Айгуль Айратовна Гизатуллина
Клуб алкогольных напитков
Глава 7
В каюту капитана постучались. Через полузакрытые жалюзи смутно пробивались солнечные лучи полуденного солнца, в бликах которого танцевала многодневная пыль. Хлам, что еще утром имела в какой-то степени упорядоченный характер в эту минуту превратился в массовый хаос, средь которого, развалившись на тахте лежала в пьяном полудреме Ром.
Продолжительный и настойчивый стук все же заставил ее разомкнуть веки и сухо (от высохшего горла других звуков не реально произнести) проговорила:
– Иду, черт возьми!
Но темп ее телодвижений сложно назвать хоть как-то быстрым, так как она чуть ли не с минуту заставляла принять себя в вертикальном положении. Голова кружилась, ноги были как вата, а тут еще где не попадя валялся то глобус, то тубус и даже телескоп.
Даже не удосужившись добрести до ванной и взглянуть в зеркало (вид бы ее изрядно шокировал), она резко отварила дверь и выдавила самую дурацкую мину:
– Я не ждала вас, господа.
– Мы в курсе, Ром, но позволь нам пройти и разъясниться, – ответил ей Коньяк.
– Тысяча чертей, ну и время же вы выбрали, ей богу, – посмотрев через плечо назад, чертыхнулась она.
– Так нам уйти? – спросил Виски.
– Дайте подумать, – мыслить в эту минуту было крайне сложным занятием для мозга женщины, поэтому она скорее инстинктивно кивнула и открыла дверь настежь, как бы приглашая зайти мужчин к ней.
Сказать, что Коньяк и Виски были удивлены предстоящему пред их глазами виду, ничего не сказать. В связи с чем, они переглянулись и предложили:
– А нет ли здесь ресторана? Мы не успели утром позавтракать, ибо некие гостьи задержались до самого рассвета, – слегка недовольно ответил Виски.
– Есть столовая. Вас устроит?
– Думаю, да, – ответил Коньяк.
Пока джентльмены шли за неровной походкой капитана к столовой, Виски спросил:
– Я заметил, что здесь нет даже половины штата экипажа. Позвольте узнать, где они?
– Понятия не имею. Это корыто я арендовала на год. Это было выгодное вложение и для правительства, и для меня, – заплетающимся языком проговорила Ром. Было видно, что ей тяжело дается не только думать и идти, но даже говорить. Вторая бутылка за пару часов была крайне лишней, и она это прекрасно понимала, но ситуация, в которую она попала пугала ее больше, чем взбунтовавшийся организм.
Столовая оказалась весьма просторной, ибо должна была в лучшие свои времена мореплавания вместить 300 человек экипажа. Было довольно тихо, хотя предполагалось время обеда.
Подсев за столик, прибитый к полу, мужчины посмотрели на Ром, но поняв, что она видимо не догадывается о немом их вопросе, спросили:
– Мы могли бы что-нибудь здесь заказать?
– Сомневаюсь, что получите больше, чем куриный суп и гренки, – я уволила на днях повара. На кухне у нас орудует Меласса. Но вот беда, он мало того, что всегда занят другими моими делами, так еще и отвратительно готовит, – развалилась на стуле женщина, которой уже было видно, вертикальное положение удержать не удается. – Ребята мои не привыкли жаловаться, но даже они возмущались, что это есть невозможно.
Виски и Коньяк окончательно поникли в мысли, что вряд ли им удастся сейчас утолить голод, поэтому спросили:
– Ну хотя бы в воде вы же нам не откажете?
Ром рассмеялась.
– Меласса! – заорала она во всю глотку, от чего потом начала кашлять как больная туберкулезом.
Буквально через затянувшуюся минуту она повторила крик. И о чудо, наконец-то, пред уже отчаявшимися мужчинами предстал неряшливый парнишка.
– Где тебя носили черти преисподней, бестолочь! – тут же отчитала его капитан. – Господа голодны и хотят пить. Живо организуй нам маломальский стол!
Почесав затылок, «кок» сего заведения растворился где-то в закромах столовой, и буквально через минут пять произошло второе чудо: появился с подносом, на котором было разлито по бокалам горячительное, а на другой тарелке красовались неровно нарезанные куски копченного и вяленного мяса на пару с сыром.
– Что у нас будет на обед? – все же удосужилась вспомнить в немногочисленном своем экипаже Ром.
– Куриный суп, мем, – отрапортовал мальчишка.
– Снова? Ты вообще готовить умеешь что-нибудь помимо этой помойки, что ты так красиво называешь куриным супом?
– Бывало видел, как моя маман готовила креольское ахиако15, – облизнулся Меласса, – тасахо16 тоже бывало готовила.
– А ты сам умеешь хоть что-то готовить? – уже выходя из себя еще раз спросила Ром.
– Платанос, мем, – на всякий случай парень отступил на шаг.
– Это еще что?
– Это жаренные, либо печеные бананы, мем.
Виски и Коньяк от души рассмеялись. До того им понравился этот простой до костей мозга многословный парнишка, что даже чувство голода отступило.
– Да я сейчас тебя огрею кочергой, бестолочь! – завопила что есть мочи Ром, но Меласса вовремя скрылся за дверьми, что вели на кухню столовой. Что-что, а парнишка всегда знал, когда надо делать ноги.
– Простите его, господа, – извинилась женщина, кстати говоря, в пылу бытовухи немного отрезвевшая, – подобрала я его как-то на берегах Кубы, точнее он сам увязался за мной, и тех пор ходит морочит мне голову. Но вы не обращайте внимания, трапезничайте, – указала на скромный поднос.
– Ром, мы к тебе по делу, – потирая усы, обратился к ней Коньяк.
– Естественно, – усмехнулась она в ответ.
– Мы слышали, что сегодня-завтра ты отправляешься в Мексику, а точнее в Веракрус.
– У вас хорошие доносчики. Но что с того?
– Нам надо в Америку. Могли бы мы воспользоваться твоим гостеприимством и отправиться с тобой в путь?
Ром встряхнула головой, рассеивая остатки алкоголя из головы (хотя мало помогло) и подозрительно посмотрела на мужчин напротив.
– Чем авиарейсы вам не услужили?
– Десять тысяч евро и никаких вопросов, – ответил ей Виски.
Ром не спускала с них взгляда, воспользовавшись зубочисткой, чтоб занять при этом руки.
– Заманчиво, – ответила она и продолжила буравить их глазами, по крайней мере так казалось мужчинам. Хотя, к сожалению, ее мозг все еще тяжело переваривал сию информацию.
Ром нравились легкие деньги. О, я вас умоляю, кому они не нравятся! Но при этом она не любила рисковать на пустом месте. Но вот ведь в чем дело: ей срочно надо было найти груз Суррогата (знать бы еще где его еще искать?) и незаметно провести через все таможни, а тут еще эти со своими загадками. Не слишком ли она перегружает свой корабль тайнами и не пойдет ли он под тяжестью всего этого на дно?
– Пятьдесят тысяч наличкой и ни вопроса больше, – ответила она, в надежде, что те откажутся.
Мужчины в очередной раз переглянулись и одновременно кивнули.
«Вот дерьмо!» подумала Ром, ведь это значило две вещи: во-первых, эти двое либо в бегах, либо им нельзя светиться, а во-вторых, они готовы были бы отдать и сотни тысяч лишь бы попасть к ней на борт. С одной стороны, она могла запросить любую баснословную сумму и можно сказать продешевила сейчас, но с другой – еще и взвалила на свои хрупкие плечи еще больше проблем.
– Надеюсь, вы не собирались тащить еще табор рабов с собой? – уточнила все же Ром.
– Не планировалось, – улыбнулся Виски.
– Если только с нами не увяжутся две особы, – недовольно замотал головой Коньяк.
– Даже не думай, дружище, мне хватило их вчера вечером и целой ночи, – подтолкнул его техасец.
– Но они явно дали нам знать, что не оставят нас в покое, – нахмурил брови Коньяк.
– Послушай меня, друг, мы не от таких сбегали, не так ли? – слегка рассеял его сомнения ковбой.
– Согласен, – чутка взбодрился мужчина в возрасте.
– Понятия не имею о ком вы, господа, но будьте так любезны предупредить меня, если ваш экипаж прибавится, ибо ставка транспортировки удвоится, – Ром не упустила возможности избавится от этих джентльменов, ну или на край – все же нажиться за счет других. С этими словами она встала и направилась к выходу. – Держите в курсе. У меня дела, прошу простить, – и направилась к себе в каюту, чтоб начать уже искать похитителя столь ценного груза Суррогата.
Глава 8
Суррогат никогда не играл по мелкому, поэтому выбирая себе офис, рассчитывал как минимум на этаж 25 не меньше. И вот восседая в своем огромном кабинете на одном из самых удобных кожаных кресел в мире – Гирофлекс Леонардо, и прекрасным видом из окна на город, он все же был омрачен тяжелыми мыслями.
У него пропал товар. И дело даже не в этой пьяной девчонке, что его на мгновение отвлекла своей привлекательностью, сколько об ударе по его репутации. Ведь это значит, кто-то был в курсе его дальнейших планов и целенаправленно ограбил. Кто же это мог быть? Врагов у него было не перечесть, хотя были исключительные подлецы и среди них, поэтому он вызвал к себе Этанола.
Едва тот ступил уверенно в его кабинет, Суррогат незамедлительно спросил:
– Какие новости?
Тот слегка опешил от его резкого «выпада», но не растерялся: как ни крути работали они уже вместе давно.
– Все в порядке, – и направился на свободный стул, – сделка с Cvetlicarna17 прошла прекрасна, если ты об этом.
– Я не сомневался. Но не было чего подозрительного в последнее время?
Этанол сглотнул слюну, вспомнив на мгновение о загадочной женщине в его подсобке, но легко от нее отмахнулся. Была ли она вообще?
– Нет, не заметил. А что случилось? Я вижу, ты чем-то озабочен.
Суррогат немного помолчал, все еще в глубине души знающи, что доверять в этой жизни никому нельзя, но Этанол был его правой рукой и незаменимым помощником, поэтому все же решил сказать:
– Нас ограбили.
Глаза мужчины на диване округлились. Редко кто в последнее время лез на рожон против Суррогата, ведь это напрямую объявляло войну.
– Что именно взяли?
– Наши новые образцы, что мы обещали доставить в Новый Орлеан через две недели.
Этанол присвистнул. Ведь этот химический состав наркотиков был абсолютно уникальным: очень дешево и легко добывался, но при этом хорошо сочетался со многими алкогольными напитками, меняя свой вкус от тяжелой водки до нежно ликёрного. Это был их новый старт-ап и все они имели на него большие надежды. Естественно, был и минус сего напитка: мгновенное привыкание: но ведь это только на руку этому бизнесу, не так ли.
– Мало кто знал о существовании Каббалы, – констатировал факт Этанол.
Они назвали его именно так по двум причинам: во-первых, похоже на слово «кабала», а это резкое пристрастие по-другому и не назовешь, а во-вторых, каббала – это религиозно-мистическое, оккультное и эзотерическое течение в иудаизме, где якобы раскрываются тайные знания и божественные откровения в тексте Торы. И была еще одна причина такого названия – это было просто первое, что крикнул их подопытный (а он был евреем по происхождению) крикнул: «Теперь я понял тебя, Создатель!», позже пытаясь в своем отравленном мозгом бреду донести до «химиков» что-то из ряда вон выходящее, часто упоминая слово каббала. Что ж, можно делать выводы, что сие название прошло все уровни «крещения» и было подпольно разрекламировано средь ночной нежити.
– Но видимо, кто-то да знает и принял решение стать у меня на дороге, – красивое лицо Суррогата приняло маску злодея. – И мне надо во чтобы то не стало найти его.
Этанол просто кивнул в ответ.
– Что-то еще? – все же спросил он.
– Я хочу его живым, – кратко ответил Суррогат, и в такие моменты Этанола передергивало от мысли, что с ними в итоге делает его хозяин. Он предпочитал не присутствовать во время казни.
Где-то через час в дверь постучали. Хотя разумно было бы сказать, что «вышла на связь секретарша» (как это бывает у всех богатых бизнесменов, кто сидит на самых высоких этажах торговых и бизнес центов), но Суррогат отказался иметь дело с такого рода подчиненными. Он не доверял никому, кроме может быть Этанола и привык держать прямую связь с поставщиками, дистрибьюторами и другими посредниками его дела.
Он не ждал никого сейчас, поэтому весьма удивился, когда к нему вошла Красное Вино. Она всегда предпочитала цвета, что фигурирует в ее имени. Как и сегодня женщина уверенным твердым шагом вошла в винного цвета костюме, в черном ажурном корсете и в кожаных черных туфлях на шпильке. Если в тот вечер, что мы имели честь с ней немного познакомиться, она предпочла распущенные рыжие локоны, то сегодня ее волосы были идеально уложены в форме ракушки. В общем, образ ее выдавал как солидную даму из высшего общества, что пришла не просто поговорить о погоде и всяких светских небылицах, а о серьезном деле.
– Я даже представить не мог, что ты в курсе, где я обитаю, – засунув руки в карманы, проговорил Суррогат.
– Это было бы странно, если бы я не знала, – как-то оскорбилась Вино.
– Да, говорят, что ни одна сплетня не проходят мимо твоих ушей. Видимо, они оказались правы.
– Несомненно, – улыбнулась она и прошла в огромное, но скудно расставленное помещение.
– И что тебя ко мне привело?
– Все то же самое: сплетни, – осматривалась женщина, – тебе явно здесь не повредит дизайнер, дорогой.
– Меня все вполне устраивает, отмахнулся Суррогат. – Так что за сплетни?
Красное Вино звонко рассмеялась.
– Не так быстро, красавчик. У всего есть своя цена.
– Как это низко, – усмехнулся он.
– Но не для меня. Это мое хобби и дополнительный заработок. Поэтому не чурайся раскошелиться, – «зашуршала» Вино пальцами.
– Ты серьезно? Думаешь, что я хоть что-то заплачу тебе за какие-то сплетни? – теперь пришло время смеяться Суррогату.
– Несомненно, расскажешь, – уверено ответила она.
– Тогда ты либо полная дура, либо наивная как колобок на носу у лисы, – зачем-то вспомнил мужчина детскую славянскую сказку, возможно услышанную где-то в далеком детстве от родителей.
Вино элегантно и растянуто-плавно встала и подошла к нему вплотную, при этом не прерывая контакта глаз. Здесь одно из двух: либо она и впрямь совершенно его не боялась, либо обладала над ним властью. Последнее больше всего волновало Суррогата, ибо он предпочитал быть сверху во всех понятиях этого слова.
– Ты зря меня не до оцениваешь, дорогой, – и когда их уже отделяли считанные сантиметры, вальяжно прошла мимо него. – Ты ведь даже не знаешь о чем речь, а уже «отрекаешься» от меня, – и дойдя до книжной полки (а книг там было скудное количество, к слову), резко обернулась, – но я подкину тебе зацепку. Как насчет твоего пропавшего товара?..
Суррогат, как мы уже выяснили ранее, не привык, когда им манипулируют, так как сам предпочитал заправлять интригами, поэтому Красное Вино даже не заметила, когда он успел схватить ее за длинную шею и слегка приподнять от земли.
– Что ты знаешь об этом? – прошипел он.
Женщина начала задыхаться у него под пальцами и слегка багроветь, но Суррогат не в первый раз использовал сей метод выбивания информации, поэтому так же прекрасно осознавал, когда именно стоит ослабить хватку противника. А эта женщина явно была сейчас из числа его противников.
Время шло медленно, секунды перешли в минуты. Вино брыкалось, ее трясло, она замахивалась на мужчину, но не могла дотянуться, жизнь покидала ее с последним вдохом кислорода. И вот Суррогат особо не церемонясь отпустил ее, отчего она грохнулась на пол и начала кашлять. Легкие жгло, горло болело, а места, где вот только зажимали его стальные пальцы еще долго потом будут алеть синяками.
– Я спрашиваю в последний раз: что ты знаешь о моем пропавшем товаре? – как ни в чем не бывало подошел мужчина к своему столу.
Было понятно, что Вино не собиралось так легко сдаваться, и стоит ли говорить, что это не первый ее такой клиент, когда жизнь ее висела на волоске. Сейчас главное: свалить от него куда подальше. Да, он однозначно начнет на нее охоту, но и прятаться за эти годы она научилась неплохо. Тем более крупные банкноты запечатывали все ее страдания из прошлого. Ну а также Вино понимала, что, если ее душат, значит она попала в точку: это им позарез нужно и упускать такую возможность сейчас было крайне глупо!
– Пятьсот тысяч, и я все расскажу тебе, – прохрипела она.
Суррогат подсел к ней на корточки и грубо схватил за подбородок, уперевшись взглядом в глаза.
– Ты все еще торгуешься? – усмехнулся он.
– Не с такими связывалась, – как смогла попыталась улыбнуться Красное Вино.
– Ты я смотрю, дерзкая. Может выбить из тебя эту спесь? – призадумался брюнет.
– Попробуй. Но помни, что это тебе ничего не даст. А за пятьсот тысяч ты мог бы получить хорошего информатора там, куда твои грязные руки все же не доходят.
Суррогат еще посидел, сверкая идеальной улыбкой, рядом с Вином. Его одолевали мысли от «не прикончить ли ее здесь сразу» до «неплохая идея заиметь крота».
И вот он отпустил ее и подошел к панорамному окну (одна из причин еще восседать в таких зданиях) – виды его вдохновляли. В такие моменты ему казалось, что он мог бы привлечь самые горячие перспективные проекты и заправлять всем миром.
– Триста. Говори, что ты знаешь и проваливай, – не оборачиваясь сказал он.
– Деньги вперед, – встала и поправила свой красивый костюм Вино.
Мужчина сел за стол, достал чековую книжку, чиркнул там что-то и бросил на другую часть стола.
– Итак?
– Мне жаль, дорогой, – как ни в чем не бывало подсела за стул напротив женщина, – но это дело рук твоего отца.
Было бы крайне удивительно, если бы Красное Вино не знало про их родственную связь. И не сочтите за малодушие Суррогата, что так легко распрощался с деньгами. Он знал, что ценная информация дорогого стоит на самом деле, так же, как и знал, что, пройдя столь незатейливое его испытание, барышня напротив вряд ли преподнесла бы лживые и неподтвержденные факты. Суррогат знаком с таким типажом: мало кто блефует, чаще всего они просто так же, как и он, любят играть по-крупному.
Глава 9
Двумя днями ранее
На мосту, что заволокло утренним туманом и веяло холодом стоял низкорослый мужчина в возрасте, закутавшийся в тулуп и шапку-ушанку, и курил самокрутку, чтоб хоть как-то согреть потрескавшиеся пальцы.
Он был весь сморщен, не сколько даже в лице, что в душе. Его поглотила неизвестность и самобичевание, будто в нем дрались два демона и вот уже на протяжении последних лет ни один из них так и не одержал победу.
Любое воспитание – это хождение по лезвию ножа, никогда не знаешь, где ты совершишь ошибку и сломаешь психику ребенка. Где это чертова грань между избалованностью, вседозволенностью и начало проблем с самоуверенностью и низкой самооценкой? Когда Самогон упустил из виду тот момент жизни своего сына, что тот из милого прекрасного мальчика перерос в негодяя, что идет по головам ради своих корыстных целей?
В такие минуты мечтаешь повернуть время вспять и исправить все ошибки на корню, не замечая, что в любом случае сделаешь другие ошибки и в последствии столкнешься с другой проблемой. Вся наша жизнь – сплошь опыт через просчеты, цена которых порой слишком высока.
– Все грустишь? – спросил его подошедший мужчина.
– Неизбежно, – ответил ему старик.
– Дашь прикурить? – попросил тот. – Давно не имел дела с самокрутками.
– Да трава это. Матрешка и всякая подобная зелень, – отмахнулся Самогон, но все же не отказал.
– Полезная вещь, – улыбнулся мужчина и закурил.
– Хорошо помогает с нервами. Успокаивает, знаешь ли, – поддержал его старик.
И так они стояли в тишине еще минут пять. Наверное, вы слышали о невербальном контакте у коренных американцев – прийти в гости, покурить долгое время и не сказав ни слово уйти – и это считается у них тоже общением. Так и вот эти наши приятели выглядели в данный момент именно как те индейцы. Они молчали, каждый уйдя в свои мысли и не спешили переходить к сути встречи.
– У меня плохие новости, Самогон, – сказал джентльмен, потушив окурок дорогущими ботинками.
– Я был к ним готов, – повторив телодвижение собеседника, ответил бородач. – Говори, что еще натворил мой отпрыск?
– Он придумал новый вид химии, что прозвал Каббала и планирует его поставку в штаты.
Самогон грустно улыбнулся и начал рассматривать свою изношенную обувь. Он был конспиратором в какой-то мере, в частности того, что касалось одежды. Столетиями носил портянки с лаптями и его это устраивало. Пока все же время и жизнь не заставили его одеть кожаную обувь, что в первое время давалось ему тяжело, ведь она была куда тяжелее и неудобнее соломенной лапти. И стоя сейчас в «кирзовых» сапогах (он специально взял такие, что напоминали ему о былых счастливых днях) Самогона, по-видимому, посетила мысль, что и это его качество могло сподвигнуть сына к кардинальным изменениям. Да и вообще Суррогат был из другого теста изначально. Ему нравилось все новое, как бурлила, видоизменялась жизнь вокруг, весь кипиш народа на празднествах, что они посещали вместе. Он был очарователен еще тогда, к нему все тянулись. Ведь и он был новым для всех, как и они для него. Самогон предостерегал сына, говорил: не стоит делать того и иного, но Суррогат лишь мило улыбался и все равно творил хаос.
– Молчишь? – спросил его собеседник, хотя понимал, что старику просто нечего ответить на его информацию. Возможно, другой батя и отреагировал бы бурно: «Да я ему голову оторву!» или «Ну попадись мне мальчишка! Я тебе такое устрою!», но только не Самогон. Психологи сказали бы, что он типичный флегматик, но, кажется, дело немного в другом. Самогон то ли изначально знал, каким станет его сын, то ли уже устал слушать о зле, что он несет в мир.
Так тянулись долгие минуты, пока джентльмен не ушел, лишь кивнув на прощание. Ему казалось, что Самогону надо побыть одному прежде, чем принять хоть какие-то меры. Не всегда всем дается принимать решения сразу, особенно, если это касается твоей родной крови.
Через какое-то время седовласый старик в ушанке с трясущимися от холода руками набрал номер телефона и сказал:
– Мне нужна твоя помощь.
И замолчал вновь. На том конце провода так вообще ничего не ответили и просто положили трубку. Можно было бы сказать, что там его поняли без лишних слов, лишь обратив внимание на грустный голос, но скорее дело было в другом: тот человек не привык получать звонок от этого абонента, и раз такой случай предвиделся, дело и впрямь было дрянь.
За час до встречи в баре
– Спасибо, что приехал, – дружески поприветствовал Самогон своего старого друга.
Снимая верхнюю охотничью одежду кочевников и оставшись в дэгэл18, Кумыс мило улыбнулся старику.
– У меня был выбор? – усмехнулся он.
– Прости, сынок, – по-отечески извинился Самогон, наливая себе выпить. Разговор предстоял тяжелый, поэтому без тяжелой артиллерии было бы сложно говорить о чем-либо. Он предложил и Кумысу, но тот показал на свою фляжку в нагрудном кармане.
– Предпочитаю все свое носить с собой, – и пригубив напиток, спросил: – Что привело нас сюда? – растирая ладони после холода.
Старик помалкивал, лишь тихо попивая горячительное, а потом, когда понял, что и тишина затягивается и действие алкоголя развязало слегка язык, ответил:
– Суррогат, – голосом надломленным и лишенным сил.
– Тот самый что портит всегда все веселье? – парень понимал, что сейчас не до шуток, но не мог с собой ничего поделать.
– Ты опытный следопыт, Кумыс, и мне нужна твоя помощь, – старик все это время говорил, не поднимая глаз.
Кумысу не нравился ход разговора, если честно. Он наперед предположил, что дело будет нечистым, а предпочитал он именно прямой контакт: бой один на один. Сказывалось детство и воспитание. Отец учил его боевым приемам, учил не бояться смотреть в глаза противнику и всегда идти до конца, в том числе принимать любой исход битвы. А тут, чувствовал парень, замешано что-то более личное и, следовательно, происки разума, а не грубой силы.
– И чем мне тебе помочь?
– Мне нужно, чтобы ты незаметно выкрал одну очень нужную ему… вещь, – он слегка запнулся пред последним словом, не зная, как сформировать свою просьбу.
– Интересно, и что же это? – присев на барный стул поинтересовался парень.
– То, что ему дико необходимо, что является его смыслом жизни.
Любопытно, конечно, ничего не скажешь. Одно то, что старик знает тайну своего «врага». Какой, интересно, ценой он ее раздобыл?
– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, – ответил все же ему Кумыс.
– Нет, – допив напиток, прошептал бородач, – я слабо верю в свой план, но понимаю, что мне нужно хоть как-то ему противостоять.
– Самогон, не обижайся, но даже если ты помешаешь ему сейчас, разве он изменится?
– Я сделаю все, чтобы его остановить, но не убивать же мне его, ей богу!
– Было бы полезнее, – буркнул сибиряк, посмотрев в окно, где постепенно темнело, и город зажигал свои «гирлянды», превращаясь в сюрреалистичный неоновый мир со своими правилами и порядками.
– Он – мой сын, Кумыс! И я не Тарас Бульба, черт тебя дери! – разгневался под алкоголем старик.
Тот факт, что старик выдал собственную тайну своей родословной уже говорило о многом. Как минимум о том, что он прилично набрался, да и о том, что, видимо, он доверял Кумысу больше, чем этого хотел.
Последний, долго не думая, развернулся к нему и положил руку на плечо.
– Не горячись, – и тяжело выдохнул. – Я помогу тебе, бесспорно. Просто хотелось бы знать, что все не зря. Что это реально его остановит. Ведь лишний раз дорогу переходить Суррогату я не тороплюсь, – а потом более тихо добавил: – я наслышан о его методах покарания.
– Ты боишься? – усмехнулся бородач.
– Лишь глупец не боится Суррогата, – признался парень.
– Я думал, ты более бесстрашен, – горько выдавил старик.
Кумыса это естественно задело, что аж желваки передернулись на скулах, но он промолчал. Сейчас было не до выяснения отношений.
– У меня есть план, – продолжил седовласый, – и пусть он неидеален, но на время его притормозит, – отпив еще пару глотков алкоголя, сказал Самогон. – Поэтому слушай внимательно.
