никого нет, скорее всего, он сюда кого-то приводит. Это не важно, Олег имеет на это право. Коридор, как коридор, две пары обуви внизу небольшого шкафчика и больше ничего. Прямо по коридору большой холл, нет, это называется зал. Кинотеатр на пол стены, предполагаю, парни сами его купили, чтобы комфортнее проводить время. Огромный угловой диван, посерение столик, стены обклеены белыми обоями, мебели больше нет. Из залы ведут две двери. Захожу в правую. Большая кровать, старый ковер с мелким ворсом и шкаф, дверь на балкон. В шкафу небольшая стопка одежды, пачка презервативов, сигареты, конверт. В конверте пачка денег и пластиковая карта. Балкон не застеклен, тут стоят два плетеных кресла и стеклянный столик, на нем пепельница. С балкона видно кафе, где я только что наела килограмм. Во второй комнате точно такой же набор мебели, что и в первой, только ковер, занавески и покрывало на кровати другого цвета. В шкафу лежат такие же вещи. На пустой полке мое фото. Улыбаюсь, мое фото! Это комната Юры. Тело снова напряглось так, что я непроизвольно хлопаю в ладоши, выпуская из груди стон, и даже подпрыгиваю. Надо как-то заканчивать с этими непроизвольными движениями, а то если это случится на людях, мне будет очень дискомфортно. Буду следить за собой.
Рассматриваю фото. Оно с выпускного. Я сижу на сваленном дереве, на поляне, куда мы высадились с катера, на заднем плане накрытые столы, ноги вытянуты, короткая пышная юбка зеленого шелкового платья не прикрывает их, ногти накрашены ярким розовым лаком, туфли валяются недалеко, тогда я их сняла. Прядь волос, развеваемых ветром, опустилась на обнаженное плечо, другую прядь я намотала на палец и немного вытянула вперед рукой, так что на запястье виден жемчужный браслет, подаренный Юрой. Другой рукой опираюсь на дерево, на котором сижу. Смотрю прямо в кадр, широко, открыто улыбаясь ярко розовыми губами. Я выгляжу тут как кукла. Я так хотела. Специально подбирала ткань для платья в цвет глаз, а лак и помаду в тон друг другу. На обороте фотки написано моим немного кривым почерком: «Я всегда буду только твоей».
Здорово, что он взял с собой именной эту фотку, она нравится мне.
Позвонила Розе, сообщила, что устроилась, что с Юрой все в порядке, чтобы старушка не переживала, а то она и сама порывалась ехать со мной. Но зачем она нам тут?
Позвонила Тимуру, назвала свой адрес. Вечером парни привезли мой чемодан, а в придачу целый пакет вкусностей со стола бабушки Тимура. Пригласила ребят посидеть на балконе, выпить пива, но у них оказались другие планы. На предложение приехать завтра для знакомства с Юрой ответили положительно, предположив, что ему, действительно будет спокойнее, если он узнает, где и с кем ночевала его девушка.
Попробовав вкуснятину из чудесного пакета, привезенного Тимуром и его друзьями, я сбегала до кафе, оформила заказ на завтрашнее утро и, наконец, улеглась в ванной.
Уснула, как и хотела, едва коснувшись подушки.
***
Запихнул в себя половину армейского завтрака, половину отдал Олегу. После построения рванул в увал. Жаль, что брателла не может пойти со мной. По дороге прикупил цветов – Тине будет приятно, она любит белые розы. Я всегда считал их банальными и даже безвкусными, но моя девочка никогда не отличалась хорошим вкусом, если судить по ее боевому раскрасу и супер мини хищных цветов. Ничего, со временем я смогу ненавязчиво изменить это в ней. Сейчас это не важно. Я едва смог уснуть из-за стояка, представляя ее. Не мог избавиться от ее запаха на своем воротничке и ощущения ее кожи на языке. Круто, что она приехала. Жаль, конечно, что не послушала меня и не осталась в Москве, но это не беда. Сессию же она сдала. Имеет право на каникулы. И это просто шикарно, что она решила провести их со мной. Думаю, мне удастся уговорить ее вернуться на учебу в сентябре.
Черт, какая же она красивая! Как дрожало ее тело, когда я притянул к себе ее бедра. Как крепко она обвила меня ногами и как жадно целовала. Как мило покраснела, когда я сказал, что не слезу с нее. Это правда, я не собираюсь отпускать ее из-под себя ни на минуту.
