Артём Яковлев
Случайная станция во времени
Гром будет
Моджахед
Грома больше нет… Лёхе хочется кричать! Командира, который был всегда за своих бойцов, они с Удавом не сумели уберечь.
Ещё там, у хирургов, которые уже не надеялись привести в сознание безнадёжно утихнувшего больного, Моджахеда связали с комдивом, которому он доложил о гибели лейтенанта и задержке работ по разминированию из-за опасной близости работающего миномёта. Комдив ответил:
– Приказываю вам, Алексей Григорьевич, взять на себя командование роты до того как у вас будет сменщик лейтенанта Егорова! Пока никаких боевых действий не проводите, занимайтесь обычным: спасайте гражданских и наблюдайте. Удачи!
– Слушаюсь! – не к месту отозвался боец.
Вот так! Он – комвзвода и все ребята теперь ему подчиняются… А связь осталась у Кирилла. Впрочем это и хорошо! Не сможет он спокойно сказать парням, что командир убит.
Всю дорогу голова лейтенанта лежала у Лёхи на коленях пока он пытался спасти командира от потери крови. Всю свою аптечку израсходовал, и форма на коленях и рукавах густо пропиталась красным. Гром умер ещё там, в машине. Неожиданно напрягся, схватил руку с бинтом и держал сильными пальцами, потом отпустил и, не прийдя в сознание, расклеился, ослаб. Это не первый, кто умирал у Лёхи на руках, как всё происходит, он знал не понаслышке.
Удав
Внутри труба была достаточной для того чтобы пролезть вверх. Удав умел это делать своим способом.
Как-то в детстве, когда Кире было семь, старшие пацаны-футболисты предложили достать упавший в глубокий колодец мяч и Кира достал. И потом не уставал гордиться подвигом. Так что, когда потом, в пятом классе, одноклассники придумали соревноваться в прохождении колодцев на строящемся рядом со школой доме, тут же согласился. Вертикальный колодец был узким и длинным, и те, кто организовывал соревнование, рассчитывали как видно, посмеяться над Кириллом, уверенные, что он не сможет.
Скоб, как в подземном колодце, там не было. Кириллу пришлось находить опору в мелких неровностях. Упираясь в противоположные стенки, он удерживал себя от соскальзывания, а быстрыми и точными движениями добился эффективного подъёма. Опускаться в своём величии ниже мальчик был не согласен. Взял высоту и заставил всех поверить в свою исключительность.
***
Когда пробрался в подвал под башней, Кирилл разделся, уже привык после сурового молчания матери, увидевшей к каким результатам привёл тогда геройский подвиг сына. К тому же ноги без ткани имели лучшее сцепление с гладким кирпичом.
Оставил в дровах у печки автомат с боезапасом на бронежилете, сложил всё со снятой экипировкой «Ратника», разобрал решётку за дверцей, протиснул себя и, выкинув изнутри обломки и захватив рацию, стал карабкаться вверх. На поднятие к первому пролому на уровне трёх метров ушло больше времени чем ожидалось. В трубе темнота, не видно во что упираться. Но выше пошло легче, и через десять минут он выглянул в удачный пролом со стороны лесополосы на уровне крыши, в метре до верхнего среза трубы. Появляться над срезом было смертельно опасным.
Труба, похоже, давно не нюхала дыма. Красный кирпич вверху был чистого цвета, только со следами сажи на швах. Это Удав определил лишь поднявшись до проломов, куда проникал яркий свет.
Выглянул наружу, присмотрелся. Лесополоса, которую увидел с другого ракурса, уходила на запад до горизонта. Весь интересующий участок, обработанный взрывами, был на виду! И, сколько он ни смотрел, разглядеть признаки вражеского миномёта не смог. Бомбисты прятались хорошо.
Пришло в голову спросить авиацию. Это небезопасно, но другого пути уже нет. Включил висящий на груди цифровик на канал Баллистика:
– Баллистик, это Удав! Что с картинкой по лесополосе? Расскажи! Я от них в двух сотнях метров.
Баллистик ответил:
– Человек с миномётом исчезает у сваленного толстого дуба. Как исчезает не понял, нужна экспертиза! Коптер заряжается, пока подняться не смогу.
– Понял. До связи. – завершил беседу Удав и снова отключился.
То есть, Баллистик ничего не разглядел, создал только ненужные вопросы, и помощи от него сейчас не будет. Впрочем, словесные координаты Баллистика были из трубы хорошо видны. И Удав стал следить за ориентирами.
Минуту ничего не происходило, но в какой-то момент случилось, за коряво лежащим стволом дуба появилась короткая тень…
Ведущий
Челленджер, по сигналу из назначенного времени, снова скакнул. Система достаточно надёжная, можно сказать, проверенная временем.
Миномётчик хохотнул над придуманной самим фразой. Сам сейчас временем проверял эту систему. Мощная квадросигнатура осталась глубоко в слоях будущего. У него на шее только аннигилятор, стиравший в прошлом следы проникновения. Чик! – и нету, будто и не было ничего. Кровавый след оставит только мина, произведённая в будущем по технологиям древнего времени и выпущенная им точно по объекту. Сам же он очнётся в своём настоящем-будущем, будто ничего и не делал. Время такая штука, что даже тени от этого человека не останется. Всё будет сделано так, что и не подкопаешься.
Задача проверки работоспособности проекта была именно в том, чтобы ликвидировать в прошлом одного из политиков, за которым в будущем ведётся круглосуточное наблюдение. Такая хитрая система должна оставить большую дырку в политической системе. И всё будет тип-топ, в лучших традициях!..
Самый короткий путь к этой личности вёл через двадцать четвёртый год, где он ещё не был политиком и геройствовал в новых российских территориях. Свои люди под благородным предлогом связались с его другом, Алексеем Григорьевичем Даниловым, воевавшим вместе с ним. И тот подробно рассказал где и когда этот человек был на передовой.
Тогда выбрали желательной датой пятницу, 30 августа, а местом – квартал перед лесополосой этого маленького, тогда ещё считавшегося украинским посёлка. И образовавшаяся на тот момент небоевая обстановка выполнению задания не должна мешать. Челленджер подумал, что это даже должно помочь.
Удав
Там, в зелёном месиве порубленных взрывами стволов, возникла двигающаяся тень человека. Мгновением позже другая тень скользнула по освещённым солнцем кирпичам пролома возле лица. Это не птица, здесь в воздухе мог быть только проклятый дрон… Его звук быстро достиг максимума.
Оба эти события, произошедшие в одно время, сказали о нежелательном изменении ситуации. Удава за те секунды успели засечь за переговорами, теперь начнут утюжить район где засекли, точнее, эту трубу. Единственное, что могло спасти, уносить ноги как можно скорее, юркнув в подвал. Чтобы было не так позорно умирать: безоружным, в трубе разбитого дома, спуститься, взять оружие, принять бой.
Первый же взрыв колыхнул трубу так, что казалось она сейчас рухнет. На голову, не защищённую каской, посыпались кирпичи выше пролома. Стараясь не обращать на мелкие травмы внимания, Удав, закинув рацию за спину, заработал руками и ногами, царапаясь о стенки до крови. Спускаться тяжелей, чем лезть вверх, условия торопили. Работал за гранью возможностей и до малого пролома первого этажа соскользнул за десять секунд. Дальше ждал участок лишённый света. В темноте скорость спуска упала, выискивал невидимые точки опоры, соскальзывал и снова цеплялся.
Второй взрыв достал, когда Удав вылезал из топки. Там его повело… повело-повело… повело-повело-повело… и он взмыл… и полетел… Сверху земля казалась ажурно нарисованной на плоском листе бумаги, с точностью до листика на дереве, до травинки на земле и до жучка на этой травинке. Парил теперь над аккуратно восстановленной лесополосой. Деревья одинаковые, словно солдаты в парадном строю. Но их листья были только камуфляжем, под которым скрывались вражеские диверсанты. Два диверсанта под каждым зонтиком из веток, готовы по команде сбросить камуфляж и открыть огонь!..
Вдох… Удав глубоко вздохнул, открыл глаза. Это был просто сон, теперь сна как не бывало. Воздух наполнен пылью до упора. Пыль на всём: в воздухе, на ресницах и языке. И на вещах в подвале. Подвал тот самый, через который он лез в трубу. Свет из отверстия, пробитого в стене, тусклый, но привыкшие ко мраку глаза, режет.
Проморгался. Здесь он не один. Перед ним, частично загораживая светящуюся пробоину, стоит фигура человека. И это уже не из сна, перед ним реальный человек.
– Ты кто? – обратился к нему Удав.
Тот незнакомым голосом ответил:
– Успеем познакомиться. Как себя чувствуете, Кирилл Александрович?
Здесь Кириллом Александровичем его никто не называл.
– Я – Удав! – исправил незнакомца.
– Удав, Удача, а также Буревестник – роли не играет. Вы живы и это хорошо!
Про вопрос как себя чувствует боец, незнакомец забыл, но Удав чётко помнил, что должен знать с кем говорит в боевой обстановке. Слишком подозрительно, здесь война, никого посторонних быть не должно. Удав бросил взгляд на дрова, со сложенным на них «Ратником», под которым спрятан его АК. Всё лежит как лежало, только густо засыпанное пылью.
И Удав стал из сидячего положения подниматься на ноги, готовясь, если надо, броситься к дровам доставать автомат. Отвлекая собеседника от своих действий, снова спросил:
– Кто вы, как вас зовут? – переходя на уважительный, во множественном числе, стиль собеседника.
– Что такое апология, знаете? – незнакомец второй раз избежал прямого ответа.
Кирилл поддерживал разговор, продолжая двигаться к оружию и обходя незнакомца:
– Если честно, понятия не имею! Но слово звучит как греческое, наверное что-то…
Собеседник прервал:
– Я тоже не лингвист, но апология – попытка защитить нас друг от друга. Я – союзник, человек, работающий против ваших врагов. Это понятно?
Кирилл, на полпути к автомату, замер. Незнакомец сказал то, о чём он давно догадывался. Миномётчики с оператором дрона – его, Кирилла, личные враги! Они охотились только за ним, а раненный командир, как и дверь того подъезда, были только побочным расходом.
Враг, как общее понятие прячущихся в окопах с той стороны, для него стал врагом от первого лица. Личным, стремящимся убить только его.
Ведь это странно! Рядом с Кириллом находиться опасно всем, а этот спокойно стоит…
– Не боитесь стоять рядом? Ведь стреляют-то по мне.
Удав сразу перевёл незнакомца в разряд своих.
– Что делают с той стороны, мне хорошо известно. Секунд через девятнадцать… – заданное время у Удава всегда отмечалось в сознании, а точность прохождения промежутков он контролировать умел. – …мина прилетит в дверь. Вам лучше быть возле окна. Автомат пока не берите. А у того парня, если подберётесь близко, прежде всего сдёрните цепь с шеи, и не дайте ему коснуться кулона…
Союзник – точно, но как можно советовать остаться в бою безоружным? Только это у Кирилла отразилось в сознании.
– А вы как же?.. – вопрос вышел неожиданным даже для самого.
– Не забудьте, окно! – напомнил Союзник и ответил: – А я ухожу.
Щёлкнул пальцем и тут же пропал, только пыль закрутилась в луче из отверстия.
– Окно-окно… – ехидно повторил Удав. – Какое окно? Здесь пробой стены! – и направился к своим вещам. Надо одеться и, превыше остального, взять оружие.
Но остановился… Оставалось десять секунд.
Что собеседник, неизвестно как и когда появившийся в подвале на линии огня, реально исчез, он понял только встав на место, где стоял незнакомец. В этом была глупая несуразность! Нельзя вот так, щёлкнув пальцами, исчезать как старик Хоттабыч. Реальность в том, что нельзя, и всё! Этому учил весь опыт жизни, лишённой сказок.
В произошедшем и обман, и нелепость… Соображая, Удав остался на месте. А время подспудно продолжало тикать. Осталось три… Притаиться или не верить? Вопреки предостережению, Удав стоял, но решив выполнить хоть что-то, он бросился к дровам и навстречу полыхнуло.
Щур-2
Когда облако взрывной пыли немного осело и рассосалось, подлетел к руинам и сообщил:
– Всё, готовенький! Можно отпевать…
– Ты видишь его? – Челленджер хотел убедиться в окончательности достигнутого.
– Экскаватором не откопать. – ответил Щур-два. – Вежа завалилась, всё под обломками.
– Там, под твоей вежей, подвал был? – спросил Челленджер.
– Ну!
– Гну!.. Пролети, посмотри. Если не голову, то хоть палец его оторванный найди. Я уйду, будем в расчёте.
– Ты вход в подвал разнёс. Куда полечу?.. К тому же заряд на нуле. До связи!
Он пилот, а не крот!
