Бэлла Шапиро
Русский всадник в парадигме власти

Турецкие (турские) стремена в форме колокола с очень широким подножием отличались яркими красками и крупным орнаментом. Обычно они изготавливались из железа и обивались с наружной стороны золотыми или позолоченными серебряными пластинами с запонами в виде плодов и цветов граната и цветов гвоздики³⁰⁴. Декором служили многочисленные драгоценные и полудрагоценные камни: яшма, рубины, изумруды, бирюза и жемчуг. Как и русские стремена, они украшались эмалью, чеканкой, а также серебряными и золотыми узорами, наведенными по железу.

Изнутри турские стремена выстилались ценными тканями – бархатом или алтабасом³⁰⁵. Среди бытовавших при московском дворе тканей алтабас занимал второе место по дороговизне (после аксамита; оба открывали описи текстиля в царской казне, что демонстрировало их ценность). Для изготовления алтабаса применялось всего два материала: высококачественный шелк и тончайшие нити волоченого золота; золото плотно покрывало поверхность ткани, которая получала вид кованого металла³⁰⁶. Иногда стремена обтягивались драгоценной тканью и снаружи; они дополнительно расшивались пряденым золотом и жемчугом.

Иранское парадное конское убранство (в том числе и стремена) XVI–XVII вв. считалось наилучшим по сочетанию тонкого художественного вкуса и блестящей техники исполнения. Как и в прочих изделиях, поступавших с Востока, здесь широко применялись драгоценные и полудрагоценные камни, цветные стекла и жемчуг, которые окружались насечкой, чеканкой (в том числе с проработкой канфарением) и гравировкой. Форма иранских стремян была близка турецким; основа выполнялась из железа, которая обкладывалась серебром и позолоченным серебром. Рисунок узора (цветы, бутоны и листья) образовывался сочетанием крупных камней в кастах и фона из мелких камней, стекол и половинок жемчуга³⁰⁷.

Китайские стремена по стилю оформления резко отличаются как от европейских, так и от ближневосточных аналогов. Форма китайских стремян – арка с узкими дужками и массивным круглым подножием. Стремена декорировались изображениями драконов и змей в окружении цветов; декор выполнялся резьбой по золоченой бронзе, сине-голубой перегородчатой эмалью и инкрустацией перламутром³⁰⁸. Также среди восточного конского убранства и снаряжения московского всадника в незначительном количестве использовались вещи кавказские, крымские и бухарские.

Известное европейское снаряжение состояло из работ польских, немецких и английских мастеров. Наиболее многочисленные и наиболее ранние вещи – польские (известны при московском дворе с 1556 г.). Конское убранство и снаряжение всадника здесь украшалось позолотой, гравировкой, чеканкой и зернью. Посольства 1600 г. и 1686 г. принесли царской Конюшенной казне гусарское снаряжение³⁰⁹.

Стоит отметить, что стремена, как и шпоры, в русской культуре были символами всадника и воина. Так, еще в ранней русской истории князь, отправляясь в поход, «ступал в злат стремень», садясь в «золотое» седло³¹⁰. Золото здесь нужно понимать не только буквально, не только как драгоценный металл, украшавший царский быт. Этот металл, с древности служивший символом славы и эквивалентом власти, в глазах современников ярче прочих выражал сакральные основания царской власти. Так царские дары, как символический жест высшей милости помазанника Божьего, содержали в себе золотые элементы в посуде, утвари и убранстве, в тканях и одежде.

В целом парадное снаряжение и конское убранство при русском царском дворе было весьма разнообразно по орнаментации и технике обработки. Несмотря на относительные конструктивные и декоративные различия среди широкого предметного ряда восточного и европейского происхождения, все оно носило ярко выраженный репрезентативный характер. Роскошные атрибуты всадника, выполненные из драгоценного металла, стали одной из самых ярких составляющих русской придворной вещной культуры.

Даже для царя такое снаряжение было прежде всего парадным. «Златы стремена» задействовали по самым торжественным, исключительным случаям; они были элементами самого ценного убранства верхового царского коня. Вот как выглядел парадный царский верховой выезд: «царь, в самой лучшей одежде, сидел на своей лучшей лошади. Некоторые лошади были накрыты попонами из золотой парчи, другие – из серебряной, у третьих попоны были расшиты камнями, жемчугом и бриллиантами; стремена из серебра или великолепно позолочены, узда и сбруя из кованого позолоченного серебра, цепи со звеньями, размером больше пяди и шириной 2–3 дюйма, свисали с головы и шеи лошади, седла да и сами лошади были не менее великолепны»³¹¹. Процессия выглядела более чем внушительно, о чем сохранились свидетельства современников; «все окружавшее монарха пространство было как бы пропитано его могущественной сакральной силой. Поэтому маркировавшие ее золотные ткани покрывали землю, по которой ступал государь, кресла, на которых он сидел, лошадей, на которых ездил»³¹².

Очевидно, что золотое или позолоченное снаряжение имело в вещном мире московского всадника особый статус: оно выступало определенным визуальным кодом, указывающим на имущественное положение и статус личности. Такое снаряжение было драгоценным не только в прямом, но и в переносном смысле, поскольку оно одновременно служило олицетворением богатства, воинской доблести и свидетельством близости к царской власти.

1.2.3. ЕЗДОВОЙ КОСТЮМ В СИСТЕМЕ КОННОЙ КУЛЬТУРЫ. ТЕРЛИК И ТЕГИЛЯЙ. ОДЕЖДА ВОИНСКАЯ И ПРИДВОРНАЯ

Одежда – один из самых ярких элементов в системе вещных атрибутов царской власти, сложившейся в русской средневековой культуре³¹³. «В отношении выбора нарядов цари не были равнодушны к той мысли, чтобы показаться народу в царственном достоинстве, богато и красиво, а красота, по тогдашним понятиям, заключалась в цветности платья, в блеске серебра и золота, жемчуга, дорогих камней, – отмечал И. Е. Забелин, – поэтому при выходах и выездах за город, т. е. за Земляной вал или дальше, государь всегда одевался в так называемое ездовое платье, самое богатое после наряда Большой Казны или собственно царского наряда»³¹⁴. Именно одежды для царских выездов (ездовые одежды) являли собой наиболее презентабельные формы мужского костюма³¹⁵.

Понимание важности и признание особого статуса всадника произошло в середине XVI в.³¹⁶, когда пеший царский выход уступил место конному выезду. В XVII в. преимущество царского верхового выезда перед пешим шествием закрепилось. Торжественные конные процессии стали одними из самых грандиозных зрелищ этого времени. «Мы ждали увидеть что-нибудь необыкновенное, и не обманулись», – сообщал А. Лизек, очевидец царского Троицкого поезда 1675 г.³¹⁷

Итак, наиболее эффектный и выразительный образ сильного мира сего представлялся конным, а подходящий костюм помогал завершить этот образ. Перечень мужских ездовых одежд XVI–XVII вв. довольно обширный. Они различались по множеству признаков: назначению, покрою, типу материи, количеству декора. Современники разделяли одежду на исподнюю, среднюю и верхнюю, летнюю и зимнюю, теплую и холодную, светлую и черную и т. д.

Царские ездовые одежды состояли из нарядов, т. е. комплектов, или костюмных комплексов. Одежды, входившие в «наряд», составляли полный костюм; судя по имеющимся описям, русские цари располагали сотнями комплектов одежды. Кроме того, царский гардероб содержал «занаряды», под которыми, вероятно, понимались отдельные некомплектные вещи.

Далее одежды разделялись сообразно сезону и колориту; так, в Описях царской казны указываются «государевы летние ездовые занаряды» и «государевы зимние ездовые занаряды», а среди них выделяются «занаряды светлые» и «занаряды черные». Последние также носили название «смирные» и «панахидные», поскольку предназначались, соответственно, для ношения во время длительного траура и панихид (поминок). Многообразие «черных» ездовых одежд соответствовало многообразию одежд «светлых»³¹⁸.

Основу царского ездового костюмного комплекса на начало XVI столетия составляли терлик и тегиляй; оба представляли вариации кафтана³¹⁹.

Терлик известен с XV в., когда он встречается в документах дважды. Первое упоминание мы встречаем в Никоновской летописи под 1412 г., когда князь В. М. Кашинский «преже всех погна на кони в одном терлике»³²⁰. В это время терлик представляет собой узкий длинный кафтан, еще не имеющий самостоятельного значения, на что и указывает летописное свидетельство. Второй раз он появляется в духовной грамоте князя верейского и белозерского Михаила Андреевича, составленной около 1486 г. Согласно грамоте, зятю князя, О. А. Дорогобужскому, отошло весьма ценное имущество: икона и цепь из золота, аксамитная и соболья шубы и прочее; в числе богатого наследства был и терлик «камка голуба с пугвицами»³²¹.

Как и другие верховые одежды этого времени, терлик попал в Московию с Востока, где этим словом обозначали халат, верхнюю одежду, или одежду с короткими рукавами, открытую спереди³²². Терлик XVI в., как и ранее, узкий и длинный, доходящий до стопы. В последний раз одежды такого типа мы видим на рындах, сопровождающих участников обручения Дмитрия Самозванца с Мариной Мнишек в 1606 г.³²³

Позднее, в первый же год правления царя Михаила Федоровича, когда на должность государевой стражи заступили юные боярские дети, терлик стал намного короче. В августе 1613 г. были закуплены материалы для изготовления одежд по новой моде: «Шапки песцовые белые, камка белая на кафтаны, серебро волоченое на нашивки к кафтанам и на завязки и кисти к завязкам к ферезям, белая мешина на сапоги, горностайная опушка на терлики, кошачьи исподы под песцовые шапки, 4 меха заячьи под кафтаны, камка белая немецкая на терлики, шелк белый на завязки к рындиным ферезям»³²⁴. В итоге «платье рындово» представляло собой следующий комплекс (из расчета на четверых³²⁵, по Описи царской казны 1640 г.):

1) терлики: «4 терлика камчаты белыя, камка индейская… исподы черева песцовы белыя, опушка кругом и ожерелья горностайные, на терлике по пяти гнезд, нашивки с кистми серебро с белым шолком»; «4 терлика отлас гвоздичной, подкладки киндячные, опушка поверх отласу около ожерелья собольи, нашивка по пяти гнезд шолк вишнев, а на иных гвоздичен»; «4 терлика на зайцах комчатые белые», последние упомянуты дважды;

2) кушаки: «4 кушака кизылбашских полосы золоты с шелки розных цветов, 4 кушака кизылбашских полушолковых полосатых, 4 кушака тафтяных вишневых, четыре кушака тафтяных гвоздичных»;

3) шапки: «4 шапки рысьих, 4 шапки песцовых белых»;

4) сапоги: «трои сапоги сафьянные чорные», «четверы сапоги лазоревые сафьянные» и «десетеры сапоги сафьянные белые», последние упомянуты дважды;

5) шубы: «4 шубы горностаиныя под камкою под белою под куфтерем, опушены горностаими ж. У шубы по осии завязок с кистми серебро з белым шолком»; «4 шубы на горностаех»; «4 шубы пупики сабольи под черным отласом, около по краем и на рукавах опушка соболья ж, у шубы по осми завязок шолк черн с кистьми»; «4 верха отласных гвоздичной цвет а шиты были по государеву указу на рындовы шубы»³²⁶.

Терлик XVII в., кроме несколько большего объема и новой длины, приобрел и иной покрой: он стал отрезным в талии, со сборами на юбке и с рукавами особого узнаваемого силуэта – баллонообразными у оката с сужением к кисти. «Платье рындово» на основе терлика обзавелось еще и особым нагрудником-клапаном. Такое платье дополнялось опушкой из белого горностая по полам и по подолу. «Холодные» летние рындовы терлики, атласные на киндячной подкладке, тоже окаймлялись горностаем³²⁷.

В качестве царского наряда в это время терлик выходит из моды, переместившись в область придворной униформы. Терлики и одежды на основе терлика носили не только царские телохранители, но и другие государевы слуги – сокольничьи, ухабничьи, возничьи, а также царская «конная гвардия» – жильцы. Все те, чьим служилым платьем были терлики и одежды на основе терлика – белые, гвоздичные, вишневые, малиновые, – объединялись в понятие «терлишники»³²⁸; это были люди знатных родов. Так, чашник и князь А. В. Лобанов-Ростовский, один из тех, кто подписал грамоту об избрании Романовых в 1613 г., получил щедрые царские подарки, в том числе «бархатный терлик на соболях, с нашивкой из пряденого золота»³²⁹.

До наших дней сохранились пять кафтанов типа терлика, одинаковых по покрою, ткани и отделке. В описи Оружейной палаты они названы сокольничьими³³⁰. Известны (только по письменным источникам) и другие серии одинаковых терликов. Пятнадцать терликов «с ожерельи сабольими, полы и зады подложены по пояс, рукова и окола все опушены сабольми ж… деланы к государьской радости»³³¹ фигурируют в Описи царской казны 1640 г. Они, вероятно, принадлежали царским возничьим или ухабничьим, так как перечисляются в одном ряду с конским убранством. Эта нарядная одежда может рассматриваться как первая униформа дворцового персонала³³²: несомненно, пышно одетая свита способствовала торжественности выезда, а вышитая золотом на одежде государственная символика обозначала принадлежность ее носителей к царской власти.

Известно, что эффект, произведенный царским сопровождением, напрямую связывали с численностью этого сопровождения, вследствие чего «теснота людская»³³³ вокруг царской персоны со временем только увеличивалась в размерах. В 1549 г., при походе на Казань, личную свиту царя составляли 49 человек³³⁴; в 1563 г. «за государем ездити» и «быти всегды… при государе безотступно»³³⁵ было назначено 53 человека, а в том же году при походе на Полоцк – 92 человека³³⁶. Однако есть неофициальные свидетельства о сопровождении Ивана IV в 1564 г. свитой в 800 человек. Из них в униформу – горлатные шапки из белого бархата с жемчугом и серебром, опушенные большим рысьим мехом, одежды из серебристой ткани, с большими серебряными пуговицами, подбитые горностаями, и белые сапоги с подковами – были одеты четверо ближайших к царю телохранителей³³⁷. Создание в последующие годы «конной гвардии» опричников позволило увеличить эту цифру сначала до тысячи, а потом и до 6 тысяч человек, что ясно выражало стремление придать максимально возможный блеск и значение не только монарху, но и пространству вокруг него.

Английский посланник приор Джерио рассказал о выезде Ивана IV, свидетелем которого ему довелось побывать. Процессия состояла из трех тысяч стрельцов («trè mila Archibugieri»), за которыми ехал шут верхом на быке и следом еще один в золотых одеждах («poi seguitava il Suo buffone a cavallo à un bove, et un altro vestito di oro»), после которых следовал сам государь; выезд завершался группой из чуть менее чем четырех тысяч верховых опричников («circa guattro mila cavalla»)³³⁸.

О ездовой одежде шутов этого царского поезда, как и других выездов XVI в., ничего не известно. Имеются свидетельства более поздние. Согласно Расходным кроильным книгам платью и церковным облачениям за 1621–1622 гг., «карле Ваське Григорьеву скроен кафтан ездной в сукне в аглинском в зеленом (по Расходной книге товарам № 207 – в червчатом сукне)… Да нашивка… шолк зелен с полузолотьем… да на подпушку… киндяку зеленого»³³⁹. Одежды для этой категории «государевых слуг» изготавливались из простой материи и декорировались по тому же принципу «полузолотьем», то есть мишурой, «муширной» отделкой из золоченой меди³⁴⁰.

Что касается бытования в этой среде специальных верховых одежд, то, судя по имеющимся материалам³⁴¹, «ездной» или «проезжий»³⁴² кафтан для карлика был изготовлен только единожды. Кроме того, в Расходных книгах упоминаются «немецкие кафтаны на карл»³⁴³; учитывая, что ездовые вещи изредка назывались немецкими³⁴⁴, можно причислить и их к этой категории.

Поскольку известного образца ездового кафтана такого типа, судя по всему, не было выработано, можно предположить, что «кафтан ездной» Григорьева представлял собой терлик, конструктивно приближенный к полноразмерным одеждам, что позволяло визуально обозначить право шута на присутствие в царской кавалькаде. Эта версия косвенно подтверждается документальными свидетельствами об изготовлении царским карлам единообразных одежд³⁴⁵. Кроме того, известно, что в 1680 г. придворные шуты участвовали в Троицком походе наравне с прочими всадниками. Они ехали в бархатных кафтанах, среди четырех сотен конных стрельцов в алых кафтанах с золотыми и серебряными нашивками, и двадцати человек Конюшенного приказа; последние следовали около государя в объяринных золотных и серебряных и объяринных гладких терликах³⁴⁶.

Интересно, что свита, одетая в терлики, согласно придворной моде, сопровождала и лиц, не имеющих царского сана. «Два терлика людцких, сукно коришневое, на собольих лапах, переды опушены огонками, по вороту по шти гнезд нашивки золотной длинной, пугвицы обшивныя, а в рукавах испод белей черевей, поношены» и «два ж терлика, ветхи, сукно красное, на лисьих лапах, по вороту на одном 14 гнезд, нашивки золото с серебром, длинной, пугвицы обшиты; а на другом терлике 12 гнезд, по передам опушен огонками, на прорезах у обоих нашивки такие ж по гнезду» отмечены в описи имущества князей Голицыных³⁴⁷. В «пожитках» конюшего и ближнего боярина Б. Ф. Годунова, согласно описи 1588 г., отмечены три «людских» терлика: один из бархата и два из сукна³⁴⁸.

Возвращаясь к конструктивным особенностям терлика, выделим среди одежд XVI в. «терлик безрукав»³⁴⁹, сходный назначением с европейским камзолом. У такого терлика, так же как и у камзола, могли подшиваться временные рукава, в том числе и из другой материи³⁵⁰. Один такой «терлик без рукав с спорка Царевичевской Иванова, камка кизылбашская на голуби розные шолки мужики и птицы» принадлежал Ивану IV³⁵¹.

В это же время встречаются упоминания о терликах, простеганных полностью или частично. Так, «терлик отласен багров плечи стеганы» и «терлик камка зелена стеган» упоминаются в духовной Г. Д. Русинова (1521–1522). «Терлик хандрячен стеган» упоминается в числе воинского снаряжения в духовной З. Ф. Катунина (1519)³⁵², а «терлик хандрячен стеган в частую стеж» стал частью богатого вклада И. М. Вороного в Троице-Сергиев монастырь (1541). «Терлик камка голуба, стеган» числится в составе вклада в этот же монастырь, сделанного князем Дмитрием Пронским (1517); и здесь терлик соседствует с другими ценными вещами, например с дымчатой атласной шубой на соболях³⁵³. Ногайские мурзы включили «терлик стеган»³⁵⁴ в список запросных поминков, которые им следовало получить от московского государя (1534); здесь стеганый терлик однозначно рассматривается как статусная одежда и противопоставляется прежним «мельким» подаркам.

Область бытования терлика была широка, о чем свидетельствует значительный разброс тканей, из которых он выполнялся. В царском гардеробе, согласно описи 1640 г., был замечен «терлик олтабасной»³⁵⁵. В то же время были известны более чем демократичные «терлик крашенин» и «терлик безинен» (бязинен)³⁵⁶. Последние, судя по упомянутым выше духовным Русинова и Катунина, были частью воинского снаряжения. Особенно выразителен текст последней: «Дал есми сыну своему Степану… терлик хандрячен стеган да пансырь… Да сыну своему Петру… терлик тафта голуба, да шолом и наручи с ымянем…»³⁵⁷ Знали военные терлики и при дворе: в Описи царской казны от 1640 г. числились «терлики походные»³⁵⁸.

Терлик также использовался в качестве свадебной одежды жениха и его окружения; они выполнялись из цветных и золотных материй³⁵⁹. В ярких терликах, подбитых соболями, шествовали перед невестой стольники в роли свечников, коровайников и фонарников на свадьбах царей Михаила Федоровича в 1626 г. и Алексея Михайловича в 1648 г., когда «и за столы сажалися в терликах»³⁶⁰. Терлик был своеобразной униформой для посольских приемов, когда «бояре… сидели в саженых шубах… стояли княжата и дети боярские в терликах в саженых, а иные в кожусех и в шубах»³⁶¹.

В последний раз в Московии терлики встречаются в марте 1692 г.: так были одеты 60 жильцов, несших караул на Красном крыльце и в Грановитых сенях при приеме персидского посла³⁶².

Другая мужская ездовая одежда, тегиляй, отличался от прочих форм мужской одежды множеством пуговиц³⁶³: известны варианты, рассчитанные на 46, 48, 56 и 68 штук³⁶⁴. Наиболее роскошные из известных нам тегиляев принадлежали Ивану IV: «тегиляй бархат венедицкой шелк червчат да зелен с золотом и с петлями, на нем 46 пуговиц золоты сенчаты резаны на проем с жемчуги», «тегиляй бархат венедитцкой лазорев листки золоты, на нем 48 пуговиц золоты чешуйчаты с чернью», «тегиляй бархат венедитцкой ценинен с золотом и с петлями, на нем 56 пуговиц золоты продолговаты сенчаты с жемчуги» и «тегиляй бархат венедитцкой на бели чубар с розными шолки, а на нем 68 пугвиц золоты, травки резаны с чернью»³⁶⁵.

«Венедицкий», т. е. венецианский бархат, из которого были сделаны царские тегиляи, считался самой респектабельной материей из всех известных; благодаря своему исключительному качеству и высоким художественным достоинствам, он был хорошо известен монархам и нобилям Европы, России и Востока. Отличительной особенностью венецианских (и в целом итальянских) золотных бархатов нужно назвать исключительное качество тончайших нитей золота и продуманные композиционные построения авторства художников Пизанелло, Беллини, Боттичелли и др.³⁶⁶ Орнаментом выступали геральдические изображения – орлы, грифоны, короны, выполненные необыкновенно крупно³⁶⁷.

Колористическое решение тканей было скупым: узор выполнялся в одну-две краски, но обильно подчеркивался металлическими нитями. Декоративность тканей не связывалась с полихромностью по причине специфического качества местных красителей и дороговизны, а иногда и недоступности, красителей привозных. Недостаток красок возмещался сложной и богатой фактурой ткани и неизвестной другим школам ткачества «добротой» работы. Эти особенности итальянского текстиля – благородство цвета, торжественность крупного рисунка – как нельзя лучше отвечали требованиям московского придворного церемониала.

Первое упоминание о тегиляе относится к 1489 г.³⁶⁸ Известно, что эта одежда имела монгольское происхождение; она попала в Московию от тюркских огузов через посредничество крымчаков и ногайцев³⁶⁹. Пик моды на тегиляи, судя по количеству упоминаний в письменных источниках, пришелся на 1550–1570‐е гг., после чего их популярность затухает; в последний раз тегиляи упоминаются в 1598 г.³⁷⁰ как парадная одежда.

В таком качестве тегиляи характеризуют прежде всего статусное потребление. Так, в ездовом гардеробе Ивана IV, который, по словам современников, «одевался богато, выше всякой меры»³⁷¹ и по «Описи домашнему имуществу…», где сведены данные за 1582–1584 гг., имелось не менее четырех тегиляев из роскошного венецианского бархата. У царевича Ивана Ивановича было не менее девяти тегиляев³⁷², в том числе и с горностаевой отделкой³⁷³. «Тегиляишко камчато желто да тегиляишко камчато сине» фигурируют в качестве вклада царя Федора Ивановича в Симонов монастырь в ноябре 1586 г.³⁷⁴

Камчатые ткани (камка) для пошива тегиляев были известны самой разнообразной выработки и различного происхождения. При московском дворе встречалась иранская «камка на золоте тяжелая»³⁷⁵; известны были индийские «камочки золотные с посконью, на атласный образчик, а золочено по траве или по бересту»³⁷⁶. Итальянская камчатая материя – крупноузорная, ярко выраженного ренессансного или барочного стиля. Из камки изготавливали парадные одежды для царей и царедворцев, где красота крупного рисунка хорошо сочеталась с отсутствием мелких деталей кроя. Лучшей называли камку куфтерь: «добрая куфтерь не линяет большой узор; а коя толста, та и добра»³⁷⁷.

Тегиляи также встречаются в царском ближайшем окружении. Два бархатных тегиляя, «червчат кармазин» и «червчат, около ево круживо медяно, а в кружеве шолк червчат да зелен» упоминаются в составе людской одежды в описи имущества Бориса Годунова от 1588 г.³⁷⁸ Бытовали они и вне придворной среды: наравне с терликами они входят в список имущества некоего Василия Уского (Есипова), жившего на Волоке в начале XVI в. Известно, что семья Уских в это время владела «достаточным богатством, чтобы ссуживать волоцких князей и их бояр»³⁷⁹.

Тегиляи и «тегиляи толстые» числились и в служебном наряде «коломнич князей и детей боярских» в 1577 г.³⁸⁰ Очевидно, что здесь они представляли собой вид «платья, употреблявшегося такими ратниками, которые, по бедности, не были в состоянии явиться на службу в доспехе»³⁸¹.

Как воинская одежда тегиляи носились весьма разнообразно: как самостоятельная защита и как поддоспешник; тегиляи из дорогих тканей надевались поверх доспеха (пансыря)³⁸². Эта вариативность считалась существенной характеристикой тегиляя. В качестве мягкого доспеха или заменителя полноценного доспеха он подкладывался металлом, кольчужным полотном, пенькой, очесами или деревенским сукном, после чего простегивался³⁸³.

Бытовало три типа тегиляев: толстые, стандартные и тонкие³⁸⁴; кроме толщины внутреннего слоя, они различались качеством материи и богатством отделки. Зимние тегиляи подбивались и/или окаймлялись мехом; меха подбирались соответствующие уровню одежды, но легкие, «пупки» и «черева», не затрудняющие весом движений всадника и воина. Это правило выполнялось при подборе материалов и для других верховых одежд.

Более детальная история тегиляя пока остается terra incognita, изучение которой осложняется отсутствием археологического материала и не слишком обширным иллюстративным материалом. Это:

1) картина неизвестного автора круга Лукаса Кранаха Старшего, изображающая битву под Оршей в сентябре 1514 г. (создана 1524–1530)³⁸⁵;

2) рисунки, сделанные со слов С. Герберштейна А. Хиршфогелем (1544–1547) и опубликованные в «Записках о Московии» (1549) и в базельском издании (1556)³⁸⁶;

3) всадники А. де Брюна (1577) (рис. 1, 3)³⁸⁷;

4) «eqves moscoviticus» Й. Аммана (1577) (рис. 2)³⁸⁸;

5) «moscovita soldato а cavallo» Ч. Вечеллио (1590)³⁸⁹.

Авторы рисунков трех последних источников были хорошо знакомы с «Записками», поскольку обнаруживают ряд общих моментов. Судя по этим немногим материалам, можно сделать вывод, что под тегиляем в XVI столетии понимали кафтан, длинные, ниже колен, полы которого были снабжены разрезами; кафтан имел короткие рукава и высокий плотный воротник, защищавший шею и частично голову всадника.

В XVII в. тегиляй не встречается.