Борис Мышлявцев
Осьминог. Неонуарная киноповесть
ГЛАВА 3. «Мы веселые дельфины»
Утром следственно-оперативная группа в полном составе (за исключением кинолога Аэлиты) собралась в тесном кабинете Романа. Отопление не работало, поэтому все остались в куртках. Роман включил чайник, достал из шкафчика стопку одноразовых стаканчиков и когда присутствующие расселись по шатким, советским еще стульям, уселся на свой стол и дал старт:
– Приступим.
Артем Сергеич открыл папку с исписанными его неразборчивым врачебным почерком листками:
– Смерть наступила примерно за пять шесть часов до обнаружения тела от асфиксии. Жертву задушили, предположительно подушкой. Странгуляционной борозды нет. Руки и ноги довольно долгое время были связаны, имеются характерные потертости и кровоподтеки. В крови обнаружены следы фентанила. Между пальцами ног, под коленями и под языком – следы уколов. По ДНК почти ничего. Есть по мелочи довольно много, а так чтобы выделить кого-то одного – нет. Единственная странность – обнаружена в довольно больших количествах ДНК дельфина.
– Кого-кого? – удивился оперативник Цой.
– Дельфина-белухи, – ответил Артем Сергеич, поправляя очки в тонкой металлической оправе.
– Дельфины у нас есть, – заметил Андрюха.
– Конечно есть, – согласился медик. – В НИИТОФе.
– Научный руководитель НИИТОФа у меня в универе научным был, – оживился Роман. – Я курсовики у него писал. Он из края несколько лет назад в НИИТОФ перешел работать. Ривкин Николай Арнольдович. Цой, давай-как к нему наведаемся сегодня, если он в воскресенье на месте. Я туда звякну на всякий случай. Но зная его, думаю, что на месте. У него понедельник начинается в субботу.
– Это как? – спросил не слишком начитанный Андрюха.
– Не важно, – отмахнулся Роман. – Фигура речи. Я с Ривкиным поговорю, а ты, Цой, с сотрудников данные снимешь – кто-где-когда.
Следующим отчитался криминалист Дима.
– На берег ее привез мужчина на легковой машине. Выходил из машины предположительно один, протащил по песку несколько метров. На одежде на спине у жертвы вроде следы моторного масла. Будем уточнять. А так похоже, что несколько часов ее где-то в гараже держали или на СТО каком-нибудь. Следов побоев, кроме первого удара по голове, не обнаружено.
Андрюха рассказал о результатах опросов:
– Опросили подругу, время выхода подтверждает. Поговорили с несколькими одногруппниками, кого нашли, в понедельник остальных на занятиях выцепим. Есть несколько деталей. Там вокруг мореходки забор. Со стороны противоположной от входа есть дырка. Многим, кто с той стороны идет, обходить лень – они через эту дырку проходят. Дом как раз с той стороны. Дальше после дырки до училища деревья, кусты густые. Если жертва была похищена по пути от подруги к училищу – там самое логичное место. Машину есть где поставить, но дорога почти непроезжая. Народу немного ходит, в основном все-таки через центральные ворота, остановка прямо рядом с ними, и стоянка для авто там же. Стукнули по башке в кустах, оттащили через дырку к машине. С окрестных домов машину не было бы видно, деревья закрывают. И второй момент. Одногруппники осторожненько так намекают, что у девки с наркотой проблемы были. Походу, фентанил херачила.
Артем Сергеич согласно покивал головой.
– Слушай, так фентанилом решетниковские же банчат? – спросил у Андрюхи Роман.
– Они самые.
Андрюха кинул в одноразовый стаканчик пакетик чая, залил кипятком.
– Так, Цой. Давай как ты лучше по этой теме поработай с Андрюхой. – распорядился Роман. – Ты же по наркоте в курсе примерно, кто и как? А в дельфинарий я сам съезжу. Ну что, хлопцы, по коням?
***
Геннадий Степанович мрачно разглядывал в увеличительное стекло памятную монету Островной Федерации Сен-Пол и Талулу. Пододвинул поближе настольную лампу, включил, а лампа как всегда сверкнула коротенькой вспышкой – и погасла. Он вздохнул, отодвинул лампу в сторону. Тук-тук.
– Войдите, – крикнул Геннадий Степанович. Роман вошел, аккуратно прикрыв за собой дверь.
– Проходи, присаживайся, – пригласил его хозяин кабинета. – Представляешь – монета, судя по всему, фальшивая оказалась. У всех монет этого выпуска внизу – масенькая такая зазубринка есть. А у этой нет ни хера. А я за нее штуку баксов отдал. Вот лоханулся, так лоханулся. Ладно, рассказывай – что там по Терновских?
– Начинаем отрабатывать версии. Судя по всему, Аида Терновских наркозависимой была. А в этой среде у людей постоянно проблемы возникают. Бывает, что и за долги грохают. Цой с Андрюхой этой темой занимаются. Надо решетниковских пощупать.
– Решетниковских? – поморщился Геннадий Степанович. – Вы там осторожнее. У нас тут не сериал про мексиканские наркокартели. В данном случае мы убийство расследуем.
– Как понять осторожней?
– Городской порядок не нарушайте. Сейчас все на своих местах, все тихо. В девяностые, когда тебя тут еще не было – ты же знаешь, какие войны в городе шли. И за порт, и за рыбзавод. За квоты крабовые. А уж наркотиками как тут торговали – только шуба заворачивалась. Еле-еле мы тут все разгребли, ахматовских из города выкинули. Решетниковских утихомирили, сидят оптом на Японию занимаются. Ну что я рассказываю?
– Так если следы к ним вести будут… – начал было возражать Роман.
– Следы… – протянул Геннадий Степанович. – Ты сначала смотри – кому выгодно. Решетниковским это на хера надо? Любое убийство – помеха бизнесу.
– Терновских говорил, у него с ними напряг большой.
– У него с ними уже десять лет напряг, – пренебрежительно махнул рукой Геннадий Степанович. – И ничего, всегда в итоге мирно… ну, почти мирно решали свои деловые разногласия. Да даже когда Кашалот ахматовских мочил одного за другим – никто детей не трогал. Табу, заешь такое слово? Какая им выгода девчонку убивать?
– Но Терновских сказал, что… – опять было начал Роман, а Геннадий Степанович опять его прервал.
– Терновских – отец, потерявший ребенка. Думаешь, он сейчас способен здраво рассуждать?
Роман кивнул, нехотя соглашаясь с доводом шефа.
– Еще он на Славуцкую указывает. – сказал Роман. – Угрожала, мол, дочери его.
– А вот ее пощупай, – одобрительно сказал Геннадий Степанович. – Шизанутые – они и без выгоды действовать могут. Маловероятно… Но активистка – она и есть активистка.
– Еще след есть к дельфинарию. В НИИТОФ. ДНК дельфина на теле жертвы обнаружили.
– Что она, с дельфинами обнималась, что ли? – проворчал Геннадий Степанович. – Отработай. Но тоже осторожно.
– И дельфинарий осторожно?! Там-то что? – поразился Роман.
– Кто главный спонсор дельфинария? Рыбзавод. Кто хозяин рыбзавода? По бумагам – хе-хе – мама Терновских, – пояснил Геннадий Степанович, налил себе немного чая и залпом, как водку, проглотил.
– Ну уж явно Терновских не будет против нашей работы с персоналом НИИТОФа. Речь ведь об убийстве его дочери.
– Против работы по этому делу – таки да, против не будет, – согласился Геннадий Степанович. – И если что от него надо – то и поможет, конечно. Так что именно по делу и работай, на другое не отвлекайся. А то мне тебя вечно приходится удерживать от совершения героических и абсолютно ненужных поступков.
– Так ведь я так и собирался по делу. Ненужных поступков не запланировано. Ну, я пошел?
– Пошел, пошел. А скажи-ка – ты что, по служебным делам с этой своей бабой новой ездишь? Я же тебе Сашку выделил.
– Это кто вам настучал? – с неудовольствием поинтересовался Роман.
– Не настучал, а сообщил в порядке обеспокоенности за товарища и за эффективность его, этого товарища работы по важным для государства и общества делам. – назидательно поправил его Геннадий Степанович. – Постороннего человека вовлекать в служебные процессы весьма небезопасно. Мало ли что ты ей нарассказываешь – и мало ли кому она чего нарассказывает.
– Так я ничего секретного ей и не собираюсь рассказывать, – попытался оправдаться Роман. – И вот про посторонних. Жене своей вы же, наверное, тоже рассказываете про наши дела?
– Так это – ЖЕНЕ, – усмехнулся Геннадий Степанович. – Ладно, иди.
***
Они выехали из города, начали подниматься к перевалу по заполненному медленными осторожными фурами серпантину. Слева внизу блеснула хмурая гладь океана – и скрылась за зарослями покореженных тонких дубов с еще не облетевшими ржавыми листьями. Лена курила в открытое окошко, Роман рассказывал:
– В советское время шутили над названием института НИИТОФ – НИИ Тихоокеанского флота. Потому что там, действительно, в основном велись военные исследования для нашего флота. Например, боевых дельфинов дрессировали. Но это и на Черном море делали. А в НИИ ТОФе умудрились даже боевых кальмаров создать.
– Они бы еще боевого минтая создали. Или боевую устрицу, – хихикнула Лена.
– Ты зря смеешься. Видела в Ютубе ролики про тараканов на радиоуправлении? Большому таракану вживляют электроды вместо усиков. Таракан реагирует рефлекторно на импульсы тока – его нервная система воспринимает это, как сигналы от усиков. И можно им управлять, как машинкой на радиоуправлении, с помощью пульта. Влево-вправо, вперед-назад. И с кальмарами примерно тоже самое делали. Крупный кальмар развивает скорость в несколько десятков километров в час, как катер. Это самая настоящая живая торпеда. Крепится к нему управляющее устройство, заряд – и готово. Пытались стимулировать и более сложную моторику. У кальмара же, в отличии от дельфина, есть щупальца. Это, считай, те же руки. Если ими управлять дистанционно, как манипуляторами робота…
– Чего только не придумают. Скоро и нами вот так же управлять будут. Вживят какой-нибудь чип. Хоп – сигнал тебе на усики: купи вот эту помаду. Вот эту машину.
– Помаду ты и без чипа покупаешь ту, которую тебе реклама подсказывает.
– Ну вот еще, – не согласилась Лена. – На меня реклама вообще не действует.
Роман посмотрел на нее с сомнением, а потом продолжил:
– А вот Николай Арнольдович – он вроде по военными разработками не работал. В основном занимался изучением интеллекта головоногих. Осьминогов, кальмаров, каракатиц. В универе кафедрой заведовал, а потом вот сюда в НИИ ТОФ перебрался. Видимо, тут удобнее изучать всех этих существ. А для него главным всегда наука была, все остальное по остаточному принципу. А человек хороший…
– А я тоже думала, Институт Тиохоокеанского флота. А как на самом деле? – спросила Лена.
– НИИ тихоокеанской фауны. Морских животных изучают.
– А каракатицы тоже животные?
Роман вздохнул, с улыбкой покачал головой.
***
– В девяностые совсем финансирование сократилось, – объяснял Роману Николай Арнольдович. – Вот, в последние годы немного наладилось. И местный рыбзавод нам помогает – мы для них по рыболовству кое-что разрабатываем. И партнеры японские по совместным проектам на исследования подкидывают. Жить можно. Пойдем, я тебе своего Василия покажу.
Они отошли от большого водного вольера, в котором флегматично плавала пара белух. Одна из белух время от времени тыкалась носом в полусдувшийся разноцветный мячик, а потом снова замирала, как бы убедившись, что мячик – он все тот же.
– Это дельфина так зовут, Василием? – спросил Роман, пока они шли пустынными, давно не видевшими ремонта коридорами.
– Увидишь, – улыбнулся Николай Арнольдович..
Они вошли в его со вкусом оставленный кабинет. У стены – просторный аквариум, а в аквариуме – полуметровый осьминог с сонными инопланетными глазами. Роман приблизил лицо к стеклу и долго смотрел на осьминога. Тот смотрел на него, как бы прикидывая – чего от этого незнакомца ожидать?
Николай Арнольдович подошел к аквариуму, и осьминог оживился. Щупальца начали волнообразно извиваться, Николай Арнольдович постучал по стеклу:
– Василий, а вот тебе рыбка.
Он выпустил в аквариум небольшую рыбку из стоявшей рядом с аквариумом банки.
– Николай Арнольдович, мне бы список сотрудников, – сказал наконец Роман, оторвавшись от созерцания чуждой жизни.
– А это, милок, тебе к директору надо. Персоналом он занимается, так он завтра будет, – ответил Николай Арнольдович, усаживаясь в пухлое кожаное кресло и жестом указывая Роману на изящный диванчик.
Роман сел.
– Ну да, завтра запрос ему завезут. А вы просто расскажите в двух словах – кто да что.
– У нас институт хоть и сокращали все эти годы – все равно, человек сорок работает. Половина – управленческий и научный персонал, половина – рабочие.
– Так много рабочих? – удивился Роман.-
– А ты что хотел, – поднял брови Николай Арнольдович. – Это, считай, целая звероферма. Животных кормить надо, бассейны чистить.
Из коридора послышался шум грузных грубых шагов. Издалека донесся чей-то голос:
– А Витька где?
– В убойном цехе! – громко ответил ближний голос, шаги удалились.
– В убойном цехе? – Роман посмотрел на Николая Арнольдовича вопросительно.
Тот немного смутился:
– А это рабочие так препараторскую называют. Мы же не только поведенческой биологией занимаемся. Нейрофизиология – тоже одно из главных наших направлений. Иногда приходится осуществлять травматичное вмешательство. Бывает что и с летальным исходом, увы…
– Вживляете кальмарам дистанционное управление? – спросил Роман. Осьминог вдруг на мгновение весь вздыбился, ворох щупалец замелькал как на ускоренной съемке – а через мгновение он снова сидел на своем камне как ни в чем ни бывало. Только рыбки больше нигде видно не было.
– Что? – переспросил Николай Арнольдович. – Ах, вы про это… Ну, это дела давно минувших дней. Сейчас на это финансирование не выделяется. Вот, возьми, ежегодный сборник наших статей. Тут по всем профилям есть, от каждой лаборатории. Ты мне скажи, с чего это правоохранительные органы нашим институтом заинтересовались?
Николай Арнольдович вытянул из стопки на столе красочно оформленный довольно толстый журнал, протянул его Роману. Роман взял журнал, начал механически пролистывать.
– Я сейчас здесь неофициально. Хотел с вами неформально поговорить, про персонал. Это с деятельностью вашего института не связано никак. Простая уголовка.
– А, понимаю, понимаю… – с чуть заметным облегчением улыбнулся Николай Арнольдович. – Да, среди рабочих у нас разный народ попадается. Не гиганты мысли, прямо скажем. Некоторые побухивают. Зарплаты маленькие – кто сюда из работяг пойдет? Идет в основном, так сказать, люмпен-пролетариат. А нам куда деваться? За эти деньги только такой вот человеческий материал на рынке труда и можно приобрести…
В кабинет вошла Лена, заулыбалась:
– Здравствуйте! А я тут на ваших дельфинчиков посмотреть успела. Сколько тут живу – а их ни разу вблизи и не видела. В море издалека только, когда на катере катались…
– Это Лена, со мной, – пояснил Роман.
– Работаете вместе? – вежливо поинтересовался Николай Арнольдович.
– Ага, я расследование вести помогаю. По этому убийству, – бодро сообщила Лена.
Роман незаметно для Николая Арнольдовича сделал в адрес Лены грозное лицо.
– А кого убили? – встревожился Николай Арнольдович.
Роман нехотя пояснил:
– Девушку убили. Есть некоторые основания подозревать кого-то из ваших сотрудников. Кого-то, кто находится в близком контакте с животными.
– Да, контингент у нас такой… – вздохнул Николай Арнольдович. – Не то чтобы убийцы какие… Но есть, так сказать, с небезупречной биографией. Вот Павленко например, из убойного… Из препараторской то есть. Он за кражу сидел. Давно, в девяностые еще. По молодости оступился, говорит. Украл в киоске коробку крабовых палочек. Вроде исправился, нареканий по дисциплине и поведению нет. Но кто его знает? Завтра директор как придет, соберем всех – вы и побеседуете с каждым.
– Только вы пока никому, кроме директора, ничего не говорите. Хорошо? – попросил Роман.
– Буду нем, как могила, – торжественно пообещал Николай Арнольдович.
***
На обратном пути они остановились на перевале, вышли из машины. Роман отпил немного, поставил бутылку на капот. Закурил.
– Ишь, как тут холодно! – сказала Лена. – Скоро здесь, на перевале, снег выпадет… Слушай, а может кто-то из работников этого дельфинария – маньяк какой-нибудь? Я там походила немного. На работников посмотрела – такие рожи попадаются, не скажешь, что научное учреждение. Какие-то мясники с мясокомбината.
А там, по-моему, итак мясокомбинат, – с некоторой грустью ответил Роман. – Как побочное производство. А может и как основное.
– А кого ж они там…?
– Так их самых – дельфинов. В Японии их мясо очень ценится. А промышленный вылов запрещен.
– Запрещен, да… А еще видела паренька в очках – тощий такой, как скелет. Лицо на череп обтянутый кожей похоже. Одет во все черное – прямо сатанист какой-то. А помнишь, лет пять назад у нас в городе было дело сатанистов?
– Было дело, да… – вспомнил Роман эту мутную историю. – Но там ничего не доказали. Девушку же в итоге так и не нашли. А нет тела – нет дела.
– Конечно, не нашли, – усмехнулась Лена. – Лежит где-нибудь, отдыхает… На дне залива в бетонной бочке.
– Там как глава секты проходил странный человечек такой… Как же его, фамилия какая-то божественно-колхозная…
– Божественно-колхозная! – засмеялась Лена. – Это как?
– Во, вспомнил: Христенко! Отпустили его, никаких доказательств. Только показания одного сектанта. Так и у того справка из дурки. Мы, говорит, служили черную мессу Саурону и принесли в жертву девственницу. А остальные отрицали все – он, говорили, псих. У него галлюцинации. А мы занимаемся медитациями и тантрой.
– Но ведь девчонка-то действительно пропала…
Какая-то птичка бесстрашно припрыгала к самому ботинку Романа и вопросительно остановилась. Он порылся в кармане, нашарил несколько зернышек арахиса, кинул их пичуге. Та радостно принялась склевывать зернышки.
А Роман сказал задумчиво:
– Да, факт. Девчонка пропала…
ГЛАВА 4. «Романтический вечер»
– Они действительно сейчас только оптом на Японию занимаются. – сказал Цой. – Местным фентанил не продают. Если кто и продает, так это в обход.
– Точно. У них порядок строгий, – подтвердил Андрюха.
– Вы что – прямо вот так верите бандитам? – насмешливо спросил Роман.
Цой чуть заметно улыбнулся. А Андрюха пояснил:
– Ну а че – серьезные люди, серьезный оптовый бизнес. Зачем им розница? От нее только проблемы. Если жертва у кого и брала – то это незапланированная утечка из оптового канала. Ребята и сами хотели бы знать, кто там у них фентанил отщипывает и налево пускает.
– Ладно, пока отложим эту версию, – согласился Роман. – Цой, ты в дельфинарий езжай. Директор в курсе. Он тебе сотрудников соберет. Возьми с них показания, проверь алиби. И присмотрись там к одному персонажу. Странный такой, очень худой, весь в черном.
Цой кивнул.
Все встали. Криминалист Дима хлопнул по своей папке:
– Вспомнил. В ране шерстяные крашеные волокна обнаружились.
– А шапки на жертве не было.
– Угу.
– На столе оставь, – попросил Роман.
Дима кивнул, вытащил из папки листок с данными экспертизы, аккуратно положил Роману на стол.
– За работу.
В кабинете остались только Роман и Андрюха.
– У тебя какие по этому делу мысли есть?
Андрюха пожал плечами:
– Да никаких пока. Не похоже, что из-за бизнес-разборок это – слишком уж жестко. После такого какие разговоры? После такого самого Терновских херачить надо было бы. А если такая решимость есть – так сразу с него и начали бы. Какой толк от убийства девчонки?
Роман кивнул.
– А версия с маньяком как тебе? – спросил он.
– А что, вполне возможно. Только странный маньяк какой-то. Следов сексуального насилия нет. Ничего ей не отрезал, даже и не раздевал вроде бы. Хотя… Кто их знает, что в голове у них, какие тараканы. Ладно, я с одногруппниками сегодня закончу. Может еще что выяснится. А жена Терновских когда приезжает?
– Завтра должна вроде. Но от нее толку большого не будет. Они вместе давно уже не живут. Так, числится только в качестве жены.
– Вон как. Ладно, я пошел.
***
Роман просматривал данные экспертиз, чертил на листке бессмысленные схемы, на которых кроме фигурки жертвы фактически ничего и не было – остальное пространство заполняли стрелки, которые вели к большим вопросительным знакам, то есть попросту – в никуда. Большие, некогда белые, но давно уже потемневшие от угольной пыли пластиковые часы отсчитывали время минута за минутой, час за часом. Роман закрыл дверь на замок, поднял скрипящие жалюзи, с усилием распахнул разбухшую от осенней сырости оконную раму. С подоконника шарахнулась вспугнутая птица. Роман быстрыми затяжками выкурил сигарету, отправил окурок в дождливый полумрак. Закрывая окно, Роман увидел, что окурок стукнулся о зонтик какой-то пожилой дамы. В это время зазвонил телефон.
– Тут у них ЧП, – сказал забитый цифровыми помехами голос Цоя.
– Что случилось? – напрягся Роман.
– Вроде несчастный случай. Этот твой знакомый, Ривкин. Нашли утром в бассейне, ну где дельфины. Утонул. Тут сейчас дежурная группа разбирается. Приеду – расскажу. Конец связи.
В дверь постучали, затем несколько раз требовательно дернулась ручка.
– Сейчас! – крикнул Роман, вспомнив, что дверь закрыл на ключ.
В дверях стоял Терновских.
– Мимо ехал, заскочил по пути. Рассказывай, – сказал он, усаживаясь на крякнувший под его весом советский стул.
– Рано пока рассказывать. Следствие только началось. Отрабатываем несколько версий. И вы, прежде чем заходить – звоните предварительно, окей?
– Со Славуцкой говорили? – Терновских решил перейти на «вы».
– Следственные действия мы не разглашаем. Уж извините, – развел руками Роман.
– Да ладно ты – не разглашаем. Я же с тобой делюсь информацией. Неформально, – снова затыкал Терновских и взял со стола чайный пакетик. Повертел его в руке, сказал:
– Такую дрянь в себя вливаете… Это разве чай?
Он пренебрежительно кинул пакетик на стол.
– Да мне как-то все равно, – пожал плечами Роман. – Лишь бы кипяток подкрасить.
Терновских помолчал, как бы смущаясь, а затем, понизив голос, сообщил:
– Узнал я нехорошую вещь. Похоже на то, что решетниковские мою Аиду на наркоту подсадить пытались.
Он сжал кулак и добавил:
– Вот ведь суки, а? Из-за какого-то подряда на такое зло готовы пойти…
– По нашей информации, розницей они не занимаются.
– А это я узнаю. Очень скоро узнаю, – недобро прищурился Терновских, тяжело встал и вышел из кабинета, не закрыв за собой дверь.
***
– А где пообедаем? – спросила Лена.
– Да без разницы, – равнодушно ответил Роман. Достал из бардачка бутылку. Виски почти кончился, на дне плескалось всего на пару глотков. Он выпил сначала один, потом подумал и закончил бутылку.
– На Морском рынке кафе неплохое есть, – предложила Лена.
– Пойдет, – согласился Роман.
– Я за Ингой заеду? Она просила ее на рынок свозить. У нее с машиной что-то.
***
Шестиэтажный модерновый дом не успел еще постареть, приобрести патину обжитости и привычности – он смотрелся среди окружающего пейзажа, как инородное тело. Как дорогая игрушка, воткнутая ребенком в старую песочницу у покрытых ржавчиной гаражей.
– А вон дорожка к мореходке, – указала Лена на заросший неопрятными деревьями сквер.
Инга уже ждала их у подъезда. Роману подумалось, что Инга – полная противоположность своей сестры. По крайней мере, визуально. Черные волосы, темные глаза. Повыше и покрепче. Инга села в машину, поздоровалась. Потом сказала:
– В четверг у Виталия сорок дней будет. Приходите.
Роман уклончиво кивнул, спросил:
– Как Даша? – спросил Роман, повернувшись к ингиному сиденью.
– В целом нормально, – вздохнула Инга. – Но грустит, конечно, как без этого. Фигура отца имеет для девочек важное психологическое значение. А это ведь вы сейчас убийство дочери мэра расследуете?
– Мы расследуем, – подтвердил Роман.
– Ужасный случай. Как думаешь, это маньяк? – округлила эффектные темные глаза Инга.
– Пока говорить рано, – пожал плечами Роман.
– Жизнь в нашем городе способствует развитию депрессий и других психопатологий, – рассудительно заметила Инга.
– Ты прям медицинским языком выражаешься, – усмехнулся Роман.
– Ну а почему бы нет? Я, между прочим, медицинское училище закончила. – с некоторым апломбом заявила она. – И психологией увлекаюсь. Вам, следователям, кстати, весьма полезно изучать психологию.
– А мне не очень нравится, – поморщился Роман. – Оторвано от жизни пишут эти психологи. Много умных слов – а за ними простая обыденная правда. И это в лучшем случае. А в худшем – какой-нибудь бред, как у Фрейда.
– Мы вчера в дельфинарии были, – сказала Лена.
Роман незаметно пихнул Лену локтем в бок.
– Да? И что там? Дельфины-убийцы? – иронично спросила Инга.
– Просто по пути заехали. У Ромы там знакомый работает, – ответила Лена.
Они подъехали ко входу в рынок, долго искали место для парковки. Наконец втиснулись между мрачным Гелендвагеном и раздолбанным Хендаем.
– Мы в кафе будем, – сказала Лена Инге, та кивнула и целеустремленно, высоко подняв голову направилась рядам с моллюсками.
***
Они взяли суп из трубача и корейских пельменей с креветками.
Роман недовольно сказал Лене:
– Сколько тебе можно говорить – не болтай о моих делах!
– Ну прости, я не подумала…
Она помолчала, смущенно тыкая ложкой в кусочки моллюсков, плававших в супе. Потом, сочтя, что положенное для виноватого вида время уже миновало, сказала:
– Сегодня бывший детей к себе забирает, на несколько дней. Вечером ко мне приходи?
– Посмотрим.
***
Вечером он пришел домой – принять душ и переодеться. Жена сидела на кухне с какой-то своей знакомый, которую Роман до этого пару раз видел. Ира разложила по столу карты Таро и с важным видом объясняла что-то подруге. Та, покусывая нижнюю губу, задумчиво кивала.
– Сегодня ночное дежурство, – сказал Роман, Ира посмотрела на него с ироничной усмешкой, а он прошел в ванную. Принял по-быстрому душ, оделся в чистое, зашел на кухню выпить глоток кофе. Услышал обрывок разговора:
– И вот Наташка узнает, что сын у нее, Лешка на какую-то дрянь подсел, – говорила знакомая. – Фентанил вроде. Это как героин, только говорят еще сильнее.
– А где они этот фентанил берут, не слышали? – поинтересовался Роман, размешивая в чашке кофейный порошок.
– Как где? В Нахаловке, возле старого порта, – махнула рукой в направлении окна знакомая. – Вот куда вы смотрите, вместо того, чтобы преступников ловить – блогеров всяких арестовываете.
– Каких еще блогеров? – удивился Роман.
– Это я так, образно, – примирительно сказала женщина.
– А ну-ка, вытащи карту. Любую. – предложила Ира Роману.
– Зачем? – без энтузиазма спросил он.
– Вытащи-вытащи, – настаивала Ира.
Роман нехотя согласился – и вытянул карту. Перевернул ее. На картинке красовался беззаботный придурок, занесший ногу над пропастью.
– Карта Дурак. Или Шут, если угодно. Символизирует незрелость, беззаботность, возможно – глупость в поведении, словах и поступках. Инфантильное поведение человека или людей с ним связанных.
– Ерунда все это, – отмахнулся Роман. – А люди, со мной связанные – это же ты получаешься.
– Ну-ну.
Роман прошел в кабинет, набрал Цоя.
– Ты говорил, они только оптом занимаются.
– Ну, – подтвердил Цой.
– А тут вот говорят, что не только оптом. Школьникам продают.
– Говорят, что местным не продают, – гнул свое Цой.
– Говорят, говорят… Ладно, до завтра.
Он вызвал Сашку, дождался, когда его машина приехала и, не прощаясь, вышел в шелестящую мелким дождем темноту.
***
– Здесь жди, – сказал он Сашке, тот кивнул и включил музыку – какой-то суровый русский рэп.
Покосившийся рекламный щит сообщал, что где-то дальше по переулку усталого путешественника ожидает уютный, комфортабельный хостел. Окружавшая местность никакого, даже малейшего уюта не обещала. Скопище неказистых частных домов и перепрофилированных под убогое жилье заброшенных зданий Старого Порта. Редкие фонари тускло мерцали, подсвечивали косые струи дождя. Роману вспомнились жутковато выглядящие рыбы-удильщики, которые в глубоководной тьме выставляют свои огоньки, приманивая доверчивую рыбную родню.
Он некоторое время шел в рекомендованном банером направлении, затем свернул в направлении магазинчика с кислотной неоновой вывеской, не обещавшей ничего, кроме низких цен. Сквозь зарешеченные окошки магазинчика видны были убогие полки с коробками лапши быстрого приготовления. Роман вошел внутрь. Молодая продавщица-азиатка улыбнулась ему, и он обратился к ней:
– Мне бы взять этого. Понимаете? Ломает всего…
– Пиво брать будете? – с сильным акцентом спросила девушка.
– Не, пиво не надо. Я от Бомбилы. Мне это… – он сделал жест, будто колет себе в вену.
Она задумалась ненадолго, затем кивнула и вышла в подсобку. Не было ее довольно долго и Роман успел изучить весь небогатый ассортимент. Кроме нескольких видов лапши – соевый соус, недорогие рыбные консервы, да несколько видов пива.
Она вернулась не одна, а в сопровождении азиата-мужчины лет сорока – сорока пяти. Из подсобки послышался приглушенный спор, говорили спорщик по-корейски. Нелегалы из Северной Кореи, работают на какой-нибудь стройке под видом киргизов, подумал Роман.
Мужчина жестом пригласил Романа следовать за ним. Они вышли из магазинчика и долго шли вдоль высоких покосившихся заборов, огибая блестящие ртутным светом вечные лужи и скоро подошли к одному из заброшенных портовых строений. Видимо, в советское время здесь располагалась контора.
– Здесь ждать, – с трудом выговаривая русские слова сказал мужчина и скрылся в темноте. Далекий фонарь давал совсем немного света. Роман закурил, посветив зажигалкой прочитал неряшливую надпись на стене бывшей конторы: НАХАЛОВКА ФОРЕВЕР. В следующую секунду он получил откуда-то из темноты такой удар, что чуть не упал. Он успел нанести ответный удар, костяшки больно хряснули по чьему-то лицу. Но следующий удар он пропустил и упал. Его начали методично, со знанием дела пинать – и он почти сразу отключился.