Артём Яковлев
Случайная станция во времени
Самая последняя станция
Гром
Обращение с просьбой к начальству никогда не было сильной стороной лейтенанта. Информировать, докладывать о выполнении – да! Но просить, как делали другие, не мог.
Разговор прошёл быстро, комдив откровенно его послал. Сказал:
– Если вам делать нечего, отправляйтесь лучше брать Днепропетровск. А что нужно делать с пленником, пусть решает трибунал! Это уже не наше дело…
Удав, молчавший во время диалога, в расстройстве отвернулся и когда они выходили, связист в звании майора сказал Грому:
– Сейчас Ми-восьмой Командующего сел на поле северо-восточнее Межевой. В колледже собирается поздравлять, награждать и прочее. Попробуйте сунуться и убедить.
Увидав, как Гром отрицательно покачал головой, Удав сказал:
– Я сам пойду. Обещаю конфликтов не начинать, быть честным и, помимо своих, защищать наши общие интересы. Пленника надо обязательно вытаскивать!
– Лады, президент, идём вместе. – вздохнул Гром. – Ты уговаривать умеешь!
– Хорошо, только я – Удав! – исправил «президента» боец.
Удав
Когда они появились в бывшем спортивном зале колледжа, награждение заканчивалось и боец, стоящий перед Командующим, негромко сказал:
– Служу России!
Следующая речь Генерала Армии была яркой и, как всегда, по-военному чёткой и целеустремлённой. Закончил он её словами:
– Вас родина не забудет, но впереди стоят не менее важные задачи. Это только малая часть общей победы, другие важные бои нас ждут впереди!
В этот раз «Служим России!» рявкнули все, и Гром с Удавом, оставшиеся стоять сбоку, как и все среагировали на слова Командующего.
Когда он, завершив мероприятие, собрался выходить, Гром его окликнул:
– Товарищ Генерал Армии!
Командующий остановился:
– Вы кто?
– Командир взвода, лейтенант Егоров, рядовой Грудин. Мы с просьбой!
Командующий оглядел просителей. Рассмотрев Удава, сразу изменил тон с «руководителя», на «заинтересованного»:
– А я вас знаю! Но только, как мне показалось, вы сегодня были убиты… Или ранены?
– Эта информация устарела! – Гром защищал своего подчинённого.
Остановившийся рядом с ними нач.штаба извиняющимся тоном вставил:
– Информация о подвиге поступила от известного СМИшника и уже была в эфире…
– Ну-ка подойди. Назовись!
– Рядовой Грудин Кирилл Александрович.
– Он! – подсказал нач.штаба.
– Как тебе удалось?..
– Мне помогали друзья, противник был один… – начал Кирилл. Генерал Армии остановил, коснувшись пальцем плеча.
– Я хотел бы выслушать подробнее. Генерал, у нас осталось минут пятнадцать? – обратился Командующий к нач.штаба.
– Ни минуты! Но бойца можно взять с собой.
– Нет! – неожиданно возразил Удав, вмешавшись в разговор Верхних. – Мы пришли сюда просить об освобождении нашего сегодняшнего пленника. Я без этого не уйду!
Генералы посмотрели друг на друга.
Пытавшийся понять, что после такого грубого нарушения субординации может грозить его подчинённому, Гром незаметно толкнул Удава в бок, как бы желая сказать: «Чего лезешь?». Но боец и не думал отступать. Стоял, смотрел на начальство, ожидая их решения.
Наконец, нач.штаба, осознав что просьба Командующего в этих условиях требует исполнения, махнул рукой:
– Хорошо, но не больше получаса, товарищ Генерал Армии. Экипаж вертолёта всё равно будет ждать.
Командующий кивнул и отошёл с просителями к скамейке у стены, последней целой мебельной единице оставшейся в колледже после ухода боевиков.
Челленджер
Быть пленным оказалось ещё хуже, чем просто тайным киллером. Шлёпнуть президента не смог – и вот результат! Это было хуже, чем шлёпнули бы самого Челленджера когда он пошёл сдаваться.
Но он уже выбрал лучшее: ЖИТЬ. Это всё, что оставалось.
Челленджер, более первобытный, чем эти парни, с которыми его везут. У них здесь где-то есть семьи, друзья, знакомые, не здесь конечно, на той стороне, но они есть у каждого. Парни довольны, для них война кончилась, пришло последнее плохо – плен, хуже уже не будет! Они все разные, но это говорят все: «Хуже не будет!» Им надо просто привыкнуть к новым условиям и останутся живыми.
У Челленджера родные здесь тоже есть! Как же без них? Более того, он сам в этом году пойдёт в третий класс смоленской школы номер 13, имени адмирала Эдуарда Балтина. Будет, дурак, учиться, готовя себя вот к этому моменту своей жизни.
Но пленного его не признают ни мама, ни остальные, включая и его самого. Для всего нынешнего человечества он никто! Человек без имени, без фамилии и даже без каких-либо знакомых, кроме тех, с кем знакомился последние десять часов, это: друзья молодого президента Гром, Моджахед, Зэт и Штурм, ещё эти, попавшие в плен в последние сутки…
Чтобы признали здесь, требовалось вмешаться в собственную жизнь. Но это невозможно, он исчезнет накануне этого, только приняв такое опасное решение – назвать себя собственным именем. Несколько таких опытов проводилось с начала сороковых и вывод был однозначен: невозможно избежать!
Интересно, – подумал Челленджер, – больно это или нет, просто исчезнуть? Вероятно и боль его исчезнет вместе с ним.
Но раз он до сих пор не исчез, то вмешательства избежал! Теперь всю жизнь придётся этого бояться. 22 года жить там, где никогда не жил, работать не по своей специальности, организовывать новую жизнь до самой весны 2045-го.
Машина резко затормозила. Очередной блок-пост. А сколько их уже было!
Загремели затворы, створка приоткрылась и в кузов заглянул незнакомый.
– Кто безымянный? Выходи!
Чтобы не врать и чтобы это не влияло на маленького двойника и при этом он сам, с болью или без, не исчез, пришлось отказаться от своего имени с кличкой, как учили инструкторы. Он придумал безопасную потерю памяти.
Вылез наружу, двое стоят, смотрят на него, молчат. Подошёл конвоир:
– Этот безымянный. Забирайте!
Один из двоих сразу повернулся и двинулся куда-то в темноту. Второй сказал:
– За ним! – и чувствительно ткнул стволом в спину.
Это не понравилось! Куда его теперь? Догнал и пошёл вплотную к первому, ожидая внезапного щелчка затвора за спиной. Бежать и не хочется, но если этот щелчок будет, придётся. Потому как не хочется вот так, с болью…
Пошли и пошли. И чем дальше уходили от места, откуда уже укатила машина, опасения уходили, сменяясь какой-то надеждой. Зачем вести далеко, если можно где-нибудь рядом… Война всё спишет!
Остановились только, когда подошли к колесу, на которое опиралось что-то большое, тёплое. Челленджер посмотрел внимательно, оказалось – здесь стоит вертолёт. И внутри салона появился слабый мерцающий свет.
– Залезай! – второй подтолкнул к железной ступеньке.
Первый конвоир, пока Челленджер осматривал колесо борта, уже прошмыгнул внутрь и оттуда светил зажигалкой.
В общем, его расстрел давно отменили и куда-то собрались везти по воздуху.
– Куда меня? – спросил он.
Конвойные не ответили, посадили в удобное кресло, дверь закрыли и движки завыли, стали раскручивать лопасти.
Что же там случилось, что его живого везут, как какого-то короля?
Машина оторвалась и, наклонившись, стала скользить над поверхностью. После взлёта несколько раз ветки деревьев звонко стукали в корпус.
Летели долго, конвой не дремал, зато Челленджер, расположившись на мягком, смог расслабиться, вздремнуть. Конвоиры с обоих сторон, калаши на коленях, его никто не тронет. Как видно, ребята стерегут не впервой.
И ему теперь осталось бояться только какой-нибудь внезапной встречи, к которой так искусно готовит судьба.
Прилетели-сели! Конвой ждал остановки винтов, потом в прежнем порядке: первый спереди, второй сзади, снова двинулись в темноту. Машина, к которой подошли, Челленджеру показалась знакомой: белая буква Z и российский триколор на закрашенных камуфляжем стёклах. Опять эти!..
Водила Штурм, приветственно махнул рукой:
– Здорово, миномётчик!
Конвоиры снова сели рядом и захлопнули двери. Штурм завёл мотор, они поехали, приближая к неведомому. Посёлок Межевая, там, киллер с миномётом должен был… но не сумел. Президенту повезло! Челленджер думал, будет легко, но жестоко ошибся, сам попал в карусель и утратил пульт перехода. Тот теперь исчез где-то на пути к 45-му году. И миномётчику предстоит догонять пульт в естественном темпе течения времени. Вероятность догнать Челленджер оценивал как бесконечно низкую.
– Куда меня? – снова спросил он, в этот раз у Штурма.
– Не знаю, решение генерала… – успел ответить тот прежде чем второй крикнул:
– Молчите оба!
Дальше по виляющей дороге ехали молча. Доехали, встали, пришла пора снова выходить.
– Выходи! – рявкнул второй.
Первый открыл дверь, стал ждать снаружи. На улице темно. Где-то негромко трещит дизель-генератор, давая возможность получать военному посёлку минимум привычных удобств, ночное освещение в которые не входило.
Впереди темнела стена, уходившая в чёрное небо. За ступенями – вход. По-видимому, это какое-то образовательное учреждение, вроде школы, училища, лицея или колледжа. В крайнем случае здание местной администрации.
– За мной! – приказал в этот раз первый из конвоиров и двинулся к зияющему входу без дверей.
Второй остался у машины и закурил.
Было отчего теперь волноваться. Казнить не стали, доставили на вертолёте к какому-то генералу. Что ещё? Может быть допрос?
В большом полутёмном зале с баскетбольными кольцами над дверью, конвоир двинулся к группе сидящих на скамейке военных. Подойдя, что-то сказал старшему, в котором пленник с удивлением узнал Генерала Армии, руководившего тогда операцией. Так вот он какой «генерал»! Рядом стояли: ещё один генерал, тот лейтенант, которому он сдался и ещё какой-то сержант, рассказывающий что-то Генералу Армии. Тот, повернувшись к Безымянному, спросил:
– Ты кто? Имя!
Но ответить генералу не позволил сержант:
– Совершенно неважно кто он такой. Пусть пришелец будет безымянным!
Он, сам не зная того, спас Челленджера. В сержанте по голосу пленник безошибочно узнал молодого президента и снова струхнул. Если тот вернулся, то ему кто-то там помог. Раз помогли, в заговоре случился облом и его, Челленджера может ждать участь тех, кто пытался вмешаться в свою судьбу. Если, конечно, сумеет вернуться.
– Ладно, пришелец, дай на тебя посмотрю! – сказал Командующий.
Кто-то направил лежащий на скамье фонарик на пленника. И все уставились на Челленджера. «Издеваются!» – решил он.
– Возьми! – неожиданно молодой президент протянул к нему руку с волшебным сюрпризом, о котором тот уже и не мечтал.
Не воспользоваться таким подарком было глупо. И он схватил электронный кулон и накинул цепь на шею. Только так переход мог быть безопасным.
Также великодушно предупреждая, со злобой выкрикнул:
– Встретимся ещё!
С презрением оглядев всех, кто продолжал на него смотреть, он до хруста сдавил кулон.
Удав
Генерал Армии был поражён! И смотрел на него теперь с восхищением. Рассказ Кирилла он воспринял с улыбкой, но реальное исчезновение пленника… Да, такие фокусы не каждый день происходят! А сам Удав, после фокуса с исчезновением, облегчённо вздохнул и улыбнулся. Всё вышло отлично и в будущем повторяться не станет. Повезло!
А система машин времени сорок пятого – отличное изобретение, которое сможет продвинуть науку на века вперёд!
– Такие люди мне нужны! – неожиданно заявил генерал. – Пойдёшь ко мне?
– Только прикажите, товарищ Генерал Армии! Но сегодня я устал…
– Поспишь в вертолёте. Отправляемся! – потом генерал повернулся к Грому и поднёс руку к козырьку. – Спасибо, лейтенант. Я вас не забуду!
Ведущий
Кто теперь не знает этой истории? Но интерпретируют её каждый по-своему. И только я один знаю все подробности этого дела.
Вам не давал уснуть ваш покорный слуга, Егоров Николай Викторович, в прошлом, лейтенант Гром.
