Борис Мышлявцев
Осьминог. Неонуарная киноповесть
ГЛАВА 10. «Матрос в отпуску»
Геннадий Степанович был очень зол. Проявлялось это в том, что он, вопреки обыкновению, не сидел за столом, рассматривая древнюю монету или медальку, а ходил по кабинету, засунув руки в карманы и недобро поглядывая на Романа.
– Есть сигарета? – спросил он у Романа. Закурил.
– Вам же нельзя курить…
– Не твое дело, – мрачно отрезал Геннадий Степанович. – Тут итак проблемы у меня. Взял коллекцию одну, для перепродажи. А покупатель слетел. Десятка баксов зависла. А тут у тебя еще подозреваемые вешаются. Хорошо, хоть откачали. Что там журналистка эта?
– Да ничего особенного. Я ей вату протер всякую.
– А дочь Терновских с дочерью Богера как общались? Они в одной компании были? Есть у тебя вообще нормальные данные по делу?
– Конечно, есть. Они вообще не общались. Аида отстраненная была. Типа «я для вас сильно крутая». А Дарья Богер – она обычно себя вела. Сильно ни с кем не общалась, просто училась. Но отношения со всеми одногруппниками ровные были. Я бы так сказал, что Аиду и Дарью ничего не связывало, кроме того, что обе из богатых семей, а учились в мореходке.
– А что мореходка? Херовое место, что ли? У меня отец там учился, – сказал Геннадий Степанович . – Это когда училище еще в Крае было. Отец потом заведовал рыболовецкой флотилией. К Антарктиде плавал!
– Так у меня дед там учился, – сказал Роман. – Просто раньше это был как университет для моряков. А теперь – ну фиг его знает…
– Карминов сейчас в больничке. Будет жалобы херачить. Ты устрой как-нибудь по нормальному это. Чтобы без жалоб.
– Как это? – спросил Роман.
– Ну йоханый бабай. Девку симпотную к нему пришли, с пирожками какими-нибудь. Пусть сочувствие всяческое выразит.
– Так у нас из симпотных – только Наташка.
– Не, Наташка – пиарщица, лицо фирмы. Не надо ее на всяких уродов разменивать. Ладно, я с главврачом поговорю. Херачь работать. И думай – что девок связывало. Почему именно их двоих мог убить наш сатанист Карминов?
***
Роман накинул халат, зашел в мертвецкую. Артем Сергеич колдовал над каким-то свежим трупом.
– На спящих красавиц посмотреть зашел? – со смешком спросил он Романа.
– Ну да. Общее найти хочу. Почему именно их убили?
Зашел служитель мертвецкой, выдвинул ящики. Роман посмотрел на лицо Аиды, на лицо Дарьи.
– А это у тебя кто? – спросил он Артема Сергеевича.
– Фимусов какой-то, сейчас мать на опознание приходила. Вроде признала, хотя и распух.
– Фимусов? А что с ним?
– Утонул вроде. На берегу нашли, напротив Горки. В море пару дней поплавал, потом вынесло.
***
– Хорошо, что ты решил поехать, – сказала Лена. – Инге сейчас любая поддержка важна.
Они вошли в открытую дверь. За столом с почтительно-грустным видом сидело несколько человек. Инга в черном платочке стояла и курила у открытой балконной двери.
– Помянем обоих, – спортивный и загорелый мужчина лет шестидесяти встал, держа в руке рюмку. – Он был моим другом. Она была дочерью моего друга. Лишних слов говорить не буду…
Роман выпил. Сидевшая рядом Лена положила руку ему на бедро.
– А это кто? – тихо спросил у Лены Роман.
– Это Олег, – также тихо ответила она, – бизнес-партнер егошний. У них рынок пополам.
Когда Олег пошел к балкону – покурить, Роман тоже направился туда.
– А вы его друг? – спросил Роман, протягивая мужчине зажигалку.
– Друг. А вы кто? Вроде незнакомы?
– Я друг сестры жены.
– Друг сестры жены… Меня Олег зовут.
– Роман.
– Чем занимаетесь, Роман?
– Следователь.
– Хорошая специальность. Полезная для общества, стыдиться не приходится.
– Вроде нормально. А вы?
– Просто бизнес.
– Рынок?
– Рынок тоже. Но это так, старые воспоминания. Я сейчас больше по медицинской теме. ЦереброФарм слышал?
– Нет,– покачал головой Роман. – Что за ЦереброФарм?
– Для японцев производим препараты. – Олег достал из кармана маленькую баночку, потряс ею. – Японская лицензия, но у них сертификацию не прошло, производство там запрещено. Вот они у нас производство и разместили.
– И куда вы его?
– Сейчас в Индию в основном. Тамошним кшатриям, – улыбнулся Олег.
– А можно, я как следователь у вас спрошу?
– Конечно.
– Что могло связывать Аиду Терновских и Дашу?
Олег задумался.
– По бизнесу у нас с Терновских никаких пересечений не было. А вы что, именно это дело и ведете?
– Ага.
– А конфликта интересов нет?
– В смысле? – удивился Роман.
– Друг родственницы жертвы.
– Это уже дальнее, не считается.
– Что ж, пора к скорбному столу, – сказал Олег и фамильярно хлопнул Романа по плечу.
Минут через десять Роман встал, негромко извинился: дела ждут и направился к выходу. Лене сделал знак: сиди, не провожай.
Он решил пройтись немного по вечерней пустынной улице. Бесцельно шел, огибая заполненные зеркальной водой выбоины, перешагивая через бугры вздыбившейся некачественной брусчатки. Остановился на площадке у бара «Морская Звезда», откуда прекрасно видны были огоньки порта внизу. Он помедлил немного, зашел в «Звезду», подошел к стойке, у которой клевал носом какой-то пьяный матрос. Сначала Роман подумал, что в баре никого больше и нет, но потом заметил какого-то сидевшего к залу спиной мужчину с одинокой бутылкой водки на столике. Роман брезгливо посмотрел на матроса, сдвинул один из стульев подальше к углу, поздоровался с барменом.
– Есть прикольная белорусская водка, – сказал бармен. Роман кивнул, бармен ловко налил две стопки – ему и себе.
– За попутный ветер! – шутливо поднял бармен свою рюмку. – Это чудо делают на одном маленьком частном заводике. В широкой продаже не бывает, вся расходится по ценителям.
Роман чокнулся с ним, выпил.
– Разве бармену можно потреблять свой товар? – спросил Роман.
– Сегодня скучно. Нет никого, разве что вот это тело. – Бармен указал на матроса. Тот поднял голову, окинул бар мутным взглядом, снова положил голову на руки.
– А че ты не выкинешь его? – негромко спросил Роман.
– А он не бузит. Вчера угощал тут весь бар. Сегодня вот опять заявился ближе к вечеру. Корабль у него завтра отходит, а он тут мирно расслабляется.
– А че он босиком?
Бармен перегнулся через стойку.
– И правда босиком. А черт его знает, че это он. Вчера в обуви был.
Матрос снова очнулся. Выпрямился, потянулся. Взгляд у него был уже вполне осмысленным. Он взял полстакана вискаря, медленно и с отвращением выпил. Оглядел бар – и целеустремленно направился к одинокому посетителю.
– Это ты в Пусане быковал тогда? – спросил матрос.
– Отвали, – беззлобно сказал человек.
– В смысле – «отвали»? – деланно возмутился матрос.
– Братан, в Пусане я никогда не был. Ты меня путаешь с кем-то. Ты бы обулся лучше, застудишься.
– А тебе-то чо? – не унимался здоровый матрос. Худощавый посетитель, судя по всему, не внушал ему никаких опасений.
– Э, ты! Полегче там! – крикнул матросу Роман. Матрос развернулся и направился к нему. Не успел Роман обдумать происходящее, как получил мощный тычок в грудь – и больно стукнулся спиной о барную стойку. Он нанес ответный удар, прямо в матросов нос, который ощутимо хрустнул под его кулаком. На матроса удар Романа не произвел большого впечатления. Он собирался ударить Романа – но вдруг оказался на полу, с заломленной рукой, которую держал одинокий посетитель.
– Че с ним делать? – спросил посетитель у бармена.
– Можно ментам сдать, – бармен посмотрел на Романа.
Роман отрицательно покачал головой .
– Тогда давайте его отсюда депортируем.
Бармен вышел из-за стойки. Посетитель, все так же держа руку матроса на изломе, заставил его встать.
– Ты же обещал мирным быть, – укоризненно сказал бармен матросу. – Иди-ка ты отсюда, пока ментам не сдали.
Он вытолкнул матроса в дождь, налил Роману и второму мужчине по рюмке:
– За счет заведения.
– Спецназ? – спросил Роман у мужчины, который быстро выпил рюмку и собирался уже удалиться в свой угол.
– Бывший, – улыбнулся мужчина. Было ему лет сорок, одет в джинсы и тяжелую кожаную куртку.
– Поучаствовал?
– Первая и Вторая.
– Я только в Первой, – сказал Роман. – Что один там сидишь?
– Да так, задумался что-то, – усмехнулся мужчина. – Пойдем, присядем. У меня водки полно, а в одного не лезет как-то.
Они прошли к его столику, мужчина протянул руку:
– Антон.
– Роман.
Сели.
– Здешний? – спросил Роман.
– С Охотска.
– Тут охотских много. У меня знакомая есть. Лена. Светленькая такая, может знаешь?
– Не, не знаю, – помотал головой Антон. – Конечно много – что там делать? В девяностые все позакрывалось, порт умер почти. Было десять тыщ население, сейчас тыщи три осталось.
– Давно здесь?
– Два года.
– А в Охотске чем занимался?
– А чем там заниматься? Я больше по военным делам, в Охотске и не бывал почти в последние годы.
– А щас – служишь где-то?
– Не, – покачал головой Антон.
– А что так?
– Ну так вот – звезды не совпали, – уклончиво сказал Антон
– Ну, тогда давай выпьем за звезды, чтоб совпадали.
Они выпили.
– Ладно, пора мне, – сказал Антон. – Завтра на работу с утра.
– Где работаешь?
– За город ехать надо, – сказал Антон, рассчитался в баре и пошел к двери.
– Водку-то забери! – крикнул вдогонку Роман.
– Оставь себе, – ответил Антон и вышел.
Заиграла «Саммер Тайм», сигнал вызова.
– Слушаю.
– Это Анастасия. Мы с вами беседовали сегодня.
– Случилось что-то? – спросил Роман.
– Я сейчас сижу в гостинице одна. Пью коньяк. Раскладываю карты Таро, – томно сказала журналистка. – Не могли бы вы немного скрасить мое одиночество?
ГЛАВА 11. «Импровизация»
– Давай заново знакомиться. Я – Настя. И давай-ка на ты.
– На ты – так на ты. Только договоримся – про работу ничего не спрашивай. Считай, что я в отпуске, – сказал Роман, проходя в номер, претендовавший когда-то на советское подобие провинциальной роскоши. Гипсовая лепнина на потолке с пухленькими, похожими на маленького Володю Ульянова амурчиками. Эркер – архитектурное излишество античных сталинских времен. В номере было полутемно, на тумбочке у изголовья огромной кровати уютно светила зеленая настольная лампа с порванным абажуром.
Роман поставил на стол наполовину полную бутылку из бара.
– На всякий случай. Вдруг твоего коньяка не хватит.
Настя была одета как-то нарочито по-домашнему: халат с японскими узорами, пушистые тапочки с детскими бомбончиками.
– Я думал, что только мужчины в командировках бухают и находят себе… э… случайных партнеров.
– Что мы, не люди что ли? – усмехнулась Настя.
На столе стояла початая бутылка коньяка и лежала колода карт Таро.
– Знаешь такие карты? – спросила Настя.
– Еще бы не знать. В последнее время они меня просто преследуют, – ответил Роман, усаживаясь в накрытое ветхим покрывальцем кресло. – А че ты не в «Саппоро» остановилась, че в «Авроре»?
– В «Саппоро» цены такие – главред удавится оплачивать. Преследуют, говоришь? Значит – тем более разложить надо.
– Да не верю я в мистику всякую, – отмахнулся Роман.
– А нет никакой мистики. Символика Таро созвучна архетипам нашего сознания. И это всего лишь один из способов свое сознание раскрепостить. Услышать его скрытый голос.
– Подсознание?
– Типа того.
– Ну не знаю…
– А что не знаешь? Нужно же нам для приличия что-то делать в начале вечера, – улыбнулась Настя. – На, подержи колоду в руках. О чем узнать хочешь? Можно просто на текущую ситуацию – а карты сами поймут, что тебя волнует, и что в этой ситуации является по-настоящему важным.
Роман подержал колоду, отдал Насте.
– Я музыку включу? – спросил он, доставая телефон.
– А что ты слушаешь?
– Да хоть что включить можно. Но для расслабления я предпочитаю джаз какой-нибудь нуарный.
– О, обожаю нуарный джаз! – воодушевленно сказала Настя.
– Первый раз вижу человека, который обожает нуарный джаз, – с сомнением сказал Роман, включая музыку.
– Ну, это не удивительно. У вас тут, в дикой провинции – какой может быть джаз? – засмеялась Настя.
Роман налил коньяк в гостиничные стаканы, закурил.
– Вообще, при гадании на Таро пить не желательно. Не те духовные сущности можно привлечь выбросом своей пьяной энергии, – задумчиво сказала Настя.
– Тогда может и не надо? – спросил Роман, стряхивая пепел в пластиковую коробочку от фисташек.
– Так ты же в мистику не веришь? Вот и нечего опасаться.
– От меня что надо?
– Я перемешаю колоду, ты вытяни три карты. Если понадобятся разъяснения к ситуации – вытянешь дополнительные.
– Это какой-то специальный расклад?
– Это импровизация будет. Свободный расклад.
Роман вытянул три карты, положил на столик. Выпил глоток коньяку, поморщился.
– Дурак – это ты. Уж извини… Император или Король – это могущественный человек в данной ситуации. Верховная Жрица – перевернута. Какая-то безумная баба. Вытащи-ка пояснения к каждой карте.
Роман криво улыбнулся, вытащил еще три карты, положил их к вытянутым ранее.
– У тебя – Повозка. Это выход в мир, снятие противоречий, появление нового. У Короля у этого – перевернутая Справедливость – самодурство, интриганство. У Жрицы – повешенный…
– Повешенный? – переспросил Роман.
– Отзывается что-то? – спросила Настя. – Тут важны не только канонические значения карт, но и то, как они в тебе отзываются.
– Можно и так сказать, что отзывается, да. А эти Король и Жрица – они вместе действуют?
– Они оба вовлечены в твою ситуацию.
Музыка на телефоне Романа угасла, сквозь нее пробился сигнал вызова.
– Поставил я камеру и прослушку, – сказал Цой. – И что думаешь? Там тихо, как в могиле. И никаких движений.
– А свет?
– Свет горит.
– А ты нормально звук настроил?
– Слышно, как в трубах на кухне вода булькает, от соседей сверху. С аппаратом все в порядке, – ответил Цой.
– Уехал куда-то наш Саурон?
– А старушку куда дел? Вместе с ней уехал?
– Мда… Что поделать… Давай до утра ждать, а там посмотрим.
– Я тогда все, отключаюсь.
– Я тоже, – сказал Роман. – До завтра.
Он помолчал, глядя на карты, потом спросил Настю:
– А ты, случайно, не знаешь книгу такую – Некрономикон?
– Ого. То про Саурона говоришь, то вдруг про это.
Она прибрала карты в специальный мешочек из ткани, пояснила:
– При них про такую чертовщину лучше не надо, а то еще приклеится.
– При них? Ты о картах прямо как о живых говоришь.
– В моей реальности – они и есть живые.
– Разве реальность не одна единственная? Вот есть конкретные факты. Есть действия, последствия, причинно-следственные связи. А разные версии реальности – это просто невнимательность свидетелей или ложь подследственных.
– И все мы – подследственные на божьем суде, – пародийно-замогильным голосом сказала Настя. – Ну и метафоры у тебя – свидетели, подследственные. Как там у Пелевина – «внутренний прокурор», «внутренний мент»…
– Так что про Некрономикон? – настойчиво спросил Роман.
– Давай-ка лучше выпьем.
Они выпили, затем она сказала:
– Есть несколько версий насчет этой книги. Первая – что ее придумал один американский писатель. То есть он ее не писал даже, она просто фигурирует в его произведениях как вымышленный артефакт. Вторая – что он описывал действительно существующую книгу. Третья – что книги такой не было, но Алистер Кроули взял – и написал ее на самом деле. То есть как бы он и не писал, а она снизошла на него. Есть еще несколько вариантов книги, написанных разными малоизвестными мистиками. В принципе, книгу можно купить – хотя и недешево. Но лучше ну его на фиг… А что, она фигурирует в деле об убитых девушках?
– Не совсем так. Может фигурирует – а может и нет. Слушай, ты же обещала – о работе меня не спрашивать.
Роман поставил телефон на беззвучный режим.
– Тогда погрузимся во тьму, – сказала Настя и выключила свет.
ГЛАВА 12. «Поздравления»
Рано утром Роман заехал домой – переодеться. Прошелся по комнатам – никого не было. Зашел в кабинет, сдул пыль со старой советской вертушки, поставил не слишком громко пластинку. Переоделся. Прошел на кухню, задумчиво рассмотрел содержимое полупустого холодильника. Достал брикет крабового мяса, сунул его в микроволновку – пусть подтает. Пожарил глазунью, сварил в металлическом кофейничке крепкого кофе. Выложил на подоконник старый хлеб – для птиц. Когда он собирался уже чинно, как доктор Ватсон в старом фильме, позавтракать, зазвонил телефон: Андрюха. Не ожидая от звонка ничего хорошего, Роман включил телефон на громкую связь и начал отковыривать от подтаявшего брикета кусок краба.
– Песец, дуй на работу. Еще одну бабу нашли.
– Идить-косить… Где? На пляже опять?
– Не, в Нахаловке. Возле мусорки. Опять крест на лобешнике.
– Еду.
Роман запихнул в себя кусок краба и набрал номер водителя.
***
– А ведь первый снег пошел! – с улыбкой сказал Цой, глядя куда-то вверх и ловя ладонью редкие снежинки. Среди мусора, раскинув руки, лежала женщина лет тридцати. Наивная прическа, лицо спокойное, как у спящей. На лбу – перевернутый крест.
– Это неофициальная свалка. Тут мусор нельзя выкидывать, хотя многие привыкли, им так ближе, – сказал криминалист Дима. – Мне кажется, убийца хотел, чтобы труп нашли быстро – вот и положил к мусорке. Но сюда не так часто выкидывают. Вот труп и пролежал довольно долго, пока нам сообщили.
– Да, уже довольно долго тут лежит, – задумчиво сказал Артем Сергеич. – А вот с какого хера он на этот раз раздел жертву? Давайте-ка уже перевернем. Все зафиксировали? Ну так давайте, аккуратненько.
На спине они увидели перевернутую звезду в круге.
– Тоже сатанинский знак. У Карминова на ежедневнике такой же был, – сказал Роман.
– Ага, только Карминов на момент убийства тихонько лежал в психушке, обколотый добрыми препаратами, – с сарказмом сказал Андрюха. – Вся версия с Карминовым идет на хер.
– Вот что сейчас делаем. Группу вызываем – и к Саурону.
– Да нет его там, я так думаю, – сказал Цой. – Там до сих пор тишина полная.
***
– Артем Сергеич говорит, что жертва умерла от кровопотери. Ее связали, вскрыли ей вены. Кровь применяется для сатанинских обрядов, – сказал Роман.
– Применяется. Но от кровопотери ты в любом случае умрешь, даже и без обрядов.
– Но Карминов, получается, не причастен.
– Не причастен.
– Значит Карминова отпускать надо? – спросил Роман.
– Как это – опускать? – удивился Геннадий Степанович. – Он теперь не в нашей компетенции, им психиатры занимаются. А у них там свои порядки, мы в них вмешиваться не можем.
– То есть? Он что, так и останется в психушке?
– Ну а где ему быть? – удивился Геннадий Степанович. – Человек совершил попытку самоубийства. Это является показанием для госпитализации.
– Так он же ни в чем не виноват! – нахмурился Роман.
– Ты прав, душевная болезнь – не вина человека, а его беда. Да что ты беспокоишься? Подлечат и выпустят. – усмехнулся Геннадий Степанович. – Ты не о шизиках всяких думай. Лучше о себе думай. И об организации, хоть ты и уходишь.
Зазвенел служебный телефон. Геннадий Степанович снял трубку:
– Ага.
Встал, повернулся к книжной полке, на которой начали уже скапливаться новые бюстики Ленина и сказал Роману:
– Группа готова, все бумажки подписаны. Берите этого, как его… Саурона.
***
– А дверь-то открыта, – негромко сказал старший группы. Он сделал знак, и черные фигуры исчезли в дверном проеме. Старшой зашел следом, а через минуту крикнул:
– Живых никого нет!
Роман прошел в квартиру и сразу столкнулся с висевшим на одежной вешалке телом. Он отстранился, взглянул в лицо трупа. Саурон, он же Христенко. Роман прошел в комнату, сморщился – у стола в кровяной луже лежала давешняя старушка, сауронова бабушка. На столе стоял стеклянный кувшин с темной красной жидкостью, в которой как-то сразу угадывалась кровь. Рядом – окровавленное тряпье и полосатая, цветов регги шапочка. На краю стола было аккуратно разложено пять фотографий. На каждой чем-то бурым начертан перевернутый крест. Три недавних жертвы, а еще Роман узнал лица тех девушек, об исчезновении которых говорила Славуцкая.
Дима посмотрел на тряпье, отметил:
– Женское белье.
Посреди стола – лист бумаги с надписью большими буквами: ОБРЯД ЗАКОНЧЕН. УХОЖУ.
– Можно поздравить? – Цой хлопнул Романа по плечу. – Серия убийств раскрыта. Хороший финал карьеры.
– Поздравляю, – с еле заметной усмешкой сказал Артем Сергеич.
– А это что? – Роман указал на большой шмат темного мяса, лежавший на столе. – Человечина, что-ли?
– Я так думаю, что это дельфинятина, – сказал Артем Сергеич.
***
День прошел вслед за другими днями и уже совсем стемнело.
– Кровь на шапочке принадлежит первой жертве, Аиде Терновских. Отец шапочку опознал. И на фото эта шапочка фигурировала, – продолжил доклад Роман. – Под ногтями третьей жерты, наркоманки с Расточки, обнаружен биологический материал подозреваемого Христенко. По двум фото провели опрос, есть данные, что девушки действительно пропали около года назад. В телефоне подозреваемого обнаружены следы работы на их аккаунтах, которые он вел, чтобы имитировать их обычную жизнь. Короче, самый настоящий серийный убийца-маньяк получается.
– Да понял я общий расклад, – остановил его Геннадий Степанович. – Мне лучше в бумажном виде. А вообще – от души поздравляю. Молодец!
Он полез в стол, достал оттуда немного помятую бумагу:
– Твое заявление я подписал послезавтрашним числом. Дело сдаешь – и свободен, как я и обещал. Как муха в полете, хе-хе.
Он достал с полки одного из лениных, погладил его указательным пальцем по лысине, добавил:
– Тут эта, журналистка из Края – не уехала еще, оказывается. На перевале снег выпал, не проедешь, говорит. Тебя очень хвалила, кстати… Вдумчивый такой у вас сотрудник, говорит… Интервью ей сегодня дашь, она его потом запустит, когда дело официально закроем.
– Геннадий Степанович, вы все-таки похлопочите, чтобы Карминова отпустили, – сказал Роман.
– Какого еще Карминова? – удивился Геннадий Степанович, нахмурился, вспоминая. – А, этого, сатаниста-лайт? Ладно, поговорю с главврачом, чтоб сильно долго не держали. Хотя – что ему переживать-то? Официальный больничный идет, все нормально.
Роман вышел на улицу. Снег падал большими хлопьями, снежинки танцевали в свете фонарей и хотелось думать, что вот он уже и пришел – Новый год. Но небо озарила вспышка молнии, а спустя несколько секунд глухо пророкотал раскат грома.
– Поздновато для грозы, зима на носу – а оно грохочет! – сказала Роману бодрая старушка, улыбнулась и, обгоняя его, резво потрусила куда-то по своим вечерним старушечьим делам.