полная версия
Борис Валерьевич Башутин
Стихи разных лет
«Танцы с платками…»
Танцы с платками
Глубокие воды
Омут и звезды
Сладчайшие соты
Радость – печальна
Тоска – бесконечна
Мы будем вместе
Мы будем вместе
Горький лимон
В запыленном стакане
Море и морось
Море и камень
Время – уютно
Юность – беспечна
Мы будем вместе
Мы будем вместе
«Воздух здесь многолик…»
Воздух здесь многолик
Слишком тонок и сладок
Лепестками цветными пронизана ночь
Соль скользит словно шелк
По нефритовой коже
И рождается в сердце змеиная кровь…
«Среди статуй склонившись…»
Среди статуй склонившись
В глубоком поклоне
Город от холода
Съежился
Сжался
Ослепленный желаньями плоти
На снегу распластался
И плакал беззвучно…
Бездомные псы его обступили:
Языками горячими
Черные слезы
С каменных щек слизали…
«Оставляя следы на песке…»
Оставляя следы на песке
Мокрицы прятались
В море
Ветер бросался на сети
И жизнь опять возвращалась —
Из земли уходила в воду,
Роняя теплые капли
Дождей
На пустынные пляжи,
Где мы собирали осколки
Городов,
Засыпанных пеплом,
Кораблей,
Раздавленных лавой,
Унесенных отливом криков…
«Через двери забитые…»
Через двери забитые
Входят на небо
Вместе со снегом ложатся спать
Самое страшное —
Не узнать друг друга,
Заправляя утром кровать:
Наши тела испуганно вздрогнут —
Руки чужие,
Чужие глаза
Запахи
Теплой постели и мяты,
Розовый свет,
Блики стекла.
И на окне —
Горсть миндальных орехов
Капли воды,
Кровь расплавленных звезд,
Входит сквозь стены
Измученный ветер
В странном венке
Из крапивы и слез,
Молча бросает под ноги
Обрывки
Книг ненаписанных,
Горестных слов
Мы словно брызги
Сгоревшего солнца
Ищем в объятьях безумных покров,
Ищем приют
В полумертвых движеньях,
Ждем возвращенья безумной весны,
Сколько еще нам осталось сомнений
В острых зубах этой снежной страны?
«Куда ни посмотришь – камень и снег…»
Куда ни посмотришь – камень и снег
Руки протянешь – лица вокруг
Из песка и железа
Пусты и безлики…
Пустые ладони
Посвящается моим детям
«Мир мой сжался и съежился…»
Мир мой сжался и съежился
Молча сидит на корточках
Стол
Окно
Колыбель
На столе виноградная косточка
«Пчелиный рой…»
Пчелиный рой,
Обласканный пыльцой
И млечный сок застыл
На изумрудном стебле
День пробудился
Дочь рисует змей
Кусочком сна
На опьяневшем ветре
«Утро мое превратилось в пеленки…»
Утро мое превратилось в пеленки
Под ласковым солнцем
Расправило руки
Повисло на жестких веревках…
Вечно голодный мальчик
Тычется маленьким носом
Ищет налитые груди,
Молоком удивительным
Сладким
Налитые груди
Сосет торопливо и жадно
Словно ручей выпивает реку —
Молодые, созревшие воды,
А имя реке этой – Тана…
«Волны листают страницы…»
Волны листают страницы
Песок – бесконечная книга
Из безначальных дорог
Вернулся
Лег на обочине тихо
Слушаю…
Слова – ослепшие ангелы
В зубах одинокой волчицы
Перо разделяет судьбу
Ромула и Рэма
Блестящие птицы
Вонзают свой крик
И перья
В желание нового утра
Седой покорный старик
Люльку качает —
Баюкает вечер
Солнце влажно и уютно
Свернулось на желтой груди
Пшеничных колосьев
Спит
Видит сон,
Где твой запах —
Запах молочных и сладких корней,
Где жернова
От зноя сгорбленных мельниц
Рождают небесных детей…
А еще – облака и тучи —
Запыленные рыхлой землей
И вкусом молотых зерен
Сосцы,
Где радость тел без червоточин
Умыта июльской водой
И завернута бережным ветром
В блаженные дни…
«Украли письмо от друга…»
Украли письмо от друга
Только конверт остался
Первый Спас,
А я огорченно бреду на работу
Июль
В усталых недрах отогрелись змеи
Дочь молится во сне
Тяжелый гром
Рождает дождь
И пламенные воды
Покрыли землю бронзовым огнем.
Гончар разводит глину
Медный праздник
Приносит мёд
И яблочные сны
И радость в сердце
Словно у причастья
И отблеск молний
Как знамение войны.
Сёстры
Покойные воды
Они рассекали телами,
В небо смотрели:
Коршуны ждали цапель —
Кружили над озером сонным
Мохнатые перья, горбатые клювы —
Безжалостные, стальные.
Небо к воде прижалось —
Хотело укрыться
Спрятаться в мокрых листьях
И водоросли кожи касались
Вкрадчиво, незаметно,
Бурыми пальцами грудь щекотали,
Ласкали…
Они из воды появлялись —
Ослепительные, нагие —
Без имени сестры,
Свечи без тени
Там, где они проходили
Вырастали сочные травы
Ящерицы и змеи
Превращались в капельки солнца
В сумраке леса…
«Натянутый безмолвной тетивой…»
Натянутый безмолвной тетивой
Июль
Играет с ветром легкой тенью
Слепых дождей и обнаженных рук
Плоды созрели
Тягостною ленью
Напоен воздух
Милое дитя
Пустыни и заплаканной постели
Ты слышишь
Шепоты полуденного сна
В очаровании летящей колыбели..?
Шарап
Лесная девочка в очках
Сосновый ветер
Погладил волосы прохладною волной
Она воздушна и легка
Как паутинка
Ее глаза
Разбужены хвоей
Над головой – стрекозы голубые
Уносят день за горизонты снов,
Где одинокий Петр ловит рыбу
Где всюду дом
Где сотни новых слов
Приходят
Словно радостные гости,
Садятся за накрытые столы —
На синей скатерти – простое угощенье
С вином кувшины
Ягоды, цветы…
И девочка задумчиво-спокойна
Любима солнцем
И прозрачною водой
Читает Богородицы молитвы
Негромкий август шепчет ей: «Постой…»
«Крест в материнском молоке…»
Крест в материнском молоке
Сокровище из кипариса и любви
Мы просыпаемся в тени
Неведомых зеркал
В тяжелых пальцах
Лопнувшей земли
Потерянные стрелки от часов
Упали в море тысячи имен
(Его глаза – светлы и глубоки)
Дождь размывает лики у икон
Сочатся краски в золотой песок
Семь алых роз в тумане как мираж
Семь острых стрел надломлены рукой
Надменный ворон —
твой небесный страж
И холод, что на кончике стрелы
Летящей сквозь натянутую сеть
Коснулся век усталых
Словно снег
Лег на пороге трепетной зимы
«Лето в брачных одеждах…»
Лето в брачных одеждах
Трепещет огнем
Утром тени согреты полынью
Грустный мальчик пришел
За небесным кольцом
В дивный лес,
Где слова стали былью
Там пыльца золотит
Журавлиный покой
Обнажилась земля
Листья
Травы
Сплетены чьей-то легкой рукой
Воздух чист
И желанья усталы.
«Забылись тяжесть у сохи…»
Забылись тяжесть у сохи
И родовые муки
Цветенье слив
И шепот мягких дюн
Кружение пчелы
Над старой грушей
И запах древних
Потемневших рун
Бог разорвал сплетенье толстых нитей
И выплавил упрямую иглу
Гляди!
В твоих садах гуляют тигры
И львы ложатся на упругую траву
И верный пеликан
Застыл на мокрых
Камнях
Какая чистота
В его глазах печальных и чудесных
На перьях мраморных —
кровавая пыльца
И в памяти рождаются картины:
Крест на холме, тропинка,
Старый дом
И всё пропитано желанием вернуться
И удержать в ладони тяжкий гром…
«В ночи слепые прикосновенья…»
В ночи слепые прикосновенья
Шорохи сумерек
Крик
Цветы на столе
Недвижны и зримы
Ветер листает страницы у книг
У книг, превращенных в объятья
Вечерних молитв
И ночных фонарей,
Прикосновения
Тихая радость
Под охраной незваных гостей
«Я стал камнем в росе…»
Я стал камнем в росе
Луною в шипах терновых
Солнцем на дне поседевшего моря
Проснулся от ледяного дыханья
Оживающих тварей —
Необъяснимых животных
И птиц из медлительной бездны,
Но я едва приподнялся
На простынях белых,
Застывший послушал воздух
И веки отяжелели, сомкнулись
Я снова во сне забылся…
«Кожа на пальцах лопнула…»
Кожа на пальцах лопнула
Мягко подкрались сумерки
Дочь на руках
Мне шепчет:
«Звезды померкли, умерли…»
«Я в солнце оделся…»
Я в солнце оделся
Из камня вышел
Сбросил с плеч
Полусонную осень…
«Брошен старый сапог у дверей…»
Брошен старый сапог у дверей
Озадачены вместе с женой:
«Может быть кто-то порчу наводит?»
«Лопочет по-младенчески…»
Лопочет по-младенчески
Смеясь, гремит своею погремушкой
В уютной колыбельке сын
«На больничной кушетке лежу…»
На больничной кушетке лежу
И смотрю в потолок:
Паучки выползают из трещин
Осыпалась известь
«Мне бы зимой обжигать фигурки…»
Мне бы зимой обжигать фигурки
Из глины
Вырезать из дерева птичек —
Раскрашивать перья красным
Подолгу смотреть на пламя
И слушать младенческий лепет —
Нелепый, забавный…
«Рыдающее солнце…»
Рыдающее солнце
Рыхлый берег
У изголовья колыбели – сны
Дитя печали, прикоснись губами
К соленому приливу
И усни…
1994
«Врата тепла и ласки…»
Врата тепла и ласки
Скрипнули в ночи
Ангел затих у детской кроватки
1994
«Ярмарка лжи…»
Ярмарка лжи
Выставка страхов
Закрываю дверь
И ухожу…
1994
«Когда смирюсь…»
Когда смирюсь,
Тогда и смерть придет
Присядет робко на мою постель
Потом смелее, ласковей прильнет
К груди
И выпустит смущенных журавлей
Они все радости и горе унесут
В страну, где нет ни солнца, ни луны
Где время – свиток в ангельских руках
Сверкает из алмазной тишины
«Гибнет вино на лозе…»
Гибнет вино на лозе
И просыпаются птицы
Духи встают из воды
Волосы дикой сестрицы
Тянутся к горькой беде
Память (разбужена звуком)
Мягко коснулась лица
Стала доверчивым другом
Девочка спит под дождем
В корни врастая незримо
В губы сочится вода
Из золотого кувшина
Гибнет вино на лозе
Спит виноградарь и видит:
Ангелы точат серпы
Бесы пророчат погибель
«Ветер играет сухою травой…»
Ветер играет сухою травой
Лед на стекле
Поздно проснулся и мерзну
1994
«В холодной комнате…»
В холодной комнате
Горячий чай пью
Пустой разговор
1994
«Детских снов цветное полотно…»
Детских снов цветное полотно
Цыганская кибитка
Дымный вечер
И звезд растерянных парное молоко
Роняет сладкий сок на мраморные
плечи
И хлопьев снега тающий дурман
Горит в ущельях ледяного мага
И в дальних скалах
Глупый великан
Боится первого утраченного шага
«Друг прислал фотографию…»
Друг прислал фотографию:
Монастырь, суровое небо
Иголкой проткнул окно своей кельи
Осень. Ноют больные пальцы
Оптина
Куколки гусениц в прелой соломе
Крыша пропитана черной смолой
Ветви сухие два инока пилят
Ржавой, тяжелой пилой…
Мать ветра
Она срезала утренние стебли
Слепое эхо вздрогнуло в полях
В полях, где оробевшие невесты
Блаженно спят на маковых цветах
Она снопы вязала
Тихий праздник
Покинул дом
Лампады погасил
День саранчи всё ближе
И прекрасней
Шаги детей по граням тишины
«Мерцающий шепот заката…»
Мерцающий шепот заката
Запах снега в раскрытой тетради
Капли холодного яда
Стынут в морском полумраке…
«Море – кожа хамелеона…»
Море – кожа хамелеона
Лопнуло в сотнях движений
Растворилось в сосудах ушедшего лета
Затихло под ласковым взглядом
Твоей полуденной тени
Оставив лишь берег пустынный
Для меня
И для наших детей…
1992–97
«Твой сон дневной…»
Твой сон дневной:
Спор ангела и беса
Бездонный страх на белом полотне
Скупых морей
И выжженного леса
Безмолвный крик у неземной черты
«Постель ледяную у края земли…»
Постель ледяную у края земли
Стелили усталые руки
Багровых ветров
И китайской зимы
Тревожные, хрупкие звуки
Окутали город
Туманом и злом
Захлопнули окна и двери
Под голову камни,
Поросшие мхом
В зубах приносили мне звери
«Мокрые волосы. Рисовый снег…»
Мокрые волосы. Рисовый снег.
Тана в замерзшем окне
Дети несмело сидят на руках
Пыль на холодном стекле
Маленький сын удивлен и молчит
Дочь смотрит матери вслед
Пятница
Полдень
Крадется печаль
Падает рисовый снег
«С темнотой одинокой и зримой…»
С темнотой одинокой и зримой
Сливаясь
И с собственным телом —
Осязаемым, гибким
С постелью,
Живущей в полуночном чреве
Замерзшего лета
Сливаясь с тобою
Мой зной, переполненный светом,
Опалил безымянные лики
Времен ускользнувших
Потерянных безвозвратно,
Провел по щекам позолоченно-щедрым
Прибоя
Ладонью нетвердой,
Утешился взглядом —
Родным, просветленным
Растаял…
Грехи
Возвращаясь
Они на плащах своих
Ветер приносят
Увиты цепями их головы,
Руки
Забрызганы кровью и пеплом
Чертополох расцветает
На кольцах из меди,
На мраморных плитах
Следы наполняются зноем,
А тени – водою
Они возвращаясь
Пощады не знают —
Безжалостно губят
Невинную радость
И плоть искушают
И сердце
В огонь опускают
Опутаны гневом их лица
Опутаны ложью…
«Наступает мировая осень…»
Наступает мировая осень
Ангелы уже готовы жать
Побелели нивы
Пенным соком
Истекают ветви
Благодать
Вновь приходит медленно и нежно
Воздух полон сладости
А зло
Раскрывает пропасти небрежно
И бросает битое стекло
1993
Боль
Крылатые змеи
С крапивою в перьях
Настигли меня на пороге времен
Крылатые змеи
Легки и внезапны
Под ноги мне бросили лен
И дождь
Смыл последнюю радость
С ладоней
И брошенных стен
Крылатые змеи хвостами
Слова превращали в гиен
««Вода – это совесть»…»
«Вода – это совесть», —
Свободный народ
Промолвил
Невинные дети
Покинули город
Из пламенных сот
Достали железные сети
И солнце поймали
И каждый в руке
Зажал обгоревший кусочек
Ожоги лечили
В холодной реке
И прятали в омуте лучик
От быстрых драконов
И утренних псов,
Бесстрашные (злобы не знали),
Они уходили
В тени облаков
Пронзенные флаги упали
На проклятый берег
Зеленых морей,
Кривою иглою и шилом
Запястья
Великих земель
Сшивали
И глиняным илом
Укрыли глаза
И упругие швы
Из вереска платья
Одели
(Кругом – только воздух
Холмы
Да ветра тяжелые тени…)
И ластились волки
К пахучим рукам
И дети от счастья устали
И гладили нежно свободных зверей
За шею и грудь обнимали,
Смеялись,
На небе искали звезду,
Спустившись в простуженный вечер,
И грелись горячим дыханьем волков
И голос детей был беспечен
«Век на исходе…»
Век на исходе.
Звезды стали ярче.
Мой враг устал
От бесполезных дней.
«Ты – царь безумный!», —
Дочь кричит
И жарче
Слова молитв
В предчувствии смертей
Безумный царь
Безмолвного пространства
Орудие отмщения за боль
Куда теперь?
Какое злое царство
Предстало в это утро пред тобой?!
«Ловит крошечной ручкой тень…»
Ловит крошечной ручкой тень
На стене
Семимесячный мальчик
Рисунок дочери
На лодке дом,
А в доме – человек
Плывет куда-то
К дальним берегам
Искать невесту
Утро
Первый снег
Подставил крылья
Легким облакам
Июль–Декабрь, 1997
Жизнь
Здесь
Среди голых королей
И вязкой похвалы
Еще слышны мои слова
Сквозь отблески войны
Еще стучится в нашу дверь
Коварная зима
В ее запутанных власах —
Свинец да лебеда
Среди голодных и слепых
Моя смешная дочь
Живет на капельках росы
И ускользает прочь
Когда рассерженная тьма
Ее скупых обид
Смывает солнечную дрожь
С позеленевших плит…
Январь
В холодной кухне
На большом столе
Замерзли мандариновые листья…
Бунт
Решительная толпа.
Мостовая. Тревога. Голод.
Руки сжимают камни
Руки сжимают тяжелый молот
Бедности и нужды
Молот отчаянья и страха.
Город разбужен
Город расколот
Город – кровавая плаха.
Старики
Мы умираем
Незаметно и робко
На простынях серых
Из ветхого хлопка
На маршах помпезных
На песнях о рабстве
Мы умираем
С презреньем к богатству…
Лишь иногда
Вспоминая о Боге
Мы умираем
У светлой дороги
«Сибирь – злая вольница…»
Сибирь – злая вольница
Гусли из воздуха
Земли пропитаны жаром и холодом
То ли ты – мать,
То ли ты – мачеха…
Имя твое становится порохом,
Тело —
Нездешняя страсть,
Невозможная
Легкость
И тяжесть
Движений
Вне времени,
Точишь ножи
Не спеша, осторожно
Ты,
Точишь клыки
Для московского племени…
Дом
В водах моей постели
Плавают чудные рыбы
В стенах —
Дрожит опьяневший от радости
Смех.
Плачет любимая
В сердце ее
Слишком много огня
И обиды
В сердце ее
Оживает безжалостный гнев.
В древе моем
Поселились влюбленные птицы
Вьют себе гнезда
Из длинных, упругих ветвей
Солнце пригрелось
На мягких, пушистых ресницах
Солнце и радость
Под лаской парящих морей.
Плачет любимая…
В небе моем – полнолунье.
Семь тысяч лет
Незаметно для каменных глаз
Крепко сплетаются корни
Рожденья и смерти,
День саранчи
Превращается в час
Плачет любимая…
В доме моем —
Наводненье
К морю уносит цветы
Строит мост из песка
В доме моем
Притаились забытые тени
Летних дождей
Удивительно легкого сна
Плачет любимая…
Знает, что сон наш не долог
Воды сомкнутся
Прощальный поклон до земли
Смотрит на пламя,
А в пламени – холод
Смотрит на небо,
А в небе – кресты…
«Я – прах…»
Я – прах
Я из него пришел
В него и возвращаюсь
Земля – моя постель
В Рождественское утро
«Ты словно последние капли дождя…»
Ты словно последние капли дождя
(или может быть капли любви)
Новогодняя вата лежит между рам
Осколки игрушек в пыли
Мишура, паутина
В оконных углах
Цветное стекло как упрек
И в детской больнице пустующий морг
Чисто вымыт от грязных сапог
Тана
Она
Когда спокойна и смиренна
Словно рассвет над морем
Легкий плеск
Зеленых волн в багровых лабиринтах
Окутанный туманом чуткий лес
Сон птиц на скалах
Тайное томленье
В морских пещерах
Тихая печаль
О том, что зыбко
Хрупко
Недоступно
О том, чего всегда немного жаль
Она
Когда надменна – своенравна
Словно внезапный и хмельной порыв
Слепого ветра
И безумного заката
Хрустально чистый
И священный миг
Она
Когда задумчива – невинна
Когда нага – стыдлива,
Но щедра
На чувства
И в глубинах сердца
Несмело прячется вселенская тоска
Плач Евы
И рожденья муки
Изгнание из рая
Смерть любви
Она – и боль,
И раны
И сомненья
Она – твои беспомощные дни
1994
«Луна кровава…»
Луна кровава
Воздух напоен
Бездонным трепетом
Слепой тревогой
Ветер
Коснулся рук
Соломенных волос
Блеск звезд безумен
И печально светел…
1994
Город. Зима
Твой город
Как раздавленный паук
Как зверь подстреленный
Ревущий —
Боль и злоба
В его отравленных
Мутнеющих зрачках
На нем – тоска
Измученного Бога
Крадется мрак
В шипящей пустоте
Разорваны синеющие губы
Мостов и улиц
Нищие и псы
В объятьях отупевшего порока
1994
«Плод сулемой травили…»
Плод сулемой травили
Тихие девочки
Деток на части рвали
Стальные пальчики
Ветер носил колыбельные
Не пропетые
К темной воде,
Где не рожденные мальчики
Плакали тяжко
Отчаянно,
Криком беззвучным
Как семенем
Берег забрызган
И капельки
Позеленели от времени…
«Мертва твоя плоть…»
Мертва твоя плоть
Во чреве – лед
Камень и сталь
Под сердцем живет
Камень и сталь —
До самой кости
Звезды рыдали:
«Не надо…пусти…»
Звезды рыдали
Раздавленный мир
Канул во тьму
В ярко-алый эфир
Брошена жизнь
Из цветного стекла
Брошена в омут
Голодного рта…
Прибежище
Худенький мальчик
Отражался в июльском асфальте,
Смотрел на затмение солнца
Сквозь закопченные стекла…
Бескрайнее детство
В пуху тополином затихло,
В молоке
Блаженно свернулось
Стало тревожней и ближе
Стало теплее
Мое неизбежное детство
В печальном раздумье…
Род
Я чувствую
Кровь отца
В жилах моих как ртуть
Солнце, сгорев дотла
Вновь отправляется в путь
Пепел на языке —
Пепел моих побед
Ветер окаменел
В тень превратился свет
Род мой – из тысяч рек
Род мой – тугая нить
Болью пропитанный бег
В страстном желании жить
И обернулась кровь
В жилах моих огнем
Род мой – калинов мост
Ранен тупым серпом…
«Из безупречного холода…»
Из безупречного холода
Платье мне ночь кроила,
Звуки тяжелого молота
Голос настойчивый сына
Воздух в горсти зажали —
Воздух простой, упругий
Ветви луны тянули
К горлу стальные руки…
«Твое…»
Твое
Отныне знакомое бремя
Ждать
Заклинание
Солнце озари
Озари луна
Хлеб мой замеси
На крови, сестра
Хлеб мой замеси
На крови господ
В темную купель
Гонят древний род
В темную купель —
Острая игла
Сердце береги
От пустого сна
«Пробивается медленно…»
Пробивается медленно
Сквозь камень и глину
Дыхание скорбное
Лозы виноградной
Пробивается тихо
К ладоням сына
Плодоносная радость
Пустынного храма
«На веках умерших…»
На веках умерших —
Чужая радость
Поющие руки
Непрочной земли
Согрели униженных
И оскорбленных —
Силуэты на черной кости
Смятения знак
На сгоревших страницах
Ещё не написанных книг
Смерть – вездесущая сладость
Неуемный, расплавленный крик…
«Запах детства…»
Запах детства
Густой и внезапный
Ищет меня среди трав
Волки в распаханном поле —
Бег их тяжел и кровав
Дочь моя слушает звуки
Звуки холодной реки
К ветру протянуты руки
К телу замерзшей земли
«Дыхание спящего сына…»
Дыхание спящего сына
(Прощеное воскресенье)
Дочь в переполненном храме
Щекою прижалась к коленям.
Непостижимый и Вечный
В крохотные сердечки
Кротко вошёл
Незримо
Тоненькие колечки
Кровью Господней умыты
Кровью Господней и Славой
Клевер
И ветви ивы
Вереск
Густые травы
Головы приласкали
Тихие и святые
Дети янтарь искали – капельки золотые
Дети искали Бога
В пальцах лозы виноградной
Сердце свое утешали
Песней простой
Нескладной…
«Тающий март…»
Тающий март.
Постель
В одиночестве долгого сна
Троя взята врагами
Троя разорена
Камень ушел в песок
Стоны – в молчание стен
Март потемнел
Сестер
Призраки взяли в плен…
«Кувшины наполнены небом…»
Кувшины наполнены небом
Стаканы – водою
День и ночь
Под вороньим крылом
«Та, что всегда отвечает на ласку…»
Та, что всегда отвечает на ласку
Необычней, чем лето
В сиянии детских улыбок
Неожиданней правды
В багряных одеждах
Она словно пепел
На мокрых ладонях
Весны первый выдох
«Мать умерла внезапно…»
Мать умерла внезапно
Перед смертью была в запое —
Лопнуло сердце пустое
Раскололось пустым орехом
Дети одни остались
Грязные и смешные
В старой, потертой одежде
В сонном, холодном доме
Не плачут
Окаменели
В тревоге стоят у гроба,
А рядом – чужие люди
принесли молоток и гвозди
Молчаливые лица
Голые души
Слепые…
«В вагоне грязном…»
В вагоне грязном
Мальчик грушу ест,
А у меня сквозь сердце
Рвутся слезы
Домой вернуться
Долгое желанье
Москва
Тени птиц на стекле
Мягкий полдень
Я один в этом городе
Мертвом
Среди лиц
Обесцвеченных,
Сонных,
Утративших радость,
Бездонных
Среди тысяч тоннелей
Подземных,
Безжизненных,
Душных,
Неверных
Я один в этом каменном поле
Словно спирт на широкой ладони
«Я видел сон…»
Я видел сон
Глубокий и простой
За несколько секунд до пробужденья
Чужая девочка
Похожая на мать
Звала тебя отцом
Как наважденье
Негромкий голос
Звал тебя во тьме
И становился бесконечным эхом
Купался в утренних полях
В скупой росе
И обернулся беззаботным смехом
Я видел сон
Как реки
Словно кровь
Смешались
С почерневшими цветами
Моих молитв
Моих упрямых слов,
Коснувшись затвердевшими губами
Стального лба
Разбуженных небес,
Стальных волос из огненного ветра
Чужая девочка
Похожая на мать
К тебе прижалась
Мягко
Незаметно…
