Astra Maore
Хозяин моего тела
Глава 12. Никогда не полюблю тебя!
ЛОЛА
От злости я сжимаю вилку так, что костяшки пальцев белеют. Но я замечаю это только потому, что Элиас смотрит на мою руку с легкой улыбкой.
Ах так?! Ему, значит, весело?! Ему нравится зажимать меня в углу, унижать и насмехаться? Этот самоуверенный красавчик возомнил себя не только моим начальником на работе, но и хозяином всей моей жизни?
А теперь ему смешно, что я такая хрупкая и беззащитная, а сопротивляюсь? Серебряная вилка с инициалами «Э. К.», конечно, то еще оружие, но ткнуть я ей сумею.
– Это как ты не отпустишь? – шиплю ему в лицо. Раз Долорес нас не подслушивает, мне нечего стесняться. А сам Элиас пусть думает обо мне, что захочет. Теперь мне наплевать. Потому что как бы он мне ни нравился, свою свободу я ему не отдам. Только мне решать, как мне жить.
Элиас внимательно меня слушает, а потом снисходительно заявляет:
– Не путай Агентство и жизнь, Лола. Но если ты мечтаешь работать продавщицей без образования где-нибудь в захудалом районе – пожалуйста. Я даже помогу тебе выплатить неустойку…
Ишь ты, какой благородный. Я смотрю в его теплые карие глаза и цежу:
– Нет. Я не хочу быть тебе обязанной.
– Не перебивай. – он накрывает мою руку ладонью и слегка ее сжимает. Так, что ясно – я могу брыкаться, только когда он мне это позволяет. И я серьезно пожалею, если ослушаюсь. – Давай попробуем, Лола. А если не выйдет, то не потому, что какое-то Агентство нам что-то запрещает.
Давай попробуем что? Секс в подвале? Неуважение, потому что я из семьи алкоголика? Меня переполняет возмущение, но что я могу поделать с этим огромным сильным мужиком? Не тыкать же в него в самом деле вилкой. Тем более, какая-то часть меня жаждет попробовать все, что бы он ни предложил.
Глупая, непристойная часть души, которую я держу под замком.
А если я ее выпущу, то никогда не стану любимой женщиной и единственной женой. На похотливых не женятся. Их используют и выкидывают.
И как бы мне ни хотелось ответить «давай», я говорю совсем другое:
– Убери руку… пожалуйста. Ты мешаешь мне есть. И дай подумать. На меня и так постоянно покушаются, я постоянно переезжаю, нормально не сплю который день… Я так с ума сойду! – я смотрю только на наши красиво сочетающиеся по цвету руки, опасаясь взглянуть Элиасу в глаза.
Не представляю, что он чувствует. Если бы он признался мне в любви, одно дело. Но в его почти черных глазах только безудержное желание. Ни тебе нежности, ни понимания… или я слишком к нему строга?
Стал бы Элиас селить меня в своем доме, если бы испытывал ко мне только похоть? С другой стороны, если его цель благополучно упечь меня в подвал, почему нет?
Он говорит:
– Хорошо, Лола, думай. Я знаю, что ты ждешь какие-то особенные слова… но я не хочу тебя обманывать.
Ох, неужели все эмоции написаны у меня на лице? Кто я для него: проходная моделька или забавная дурочка? А может, то и то?
Рука Элиаса так и находится поверх моей, потому я бросаю неприкаянную вилку, выдергиваю свою ладонь из его захвата и быстро вскакиваю со стула.
– Хочешь трахаться без обязательств, Конте? Я же сказала: нет. И твоего подвала я не боюсь!
Элиас выглядит абсолютно невозмутимым. Иногда я завидую его самообладанию.
– Еще топни ножкой, а потом упади на пол и покатайся по нему, как капризный ребенок. Я не хочу трахаться без обязательств, Лола. Я просто не могу сейчас сказать, что люблю тебя.
Не любит. Он меня не любит. Вот и все. И ему хватает наглости выплюнуть мне это прямо в лицо.
– Пошел ты!
В следующее мгновение его стул летит в сторону, а я… оказываюсь прижата к Элиасу спиной. Его ладонь уверенно зажимает мне рот.
Волоски на моей коже встают дыбом. Я разозлила демона из ада, и сейчас он меня прикончит!
Но вместо кровавой расправы его жаркие губы оказываются прямо около моего уха, и я слышу шепот, от которого в низ живота бегут непрошеные мурашки.
– Нарываешься на урок хороших манер? Не забывайся, Лола. И я ведь не говорил, что никогда не полюблю тебя.
Элиас резко убирает ладонь, давая мне ответить. Наглый, высокомерный бандит, которому ничего не стоит скрутить меня, пусть это и не капли не больно.
Ладно, Элиас. Раз ты презираешь меня, и я недостаточно хороша, чтобы меня полюбить, я тоже тебе врежу. По-женски. Я уверенно произношу:
– Зато я тебя – никогда!
– На спор?
Элиас не поддался? Его тон полон превосходства. Ненавижу эти хриплые нотки. И себя тоже ненавижу, потому что они совершенно однозначно на меня действуют.
– Не буду я с тобой спорить! Да хоть в подвал меня посади – я все равно тебя не полюблю! – моя голова идет кругом. Как всегда, когда Элиас Конте настолько близко.
А сейчас он тесно вжимается в меня своим твердым напряженным телом и, кажется, сильно возбужден – я полностью теряюсь. Говорю прямо то, что думаю. Это какой-то ненормальный и непонятный гипноз.
Элиас наклоняется и вновь шепчет мне прямо в ухо, обдавая ароматом своего парфюма и вызывая толпу непрошеных мурашек.
– Прекрасно, Лола. Восхитительно. Ты мне нравишься, но сама меня не любишь и не полюбишь никогда, зато вся дрожишь от возбуждения. Будем с этим работать.
Ненавижу, ненавижу тебя, проклятый!
Но куда-то бежать, плакать или бить посуду действительно будет крайне нелепо.
Элиас отпускает меня, садится за стол и как ни в чем не бывало с самой безмятежной мордой принимается есть свой обед.
А вот хрен ему! Не стану я больше закатывать скандал. Ничего он от меня не получит. Ни единой слезки, ни одного крепкого слова. Совсем ничего.
Я отодвигаю себе стул и усаживаюсь рядом. Салатик и рыбка не виноваты, что хозяин этого дома – такой гад.
***
– Пыхтишь, как еж.
Остаток обеда проходит в напряженной тишине, пока Элиас вдруг не говорит про ежа. Я и вправду отвратительно зла.
И в ответ на его слова только… фыркаю. А эта сволочь весело смеется.
Что у него в голове? Что, черт возьми, на уме у человека, который вроде бы и спасает меня от преступников, но, с другой стороны, сам не сильно лучше.
– Тебя не учили ухаживать за девушками? – я произношу максимально холодно.
Элиас и бровью не ведет.
– Отдыхай, Лола. Вечер и завтрашний день у нас свободные, хотя о завтра отдельно поговорим. У тебя есть какие-то пожелания?
Потрясающе. Он предлагает изобразить, будто между нами вообще ничего не было? Одни пресные деловые отношения?
Меня это не устраивает. Но, с другой стороны, не в моем положении обижаться и психовать.
Как бы то ни было, Элиас Конте – мой официальный начальник, и проблемы с Агентством в придачу ко всем прочим мне не нужны.
Ничего, есть и вполне приличный способ задеть этого хама.
– Ванну ты мне не выделил. Может, у тебя есть бассейн? Или в твоем домишке он не поместился?
Элиас невозмутимо пожимает плечами.
– Есть, на заднем дворе. Но пока твои ноги не заживут – никакого бассейна. Кстати, пойдем. Я дам тебе специальную мазь.
Вот же гад непрошибаемый! Мне кажется, или он специально находит способы контролировать мою жизнь? А я теряюсь и понятия не имею, как ему возразить. Не протестовать же против лечения.
– Ты иди, а я потом приду. К тебе в комнату?
– Ко мне, – Элиас встает из-за стола, – заканчивай и приходи. Когда доешь, позвони по этому аппарату. Долорес зайдет убрать посуду.
Хм… Пока эта мерзкая тетка будет сидеть у аппарата, а ослепительный Конте – в своей комнате, я вполне смогу щелкнуть его матушку. Раз я одна остаюсь на первом этаже, надо пользоваться моментом.
Я встану напротив портрета госпожи Конте, будто снимаю селфи. И даже сделаю парочку для конспирации. А потом придется моментально загрузить ее портрет в поиск. Кто знает, как часто Элиас проверяет свои камеры. Как только он заподозрит неладное, сразу обыщет мой смартфон.
Зачем мне узнавать об этой женщине после того, как я грубо отшила ее сына? Просто в глубине души я верю, что слова Элиаса – неправда.
Что он по-настоящему любит меня, но не хочет говорить об этом. Что он прячется за насмешками. Потому что для него признание – все равно что предложение женитьбы. А как жениться на девушке, с которой никогда не было секса?
Я уверена, что секс играет в жизни Конте огромную роль. И мне придется с этим смириться.
Теперь про его эротические пристрастия напрямую не спросишь. Но я придумаю, как их выяснить. В конце концов, можно обыскать его комнату. Куда-то же он положил злополучный конверт!
***
В холле я задерживаю дыхание и прислушиваюсь. Вроде никого. Ни Долорес, ну, вдруг она все-таки гуляет от аппарата, ни Жана, ни садовника Питера. Разумеется, можно сделать селфи и при них, но мне совершенно не хочется поддерживать образ глупенькой модели, которая жить не может без того, чтобы где-нибудь сфотографироваться.
Вообще аккаунт в соцсети – это профессиональный инструмент любой модели. Я своим не слишком занималась, но Элиаса это не смутило. Он взял у меня логин с паролем, и теперь я каждый день с удивлением обнаруживаю в соцсети «свои» фото и записи.
Я делаю пару селфи, радуясь, что у меня беззвучная камера, затем снимаю улыбающееся лицо мамы Элиаса, сразу гружу ее фото в поиск по картинкам и сворачиваю браузер. Чищу галерею фото и с беззаботным видом возвращаюсь в столовую. Отдаю Долорес распоряжение насчет посуды и поднимаюсь наверх.
Где бы взять силы на новые препирательства с Элиасом? Почему у нас не может быть все просто?
Хотя… конечно, не может. Ни по правилам Агентства, ни потому что неведомая сволочь спит и видит, как бы мне навредить. Я уверена, что она или он пакостит мне из-за Элиаса, но я понятия не имею, кто мой враг. Я даже отчаянно не хочу верить в то, что все эти покушения – чей-то мерзкий продуманный план, а не череда страшных случайностей.
Маловероятных, редких – и все же возможных.
Потому что если это не случайности, я не представляю, как жить дальше. Ладно, подумаю об этом потом.
Я захожу в комнату Элиаса, но там его почему-то нет. Ни в большой части комнаты, ни в спальной. На вопрос «эй, есть кто живой?» раздается только мяуканье.
Ну и прекрасно! Это мой шанс обыскать хотя бы кровать Элиаса. Сомнительно, но вдруг он рассматривал горячие фоточки, удобно устроившись среди подушек?
Черный кот лежит поверх покрывала. Надеюсь, он мне ничего не сделает?
Я сую руку под матрас и быстро прощупываю его по периметру. Пусто.
Н-да, жаль. Хотя с какой бы стати Элиасу хранить пусть даже и фотошопные улики здесь? Но я не удерживаюсь и заглядываю под кровать.
– Хгм… Изящное приглашение. Ты все-таки согласна попробовать?
Божечки… Я же стою на четвереньках, сильно прогнувшись в спине и выпятив попу, как кошка. А платьице наверняка задралось.
Прежде, чем я успеваю что-то ответить, Элиас вытаскивает меня из-под кровати так ловко, что я ничем ни обо что не ударяюсь… зато спустя мгновение я уже приземляюсь спиной на кровать. Черный кот прыгает в сторону, а Элиас быстро наваливается на меня сверху. И он очень тяжелый.
– Ну, и что ты там забыла?
Его красивое лицо оказывается прямо перед моим, и я задыхаюсь от волнения… или от кульбита с вытаскиванием из-под кровати? Элиас слишком близко, и его обалденный запах полностью окутывает меня, начисто лишая воли.
Будь сильной, будь независимой, сопротивляйся… А вот как, если все инстинкты вопят: этот мужик – твой. Он так пахнет, что у вас родятся чудесные здоровые дети. Тебе нравится в его внешности все, и хочется, чтобы дети были похожи на него. Вот только почему он такой гад бессовестный?
И мне нужно срочно придумать себе оправдание.
– Я… потеряла…
Черные густые брови сходятся к переносице.
– Чуток здоровья. Чем ты думаешь, елозя по полу обожженными ногами? Хочешь занести инфекцию?
Я смотрю на его красиво очерченные темные губы и не могу думать ни о чем больше. Кажется, в них все время горит пожар страстей. И они действительно очень горячие, мягкие и приятные. А еще вкусные. Боже, ну за что мне эта пытка?
– Мне… не больно.
В темно-карих глазах вспыхивает пламя. Только что тлела искра, и вот уже полыхает костер… А меня затапливает смущением и чем-то настолько же древним, как сама жизнь. Сквозь шум в ушах я слышу:
– О, высокий… болевой порог? Тогда ты рискуешь потерять кое-что еще… Лола… Кое-что очень важное…
И его горячая рука оказывается на моем бедре почти у самой кромки трусиков. Слишком близко. Слишком нестерпимо… порочно. Так, что мне хочется позволить ему все, как в самом бесстыдном сне. Провалиться с головой в жгучее удовольствие.
Он мне нравится, а я… нравлюсь ему. Я надеюсь, что это не просто слова, чтобы затащить меня в постель. Я пытаюсь не поддаваться страсти, вспоминаю, как Элиас заявил, что я – лишь капризный ребенок.
А его губы уже целуют мои… на этот раз очень нежно, будто дразнят. Быстро и пылко, но мягко… так, что хочется развести ноги и разрешить его опытным пальцам коснуться там, где очень горячо и, наверное, уже слегка влажно… Где меня не касался ни один мужчина, но тело само знает, что ему нужно, и выгибается навстречу.
Как со стороны я слышу свой тихий стон, и он приводит меня в чувство.
Я пытаюсь отвернуться, а Элиас ласково и страстно целует мне щеку и шею, и даже внутреннюю сторону запястья, пока его пальцы уверенно гладят мое самое чувствительное место прямо сквозь ткань трусиков. Мягко, но очень настойчиво и так, что внутри меня поднимается темная волна… еще немного, и она обрушится на меня, заставляя все тело биться в мучительно-сладком исступлении.
А Элиас будет пристально смотреть и сразу поймет, что я далеко не приличная наивная девушка. Я знаю, что такое оргазм и до встречи с Элиасом не стыдилась того, что это знаю. Я пытаюсь увернуться, но только еще больше подставляюсь под сводящую с ума ласку.
Я погибла… из-за моей слабости прямо сейчас все рухнет.
А Элиас кажется пьяным и каким-то довольным. На его лице застыла хищная маска. Он уже празднует свою победу!
– Не надо… пожалуйста… Я хочу с тем, кто меня… полюбит.
Но Элиас как не слышит. Его пальцы двигаются быстрее и жестче, отчего между ног становится настолько горячо и сладко, что я сейчас сорвусь… Остаются считанные секунды до моего позора.
Я хватаю ртом воздух, но чем сильнее стыд, тем острее удовольствие. Прямо, как в безумных снах, когда я не отвечаю ни за что. Когда я по-настоящему свободна.
– Это твое наказание… Лола… За то, что ты меня дразнишь.
Горячий хриплый шепот не оставляет мне шансов, и я срываюсь в бешеный оргазм, прижимая твердую руку Элиаса к себе, распластавшись и сходя с ума от безумной яркости ощущений. Никогда наедине с собой мне не было настолько хорошо… а теперь я не представляю, как смотреть Элиасу в глаза.
Теперь я для него – точно шлюха. Легкодоступная девка, которая течет и тает по одному щелчку пальцев.
Я слышу его тяжелое частое дыхание и боюсь пошевелиться. А в голову вдруг приходит совершенно дикая мысль: если бы я в самом деле была такой… то не оставила бы его сейчас лежать рядом без удовольствия… и даже отомстила бы за его самоуверенное сногсшибательное «наказание».
Так, чтобы он сам тут обкончался и счел бы меня не меньше, чем богиней секса!
Но увы… я даже никогда не тренировалась… на бананах. Такие тренировки всегда казались мне очень пошлыми и неромантичными. Честно говоря, я никогда особо не задумывалась какими будут мои отношения. Особенно сексуальные.
А потом меня начали мучить ужасно непристойные сны.
Я решаюсь приоткрыть глаза: Элиас по-прежнему выглядит опьяневшим, а его темно-карие затуманившиеся глаза – совсем черными. Нет. Я даже не рискну потрогать его. Не смогу.
Может, сделать вид, что вообще ничего не было? Совсем.
Я смущенно улыбаюсь.
– Я пойду… можно?
– Иди… – его голос севший и хриплый. А у меня по коже опять мурашки.
Если я немедленно не сбегу, он подомнет меня под себя и изнасилует.
Я, как в тумане, встаю, оправляю платье и выхожу, машинально нащупывая в кармашке смартфон.
Меня все еще потряхивает, а сумасшедший взгляд Элиаса прожигает мне спину.
Быстрее, скорее отсюда. Он сказал, что не любит меня. Он уже использовал меня. Он не обещал мне ничего хорошего… или я сама себя настраиваю против него?
Потому что глубоко внутри я уже глубоко больна им – непредсказуемым Элиасом Конте.
Нужно лечиться. Надо срочно переключиться на что-либо. Хотя бы немедленно посмотреть, кто его мать.
***
У себя в комнате я первым делом съедаю парочку мятных леденцов и кладу на стол распечатки с иностранными словами, которые велела выучить госпожа Уиллоу.
Если Элиас Конте перешел в наступление, не известно, сколько я продержусь. Как надолго меня хватит сопротивляться его мощнейшему обаянию… и не только. Элиас – это как товарный состав, едущий с горы. Он тяжеленный, и сдвинуть его с места почти нереально. Но если он разогнался – уже не остановишь.
А как только я окончательно свалюсь в сладкие объятия греха и порока, появится риск… что меня вышвырнут… если я не проявлю должного рвения в работе.
От хорошей перспективной модели никто не станет избавляться. Все-таки невыгодно. А потому упорной зубрежке – да.
А мыслям о том, кого представляет оставшийся один перевозбужденный Элиас Конте – нет. И что он с «этой девушкой» делает… Нет. Трижды нет.
Иначе я сойду с ума от ревности… или стыда. И чертов подвал начнет казаться мне приятной комнатой, где тихо и спокойно, где ты можешь кричать от наслаждения, не стесняясь чужих ушей, и где все вопит о том, что ты в полной власти лучшего на свете мужчины.
Не хочу.
И бросать Агентство и ехать к тете в наш маленький городок – тоже не хочу. Продавщицей я там легко устроюсь… а потом… самое страшное, если от скуки я начну пить.
Очень вряд ли, но когда тоска по блистательному Элиасу Конте меня заест, может случиться всякое.
Я тяжело вздыхаю. Если судьба подарила мне роскошную внешность, нужно пользоваться шансом на лучшее будущее. Даже если кто-то очень упорно пытается этому помешать.
Вот совершенно не представляю, как Элиас собирается скрывать наши отношения.
Он всерьез намерен приглашать преподавателей домой и постоянно сидеть со мной рядом мрачным изваянием? Думает, я смогу полноценно сосредоточиться на уроках? Или основными у нас теперь станут уроки актерского мастерства?
Я старательно пробегаю глазами список глаголов и… не выдерживаю. Какие глаголы, когда я вот-вот узнаю больше о самом загадочном и неповторимом мужчине в своей жизни?!
Я открываю браузер, листаю выпавшие ссылки и… ничего не понимаю. У меня просто шок и сплошное недоумение.
Госпожи Конте… нет.
Даму с портрета зовут Элиза Романо. Она – бывшая фотомодель и жена промышленника Филиппа Романо. Вполне в духе мафии. У них трое детей. Сын и две дочери. Сына зовут Энтони Романо, и его я безусловно знаю, поскольку Энтони Романо – официальный владелец Агентства.
Хм… А Элиас-то причем тут?! Кто он на самом деле, мать вашу?!
Я изучаю фото госпожи Романо в молодости и с детьми. Все дети прелестные, кудрявые и черноволосые. Но нигде никакого намека на Элиаса. Никого и близко похожего на него!
Энтони выглядит иначе: и в детстве, и сейчас у него хорошо заметные ямочки на щеках.
Самое очевидное, что Элиас – внебрачный сын Элизы. Но как же тогда «полная счастливая семья», с которой Элиас якобы видится по праздникам? Выходит, он отнесся к анкете как к развлечению и соврал мне?
Единственное, что не вызывает сомнений – Элиас и впрямь брат Энтони, то есть владельца Агентства… И значить это может все, что угодно.
От того, что Пенелопа с Мирандой чертовски правы… до того, что у Элиаса реальные основания наплевательски относиться к правилам Агентства.
В любом случае я наверняка интересна ему, только пока не «сдамся». Еще одна такая позорная слабость, как сегодня, и кто знает, что будет?
А без покровительства Элиаса есть огромный шанс, что меня прихлопнут.
И вот как я, такая умная, сумела оказаться в настолько безвыходном положении?
Я чищу историю просмотров в браузере, на всякий случай удаляю даже сделанные напротив портрета госпожи Романо селфи и все равно вздрагиваю от стука в дверь.
Долорес стучится как-то иначе. Я невольно втягиваю живот.
Дверь открывается, и на пороге показывается Элиас Конте собственной персоной. А в руках у него что-то плоское, круглое и серебристое.
Я смотрю на него вполоборота и не понимаю, рада ли видеть его сейчас или не готова. От волнения бросаю:
– Ты опять на ногах вместо того, чтобы лечиться…
Элиас хмыкает.
– Заботишься обо мне? Я уже лег, но вспомнил, что не дал тебе мазь, Лола. Давай-ка сюда ножки.
«Ножки» ложатся мне на сердце мягким покрывалом. Я готова сдаться немедленно, но буду держать оборону из последних сил. Ну почему ты настолько умопомрачительный – Элиас Конте? И настолько же опасный. Таинственный, нелюбящий, склонный к каким-то извращениям…
Я вытягиваю ноги, ожидая чего угодно – даже нового беспощадного соблазнения. Но движения Элиаса быстрые и профессионально-резкие, как у опытного врача. Он не делает попытки сделать мне массаж – все касания точные, легкие и выверенные.
– Мазь не трогай, она должна полностью впитаться. – Элиас переводит взгляд на мои распечатки, – Учишься? Молодец. Завтра нам предстоит очень важный день – нужно провести его с утра до вечера вместе и не убить друг друга. А еще не попасться на глаза папарацци и не словить пулю от твоего обожателя.
***
ЭЛИАС
Хм. Это я думал, что моя политика безопасности не обсуждается. Малыш считает совершенно иначе.
Наивная и столь же храбрая малышка.
За вилку схватилась. Смешная. Не знает, что я с детства занимаюсь единоборствами и могу уделать кого угодно голыми руками.
Но вилка придает Лоле уверенности и дерзости.
Черт. На это серьезно забавно смотреть.
Я напоминаю малышке о реальном положении вещей. Держу ее за руку, а по телу тепло разливается.
Надо же. Большинство девушек берешь за руку и ничего не чувствуешь. Рука и рука. А тут прямо магия какая-то. Охренеть.
Еще недолго, я и в привороты всерьез поверю. Выпил Лолин странный суп, и вот уже себя не узнаю. Что дальше? Буду ходить перед ней на задних лапках и спрашивать, чего она изволит?
Ну нет. Никогда.
Но я хочу… блять.... Я хочу попробовать отношения с ней. Реально хочу. Никто на меня так странно не действовал, а она – да.
Чего стесняться своих желаний?
Вот только о любви мне не надо. Любовь проверяется временем, поступками, да много, чем.
Сексом, наконец.
Хорош я буду: скажу, что люблю, а потом выяснится, что у нас полная сексуальная несовместимость. И я как последний долбоклюй буду должен на Лоле жениться?
Нахрен такое счастье.
Увы, если в сексе Лола мне не подойдет, мы очень скоро расстанемся. Это факт, и сейчас я абсолютно трезв.
Но моя малышка пиздец темпераментная. Она как слышит, что никакой любви я к ней не испытываю, превращается в фурию.
Вырывает ладошку, вскакивает из-за стола и пытается меня послать.
А вот и нет, Лола. Посылаю девушек в этом доме и в этой жизни только я.
Твой язычок тебе пригодится для другого, запомни раз и навсегда.
Я зажимаю Лоле ее чудесный рот и практически ее обнимаю.
Бляяять. Хочу ее до боли. Постоянно, как не знаю, кто, со стояком хожу. И опять сразу встает, как по команде.
Стоит ей только подойти близко, как ее запах и вид охренительного тела сносят мне крышу.
Хоть тормоза еще не сносят. Я еще пытаюсь быть, мать вашу, галантным и расположить к себе девушку хорошими манерами.
Как мама меня учила в детстве. Приглашала к нам с братом в гости дочек своих подруг. А мы были типа радушными хозяевами и развлекали их.
С Лолой меня то корежит, как дикаря от близости самки, то хочется быть милым. Хренте что. Ведьма, как есть ведьма.
А от шепота она начинает извиваться в моих руках. Горячая....
Но заявляет, что меня не любит и не полюбит никогда. Ну и не надо. Не люби. Я все равно тебя возьму.
На подвал еще напрашивается. Нет, Лола. Сначала договор, а потом все подвалы. И никак иначе.
Так что хватит игр. Я отпускаю Лолу, сажусь за стол и доедаю обед. Может, сейчас и отвести Лолу наверх договор подписать?
Хотя она же меня никогда не полюбит. Вот прям никогда, угу. Особенная. Железная. Ну и нахрен.
Злится все. Пыхтит, как еж. Идеальная модель – и еж. Прелестно.
На ее подначки я естественно не ведусь. Пусть не думает, что она меня задела.
А вот ноги надо бы ей смазать. У меня есть отличная мазь. Я прошу Лолу зайти ко мне в комнату, а сам ухожу отдавать распоряжения парням. А когда возвращаюсь, вижу на камерах наблюдения занятную картину.
Малыш фоткает мою маму. Ну, типа себя фоткает, но угол обзора камеры позволяет влезть ей в смартфон.
М-да, малыш. Оказывается, в тебе пропадает талант шпиона. Но фото моей мамы тебе ничего не скажет. Вот увидишь. Фоткай на здоровье.
А мне становится резко не до здоровья, не до мазей, ни до чего, когда я вижу, куда Лола идет дальше.
В мою комнату, как я и просил. В мою кровать. Это не просил.
Я резко поднимаюсь к себе и застаю крышесносную картину. Офигенная задница в микротрусиках торчит из-под кровати. Чуть подвинется, и губки будут видны.
Бляяять.
Дальше все, как в тумане. Одни инстинкты.
Я вытаскиваю ее из-под долбаной кровати. На остатках здравого смысла ругаю ее за то, что она на коленях ползает.
А сам вижу только ее возбужденные соски под тонкой тканью. Приоткрытые влажные губы. Чувствую ее нежное, сладкое тело. Ласкаю ее.
Влажная. Твою ж мать, Лола. Влажная.
Выгибается мне навстречу, стонет мне в рот. Это финиш. Финал. Или начало.
Ласкаю ее, как одержимый, трахаю пальцами, а думаю только о том, как сдержаться. Договор-то не подписан. Первый раз с Лолой в моей же кровати? Не хочу, блять.
Хочу. Больше всего на свете хочу.
А она опять пищит что-то про любовь. Ну нет, Лола. Раз ты меня не любишь, то и мучайся.
Кончай.
И она кончает. Так сладко, что я чуть не кончаю вместе с ней прямо в штаны, как озабоченный нетерпеливый идиот.
Я запоминаю ее оргазм. То, как она выглядит. Как двигается. Как звучит. Какое у нее лицо. Самое прекрасное на свете лицо.
Моя, Лола. Теперь ты совсем моя.
Хорошо, что ты меня не трогаешь. Мне надо перевести дух. Успокоиться. Не трахнуть тебя прямо здесь. Не увидеть еще два или три твоих оргазма.
Я хочу их еще.
Блять. Я дебил. Не об этом надо думать.
О сучьей Таре лучше. Враз опадет от дуры. Она – просто исполнитель. Я надеялся, что эта соска просто от ревности поехала. Нет. Все намного хуже.
Лола тем временем встает и уходит. Покачивается. Ножки ее не держат.
Еще не так качаться будешь, малыш.
Иди. Скорее иди отсюда. Спасайся.
Завтра тебя уже ничто не спасет. Ты подпишешь договор. Так или иначе я заставлю тебя его подписать. И твоя жизнь будет полностью в моих руках, Лола.
Ох, блять. Я ж ей ножки смазать забыл.
Сейчас исправлю и продумаю нам охрану и приключения на завтра.
Завтра будет крышесносный день. Капризничай, малыш, не капризничай. Он будет.
