Борис Алексеев
Былички старого егеря. Особинка 1-ая: Русальная неделя
Некоторое время мы продолжали молча ехать, как вдруг Василь-Матвев заговорил.
– Был у меня по молодости случай. Так же вот, после хорошего дождичка сел я под Передельцами на брюхо. Хвать! А лебёдки-то и нет. Кто-то из мужиков, видно, брал, да на место не положил, а я перед выездом не проверил. Ну что делать? Попробовал я и так, и эдак, да быстро понял, что самому мне не выбраться и надо идти за помощью.
До деревни там было недалеко: чуток по лесу да речушку переплыть. Можно было б и через мост, но это крюк километров семь. А уже смеркаться начало. Поэтому долго я не думал и побежал напрямик.
На берег вышел, когда уже стемнело. Правда, ночь тогда выдалась хорошая: на небе ни облачка, луна полная и речка блестит. Знаешь, такая полоска света на воде?
– Лунная дорожка, – подсказал я.
– А?
– Говорю, это называется лунная дорожка.
– А-а. Да. Вот она. Красиво в общем: звёзды, река…
– И тишина, – вспомнил я известный фильм.
– Какой там, – не понял шутки Василь-Матвев, – когда это в начале июня ночью тишина бывала? Да ещё в лесу. Птицы гомонят, гнус гудит. Шум стоит такой, что шагов не слышно. Ещё и рыба плещется. Да как! То тут, то там: шлёп, шлёп!
Постоял я пару минут, полюбовался и стал искать подход к воде. Нашёл быстро. Там что-то наподобие песчаного пляжика было, а на противоположной стороне мостки разглядел. Вот туда я курс и наметил.
Одежду и сапоги снял, в узел сложил и полез в речку.
Окунулся я в прогретую за день воду с удовольствием, если не сказать с наслаждением, и поплыл потихоньку: одной рукой загребаю, а вторую с узлом над водой держу.
А вокруг рыба играет – вот что значит заповедник – вообще ничего не боится. Наоборот, всё ближе и ближе плещется.
Доплыл я примерно до середины, вижу прямо передо мной – плюх! – я от неожиданности воды хлебнул и закашлялся. Слышу, на берегу вроде как девчонка хихикает. Смотрю – никого: лужок, мостки, да старая ветла изогнулась до самой воды. Думаю: “Ну проказница, наверняка за деревом прячется и камешки бросает. А я, дурачок, радуюсь: “Рыба играет”.
А рядом опять – плюх! И снова смех.
Решил я тогда немного схитрить.
– Можешь не прятаться, – кричу, – я тебя видел. Дай только до берега добраться. Поймаю и…
Я замялся, потому что не успел придумать, чем ей пригрозить.
А со стороны берега снова смех и голосок девичий:
– И что сделаешь?
Глянул я снова на ветлу, а на ветке – она. Сидит в одной нательной сорочке, ногами болтает, да волосы длиннющие в реке мочит. И такая вся… В общем, загляделся я так, что забыл про вопрос. А она смеётся и опять спрашивает:
– Так что сделаешь, коли поймаешь? А?
– Поцелую, – говорю.
А она снова хохочет.
– Вот уж напугал. А ну как я сама тебя поймаю, не забоишься?
Я в это время к берегу уже близко подплыл и дно под ногами почуял. Встал, руки раскинул и говорю:
– А чего меня ловить? Вот он я, иди.
А моя красавица волосы через плечо перекинула – и в воду.
Не успел я опомниться, как она уже возле меня показалась. Руками меня обвила, а волосы словно водоросли по воде расплылись.
– Пришла, – говорит, – ну, целовать будешь или передумал?
А я передумал.
Смотрю я на неё вблизи – девчонка совсем, лет пятнадцать, не больше.
– Не рано тебе с мужиками целоваться? – спрашиваю.
– В самый раз, – говорит.
“Ну уж, – думаю, – нет. Такого мне не надо”.
– Как же тебя зовут?
– А кто как. Кто Марусей, кто Манечкой, а тебе и вовсе звать не надо: пришла уже.
И всё ближе ко мне льнёт, а сама холодная, словно ледышка.
“Нет, – думаю, – что-то не то с девчонкой творится. Не в себе она”.
– Давай-ка, Манечка, я тебя домой отведу. Замёрзла ты совсем.
– Вот и согрей, – говорит.
А я будто не слышу:
– Что же ты, Манечка, одна ночью на речке делаешь? Родители твои, наверное, беспокоятся?
– Нет у меня родителей. Померли. Тиф. Мне дядька Ермолай, перевозчик здешний, заместо отца. А ты мне гостинцы принёс?
“Странно. Не слышал я никогда ни про вспышки тифа, ни про перевоз в Передельцах”, – подумал я так, а вслух другое сказал:
– Нет у меня для тебя гостинца. Не знал я, что тебя встречу, а так бы обязательно взял. Я ведь в деревню вашу за помощью шёл. У меня в лесу машина застряла. Ты меня к дядьке Ермолаю проводи, будь добра.
– Нет, – встрепенулась она, – Он меня ругать будет.
“Конечно, – думаю, – будет. Какому понравится, что девчонка малолетняя со взрослыми мужиками обнимается”.
