Дан Берг
Богач Корах
– Согласен. Примем решение Бога покорно, кротко, безропотно.
– Как ты думаешь, Аарон, отчего самоуверен Корах?
– Было мне видение, – глубокомысленно ответил Аарон, – будто ангел Господень явился к Кораху и сказал: “Знай, произойдет от твоего потомка иудейский пророк!” Вот и взял себе в голову Корах, что не покарает его Всевышний, ибо преисполнен Он почтения к нему, как к прародителю будущего великого мудреца.
– Так видение-то тебе было, а не Кораху! Он-то откуда знает об этом? – недоуменно возразил Моше.
– Что мне видится, то наяву случается! – внушительно ответил Аарон.
***
Ни один из троих на суд не явился. Пренебрежение оскорбило Моше и Аарона. Высокомерное чванство новых властителей разбило последнюю надежду уладить дело без апелляции к Всевышнему. Посовещавшись, братья пришли к фаталистичному выводу: “Чему быть – того не миновать!”
– Тебе начинать! – промолвил Аарон.
– Сначала помолимся, брат! – ответил Моше.
– Пожалуй, это всё! – произнес Аарон после страстной и продолжительной молитвы.
– Теперь падем ниц, дабы Господь видел полнейшее смирение наше! – сказал Моше, и оба упали на лицо свое, а потом встали на колени и призывно воздели руки кверху.
– Слушаю вас, властители народа Моего, – раздался голос с небес.
– Ах, если бы властители! – сокрушенно воскликнул Моше.
– Он больше не начальник над народом, – пролепетал Аарон, – а я уж – не первосвященник!
– Как можно? Ведь это Я, ваш господин, вознес вас! Объясняйте! – на сей раз грозно прозвучал голос.
– О, Господи, помилуй! Неведомо как, но новый грех приключился с нами! – промолвил Моше, и слезы залили его мужественное лицо.
– Богач Корах, один из наших, из левитов, сперва подстрекнул людей, отщепенцев, впрочем, а потом отобрал у нас полномочия, Тобою дарованные, – проговорил сохранявший самообладание Аарон.
– Почему не защитили ваши Божественные права? – еще более грозно спросил голос.
– Не хотели, ибо… – начал, было, Аарон, но не успел докончить.
– Не хотели? – взорвался голос, и стены шатра заходили ходуном от гнева Его.
– Мы стремились во что бы то ни стало не допустить братоубийства среди людей народа Твоего священного, – поспешил пояснить Моше.
– Похвальное намерение, – немного смягчился голос, – оно отчасти искупает ваш грех непротивления злу насилием.
– Корах и подлые прислужники его, Датан и Авирам, куражатся, пьют кровь человеков, грабят, а, главное, Тебя забыли! – выпалил Моше.
– Забыли Меня? Выходит, этот самый Корах и иже с ним не наставляют на Мой путь жестоковыйных иудеев? Этак вновь к язычеству испорченное племя потянется! Посему еще строже кара моя будет! – вновь пришел в неистовство голос.
– О, Боже, молим Тебя, не губи народ свой! – воскликнул Аарон, – мы так любим его – ведь это же и наш народ!
– Нас с братом накажи, жизни лиши, но пощади люд бесхитростный! – возопил Моше.
– Много ли бунтовщиков пошли за Корахом? – прозвучал вопрос с небес.
– Совсем мало, – заверил Моше невидимого собеседника, – всего двести пятьдесят человек, и все из богатых!
– Зато простой народ стоит за Тебя горой, смиренно принял кару Твою о сорока годах скитаний, осознал ее справедливость! – ободренно проговорил Аарон.
– Неужто все стадо пойдет под нож – ведь шелудивых-то овец всего ничего! – невзначай намекнул Моше.
– Не повторяйся, Моше. Твои подсказки Мне не нужны. Скажи-ка лучше, судили вы мятежников? – прозвучал строгий вопрос.
– Хотели судить. Эти трое насмеялись над нами и не пришли на суд, – ответил Моше.
– Теперь дело совершенно ясно. Отмечаю, что вы дважды угодили Мне: сумели братоубийства избежать и вступились за Мой народ! Хвалю!
– А что же дальше, господин наш? – с тревогой и вместе с облегчением спросил Аарон.
– Я сам стану судить бунтовщиков, и не завидна будет доля их. А тебя, Моше, и тебя Аарон, я прощаю и на прежние позиции верну, ибо верны вы Мне!
Глава 9
Так постановил Бог: “Я сам стану решать судьбу бунтовщиков”. Моше и Аарон поняли слова Всевышнего таким образом, что мысленно Он уже вынес приговор Кораху и его приспешникам. Суд же будет представлять из себя не процедуру разбирательства с обвинительным и защитительным говорением, но картину поучительного наказания. Очень скоро это предположение братьев подтвердилось. Однако они пока не знали, какими окажутся предпринятые Господом карательные меры.
Предвидение неминучей расправы над Корахом и его присными пробудило у Моше и Аарона даже некоторое уважение к путчистам. Ведь тот, кто задумал стать сильнее власти, должен отважиться глядеть в глаза превосходящей силе.
Моше и Аарон отметили два факта: с одной стороны, Господь похвалил их за непролитие иудейской крови, что являлось, по существу, заслугой обеих противоборствовавших партий, с другой – изрядно разгневался на мятежников.
Рассуждая логически и предполагая последовательность в словах и действиях Творца, братья имели основания заключить, что Всевышний взыщет строго, но гуманно. Сенсационные события суда покажут, сколь значительно разнится земная логика от небесной. Если первая нередко бывает убедительной, то вторая обладает свойством непредсказуемости.
Осведомители донесли Кораху, что Моше и Аарон сдержали слово и вступили в диалог с Богом. Содержание разговора лазутчикам выяснить не удалось, зато они самолично наблюдали сияющие лица братьев, краем уха слышали, как те о чем-то оживленно беседовали меж собой, а физиономии их излучали довольство. Впору вспомнить тривиальную истину – лицо отражает и страдания души, и ее радость.
Донесения агентов слегка встревожили Кораха и министров Датана и Авирама. На всякий случай они собрались на совещание. Из претензий Моше и Аарона следовало, какие, по мнению последних, промахи допустила новая власть.
Предстояла работа над ошибками. Быстро был составлен и утвержден план исправления недочетов, назначены исполнители, установлены ответственные лица, намечены сжатые сроки реализации мероприятий.
Совещание вынесло решение не оповещать двести пятьдесят государственных служащих о состоявшемся разговоре между Богом и Его рабами Моше и Аароном. Постановление сие являлось безусловно ошибочным, ибо секретность порождает слухи, порой, совершенно дикие. К тому же всякая таинственность не уменьшает, а увеличивает тревожные настроения у основания пирамиды власти.
Бюрократический ответ Кораха и его министров на новые вызовы свидетельствовал об их непонимании серьезности нависшей над ними опасности. Вскорости им предстояло раскаяться в своем заносчивом поведении с прежними властителями и горько пожалеть о том, что не послушали они добрых увещеваний.
***
Разговор Моше и Аарона с Господом происходил накануне субботы. И уже в середине следующей недели, ранним утром, Моше проснулся от странного шума снаружи шатра. Он тревожно окликнул брата Аарона, спавшего за перегородкой.
“В чем дело, Моше? – спросил спросонья Аарон, – пора вставать на молитву?” Моше предупредительно приложил палец к губам, призывая брата к тишине. Потом сказал: “Ты слышишь голоса за шатром? Одевайся! Посмотрим, что случилось. Ни одно событие в лагере не должно происходить без нашего ведома!”
Перед глазами Моше и Аарона предстала страшная и вместе грандиозная картина. Чьей-то неведомой рукой на темной земле была проведена яркая белая черта – прямая линия от одного конца лагеря до другого. Вдоль этой границы располагались кучки растерянных людей – мужчин, женщин, детей. Там же теснился домашний скот, высились горы всевозможного скарба. Раздавался женский и детский плач. Блеяли козы и овцы, ревели ослы, мычали коровы и телята, тревожно вопили петухи.
Изумленные братья подошли ближе. Масса людей представляла отдельные группы, разделенные некоторым расстоянием друг от друга. Во главе каждой из групп, ближе к черте, стоял мужчина, за ним жались друг к другу женщины и дети. Позади громоздились столы, лавки, корзины с посудой и прочее имущество, а еще дальше – обитатели овчарен, хлевов, птичников. Вид у людей и животных был жалкий, побитый.
– Что бы это значило? – спросил недогадливый Аарон.
– Не видишь, что ли? Господь собрался карать бунтовщиков! – ответил Моше.
– Откуда они взялись тут?
– Бог их выстроил, пока мы спали.
– Давай-ка пройдемся, Моше, вдоль черты да посчитаем, сколько тут людей!
– Давай. Ты считай, Аарон, ты силен в цифрах, а у меня глаз острый, я определю, кто сии мужи у черты. Мне кажется, что группа – это семья.
Выполнив каждый свою работу, Моше и Аарон вновь сошлись у середины линии.
– Я насчитал двести пятьдесят семей. Сто отдельно, ближе к левому краю лагеря, и еще сто пятьдесят – отдельно, ближе к правому краю, – доложил Аарон.
– Эти люди – министерские службисты со своими домочадцами и имуществом. Чиновники стоят впереди у черты, а за ними толкутся их семейные кланы. Слева – Министерство Лояльности с Датаном во главе, справа – Министерство Богоугодия, управляемое Авирамом, – сообщил Моше о результатах своих наблюдений.
– А где же сам Корах?
– Я и его видел. Они с Орпой расположились отдельно, позади всех. Там же и три сына их.
– А дочь Адаса? – спросил Аарон.
– Она же замужем, забыл, что ли? Живут молодые отдельно своей семьей. Теперь к Адасе будут прилипать мужнины грехи, а за папашины делишки она уж больше не в ответе! – напомнил Моше.
– Слушайте все! – вдруг раздался громовой голос с небес, – женщины и дети! Немедленно уймите плач и угомоните скот!
– Сейчас Господь объявит народу о наказании, которое избрал Он для бунтовщиков! – с трепетом проговорил Аарон.
– Подозреваю, изгонит Всевышний прекословщиков воли Его из стана нашего, лишит права войти в Ханаан! – добавил свой прогноз Моше.
– Мятежники! Корах и вы, Датан и Авирам! Вы покусились на Моих ставленников Моше и Аарона! Хуже того, вы пытались утаить от Меня перемену власти. За эти прегрешения вы никогда не войдете в Ханаан!
– Ну, что я говорил тебе, Аарон! – промолвил Моше.
– Ой, боюсь, это не всё! – в страхе пролепетал Аарон.
– Это не всё! – продолжил небесный судья, – вы смертью умрете! Страшной смертью. Людей Датана поглотит земля. Люди Авирама сгорят в огне.
– Ну, что я говорил тебе, Моше! – промолвил Аарон.
– Сдается мне, что и это не всё! – в страхе пролепетал Моше.
– Это не всё! – гремел глас небесный, – погибнут вместе с вами ваши домочадцы, ваш скот, ваш скарб домашний!
Бледные как мел Моше и Аарон переглянулись. Нет, не хотели они столь жестокого конца. Моше приготовился что-то возразить Господу, но Аарон благоразумно удержал брата.
– И это еще не всё! – завершал свою речь Всевышний, – после смерти ваше место будет в аду – на века!
В это мгновение под ногами Датана разверзлась земля, и он оказался по пояс погребенным. Расселина ширилась, и вот уже его родня, и сто его чиновников, и их домочадцы, и скот, и скарб проваливаются в бездну.
– О, Боже! Прости, не губи! Я ошибался, я признаю, сохрани мне жизнь! – кричал Датан, воздев руки к небу.
– А нас-то за что? – кричали чиновники Министерства Лояльности, – ведь мы простые солдаты, мы только исполняли приказ!
– Господь великий! Женщин пощади, детей невинных сбереги! – раздавались отчаянные голоса домочадцев.
– Неужели так выглядит гуманность? – вскричал Аарон.
– Да, брат мой, привыкай! – сурово заметил Моше.
– Однако, чем провинились малолетки! – не унимался Аарон.
– Из зернышка вырастет колос, подобный тому, в котором это зернышко созрело. Таков закон природы! – ответил Моше.
Тем временем трещина в земле углублялась. Наказуемые опускались все ниже. Земля доходила до груди, до подбородка и, наконец, совершенно поглотила обреченных.
Но крики не прекращались. Это надрывались чиновники Министерства Богоугодия и их семейные. Они поняли, какая участь ожидает их, и заранее принялись каяться и молить Господа о пощаде. Напрасно! “Сознающий свою невиновность не унижается до оправданий!” – сурово промолвил Моше.
Под ногами у несчастных вспыхнуло яркое пламя. Оно с треском поднялось на высоту человеческого роста и через минуту-другую исчезло, оставив после себя кучи пепла. Пожалуй, гибель этой части грешников произошла быстрее и потому могла показаться человечнее. Однако, с другой стороны, жертвы огня были свидетелями гибели своих коллег и успели пережить и передумать страшное. Поэтому трудно сказать, чиновникам которого из двух министерств досталась более легкая смерть.
– Это жестокость! – отчаянно провозгласил Аарон.
– Нет, братец, это милосердие! Ты – мастер счета. Должен понимать, что в крайних обстоятельствах, скажем, на войне или в скитаниях по пустыне, гуманно отдать в лапы смерти сотни, ради спасения тысяч и тысяч! – постановил Моше.
***
Итак, все двести пятьдесят бунтовщиков, осмелившихся перечить воле Всевышнего, были благополучно умерщвлены. А что же происходило с Корахом, с зачинщиком смуты и, выражаясь современным деловым языком, главным бенефициаром переворота?
Корах, Орпа, три их сына, родня, слуги и домашний скот находились отдельно от прочих осужденных, на некотором расстоянии. Тут же было навалено горой имущество, нажитое за время начальствования над народом и первосвященства.
Охваченный ужасом, бледный Корах с трепетом наблюдал за казнью министров и чиновников. Для себя, однако, он крепко надеялся на снисхождение, ибо, согласно случившемуся Аарону видению, Корах рассчитывал на здравомыслие Господа, который непременно примет во внимание, что далекий потомок его семени станет иудейским пророком. Увы, напрасны оказались надежды его.
– Корах! – прогремел голос с небес.
– Вот я! – с готовностью отозвался Корах.
– Ты зачинщик, и ты умрешь двумя смертями!
– Двумя смертями? Разве можно умереть более одного раза? – поразился Аарон, обратившись к брату.
– Посмотрим, что будет дальше, – ответил Моше изумленному Аарону.
А дальше произошло вот что. Расступилась твердь под ногами Кораха, и он провалился в расселину по самую шею. Жестоко, словно железным обручем, стиснула земля грудь его. Он не мог более дышать, сердце перестало биться, и тело умерло. Но глаза оставались открыты, и последние жуткие мысли бродили в голове, возвышавшейся над редкой травою. Тут вспыхнуло пламя и дотла сожгло череп, мозг, лицо, волосы.
Вместе с Корахом погибли Орпа, домочадцы, скот, имущество.
– Иудеи! Вы воочию видели, как расправляюсь Я с прекословщиками Моей воли! – прозвучал голос с неба, – Я возвращаю вам назначенных Мною начальника над народом Моше и первосвященника Аарона. Следуйте за ними во всем и слушайте их!
– Спасибо, Господи! – дружно, в едином порыве прокричали иудеи.
– Все казненные примут вечные муки ада! – напомнил Всевышний свой безжалостный финальный вердикт.
– Я все же думаю, что Господь поступил чересчур жестоко, умертвив Кораха двумя смертями. Довольно было бы и одной, – заметил Аарон брату.
– Ты, Аарон, снова принял милосердие за жестокость, – возразил Моше.
– Да где ж тут милосердие? – почти рассердился Аарон.
– Поясняю, – ответил Моше, – все казненные последуют в ад на вечные муки. Вечность доставит им много времени для размышлений. Бывшие министры и чиновники хоть и каялись громогласно, но в глубине души полагали и всегда будут полагать, что не они сами, а обманщик Корах есть виновник их смерти. Посему они ревниво желают ему худшей доли, нежели их собственная.
– Ну и что из этого? – нетерпеливо спросил Аарон.
– Слушай до конца! Поглощенные землей уверены, что их смерть мучительнее гибели от огня. Поэтому им обидно было бы узнать, что Корах сердобольно сожжен. Погибшие же в пламени считают, будто выпавшая на их долю смерть страшнее. Мысль о слишком легкой кончине Кораха в расселине досаждала бы им. Вот почему Господь казнил главного бунтовщика обеими смертями!
– Так в чем же милосердие-то?
– Ну, право, Аарон, как ты непонятлив! Карая, Бог жалеет! Просто Он не хочет доставлять несчастным лишние страдания! Господь избавляет казненных от пыток зависти – пусть тешатся себе в аду мыслью, мол, Корах претерпел те же предсмертные мучения, что и они, да еще и с прибавкой!
***
Не понесли наказания четыре человека из окружения Кораха. Это три его сына и Бен Пелет. История Бен Пелета ждет нас в следующей главе. Сейчас скажем несколько слов о сыновьях Кораха и о причине их помилования.
Юные отпрыски Кораха не занимали никаких должностей в преступной администрации, и, стало быть, на них нет пятна. Тут дотошные читатели могут возразить, дескать, жены, домочадцы, живность домашняя – они-то ведь тоже без вины, а все же казнь постигла их. Это верно, ибо существует не подлежащий обсуждению закон: несоучастие в преступлении вовсе не исключает Божьей кары. Иными словами, личная невиновность есть условие необходимое для оправдания, но оно не является достаточным.
Так в чем же особенность ситуации в отношении сыновей Кораха? Во-первых, пока творилась расправа над виновными, юноши взяли в руки кто лютню, кто арфу, кто цимбалы, и принялись играть и петь сладкозвучные гимны Богу. Во-вторых, сберегая своих восхвалителей, Всевышний тем самым сохранил для иудеев будущего пророка из семени Кораха. К сожалению, нам не известно, который именно из певцов стал прародителем великого мудреца.
Осталась нераскрытой еще одна тайна древности. Бог, как известно, поверг в прах имущество казнимых. Ликвидировано было и добро Кораха. Однако остается невыясненным вопрос о том, были ли уничтожены или же сохранились для потомков несметные сокровища, вывезенные Корахом из Египта и спрятанные им в секретном месте в Синайской пустыне.
В настоящее время над разрешением этой загадки параллельно трудятся теоретики талмудисты и практики археологи. Вместе с учеными, осуществляющими солидные научно-исторические изыскания, жадный и лихорадочный поиск ведут аферисты-кладоискатели.
Глава 10
Тысячелетия совместного существования женщин и мужчин, а также весьма тесных взаимоотношений между полами, способствовали появлению самых разных теорий и практик воздействия первых на вторых. Не подлежит сомнению факт влияния несколько эпигонского женского ума на суверенный мужской дух.
Кроме множества промежуточных, сформировались две крайние и противоположные по смыслу точки зрения. Первая: действие женщины на мужчину заведомо отрицательно. Оно подталкивает к авантюрам и оглупляет. Вторая: действие женщины на мужчину заведомо положительно. Оно удерживает от безрассудств и просветляет.
Настоящая повесть служит хорошей иллюстрацией жизненности обеих точек зрения. Пусть каждый смотрит на вещи, как ему удобно, но в конечном счете окажется, что истинны те воззрения, которые имеют власть.
Любящее сердце и неусыпное попечение Орпы подтолкнули прожженного на первый взгляд Кораха к совершению одной глупости за другой. Печальный конец сей супружеской пары хорошо известен – вот первая иллюстрация.
История Бен Пелета и его многоумной жены Бат Галим демонстрирует нам, как здравомыслие хранительницы домашнего очага удержало мужа от ребячества и вернуло его на твердую почву реальности – вот вторая иллюстрация.
***
Как прежде говорилось, Датан и Авирам вместе с Бен Пелетом составляли тройку фактических лидеров колена Реувена. Все трое были недовольны правлением Моше и Аарона, считая братьев узурпаторами. Кроме того, они не скрывали своего неодобрения получаемой левитами десятиной, и выражали сомнение в Божественном происхождении сего налога.
Корах начал кампанию борьбы за власть с того, что завербовал этих реувенцев. Причем, если Датан и Авирам примкнули к нему только после долгих колебаний, то Бен Пелет выказал гораздо большую лояльность и призвал друзей довериться Кораху и дать ему шанс проявить себя.
Любопытная деталь: будучи благодарным Бен Пелету за покладистость, Корах, тем не менее, проницательно отметил характерную черту своего заступника – наивность. Ибо только наивный человек мог полагать, что, в случае неудачи восстания, его застрельщики выйдут сухими из воды. Довод Бен Пелета удивлял простодушием: дескать, нам и так очень худо, потому хуже уж никак не будет.
Корах заранее наметил для троих соратников высокие должности в своей будущей администрации. Датан и Авирам сделались министрами. И третий реувенец мог бы стать вровень с первыми двумя – ведь высшему руководителю ничего не стоит изобрести достойную должность для полезного человека. К тому же, как известно, долг платежом красен, а ведь Корах весьма высоко оценил поддержку, которую ему оказал Бен Пелет во время первичных переговоров. В крайнем случае Бен Пелет получил бы пост министра без портфеля, что наверняка удовлетворило бы его честолюбие.
Однако ничего подобного не случилось. Бен Пелет выпал из поля зрения Кораха, запропастился неизвестно куда. Очень даже может быть, что Датан и Авирам радовались исчезновению товарища, ибо его отсутствие сокращало количество претендентов на высокие должности в государственном аппарате.
Разумеется, никуда Бен Пелет не пропал. Просто случился у него судьбоносный разговор с супругой Бат Галим. Резоны, которые привела мудрая женщина, были, к счастью, приняты наивным мужем. Так смекалка и благоразумие спасли от неминуемой гибели целую семью, дом и имущество.
***
– Большие перемены грядут в народе, женушка! – взволнованно воскликнул Бен Пелет, входя в шатер.
– Не стой у порога, дорогой, разувайся, садись у огня, ужин вот-вот поспеет! – ласково встретила мужа Бат Галим.
– Я толкую про большие перемены в народе, а у тебя на уме дела да мысли житейские! Недаром говорят, мол, женщины носят бусы и кольца и равнодушны к вопросам духовным!
– А еще говорят, дескать, мужики все на вид богомольцы, а предаются делишкам греховным!
– Ладно, Бат Галим, вижу, ты за словом в карман не лезешь. Ставь ужин на стол!
– Вот это меняет дело, муженек! Насытишься, тогда и рассказывай!
– Спасибо, славная моя. Вкусно готовишь. Вот я и сыт, теперь твоя очередь вкушать. Ты ешь и слушай мои новости.
– Конечно, вкусно приготовлено. Пробовала, когда варила и жарила. Пока ты балаболишь о вопросах духовных, я слушаю да ем.
– Кораха знаешь?
– Этого счетовода фараонова каждый иудей знает! Ловкий вор. Украл из египетской казны сокровища, что Иосиф для монарха накопил!
– Оставь в покое старьё, Бат Галим! Тут дело политическое, а политика занята настоящим и будущим, и пятна прошлого ее не тревожат!
– Не умничай, Бен Пелет. Переходи к делу.
– Перехожу. Сидели, значит, мы втроем, закусывали.
– Кто это “мы”?
– Я, Датан и Авирам. Не перебивай! Тут входит Корах. Не с пустой головой, а с дельными мыслями.
– Какие мысли этого пройдохи ты называешь дельными?
– Не перебивай, сказал! Корах вразумил нас: очень уж худо наше пребывание в пустыне. Сорок лет скитаний! Стало быть, не доживем до вступления в Ханаан!
– Грешили перед Господом, вот и наказаны!
– Чересчур сурово наказаны! А вожди наши, Моше и братец его Аарон, безропотно приняли кару. А ведь они не за себя решили, а за весь народ!
– А что ж им делать-то? Только и остается, что улыбаться да кланяться! Против Всевышнего не пойдешь!
– Зато Корах отнимет у них власть, сам станет во главе племени и сумеет смягчить Господа, и награда из этого выйдет всему народу!
– Всему народу, говоришь, награда выйдет? А Бен Пелету что выйдет?
– Эх, Бат Галим! Не дано тебе мыслить широко, по-государственному! Нет альтруизма в сердце твоем – меркантильность одна!
– Будь добр, дружок, ответь на меркантильный мой вопрос!
– Думаю, если поддержим мы Кораха, и он с нашей помощью одолеет братьев узурпаторов, то назначит нас троих министрами! Ну, теперь твоя душенька довольна?
– Пожалуй, – задумчиво ответила Бат Галим, – хотя, надо бы обдумать возможные последствия, все может случиться…
– Да, признаюсь, женушка, я очень хочу быть министром!
В этом пункте разговора возникла пауза. На физиономии Бен Пелета застыла мечтательная улыбка. Бат Галим, наевшись, кликнула слугу, чтобы унес остатки ужина. Напряженная поза женщины выражала озабоченность, и тень тревоги набегала на лицо. Наконец, она нарушила молчание.
– А теперь, министр, слушай меня вдумчиво да серьезно, чтобы до ума, до сердца, до печенок твоих дошел мой вопрос!
– Пугаешь, однако!
– Не лишне тебя, наивного, пугнуть! А подумал ли ты, что станется с тобою, да и со всею семьею нашей, коли постигнет Кораха неудача?
– Какая еще неудача? Вечно тебе опасности грезятся! Только удача нас ждет, женщина ты недалекая!
– А зачем быть далекой? Провал-то ваш близко!
– Не каркай! – отрезал Бен Пелет, но голос его стал как будто бы менее уверенным, видно, червячок сомнения зашевелился в душе.
– Мужчина ты мой премудрый, мечтатель благородный, выдумщик одухотворенный…
– Хватит подлизываться! Говори толком!
– Хочешь быть министром? Будь им! Но остерегайся власть имущих и в спор, что они меж собою ведут, не встревай, покуда земля под ногами их шатка!
– И какие же теперь твои приказания будут?
– Стой в стороне и жди, чем заваруха кончится. Кто верх возьмет – к тому и примкнешь. Своей головой живи и место свое знай!
– Плоская наука! – скоропалительно бросил Бен Пелет, однако червяк внутри стал извиваться бойчее.
Снова воцарилось молчание. Бат Галим терпеливо ждала, пока остережения ее дойдут до мужа. Бен Пелет переваривал слова жены. “А ведь права баба-то! Что же делать теперь? Я ведь обещал Кораху!” – подумал он.
