Ашаи
Рассказы под кофе(м)
Пробуждение от дремоты дарит желание навести в доме порядок. Детектив Анастейша подбирает с пола куски пластика и микросхем. Ещё несколько часов назад они назывались Sony Playstation.
– Всё равно эта модель уже устарела, – виновато говорит она.
– Да, – откликается Никита, – теперь знаешь, что дарить мне на Новый год.
– Почему мы так живём, Никитос? – огорчается детектив Анастейша, сгребая в кучу осколки электробритвы.
– Мы оба кайфуем от этого. Я отдаю тебе всё, лишь бы поиграть с тобой. По той же причине ты не уходишь к другому: там игры не такие интересные. Во время ссор мы испытываем уникальный сорт удовольствия. Тихое семейное счастье там и рядом не стояло. К тому же, мы слишком разные. В равноправных отношениях дружбы между мужчиной и женщиной не существует. Любовь через нелюбовь – таков наш путь.
– Но мы копим друг на друга обиду. Травмируем души.
– Считай, что это побочный эффект. Все мы хотим выигрывать. А когда есть выигравшие, всегда есть и проигравшие. Зато так мы хотя бы вместе. Потому что когда мы играем в «Поддавки», ты сразу сбегаешь к блондинчику.
– И кто виноват во всём этом?
– Да никто! Или оба. Как тебе больше хочется?
Настя приступает к последнему этапу уборки: костюм детектива сложен и убран на верхнюю полку.
Дело закрыто.
На высоте 6666 метров
Рэпер спускается по трапу самолёта с суровым выражением лица. Вступив на твёрдую землю аэропорта Катманду, он перечитывает сообщение от концертного директора. Согласно сообщению, до пункта назначения остаётся не долго: несколько часов в горы в прокуренном салоне разноцветного автобуса, забитого смуглыми, широкогрудыми тибетцами. Лёгкая эйфория, вызванная пониженным содержанием кислорода в воздухе, с высотой сменилась на одышку, и можно было только мечтать о такой же большой грудной клетке.
И всё же лучше так, чем сидеть в клетке следственного изолятора. Перед глазами рэпера до сих пор стоит картина, как его выводят из камеры и сажают в УАЗик под видом перевозки заключённого. Потом снимают наручники и с напутствием «Больше сюда не возвращайся» протягивают документы и кнопочную «звонилку», которую невозможно отследить по gps. На её экранчике уже мигает пропущенная смс от концертного директора: «Скоро будешь в международном розыске. Билет в паспорте. Улетай». В следующем смс сообщается, что решение вопроса об освобождении из-под стражи стоило ему дома в Подмосковье.
Чтоб хоть как-то отвлечься от накатывающей горной болезни и бед, лавиной сошедших на его голову, рэпер залипает в окно автобуса. Он видит, как на обочине дороги собаки выстроились в очередь перед тазом с обеденными объедками. Они кажутся намного разумнее животных, которых он встречал раньше. Никто не лает, не суетится. Все ждут, словно под гипнозом. Первым хлебает самый старший пёс. Отойдя в неспешной пенсионной манере, он оставляет в тазике столько, чтобы хватило остальным. И даже неугомонные щенята терпеливо ждут в конце шеренги. Рэпер начинает понимать, что попал в другой мир, в другую реальность.
Автобус останавливается на краю пропасти у гигантского валуна. По возгласам водителя становится ясно, что остановка конечная. Выбравшись из опустевшего салона, рэпер не совсем отдаёт себе отчёт о происходящем из-за сильного головокружения, но настырно поднимается в горы по единственной тропинке. Он проходит мимо деревушки, в центре которой возвышается дацан, со всех сторон облепленный хижинами. «Ёлочную» крышу монастыря полностью заселяют голуби, что даже черепицы не видно. Рэпер считает количество ярусов на кровле и разочаровано плетётся дальше. В смс-ке говорилось, что их должно быть больше, а значит, дацан не тот.
Вдруг из оврага прямо в голову прилетает острый булыжник. Из брови сразу потекла кровь. Следующий камень попадает в спину. Из засады слышны грозные детские выкрики. Так больно не закидывают даже в комментариях на YouTube. Под градом камней рэпер переваливает через очередной горный хребет.
Если б кто-нибудь поинтересовался, он не смог бы точно ответить, сколько часов шёл вверх, полз вверх, лежал в направлении снежных вершин. Мечты о тёплой постели смешивают пейзаж в белую простыню, пронизанную огромными каменными пиками, которые мешают добраться до цели. И кажется, конца им не будет. Рэперу кажется, что ему конец.
Внезапно внутри его обледеневшей груди растекается что-то горячее с горьким привкусом. Волны тепла расходятся по всему телу, и он начинает различать голоса.
– … потому я всегда отпаиваю первоходцев зелёным чаем с травами по специальному гималайскому рецепту, – говорит медленный старческий голос. – Чай восстанавливает в организме баланс энергий Инь и Янь, избавляет от горной болезни.
Разговор поддерживает энергичный менеджерский голос:
– Я нашёл его у ворот дацана без сознания и почти без дыхания. Мы теперь с ним родственные души?
– Мы не используем понятие «душа». Вы оба в первую очередь – хувараки – послушники монастыря. Но вы можете обучаться в паре. Так гораздо эффективнее.
– Его лицо разбито в кровь, а тело покрыто многочисленными ранами. Как думаете, мастер, что случилось?
– Это из-за расширяющейся экспансии Китая на Тибет. Группы китайцев пребывают сюда в больших количествах. Они меняют культуру и древние традиции. Некоторые местные жители считают, что они загрязняют их религию, поэтому учат детей забрасывать камнями всех путешественников. Чтобы те уходили и не возвращались, – объясняет мастер, смачивая бинт всё тем же зелёным чаем.
– Он выкарабкается?
Тут рэпер решает себя обнаружить:
– Эй! Я вообще-то жив и здоров!
– Так и должно быть! – откликается мастер. – Ты – последний из прибывших. Можем начинать курс. Пси проводит тебя в дуган.
– Куда?
Но мастер успел покинуть крохотную гостевую комнату, поэтому пояснил Пси:
– В учебный класс. Но сначала мы сделаем адаптационную гимнастику. Обязательная процедура на высоте свыше 5000 метров. Повторяй за мной.
– О чём ты, я уже в порядке.
Пси перемещается на пол, начиная упражнения:
– Знаешь, ещё несколько дней назад я был такой же резкий, острый, дерзкий. И я неплохо зарабатывал на этом. Но однажды пришёл в офис, а там – пусто. Понимаешь, они все терпели-терпели, а потом просто съехали в другой офис, подальше от меня! Тут я докубатурил, что нужно срочно меняться. И вот я здесь: новый, созерцающий, внимательный к себе и окружающим. Так что не будь шкурой, сядь рядом и сделай зарядку!
В конце речи Пси закипает от своих откровений, из чего рэпер делает вывод, что он не узнал звезду, иначе вёл бы себя потише. Следовательно, особых преимуществ в споре с Пси у него нет, и лучше подчиниться. Разминая мышцы, рэпер присаживается на коврик:
– Ты точно не слушаешь рэп.
– Да. Я – рок… Был раньше, – быстро поправляется Пси. – Для постижения «особенного» состояния идеально подходят мантры.
Все эти расплывчатые определения, которые слышит рэпер, отчуждённость и захолустность локации, правила, обязательные для исполнения – всё это совсем далеко от привычного творческого вайба18 и похоже на секту с ритуалами жертвоприношения, когда ученики добровольно садятся вокруг алтаря, покорно ожидая своей участи. Именно такой расклад он и видит через некоторое время, войдя вместе с Пси в просторный дуган!
Хувараки расположились вкруг на полу, как в клубе анонимных зависимых. В центре стоит башня, составленная из фигурок золотых черепах: на панцире большой черепахи сбалансирована черепаха поменьше, на ней – ещё меньше, и так далее до высоты человеческого роста. Сама идея размещения нескольких округлых предметов друг на друге, кажется, противоречит физическим законам. Тем не менее башня стояла.
Пси с рэпером занимают два свободных коврика, и круг замкнулся. Рэпер с недоверием оглядывает присутствующих. Его внимание заостряется на деде. Он держал на коленях небольшой прибор, из которого торчали два провода с электродами на концах. Дед прилепляет их пластырем к выбритой наголо голове и осторожно вращает тумблер прибора. Каждый поворот тумблера сопровождается конвульсивным подёргиванием головы. Процесс поиска резонансного тока принимается рэпером за обряд экзорцизма, и он с немой мольбой переводит взгляд на мастера в надежде, что тот прекратит безумие. Мастер сгибает ноги в позе лотоса, присаживаясь под выпуклой фреской лотоса, символа мудрости, и говорит:
– На правах старшего наше первое занятие открывает Космодемьян. Он уже выложил башню из черепах, сделав первый шаг на пути к просветлению. В своих практиках Космодемьян будет совмещать достижения технического и духовного прогресса. Основной инструмент духовной практики – медитация. Сначала вы должны овладеть дыханием тумо: вдохи и выдохи в определённом ритме отключают мыслительные процессы в мозгу. Освобождённая энергия расходуется на разогрев тела. Долгожители Тибета, познавшие эту практику, могут неделями медитировать раздетые даже в сильный мороз. В ваших интересах научится дыханию тумо как можно быстрее. Дацан не предназначен для постоянного проживания учеников. Любое здание в Непале возводится прежде всего для хозяина и его семьи, а не для гостей. Поэтому каждый хуварак должен сам построить себе дом. Отопления в нём не будет, ведь деревья дефицитны в горных регионах, а топливо не подвозят. Помните, внутри вас достаточно энергии, чтобы не замёрзнуть. Приступим.
Космодемьян лёгким движением выключает прибор. Его веки поднимаются, оголяя мутные глаза, которые, однако, полны внимания. Учёный научился контролировать выход разума из тела и, пока произносилась вступительную речь, свободно летал по дугану, разминаясь. Мастер продолжает:
– Закройте глаза. Глубокий вдох – медленный выдох. Осторожно прикоснитесь к нижней золотой черепахе. Постарайтесь не разрушить постройку. Представьте себе живую черепаху, которая неспешно, но регулярно ползёт к своей цели через время и всегда достигает её. Почувствуйте связь с ней. Освободите ум. Глубокий вдох – медленный выдох. Представьте, что вы также пусты и тверды, как бамбук…
И хотя после медитации рэпер чувствует в теле некую воздушность, разум ещё бунтует против новых настроек. Мастер разрушил последние очертания привычного мира, и оставалось только одно: как говорил мастер, «принять всё, как есть». Краем глаза рэпер замечает, что один из хувараков направляется к нему.
– А я тебя знаю! – говорит Забей, протягивая руку. – Ты пел на форуме экологических стартапов «Зелёная весна». Помнишь, ты передавал мне микрофон, чтобы я рассказал, как научить животных собирать мусор?
Любые коммерческие выступления не для профильной аудитории были по большому счёту шутовством и балаганом, после которых музыкант обычно напивался до забвения. Неприятные воспоминания комкают момент знакомства, и рэпер спешит сменить тему:
– Ты уже построил себе дом?
– Нет, но начал. Пойдём покажу.
Они обходят дацан с торца. На заднем дворе монастыря открывается вид на травянистый склон горы, усеянный множеством маленьких домов, с виду напоминающие дачный сарай, а некоторые, самые неказистые, – сельский туалет.
– Дома хувараков, обучавшихся здесь до нас, – объясняет Забей. – Мастер разрешает занять один из домов на время, пока строишь своё жилище.
Они по очереди протиснулись в узкую дверь одного из самых приличных домиков, который отличался от остальных прямыми стенами и наличием стеклопакета в окне. По размеру помещение сравнимо с кладовкой. Низкий потолок не позволяет вытянутся в полный рост, и хувараки опускаются на колени. Забей разворачивает на полу лист с проектом своего жилья:
– Мой дом будет приведён к принципам феншуя в соответствии с квадратом Ло-Шу так, как я сам его понимаю. Жилое пространство делится по сторонам света на зоны. На юге – зона достижений, а главная стихия – огонь. В ней будут стоять мои дипломы с выставок, освещённые свечами. Днём в окно будет полыхать солнце. Запад – зона семьи, ведущая стихия – металл. Здесь на стене будут висеть фотографии родственников в алюминиевых рамках. Восток – зона здоровья, ведущая стихия – дерево. Тут будет спальное место. Восточная стена будет сколочена из досок, остальные я планирую сложить из камня, основного строительного материала в горной местности. И, наконец, северная часть дома отвечает за обучение и карьеру, поэтому здесь будут проходить медитации. Здесь же будет дверь, символизирующая проход к новым возможностям. Главная стихия – вода. А вот тут я ещё не придумал, как быть. Возможно, поставлю сервис для чайной церемонии.
– Ну ты запарился, конечно!
– Всё ради гармоничной циркуляции энергии в помещении. Она достигается за счёт баланса между стихиями. А ты какой дом хочешь?
– Примерно такой, где мы сейчас сидим. Думаю, такой подойдёт.
Рэпер действительно не собирался заниматься строительством жилья. Он остался ночевать в доме со стеклопакетами, да так и переехал в него «на постоянку». Своенравный поступок музыканта задевает чувства Забея, несмотря на то, что рэпер проникается идеями фэншуя. В занятом им доме появляются фигурки сакральных животных, цвета которых строго соотносятся с зонами квадрата Ло-Шу: золотой слон располагается в западном углу, розовый фламинго – на юге. Денежное дерево зеленеет в восточном секторе дома рэпера. И всё же Забей поднимает этот вопрос на уроке медитации, воспользовавшись правом открывающего занятие:
– Напоминает рейдерский захват, или как сквоттеры занимали пустующие квартиры на Невском проспекте для своих тусовок, – говорит Забей, отыскав точку опоры для последней, самой маленькой черепашки, венчавшей золотую башню. – Я думал, мы все в равных условиях: все должны построить собственное жильё.
– Мы избегаем оценочного мышления и сравнений, чтобы уравновесить отрицательную энергию, – отвечает мастер. – У каждого свой путь. Как говорят в Тибете, своё дао. Здесь вы – люди Вселенной, без национальности и предрассудков. Духовные спортсмены в состоянии равновесия. Позвольте энергиям свободно проходить через вас. Найдите баланс между положительным и отрицательным началом.
После недолгой разминки дыханием тумо мастер продолжает:
– Теперь мы разделимся на пары. Ваш партнер будет вашим мастером. Каждый пройдёт духовную практику одновременно в двух воплощениях: мастера и хуварака. Так мы ускорим передачу дхармы19 от учителя к ученику. Забей, ты будешь заниматься в паре со мной.
Забей садится напротив мастера. Всматриваясь в его глаза, спрятанные за густыми, старческими бровями, на секунду ему кажется, что он уже видел эти глаза, там, на родине. Его нейроны мгновенно выстраивают в мозгу последовательную цепочку образов для идентификации личности, но Забей приказывает нейронам отдохнуть, следуя наставлению мастера. Временная отмена логики делает ум более гибким, а медитацию – более глубокой. Погружение началось, и он спрашивает мастера, закрыв глаза:
– Слышал, в этом монастыре воспитался Будда…
– Верно. Будда – собирательный образ, означающий «просвещённый». Этот дацан знал нескольких просвещённых. Правда, про них мало что известно. Ведь все они стали отшельниками.
Дыхание Забея становится всё глубже, а вдохи – всё реже. Выдохи вообще не замечаются, и можно подумать, что лёгкие расходуют весь поступающий в них воздух без остатка. Вскоре хуварак чувствует собственные белки гемоглобина, переносящие кислород по артериям. Он заставляет их остановиться и ждать. Физически это похоже на мурашки внутри кровяных сосудов. Накануне Забей прочитал свежее исследование биологов, в котором утверждалось, что в момент смерти в мозгу фиксируется фейерверк гормонов счастья. Последний вздох преподноситься в качестве главного приза всей жизни: волшебной Нирваны. Похоже, что исследователи не ошиблись. Волна эйфории размывает темноту закрытых глаз, и Забей предстаёт перед Страшным Судом. Вокруг него, будто привидения, проносятся все его прижизненные беспокойства: вот его образ, скрещенный с сорокой, пронизано каркая, пролетает над горой мусора, из которой торчат верхушки городских многоэтажек; вот он рыдает над пеплом брошенных проектов, несказанных слов любви и неувиденных стран.
Внезапно Забей вспоминает, что завалился на этой стадии медитации пару дней назад. Он отключает своего внутреннего цензора-палача (совесть). Привидения вмиг растворяются, пропуская его вперёд, к свету в конце тоннеля. Тогда, по наставлению мастера, он кричит во всю воображаемую громкость: «Я вернусь в форме, в которой смогу приносить пользу всем живым существам, в форме солнечного луча, пробивающего тьму!»
Забей стремится к Ясному Свету, но вязнет в болоте привычек. Они так и манят его свернуть с пути обратно, в мир людей. Слева, откуда не возьмись, вырастает огромный смартфон. Бесконечная лента новостей крутит всё самое любимое: аппетитный «Цезарь» в ресторанчике у дома, новый образ подруги, который ей так идёт, инженерная домашняя лаборатория, оборудованная по последнему слову техники… Яркий дисплей перебивает Ясный Свет. Забей тянется к экрану всё ближе и ближе, постепенно сливаясь с ним в одно целое.
Громкий хлопок в ладоши возвращает Забея в дуган. Мастер хлопает ещё раз, чтобы окончательно пробудить хуварака.
– Я дошёл до стадии Бардо, – сообщает Забей. – Но мне не удалось сломать линию перерождения. Грёзы пленили меня, и я свернул со своего пути назад, на колесо Сансары, в крысиные бега.
– Всему своё время, – отвечает мастер. – Сегодня у тебя получилась тотальная самодисциплина, что есть большое достижение. Клетки твоего тела делали то, что ты им повелишь. Это и означает, жить так, как будто умер: без страха, но с отточенным мастерством. Но ты совсем побледнел. Организм мог запустить необратимые процессы. Нужно ещё поработать над замедлением гемоглобина. Нельзя допустить, чтобы кровь полностью остановилась.
Забей бросает взгляд на свои руки: ногти всё ещё переливались синевой, как у покойника. Чтобы понять, насколько сильно измотано тело жаждой духовного совершенства, он мельком смотрит на рэпера, сравнивая. Ответ: сильно. Руки рэпера гладкие, а ногти блестят здоровьем. Лицо блаженно сияет, словно он достиг просветления раньше Забея. Но на самом деле, рэпер к нему совсем не стремился.
Он сидит в паре с Пси, которой своим профессионально деформированным интересом к собеседнику выводит звезду на откровения. Продажнические уловки Пси сближают двух хувараков, и рэпер с воодушевлением вводит нового товарища в курс своих переписок с концертным директором:
– Есть подозрения, что он хочет отжать мой бизнес, права на исполнение моих песен, – рассказывает рэпер. – Я спросил прямо: «Зачем ты заслал меня в эти чигиря?» Он пишет: «Ты тут, чтобы написать вечный альбом. В сытой Европе вдохновение не сыщешь. Художник должен быть голодным. Потом спасибо скажешь».
– Что ты ответил?
– Ты больше не мой концертный директор.
Мастер подаёт знак об окончании медитации. Все перемещаются в чойрын дуган – зал для занятий творчеством. На холстах разворачиваются свитки для рисования, и несколько вечерних часов отводится на живопись. Рисуют четыре благородных растения, и только их: торжественную хризантему, утончённую орхидею, нежную сливу и непреклонный бамбук. Считается, что так можно овладеть всеми базовыми художественными приёмами, но при этом от хувараков требовалась необыкновенная точность изображения. Такая, чтоб даже ребёнок мог безошибочно назвать растение на свитке. В конце самое сложное: изобразить все четыре растения в одной композиции.
Иногда вместо рисования они играют в азиатский пазл. На камнях пишут отрывки известных стихотворений, затем соединяют их на скорость. Рэперу игра даётся легче остальных. Порой он вписывает на камни свежеиспеченные строчки своего нового альбома, таким образом, втягивая других хувараков в рабочий процесс. Удивляясь самому себе, он разрешает им редактировать и добавлять свои рифмы. Раньше такое и близко нельзя было представить: в храм имени Музы не допускались даже близкие люди. Пси, впечатлённый способностями звезды, не мог не спросить:
– Как ты это делаешь?!
– Всё основано на провокации. Я пишу противоречивые строки, потом говорю себе: «За идею» и отпускаю строки в мир. Самое сложное – побороть внутренний страх. Тем и отличается профессионал от любителя: профик не боится. Он всегда идёт до конца.
Так они проводят три месяца в Непале, а казалось, прошёл год. Теперь Забей понимает, почему местные монахи говорят, что им по 300 лет. Люди здесь мудреют быстрее и тем самым ускоряют течение времени относительно биологически заложенных циклов ментального взросления. Как говорит мастер: «Вы приехали сюда интересно провести время, но время не проведёшь». А кстати, где он? В последние дни он часто оставляет группу на самообучение, и Забей опасается, что он готовится уйти в состояние посмертной медитации – тукдам. Уйти по золотому правилу самоубийц: окно, в которое вышел, можно не закрывать. То есть никого не предупреждая, иначе будут отговаривать.
Забей облазил весь дацан, каждую его комнату, каждый класс. Мастера нигде нет. Он даже заглядывает на скотный двор, где его с таким ревностным недовольством встречает архар (тибетский баран), что Забей, столкнувшись с риском быть протараненными твёрдым лбом, решает поскорее смыться. В жилище мастера тоже никого. Остаётся единственное вероятное место, о котором Забей всегда думал с замиранием сердца: Одинокая пещера на высоте 6666 метров.
Забей тщательно пеленает одежду от всепроникающего горного ветра, собирает сухой паёк на несколько дней и двигается в дорогу. Он знает, что купил билет в один конец, и его время пришло. На такой высоте длительное пребывание невозможно без генной адаптации по причине кислородного голодания. Значит, у него будет только одна попытка.
Вход в пещеру предусмотрительно заложен камнями изнутри. Забей расчищает себе узкий лаз. Перед тем, как прошмыгнуть внутрь, он ещё раз окидывает взглядом величественную панораму заснеженных горных хребтов. Уходить нужно на пике. И он, в буквальном смысле слова, его достиг. Его окружают только облака. Любые жизненные проблемы отсюда видятся совсем незначительными, как хижина земледельца далеко внизу, в долине. Физически он уже был на небесах. Не хватает лишь перенестись туда духовно.
Преодолев самодельный лаз, Забей попадает в холодную и сырую пещеру. Запах смерти перемешивается с благовониями для входа в транс. Пахучие палочки закреплены меж камней так, что когда одна догорает, соседняя поджигается от её уголька. Тусклый свет от палочек озаряет два силуэта у стены. Забей сразу узнает причудливого Космодемьяна со своим прибором на коленях. Но вот второй силуэт… Забей долго не мог поверить своим глазам. Перед ним в позе лотоса сидит его наставник из Прогрессивного бихевиористического центра! Рядом лежат накладная борода и брови.
Наставник знал, что в Непале, кроме него, больше нет русскоязычных мастеров. После нервного телефонного разговора с Забеем, он активировал рекламную компанию в интернете, и Забей сам вышел на него. Часто изменения случаются спонтанно и так же незаметно, как Забей не заметил наставника в роли мастера. Сейчас мастер, вероятно, находится в стадии позднего Бардо или ещё дальше. Он вырвался из единой цепи перерождения тел, растворившись в Ясном Свете, в счастливом мире без грехов и без боли. Вслед за ним научного просветления достиг Космодемьян. Это видно по его преисполнившемуся лицу.
Забей снимает с себя одежду и стелет её на камни, присаживаясь рядом с мастером-наставником. Курс профессиональной подготовки в Прогрессивном бихевиористическом центре можно считать оконченным.
Год спустя рэпер с Пси мчат на повидавшей многое «Ниве» по тропической трассе где-то в Центральной Америке. Рэпер резко притормаживает перед горизонтально вытянутой рукой смуглого паренька, голосующего на обочине. Рэпер открывает ему дверь, и парень весело говорит:
– Hi, mates! (Привет, друзья!)
– Hi! Get up. Are you traveler? (Привет! Залезай. Ты путешественник?)
– Yeah! Are you? (О, да! А вы?)
– That’s right. (Так точно.)
– Nice. (Супер.)
Освоившись в машине, автостопер продолжает:
– Could I turn on something amazing, guys? (Можно включить вам кое-что невероятное, ребят?)
– What is it? (Что, например?)
– Russia’s stuff. (Русскую песню.)
Из музыкальной колонки начинает струиться приятная мелодия, к которой добавляется звучание лютни20. Далее вступает ударная партия, качающая бит. И наконец в воздухе расцветает голос рэпера, поющего про душевные приключения, про забытые общечеловеческие ценности, про каждого из нас. Когда сложные вещи объясняются не словами, а музыкой, они понятны даже иностранцу. Рэпер взглянул на Пси через зеркало заднего вида. Его новый концертный директор улыбнулся в ответ.
