Ашаи
Рассказы под кофе(м)
Школота
Спустившись по крыльцу частного колледжа, вся обычная молодёжь сворачивает направо, на спортивную площадку, где солнечный свет и радостные возгласы. Дэд сворачивает налево, за гаражи. Там, в тени проржавевшей нержавейки, клубится дымная вуаль и пьяный мат через слово. Дэд входит в дырку в заборе с громыхающим в колонке фонком, и вместе с ним заходит мощная волна энергии, которую почувствовали все. Он скидывает пиджак с эмблемой колледжа и надевает чёрный худи. Подворачивает потёртые джиги14, подворачивает шапку. Натягивает кожаные перчатки с обрезанными пальцами.
Расположившись на бетонной плите, банда пьёт сокообогреватель. Продавщица из вэйп-шопа аккуратно расписывает лицо Дэда акриловыми татуировками. После накладывает на глаза белые линзы.
На город опускаются сумерки. Дэд командует: «Пора».
Банда залезает в батину тачку. Дэд скручивает номера. Затем наматывает носовой платок на гибкую палку и пролезает ей в бензобак. Как психопат, он жадно внюхивает запах бензина от пропитанного горючим платка. Друзья подглядывают за ним с восхищением и страхом. Дэд прячет платок в карман, садится за руль и жмёт по газам. Романтика вечерней трассы умещается в флакончике густого вэйпа, который ему продала та самая продавщица, а потом они переспали на home party на этих выходных.
Клауд15 взрывает динамики. В багажнике под жирный бит перекатываются баллончики с краской. Пацаны на заднем флексят16 друг перед другом. Тачка тормозит у магазинчика, который держит предприниматель из СНГ. Убедившись, что вокруг ни души, банда приступает к самовыражению. Через 30 минут рольставни магазина в хлам исписаны обидными граффити и непристойными тегами.
Поверх надписей Дэд бомбит красной краской фрагмент древнеегипетского папируса, на котором Анубис – бог царства мёртвых – взвешивает сердце умершего. Рядом с ним – чудовище Аммат, готовое сожрать сердце, если оно будет легче пера. Анубис проверяет язычок весов. Дэд ещё раз взвешивает все поступки своего одногруппника, сына предпринимателя из СНГ. Все его дешёвые запугивания слабых в подъезде, всю его показуху с новыми Айфонами и дорогим шмотьём, все его тройки в обмен на новый спортзал.
«Пора папе сократить карманные деньги сына,» – думает Дэд с ехидной улыбкой на лице и рисует весы, на которых сердце легче пера. Потом он достаёт из кармана бензиновый платок, наматывает его на опору деревянной пристройки для овощей и фруктов. И поджигает.
Пламя мигом перекидывается на прилавок и подползает под сам магазин.
«Минус точка,» – подводит итог Дэд. Батина тачка срывается с места. Тёмное небо освещает многоэтажный костёр. Взрываются и подлетают в воздух брошенные баллоны с краской. Вдруг от воя полицейской сирены закладывает уши. Заднее сиденье озаряет сине-красный свет проблесковых маячков. У пацанов в глазах испуг, у Дэда в глазах контроль.
«Когда не нужно, они быстро приезжают,» – говорит Дэд и дрифтом входит в поворот прямо перед встречной машиной. На следующем повороте мигалки уже не слепят в зеркала заднего вида. После третьего поворота сирена замолчала.
Дэда хреновит, как только он переступает порог квартиры. Весь вечер он держался на адреналине от опасности, но боль, в отличие от копов, догоняет всегда. Родители спят или делают вид, что спят, и это к лучшему: сейчас домашние разборки в жанре «Где ты шлялся?» были бы совсем не кстати. Живот бурлит и раздувается. Кажется, что полчище червей вот-вот разорвёт желудочно-кишечный тракт и вылезет наружу.
Ловко огибая мебель в темноте, Дэд на цыпочках пробирается в свою комнату. Сначала 5 таблеток антибиотиков, остальное подлечит психосоматика. Примерно через час желчь отходит от горла, и можно немного поспать до следующего приступа. К хронической язве невозможно привыкнуть. Она настигает неожиданно бескрайним разнообразием пыток от лёгкого покалывания до головокружения, от синяков под глазами до рвоты. Просыпаешься и ждёшь очередной битвы.
Утром Дэд специально выходит из дома пораньше, чтобы сделать крюк в стандартном маршруте до колледжа. На ходу он думает о том, что живёт в пыли бесконечной борьбы. Батя болеет за «Спартак», он – за «Зенит». Конфликты с родителями толкают его на развитие, чтобы доказать, что они не правы. Типичный случай отрицательной мотивации. Дэд понимал это, но сделать ничего не мог.
Замедляя шаг, он удовлетворённо выпячивает губу. Фестиваль настоящего андеграундного искусства прошёл потрясающе. От магазинчика остался лишь разрисованный металлический фасад. Внутри всё превратилось в уголь.
Тем временем рабочий день куратора городского колледжа стартует допросом представителя правоохранительных органов.
– У нас есть записи видеокамер, – размеренным тоном говорит представитель в погонах, – а также показания свидетеля. Сопоставив эти два источника, я пришёл к выводу, что подозреваемые – ученики вашего курса.
На стол ложатся чёрно-белые фотографии с уличных камер наблюдения. Бабушка-свидетель тараторит, тыча пальцем в лица на фотографии:
– Вот эти двое точно учатся здесь. Мне из окна всё видно! Будут знать, как по клумбам моим шнырять! И главарь их, лицо всё в наколках, а глаза без зрачков, как у слепого, тоже из вашей богадельни. Выращиваете криминал у нас под носом!
– Вы можете опознать на фотографиях Ваших учеников? – спокойно спрашивает офицер у куратора.
– Да.., – еле слышно отвечает куратор, не веря своим глазам.
Она долго перекладывает ручку с места на место, не зная, как начать пару. «На Камчатке кабинета» уже перестали шептаться и задирать друг друга. Устаканивается тишина.
– Последняя парта, встаньте! – наконец строго произносит куратор.
Пацанов выстегнуло. Они переглядываются, оборачиваются назад, как будто обращаются не к ним. Но сзади только глухая стена. Они вынужденно поднимаются со стула.
– Вместо того, чтобы делать домашнее задание, – безапелляционно продолжает преподаватель, – и хоть как-то исправить оценки по высшей математике, эти два хулигана занялись бандитизмом. Недостойное поведение, мягко говоря. Ребята, очнитесь, мы с вами не в 90-х! Вы посрамили репутацию колледжа! Не знаю, о чём вы думали, но знайте, на каждую кляксу найдётся своя промокашка. Выяснение обстоятельств продолжится в полицейском участке.
Сразу после этих слов в кабинет заходит офицер. Парни опускают глаза вниз, не в силах достойно держать унижение. Исподлобья они видят, что весь класс осуждающе уставился на них. Они ещё не знают о возможной уголовной ответственности, потому представитель в погонах страшит их не так явно, как публичная порка в приличном обществе.
Офицер подзывает провинившихся к себе. Пацаны протискиваются в узком проходе между партами, заставленном рюкзаками. Они шокировано смотрят на Дэда, но тот не отрывает взгляд от тетради. Пацанов ждут протоколы-допросы-камера. Офицер отводит куратора в сторону и нависает над ней так, чтобы их никто не услышал:
– А что на счёт главаря? Вот же он сидит: вторая парта возле окна. Чёрную краску на шее не до конца отмыл.
– Мы не можем с уверенностью сказать… Краска на шее – не доказательство… Он – лучший ученик колледжа. Единственный, кто умеет решать задачи по теории вероятности со звёздочкой.
– Такие как раз ничего не боятся. Думают, что им горе по колено. Я эту шпану быстро расколю. Меня ещё в учебке прозвали Щелкунчиком. Они расскажут, кто с ними был, когда и с каким поводом.
Офицер удаляется с двумя подозреваемыми, издевательски напевая мотив из великого произведения Чайковского.
Дэд, весь в поту, не мог дождаться окончания занятий, то и дело проверяя время на часах. И вот наконец металлический треск звонка оповещает об освобождении из учебного заточения. Дэд спешит за гаражи. Там у него припрятано личное лекарство, способное заглушить боль в животе и подарить много приятных моментов в постели с продавщицей вейпов. Ведь красавица сегодня дома одна и наверняка скучает.
Дэд двигает камень у забора, чтобы откопать клад под ним. Попутно придумывает ответ на возражение «Ты просто хочешь со мной переспать!» В последний раз он ответил: «Да, хочу. По-моему, хорошо, когда тебя хотят. Намного лучше, чем нет». И это сработало. Теперь нужно что-то новенькое.
Размышления Дэда прерывает нерусская речь. В проходе между гаражами появляются шесть фигур. Они окружают его полукругом, блокируя пути отступления. Вперёд выдвигается сын предпринимателя:
«Думэл, я не узнаю твои рисунки, э?! Май отец начинал с маленкой палатки. Продавал толко лучшие фрукты и помидоры. Сам жил на картонкэ, а вам толко лучшее! Теперь у него большой бизнэс. Я тебе базарю, это наш город. Ты кто такой есть, чтобэ нам здесь указывать, а?»
Он резко и агрессивно переходит на свой родной язык. Слова вырываются с ожесточением и напоминают рычание крупного зверя. Кисть сына предпринимателя затряслась. В челюсть Дэду прилетает хук справа. Он успевает отклониться так, что удар слегка задевает кость. Дэд уже размахнулся для контрудара, но в бок ему врезается чей-то кроссовок. Он падает на землю рядом с камнем и успевает сгруппироваться, прежде чем по телу посыпятся пинки.
«Тормозите, братья, – сын предпринимателя останавливает избиение, – сэгодня убивать его не будем».
Он нащупывает крохотную кнопку на перстне у себя на пальце. Печать перстня накаляется до красна, как прикуриватель в автомобиле. Он подносит кулак к окровавленной голове Дэда и выжигает на шее змею.
«Любиш символы? Теперь тебя любой кавказец выэбэт».
Произнеся угрозу, сын предпринимателя слышит сзади русскую речь. В проходе между гаражами появляются шесть полицейских. Они окружают место событий полукругом, блокируя пути отступления. Вперёд выдвигается Щелкунчик:
– В моём городе самосуд запрещён. Всё должно быть по закону. Забираем их в отдел.
– А меня зачем? – прохрипел Дэд.
– Чтобы сразу два дела закрыть. Первое дело об избиении, в котором ты – потерпевший. Второе дело о поджоге, в котором ты – главный обвиняемый. Твои кореша во всём признались. Про обучение в колледже можешь забыть.
В отделении Дэда сажают в отдельную камеру и раз в несколько часов водят на допрос к Щелкунчику. Офицер навязчиво выбивает из него чистосердечное признание, заканчивая допрос обычной фразой: «Подумай ещё раз: при благоприятных обстоятельствах ты можешь отделаться условкой. Но если будешь молчать, запрошу для тебя реальный срок!» Он словно превращается в монстра: запугивает суровым тюремным бытом, обещая, что с такой меткой на шее ему живым не выйти. Глаза Щелкунчика наливаются красным, на висках пляшут вены, а изо рта плещет горячая слюна. Он бесится, грозясь разнести кабинет в щепки.
В другое время офицер строит из себя заботливого дядюшку. Мягким голосом даёт понять, что замолвит словечко в колледже, что всё обойдётся выговором на педсовете.
Отдадим должное Щелкунчику, играл он убедительно. В 99 случаях из 100 мальчишки согласились бы на его условия. Да и люди старшего возраста тоже. Но сейчас ему попался слишком крепкий орешек – тот самый 1% умников, которые выходят сухими из воды. Во-первых, Дэд был полностью уверен в своей банде. Они не могли расколоться. Он видел своими глазами, как пацаны рисковали жизнями ради него. Той ночью в парке, когда АУЕшники17 достали из карманов ножи, никто из них не убежал. А во-вторых:
«Вижу, офицер, Вы очень стараетесь выполнять работу идеально, – решительно говорит Дэд. – Уверяю, начальство это оценит. Но Ваше лицо говорит больше, чем слова. Когда Вы радовались, что размотали пацанов на правду, я не заметил так называемых «морщинок искренности» вокруг Ваших глаз. Они появляются каждый раз, когда человек рад по-настоящему. Вы же показали лишь притворную улыбку, и не более того. Это означает, что Вы блефуете, офицер. У Вас на меня ничего нет. Поправьте, если я не прав».
Искренняя и притворная радость.
Щелкунчик окислился в кресле, изобразив гримасу печали.
«А вот это уже истинная печаль: внутренние уголки бровей приподнялись, – подмечает Дэд. – Что подтверждает мои слова».
Щелкунчик обескураженно таращится на Дэда. Слышать такое – это как обстригать ногти под корень. Даже стало жаль офицера, ведь его труды напрасны. Все студенты были из благополучных семей, с деньгами на влиятельных адвокатов. То есть в самом худшем случае всё закончится штрафом и строгим разговором с предками у камина. Дэд продолжает:
«Я мог бы окончательно испортить Вам вечер, отозвав дело об избиении… Но я не буду так поступать при условии, что Вы отпустите меня прямо сейчас».
Младший по званию, немного опешивший от такого интеллектуального превосходства, даже не провожает подозреваемого до выхода, а просто снимает с него наручники. Воспользовавшись дисциплинарной вольностью полицейского, в конце коридора Дэд сворачивает в комнату общего содержания, а не на улицу. Пацаны в смятении приподнимаются со скамьи, увидев друга в побоях и со змеёй на шее:
– Мы ничего не говорили!
– Я знаю. Копчённый там?
Пацаны одновременно кивают. Один из них указывает на шею:
– С меткой что будешь делать? Камуфляжную татуировку?
– Нет, оставлю. На войне как на войне. Он же насмотрелся фильмов про гангстеров. Но я покажу, как бывает в реальной жизни. Он же просто школота!
Дэд идёт в сторону закутка в противоположном углу комнаты. Пацаны зачаровано смотрят ему в след. В закутке, развалившись на скамье, дремал сын предпринимателя. Дэд бесшумно подсаживается рядом и делает удушающий. Сын предпринимателя не успевает проснуться, как его голова оказывается на коленях Дэда, а шея плотно зажата в тески из локтей. Сын предпринимателя кряхтит, машинально хватаясь руками за локти агрессора.
У Дэда не было плана. Эта вечеринка мести – чистая импровизация. Он делает болевой приём на большой палец руки. Добившись власти над кистью оппонента, Дэд одним движением снимает перстень с его пальца. Нажимает на кнопочку.
«Выпрашиваешь у папочки дорогие подарки, – Дэд трясёт перстнем перед покрасневшим лицом обидчика. – Чтобы потом показывать всем свой глупый, детский протест. Поступки-проступки уже не вернуть, а жертвы большие».
Сын предпринимателя смотрит так, как будто показывают его свидетельство о смерти. Он безуспешно хватает губами воздух в попытках что-то сказать.
«Тебя даже раскаяние не спасёт!»
Кнопочка отскакивает с еле слышным щелчком. Дэд с размаху втыкает перстень в глаз оппу. Сын предпринимателя издаёт резкий, но негромкий звук ужаса. В тот же миг в глазах у Дэда темнеет. Тело скручивает режущая боль в области живота. Во рту застывает привкус крови. Его бросает в жар. Язва с внутренним кровотечением заставляет сознание потеряться.
Детектив Анастейша
Название этого рассказа неслучайно спрятано в стереокартинку. Чтобы увидеть два слова, постарайтесь максимально расфокусировать взгляд (расслабить глаза), всматриваясь в центр картинки. Немного терпения и всё получится. Если по каким-то причинам упражнение не удаётся исполнить, примите мои глубочайшие соболезнования.
«Сегодня играем в легендарную настольную игру «Денежный поток». Традиция игры – в 9:00. Время утреннее более осознанное и легче ложатся в сознание все уроки. Играем и развиваемся одновременно. Делаем в конце выводы интересные, как мы любим деньги. Нас сегодня немного, поэтому я буду и ведущим, и игроком,» -
Настя бросает разноцветные кубики на лавандовый стол уютного бизнес-кафе. Выпадает дубль шестёрок – первый ход за ней.
Следующая по часовой стрелке ходит высокая, стройная блондинка. Она замешкалась с оформлением доходов и расходов в карточке игрока, задерживая остальных.
– Бросай кубик, потом допишешь. Не будь узким местом в потоке игры. Быстренько входим в ритм, – торопит её Настя.
– Человек первый раз играет – сделай поблажку, – за блондинку вступается Никита, Настин муж.
Его фишка встаёт на поле «Всякая всячина». Настя на правах ведущего зачитывает вслух карту из соответствующей колоды:
– Поздравляем! У тебя родился ребёнок. Расходы увеличиваются.
– Не у нас, а у тебя! – Никита ткнул указательным пальцем в небо, обращаясь к блондинке.
– Поздравляем! Поздравляем! Поздравляем! – слышится со всех сторон от других участников. Событие радостное вдвойне, ведь теперь ему будет труднее первым вырваться на круг миллионеров и победить в игре.
А выиграла, конечно, Настя. В заключение встречи она произносит: «Сегодня многие замахнулись на победу, это замечательно! Мужчинам чуть сложнее было, может логики много..? Вопрос открытый. В любом случае, выиграл каждый, и знакомства не случайны!»
Нырнув за руль семейного автомобиля, Настя поправляет бордовое платье:
– Что это было, Никитос?
Никита без понятия трясёт плечами. Настя продолжает:
– Когда я в хорошем настроении, ты крутишься вокруг меня в заботе. «Ой, а давай туда поедем, а давай это тебе купим». А когда из меня льёт, как из ведра, ты сбегаешь…
По мере нарастания громкости в её голосе, машина мчится всё быстрее. Настя давит на мужа и на газ.
– Я лучше пристегнусь, – бетонно-монотонно отвечает Никита, перекидывая через плечо ремень безопасности.
Настя собиралась припомнить, как он забыл вчера купить детям лимонад, вернувшись из магазина с рыбой и пивком, но на «зебре» появляется пешеход и нужно тормозить.
Уже дома, поднявшись в спальню, она скидывает с себя платье, собравшее множество восхищённых и завидующих взглядов, и оттого казавшееся тяжёлым и запачканным. В шкафу ждёт домашний халат. Протягивая к нему руку, на оголившемся участке кожи Настя замечает то самое красное, шелушащееся пятно раздражения, которое не вывести мазями и присыпками. По словам лечащего её врача, а также по её собственным наблюдениям, проблема с кожей вылезает в ответ на внутреннее беспокойство. Настя делает несколько глубоких вдохов и ещё пару медитативных техник. Безусловно, она благодарна Никите за дом, за машину, за детей. Он – именно тот мужчина, которого хочется ценить и любить, но. Куда? Куда, чёрт его дери, он всё время СБЕГАЕТ???
Домашний халат остаётся лежать на месте. Настя тянется к верхней полке, к своему самому любимому наряду. Щёлкает застёжка на мокасинах, пояс стягивает полы плаща, шляпа чуть-чуть сдвинута на бок. Теперь в зеркале отражается не Настя. Это – детектив Анастейша.
Когда она спустилась в кухню-гостиную, Никита пятится в угол дивана и прикрывает лицо руками. Он произносит сквозь пальцы:
– О, нет. Что на этот раз?
– Вот что, дорогой. Дай-ка посмотреть мне твой What’s app. Что ты от меня там вечно прячешь?
– Ничего.
– Покажи, Никита.
Детектив Анастейша требовательно смотрит на мужа сверху вниз.
– Обычный чат с друзьями, – говорит он. – Тебе хочется капаться в чужом грязном белье?
– Ты пугаешь меня, Никита. А я хочу доверять тебе. Живо показывай!
– Личная переписка конфиденциальна.
– Тогда я вынуждена применить силу!
Детектив Анастейша садится коленями на ноги мужа, стараясь заблокировать любые движения и выхватить смартфон из рук. Вместо этого попадает в крепкие объятия и, одурманенная запахом его одежды, проваливается в поцелуй.
Ранним утром, чувствуя удовлетворённость от ночи, но неудовлетворённость от розыскной операции, Настя вновь облачается в сыщика. Сердце сомневалось и требовало правды. Детектив Анастейша тихонько забирает смартфон мужа с прикроватной тумбочки, пока он спит. На экране загорается надпись «Введите пин-код», которая ещё больше заводит детектива, ведь раньше никаких пин-кодов не было.
– Доброе утро, ты не видела мой телефон?
– Видела!
Детектив Анастейша хлопает входной дверью, потом – дверью машины. При повороте на трассу её внимание привлекает новый дорожный знак, сообщающий, что трасса отремонтирована в честь 100-летия города. С точки зрения правил движения информация была бесполезной для водителей, и детектив Анастейша лишний раз расстроилась, что прочитала её.
В сервисе по ремонту телефонов ей вежливо отвечают, что в прейскуранте фирмы нет услуги по взлому сотовых. Детектив настойчиво просит помочь следствию, ссылается на улики. Парень за стойкой притворно-учтиво отнекивается.
К тому времени начался рабочий день. На мобильник мужа поступают звонки от важных людей, соответственно занимаемой должности. Детектив Анастейша не боится: семейные проблемы превыше всего. Она обращается к знакомому программисту, который обещает к вечеру решить вопрос.
Программист уже собирался запустить программу перебора четырёхзначных паролей, когда на смартфон звонит знакомый номер, по которому он догадывается, кто владелец смартфона. Мужская солидарность в совокупности с опасениями делают своё дело, и за ужином Никита капался в своём телефоне как ни в чём не бывало.
– Я за тебя беспокоюсь, – говорит он. – Уже второй день костюм носишь.
– Не сниму, пока не выясню.
– Ты в нём ужасно сексуальна… Но сидеть за столом в шляпе и плаще немного странно.
– Нет, мой дорогой. Странно, что у тебя есть секреты. Раньше ты мне всё-всё-всё рассказывал, а после «Денежного потока» как будто спрятался. Где Никита? Нет Никиты!
– Ты сама любишь повторять, что игра нас меняет. Вот я изменился. На работе меня повысили до учредителя. Скоро мы выйдем из крысиных бегов «от зарплаты до зарплаты»!
– «Мы» – это кто? Ты и та блондинка?
– У тебя тоже есть друг, тот кучерявый блондинчик.
Детектив Анастейша обмахивает рукой лицо, как бы предупреждая, что градус поднимается:
– Но я не скрываю его. И мы с ним не спим!
Обычно нейтральный, как Швейцария в любых конфликтах, в этот раз Никита демонстративно встаёт из-за стола, не закончив ужин, и удаляется в спальню. Но через несколько минут возвращается с толстой пачкой рублей в руках.
«Прости меня,» – говорит он, положив деньги перед детективом.
Детектив Анастейша так растрогалась от неожиданного признания, что шляпа сама сползла с головы, а плащ – с плеч долой.
Но утром, протерев глаза, Никита вновь видит жену в дверях, одной ногой на улице. В её руках качается спортивная сумка, под завязку набитая одеждой.
– Думаешь, можешь купить меня! – заявляет она. – Всё, это конец.
– Ты каждый раз так говоришь, и каждый раз это только начало. Зачем тебе мои вещи?
– Код от телефона скажешь, тогда верну. Или едь на работу в трусах. Теперь всё действительно серьёзно.
Довольная собой, Настя бабочкой порхает над дневными делами. Запиливает мотивирующие видео в статус в What’s app, запуливает свои идеи новым знакомым. Включенная камера в её руках работает словно аккредитация на любое мероприятие, пропускает в любопытные локации. В Насте столько энергии гиперпозитива, что такая добродетель может выжечь человека изнутри. Мужчины и женщины тянутся к ней, как суицидальные мотыльки к яркому огню, не подозревая, что останутся всего лишь её прихотью.
Впрочем, даже у людей с такими суперспособностями глохнут автомобили. По привычке Настя звонит мужу:
– Мне ещё долго с твоей одеждой кататься по городу?
В ответ слышится лёгкое покашливание. Настя говорит дальше:
– В автосервисе сказали, что сломалась катушка в шестом цилиндре…
– Цилиндров всего четыре, – тут же подхватывает Никита.
– Можешь дать мне свою машину?
– Машина-то есть. Штанов нету.
– Я их верну, скажи мне только, что такого ты прячешь в своём телефоне, что из-за этого даже на работу свою любимую не пошёл?
Где-то далеко на мансарде сознания теплилась надежда, что муж признается, хотя Настя ясно понимала, что скорее всего разговор на этом закончится. Так и случилось.
Неожиданно догадка пробирает её до мурашек, и она сбрасывает исходящий звонок мужу. Зачем ей признания, если можно посмотреть переписку на рабочем ноутбуке Никиты!
Руки сами достают костюм из спортивной сумки. В мыслях детектива уже зреет план проникновения в офис бизнес-центра.
– Ты врал мне. А говорил, что никогда не врёшь.
Детектив Анастейша небрежно роняет спортивную сумку на кухонный диван и садится рядом с Никитой. Она прячет лицо в тени шкафа, понимая, что будет говорить неприятности как для него, так и для себя:
– Как тебе щавелевый суп, вкусно было? А пикантные фотки в кружевном белье! Надо тоже себе такое купить.
Глаза Никиты постепенно выпучиваются по мере демонстрации глубины осведомлённости жены. Потребовалось немало усилий, чтобы обуздать мимику. Подметив внешнее успокоение мужа, детектив Анастейша, как бы принимая эстафетную палочку протеста, вскакивает с дивана и крушит всё вокруг: посуду, бытовую технику, элементы интерьера. Причём в своих разрушениях она действует с невероятной избирательностью: под руку попадаются исключительно мужские вещи. Вскоре неодушевлённые предметы в радиусе поражения заканчиваются, и детектив переключается на Никиту, колотя его по локтям и по корпусу до тех пор, пока силы не покидают её. Муж никогда не сопротивлялся, потому что акты агрессии заводят его. Наконец детектив окончательно выдыхается и вновь запутывается в его волосатой груди, на которой так мягко и защищённо лежится.
