Ашаи
Гнилая лощина
Багажа набралось прилично: каждый погрузил на себя два рюкзака (за спину и на грудь) и взял в руку по сумке. И это с учётом того, что все объёмистые тёплые вещи они надели на себя. Повар свободной рукой отворил дверь, как его тут же засыпало снегом по пояс.
– С передышками доберёмся до бочки, – сказал он, не унывая, – а там нас уже будет ждать Бодрак.
Отряд рывками пробирался через снежную насыпь. В своих неуклюжих зимних куртках они передвигались также неловко, как ранние модели роботов-андроидов. Сходство с роботами дополняло всеобщее молчание, так как на разговоры просто не хватало сил. И только когда пришло время потчеваться под гигантским корнем поваленного кедра, Альфа наконец прервала обед молчания:
– Понюхай, не испортилось?
Повар с усилием втянул воздух из тюбика с вареньем, но ничего не почувствовал.
– Ну, как? Не закисло? Можно есть? – переспросила Альфа.
– Спроси лучше у Тона, – спасался он.
– А что скажешь ты?
– Не знаю, – Повар мялся с ответом, борясь с желанием соврать. – Я ничего не чувствую… У меня коронавирус!
Альфа отложила варенье в сторону и откашлялась в платок.
– Это ты нас всех заразил! – вдруг крикнула она с ненавистью и стукнула его по ноге, а потом отсела по дальше, с головой закутавшись в безразмерный пуховик.
– Воу, воу, полегче! Откуда такая уверенность?.
Альфа выхватила навигатор из его рук и возглавила поход. Повар был разжалован до замыкающего каравана.
– Даже не дыши в нашу сторону! – грозно предупредила она.
Теперь, когда кто-нибудь чихал или сморкался, все с презрением думали о Поваре. Любые слова оправдания бойкотировались. Вот так, в одно мгновение, от репутации не остаётся и следа.
Вереница геологов обогнула последний холм у подножия горы Голая. За ним была «финишная прямая». В лучах закатного солнца переливалась бочка. Альфа ускорила шаг в надежде, что ельник мешает разглядеть машину. Поляна оказалась пустой и чистой. Отсутствие на снегу лесенки от шин добавило разочарования. Бодрак не приезжал. Альфа беспомощно села на рюкзак. Глаза тупо упёрлись в просеку. Иногда ей слышался шум мотора. Казалось, что вот-вот из поворота вырулит кержак. Но пейзаж не менялся. Альфа пыталась не обращать внимание на звуковые миражи. В голову лезли тёмные мысли типа «Ублюдки! Они просто бросили нас здесь!» Когда отчаяние почти овладело её разумом, на плечо опустилась перебинтованная рука.
– По коням! – прошептал Тон. – Ветер усиливается – так и замёрзнуть недолго. По дороге идти будет проще. К ночи доберёмся до лагеря. Других вариантов у нас нет.
Тон сорвал с бочки крышку. Пригодилась верёвка, которая завалялась в кармане с последней стирки. Тон привязал её к крышке, соорудив таким образом сани. На них поместилась вся ноша Альфы, существенно облегчив ей дорогу.
В темноте, сопротивляясь порывам метели, отряд еле волочил ноги, но всё же приближался к лагерю. Тон прошёл через знакомую арку полураздетых деревьев и приподнял покрытые инеем ресницы. Лощину было не узнать.
Снег, выпавший в аномальных количествах, засыпал палатки по крышу. На поверхности одиноко торчали столбики печных труб. В снежной толще зияла дыра размером с человеческий рост. Судя по утоптанности, это был проход к палаткам. Тон первый вошёл в ледяной коридор. На полу стоял пульверизатор с водой, предназначенный, по-видимому, для опрыскивания стен во избежание их обвала.
– Эй! – воскликнул Повар. – Вообще-то, это мой обрызгователь мяса! Я не разрешал его брать.
Никто не обратил внимание на его слова. Дальше тоннель раздваивался. Тон свернул направо в ответвление, ведущее к жилью начальника экспедиции.
Пушок болотного цвета плотным ковром окутал все стены и потолок палатки Бодрака. Через микроскопические ворсинки пробивались многочисленные отростки с коробочками на концах. Коробочки периодически извергали розовую пыльцу, из-за чего воздух мутнел, как во время песчаной бури в Сахаре. Чтобы не дышать отравой, Тон уткнулся лицом в воротник пуховика. В нос ударил неприятный запах протухшего мяса. Бодрак лежал на раскладушке весь в судорогах.
– Мы все прогнили. Выводи ребят, – прошептал он и отрыгнул на пол зеленоватую жидкость.
– И ты тоже?! – изумился Тон.
– Ну, я ведь тоже не святой.
Вдруг тоннельное эхо принесло крик Альфы. Тон тут же рванул на звук. В одной из палаток он разглядел сквозь розовую пыль, как туша геолога склонилась над Альфой и обеими руками душит за шею. Тон бросился на него и сбил с ног. Коллегу трясло, он скалился и рычал, но практически не оказывал сопротивление. Тон пытался связать его всё той же верёвкой для стирки, но перебинтованный средний палец осложнял задачу. Альфа, оправившись от ступора, поспешила на помощь.
Потом они отвели заражённого в кержак. Таким же образом были обезврежены остальные участники экспедиции. На геологов было страшно смотреть: их лица покрылись красными буграми с гнойниками, глаза сбились в кучу, с губ капала зелёная слюна. Чтобы оптимизировать процесс, зомбаков привязывали друг к другу. Группу под конвоем выводили из ледяного лабиринта. В кержаке их пристёгивали к сиденьям ремнями безопасности. Даже простейшие кнопочные механизмы были им не по зубам.
Последним из берлоги вытаскивали Бодрака. Он всё ещё сохранял рассудок, но за тело уже не отвечал. Тон с Бŷрой волокли его под мышки, как вдруг выход из лабиринта перегородил шатающийся Бородач с бензопилой в руках. Лицо его распухло, на лбу выступили зеленоватые вены, а глаза налились кровью. Он громко зарычал. Зомби в кержаке, как сторожевые псы в частном секторе, подхватили его зов. Троица застыла словно манекены. Всё было как в момент встречи с медведицей, только страх умножился в несколько раз.
Тона тут же перенесло в далёкое детство, когда после нескольких серий фильма ужасов трясёшься под одеялом и гадаешь: стоúт он в тёмном дверном проёме или нет. Собираешь смелость в кулак, сбрасываешь с лица одеяло, чтобы проверить. И видишь: он там стоит.
Бородач рефлекторно тряхнул плечами и пила завелась, гипнотизируя круговоротом заточенных зубцов. Зловещее жужжание двигателя сулило устроить здесь Нагорный Карабах. Троица попятилась назад. На их счастье, топливный бачок бензопилы оказался пустым. Страшное металлическое жужжание быстро заглохло. Маршрутная пара с облегчением посмотрела друг на друга. Связанный Бородач проследовал в кержак.
Тон прыгнул за руль, а Бодрака усадил на пассажирское, рассчитывая на его подсказки в управлении машиной. Но как только завёлся мотор, Бодрак опустил голову на грудь и перестал отвечать на вопросы. Рычание на задних сиденьях сменилось на общее сонное сопение.
Первое время Тон долго не мог привыкнуть к сцеплению, поэтому двигатель постоянно глох и приходилось снова заводиться. В остальном управление вездеходом не отличалось от вождения седана. Тон быстро прочувствовал габариты и больше не цеплял ветки деревьев. Он переживал, что кержак будет буксовать в снегу, но шины пониженного давления отлично справлялись с настом. В лобовом стекле, через рой мрачных мыслей, пробивалась всепоглощающая чистота зимнего леса. После медленных пеших маршрутов через буреломы, перемещение по просеке на колёсах было сравнимо с ездой по скоростному шоссе.
Из салона перестали доноситься какие-либо звуки. Тон повернул голову через плечо: тела с закрытыми глазами мирно тряслись по бездорожью. Он отыскал взглядом своих помощников. Бŷра, Альфа и Повар, пройдя внешние трансформации, не отличались от остальных зомби.
«Хорошо, что они не забыли себя пристегнуть, – подумал Тон и тоже обмотался ремнём безопасности. – Интересно, на сколько ещё меня хватит?»
Потом Тон подумал, что, возможно, они все мертвы, а он ведёт машину, набитую трупами. Его уставшие глаза смочились слезами.
Неожиданно лесная дорога сменилась федеральной автотрассой. Ровная, асфальтированная поверхность с разметкой казалась взлётной полосой. По мере приближения к цивилизации пейзаж становился всё более информативнее, но мозг с каждым часом всё настойчивее отказывался воспринимать окружающий мир. Глаза слипались. Последнее, что помнил Тон – потрясающий по красоте восход. Кержак катился с горки, и впереди открывался великолепный вид. Жёлтая полоса света постепенно расширялась на фоне горных вершин и голубого неба. При этом город внизу пока ещё пребывал в ночной тени, мерцая цепочками фонарей и автомобильных фар.
«Жаль, ребята этого не видят,» – подумал Тон, и его сознание погрузилось в долгожданный розовый сон.
Непринятие
Эпиграф:
В каждом из нас есть гнильцо, разъедающее изнутри.
На утреннем обходе сторож городской больницы был крайне недоволен. Вездеход, въехавший в колонну у центрального входа, никак не вписывался в его планы на размеренно-безмятежное утро.
– Что ж они всю ночь такое пили, что вся палата в зелёной блевотине? – жаловалась молоденькая медсестра доктору и бывшему однокурснику.
– Может Егермейстер?
– Неет. Егер легко оттирается и после него обычно хорошо различимы кусочки огурца. А здесь, как будто пластилином закусывали – всё такое липкое, не отмоешь.
– Да кто их знает. Может и пластилином! Не знаю, я не рвотный эксперт.
– Хочешь сказать, я – рвотный эксперт?! Меня просто заставляют иногда, в экстренных случаях, потому что одну уборщицу сократили.
– Слышал, что сейчас среди молодёжи модно пить лин. Может быть, его перебрали.
– Зачем гадать?. Спустись и спроси.
Медсестра указала на окно, из которого виднелись люди в энцефалитных костюмах, столпившиеся в сквере. Их помятые лица выражали смущённое удивление. Они громко обсуждали вчерашний день, но никто не мог толком объяснить, что произошло и как они здесь оказались. Все сходились в одном: они находились в странном, галлюциногеном сне.
[Повар]: Меня всю ночь кружило на какой-то радужной карусели! Кажется, я воскрес из мёртвых! Что это было?
[Бŷра]: Какая, блин, разница?! Хорошо, что всё закончилось.
[Бодрак]: Это всё мутирующая плесень или грибок! Надо гуглить. Все ведь видели розовый туман в палатках?
[Кто-то из геологов]: Лично я ничего не видел. Мы сделали работу – уснули – проснулись в городе. Идеально.
[Бородач]: Согласен. Пахали без выходных, поэтому столько проспали.
[Тон]: А как же эта мерзкая слизь на полу в больнице? Она вышла из нас! А этот запах? Всё это сидело внутри нас! Давайте скажем честно, каждый из нас слишком часто вёл себя отвратительно по отношению к другим. А иногда даже паскудно. Мы все эгоистично врали, подставляли друзей, ленились, ныли, проявляли безразличие, малодушие. Все эти пустые споры, от которых остаётся лишь тухлый осадок. Вы сами знаете… Я устал от этого всего. И наши организмы тоже устали, день за днём накапливая всю эту нравственную грязь. Грязь, которая со временем превратилась в гниль.
[Повар, смеясь]: Хо-хо, отличное предположение! Так что, вам бы следовало попросить прощение, дама и господа. Как выясняется, коронавирус здесь ни при чём!
– Д-а-а-а уж, – протянул доктор, который вместе с медсестрой пригрел уши неподалёку на лавочке. – Это точно был лин. Или наркотики. Одно из двух.
У входа в больницу затормозила машина ДПС. Бодрак пошёл оформлять аварию. Энцефалитные костюмы разошлись по своим делам. Тон и Альфа остались в сквере наедине.
– Как твоя рука? – спросила милая Альфа, осторожно дотронувшись до бинта.
– Палец регенерирует сам, если его не трогать. Так сказал врач.6 Через три месяца должен полностью отрасти… Спасибо, что беспокоишься.
– Сколько тебе лет?
– 34.
– В своей квартире живёшь?
– Эээ… Нет… Может быть, снимем вместе?
Альфа была уже далеко от больничного сквера, а ветер всё ещё доносил сладкий запах лиственницы от её одежды.
КОНЕЦ
8 марта 2021 года
Спасибо за прочтение!
Все иллюстрации нарисованы автором.
