Августа Волхен
Мышка
На следующий день Катя решила поделиться молоком со своим новым другом и пролила половину, после чего пёс долго и тщательно, как кошка, вылизывал свою шерсть. Потом Катя и пёс снова гуляли по коридорам и дошли дальше, чем накануне. Вернувшись в комнату, Катя села на кровать, но пёс потянул её к полке с книжками, как будто хотел достать одну, но не мог. Катя сняла первую попавшуюся книжку и села с ней на кровать. Собака расположилась рядом. В книжке было полным-полно картинок, и Катя долго-долго листала их, рассматривая и показывая собаке.
Так прошло два дня. Катя почти весь день спала, пила молоко или куриный бульон, который появлялся на тумбочке тоже прямо в кружке, иногда выходила в коридор в сопровождении нового друга. Порой она просыпалась, а собаки не было рядом. Но вскоре пёс неизменно появлялся на пороге её комнаты, запрыгивал на постель и укладывался рядом. Потом собака стала появляться всё реже – только в обед и по вечерам, и Катя ждала, борясь со сном и листая картинки в книжках. Особенно ей нравилась одна картинка, где была нарисована почти такая же собака, как у неё, только серая. Однажды Катя рассматривала эту картинку и вдруг заметила, что рядом есть подписи. Нет, она и раньше их замечала, но тут она смогла их распознать.
«За-пе-ча-ли-лся, – шевелила Катя губами, водя пальцем по странице, – И-ван-ца-ре-вич: ку-да без ко-ня ид-ти в та-ку-ю даль?»
Прочитав ещё несколько предложений, Катя открыла сказку сначала: это была сказка «Иван-царевич и серый волк».
Она как раз дочитывала сказку, когда её «волк» подошёл к ней и запрыгнул на кровать под бок.
– Ты мой серый волк, – сказала Катя собаке, ласково гладя её по голове, и удивилась, услышав свой голос.
Пичай
В кабинете исполняющего обязанности Хозяйки слепил раздражающе яркий искусственный свет. Андреич сидел за своим столом, Норбеков и Пичай расположились в креслах напротив.
– Значит, она уже неделю живёт в человеческой ипостаси? – с лёгким татарским акцентом спросил декан Адуляра, высокий темноволосый мужчина.
Пичай кивнул.
– Отличный результат, коллега, – похвалил Норбеков и пожал Пичаю руку. Повернулся к Андреичу и сказал: – Было очень важно добиться, чтоб девочка перестала убегать внутрь звериного тела и сливаться со звериным сознанием. Образ собаки отпугивал мышь, но вызвал доверие у ребёнка.
– Собаки? – переспросил в негодовании Андреич, перевёл взгляд с Норбекова на Пичая, и последний понял, что сейчас снова начнётся. – Ты превратился в волка, огромного чёрного волка и живёшь неделю у ребёнка!
– Я мог бы превратиться хоть в змею или паука – Катя была бы в полной безопасности, – возразил Пичай. – Но змея или паук испугали бы ребёнка. А что я волк, Катя не знает.
Хотя именно так она и назвала его сегодня буквально час назад. О том, что девочка заговорила, Пичай решил пока умолчать: а то станут её сразу допрашивать и вся работа может пойти насмарку. И вообще пора бы пойти и рассказать ей, что он тоже оборотень, а не просто собака. Главное, не напугать девочку.
Распрощавшись с коллегами, Пичай вышел из кабинета и пошёл в крыло оборотней. За дверью в комнату Кати он обернулся в волка и мягко толкнул дверь носом. Девочка сидела на кровати, спустив ноги вниз, и читала книжку. «Надо будет ей сказать, чтоб читала за столом и обязательно включала свет», – подумал Пичай и сел перед Катей на полу. Она обрадовалась, увидев его. Пичай заколебался: может рано ещё ей показываться? Вдруг она опять замкнётся в разуме мыши?
– Привет, – улыбнулась Катя, увидев своего четвероногого друга, и хотела спрыгнуть с кровати, но Пичай покачал волчьей головой, и Катя осталась сидеть.
Пичай поднял большую волчью лапу и прикрыл ею глаза, следя за реакцией Кати. Девочка засмеялась, а потом, как Пичай и ожидал, тоже закрыла ладошкой глаза. Тогда Пичай обернулся в человека, и когда Катя убрала ладонь, увидела сидящего перед ней на корточках бородатого мужчину в светлых льняных рубашке и брюках. Катя собралась, было, испугаться, но Пичай снова приложил ладонь к лицу, закрывая глаза, и Катя, немного напрягшись, всё-таки последовала его примеру. Тогда Пичай снова стал волком. Он проделал это ещё несколько раз, меняя человеческую и волчью ипостаси, и Катя расслабилась. Тогда Пичай медленно протянул девочке ладонь и сказал негромко:
– Меня зовут Вармань Пичай, и я оборотень, как и ты.
Девочка сдвинула брови к переносице, и её веснушки проступили ярче на болезненно бледной коже худенького личика. Поколебавшись, Катя осторожно потянулась к ладони Пичая и коснулась в слабом рукопожатии.
– Как тебя зовут? – спросил Пичай.
– К-катя, – запинаясь, ответила она.
– Будем знакомы.
Катя кивнула, но по сосредоточенному лицу девочки Пичай понял, что она думает о чём-то другом.
– Как ты… в одежде..? – вскоре решилась спросить она. – Я всегда без одежды… – Катя всхлипнула. – И все смеялись… – она недоговорила и разразилась безудержным плачем.
– Этому можно научиться, – тихо ответил Пичай. – Хочешь, я научу тебя оставаться в одежде, когда оборачиваешься?
Катя быстро-быстро закивала головой. Слёзы всё ещё струились по её лицу, но в глазах горела отчаянная надежда.
– Тогда будем учиться, – улыбнулся Пичай.
Чеирька
Катя чувствовала ладошкой шершавую кожу большой ладони Пичая, и это прикосновение дарило ощущение защищённости. А ещё его слова, что он научит её оставаться в одежде, когда она превращается из мышки обратно в человека. Поэтому, когда Пичай велел ей пойти вместе со взрослой девочкой, которую звали Маша, Катя согласилась. Маша повела Катю в баню, намылила душистым мылом, ополоснула тёплой пахнущей берёзой водой, расчесала свалявшиеся волосы – да так бережно, что Кате было совсем не больно. А потом Маша помогла Кате надеть всё чистое и новое – трусики и майку, светлую рубашку и просторные штаны, которые нужно было хорошенько затягивать в поясе, чтобы они не спадали.
Маша провела Катю на кухню, усадила на печь, застеленную одеялами, и дала в одну руку кружку с горячим травяным чаем, а в другую – мягкую сдобную булочку с маком. Вскоре сморённая теплом и вкусной едой Катя начала клевать носом.
– А где Вермичай?.. – спросила она, протирая слипающиеся глаза.
– Вармань Пичай, – с улыбкой поправила Маша, отчётливо выговаривая слоги. – Он придёт попозже.
– Я подожду, – сказала Катя и через несколько минут уснула.
Проснулась она уже только утром, в своей кроватке, застеленной пахнущим чистотой и свежестью новым постельным бельём. Впереди её ждал длинный день: завтрак, на который её сопроводила Маша, в просторной столовой вместе с другими оборотнями, которые то играли с едой, кидая её друг в друга и ловя ртами, то, развеселяясь, превращались в разных зверей. Некоторые потом возвращались в человеческое обличие голыми. Но никто их за это не ругал и не смеялся над ними, давая спокойно одеться.
Катя то и дело спрашивала у Маши: «А где Вермичай? А когда он придёт?» На что Маша неизменно отвечала, что он придёт позже, нужно подождать.
После завтрака все оборотни пошли на уроки, а Кате разрешили отдохнуть и погулять в саду около Школы. Маша принесла тёплую одежду и помогла одеться, а потом сидела на скамейке на солнышке с книжкой, пока Катя ходила среди деревьев, лепила снежки и делала снежных ангелов, глядя в безукоризненно чистое весеннее небо.
Перед обедом Маша отвела Катю на тренировку, где все оборотни бегали по краю огромной заснеженной поляны, а потом, встав рядами в шахматном порядке выполняли одновременно разные движения и даже дыша как один. У Кати получалось плохо, и она постоянно отвлекалась, ища глазами высокую фигуру Пичая. Но он всё не появлялся.
Не было его ни на обеде, ни после ужина. Он пришёл, когда Маша уже уложила Катю в постель. Катя лежала, уткнувшись носом в подушку, и старалась на расплакаться от обиды.
– Благодарю, Мария, – раздался знакомый голос, и Катя повернулась.
Пичай сел на краешек её постели.
– Ну как ты, Катя? – спросил он.
Катя подскочила, бросилась к нему, уткнулась лицом в грудь и разрыдалась. Пичай неловко обнял её.
– Тебя кто-то обидел? – спросил он, и в голосе его прозвучало беспокойство. – Скажи мне, я превращусь в волка и укушу за пятку.
Кате вдруг стало смешно, и она хихикнула сквозь слёзы.
– Или за бочок, – сказал Пичай и легонько ткнул её в бок. Катя звонко рассмеялась. Ей было бы ещё веселее, если бы противные слёзы не щипали глаза. – Придёт серенький волчок и укусит за бочок.
– Ты не приходил, Вермичай, – снова всхлипнула Катя.
– Называй меня просто дядя Пичай, – сказал он. И, помолчав, добавил: – Тебе нужно привыкать жить вместе с другими детьми.
