Артур Батразович Таболов
VIP
– Что вы доложили?
– Что мог, то и доложил. Керженцеву ищут, её сообщника Лежнёва допрашивают в Лефортово. Мне было сказано: плохо ищите, активизируйте работу.
– А как они себе это представляют? – возмутился Игорь. – Интерпол не оперативно-розыскное управление. Мы не имеем права сами арестовать даже бандита в Москве, только через полицию. Они этого не знают?
– Неважно, что они знают, а чего не знают. Они имеют право отдавать приказы, а мы обязаны эти приказы выполнять. Ума не приложу, как мы можем активизировать поиски. Мы ничего про неё не знаем. Только то, что она жила последнее время под именем де Бюсси. И что жила во Франции. А где во Франции? Франция большая.
– Она жила в Париже, – уточнил Игорь.
– Где в Париже? Париж тоже большой. Ни одной зацепки!
Игорь решил приободрить генерал-лейтенанта:
– Одна зацепка имеется. Есть её электронный адрес.
– Откуда он у тебя? – заинтересовался Сибирцев.
– Нашёл в ноутбуке Сергея Старостина, – соврал Игорь.
– Он с ней переписывался?
Пришлось врать и дальше:
– Писем нет, ни одного. Только адрес.
– Хоть что-то. Вот что, Касаев, отложи все дела и составь план мероприятий. Что мы намерены предпринять для активизации поисков преступницы, как задействуем имеющуюся информацию, её электронный адрес.
– А как мы задействуем электронный адрес?
– Вступим с ней в переписку. Во время войны это называлось функельшпиль – радиоигра. Вот мы с ней в радиоигру и сыграем.
– Придётся писать от имени Сергея. Тут она нас и расколет. Мы же не знаем, какие отношения были между ними.
– Ничего ты, Касаев, не понял, – рассердился Сибирцев. – План нужен не нам. Он нужен там, – снова показал он на потолок. – Чтобы там поняли, что мы приняли приказ к исполнению.
– Так бы и сказали, что нужна туфта.
– Пусть туфта. Но она должна выглядеть убедительно. Иди работай.
Остаток рабочего дня Игорь промаялся над сочинением плана. Получалась туфта, фантазии не хватало. Тогда он плюнул и передрал несколько абзацев из служебной инструкции Интерпола с рекомендациями по розыску международных преступников. Получилось убедительно.
Вечером он рассказал Панкратову о разговоре с генерал-лейтенантом Сибирцевым. Панкратов насторожился.
– Что-то происходит, – предположил он. – Такие дела просто так до верхов не доходят. Думаю, зашевелился «Союз». Нужно понять, что они намерены предпринять.
– Как мы можем это понять?
– По характеру допросов Лежнёва. Сколько ты заплатил своему кадру из СИЗО «Лефортово»?
– Две тысячи баксов. Он был очень доволен.
– Дай три. Пусть перепишет пленку с последним допросом.
– Развращаем мы служивых, Михаил Юрьевич, – укорил Игорь. – А потом удивляемся: почему везде сплошная коррупция?
– Не с нас она началась и не на нас закончится. Ещё никому не удавалось на ёлку влезть и жопу на ободрать. Если мы хотим сделать дело, приходится играть по их правилам.
– А мы этого хотим?
– Ты давно был на Троекуровском кладбище?
– Давно.
– Сходи, посмотри на крест. Очень способствует.
– Вы ходили?
– Нет. Мне достаточно его вспомнить.
XI
«МАРКОВ. Хорошую ты выбрал тактику, Лежнёв. Не было никакого преступления, никакого сговора. Всё получилось само собой. А что ты наговорил на предварительном следствии, это твои алкогольные фантазии.
ЛЕЖНЁВ. Но вы сами посоветовали на этом стоять!
МАРКОВ. Я тебе ничего не советовал. Я проверял, как будет выглядеть твоя защита, если ты её выберешь. Слабенькая оказалась защита, не выдерживает проверки. Теперь давай оценим факты с позиции обвинения. Факт первый. Случайно ли Керженцева предложила тебе работу водителем мужа?
ЛЕЖНЁВ. Случайно. Узнала меня на заправке и предложила.
МАРКОВ. Нет, Лежнёв, не случайно. И на твою заправку она заехала не случайно, а специально. Она знала, как ты разбил «феррари» своей любовницы, читала в газетах. Поняла, что ты тот человек, который ей нужен. И ты это знал.
ЛЕЖНЁВ. Что я мог знать? Мне предложили денежную работу, я согласился.
МАРКОВ. Хорошего водителя можно найти и в Москве, для этого не нужно лететь в Париж. Она полетела и нашла тебя. Потому что имела на тебя планы.
ЛЕЖНЁВ. Я о них даже не догадывался.
МАРКОВ. Ты же неглупый парень. Богатая русская дама прилетает в Париж и предлагает тебе работу. И ты даже не задумался, не спросил себя: почему мне? Я тебе скажу, почему не спросил. Потому что знал.
ЛЕЖНЁВ. Ничего я не знал. А о чём задумался или не задумался, не имеет значения. Это не преступление.
МАРКОВ. Факт второй. Когда ты освоился и изучил привычки хозяина, Керженцева предложила тебе организовать его убийство под видом автомобильной аварии. Такой же, при которой ты убил свою любовницу на «феррари». Был такой разговор?
ЛЕЖНЁВ. Не было. Ничего мне она не предлагала.
МАРКОВ. Ты рассказал об этом разговоре при допросах следователем Молчановым.
ЛЕЖНЁВ. Я всё выдумал. Следователь очень хотел получить моё признание, я пошёл у него на поводу. Вы сами говорили, что он консультировался с испытателями НАМИ. Они сказали, что специально такую аварию может устроить только Шумахер. А я не Шумахер. Может быть, стал бы Шумахером. Не сложилось.
МАРКОВ. Но сам-то ты считал себя не хуже Шумахера? Смелый ты парень, Лежнёв. Так рисковать жизнью – ради чего? Только из-за денег? Или хотел доказать самому себе, что ты чего-то стоишь?
ЛЕЖНЁВ. Не понимаю, о чём вы говорите.
МАРКОВ. Что же произошло на Ново-Рижском шоссе?
ЛЕЖНЁВ. Авария. Такие бывают каждый день. Керженцева позвонила мужу и сказала, что плохо себя чувствует. Он приказал ехать как можно быстрее. Ночь, мокрая дорога. Я не справился с управлением.
МАРКОВ. Ты очень удачно не справился с управлением. Нож бульдозера пропорол правую половину машины. Ту, где сидел Вознюк. Он погиб, ты отделался телесными повреждениями.
ЛЕЖНЁВ. Мне повезло.
МАРКОВ. Твоё везение было хорошо рассчитано. Накануне аварии тебя два раза видели возле бульдозера, ты изучал обстановку. Видел сторож строительной техники. На суде он отказался от своих показаний. Думаю, его подкупили. Но теперь не откажется. Уголовную статью за дачу ложных показаний никто не отменял.
ЛЕЖНЁВ. Вы хотите сказать, что будет новый суд?
МАРКОВ. Будет, Лежнёв, обязательно будет. Мы не можем допустить, чтобы безнаказанно убивали самых достойных людей России.
ЛЕЖНЁВ. Керженцева не арестована. Какой суд может быть без неё?
МАРКОВ. Арестуем. Это вопрос времени. Интерпол получил приказ активизировать её поиски. А пока её ищут, отправим тебя в институт Сербского на психиатрическую экспертизу. Даже не знаю, что для тебя лучше. Признают невменяемым, сгниешь в психушке. Признают вменяемым – лагерь строгого режима. Но там хоть небо иногда видно. До следующих встреч, Лежнёв!..»
Запись кончилась, Панкратов выключил диктофон.
– Потрясающе! – восхитился Игорь. – Этот Марков настоящий виртуоз, так всё переиграть! На голубом глазу! И он всего лишь полковник юстиции?
– Будет и генералом, такие виртуозы сейчас в цене, – хмуро отозвался Панкратов. – Давай подумаем, что мы имеем. Сделку Керженцевой с «Союзом» мы сорвали. Но это полдела. У тебя есть мысли, как подступиться ко второй половине?
– Когда вы последний раз были в Париже?
– Никогда. Разве что в предыдущей жизни. Году в 1812-м. Почему ты спросил?
– Вы даже не представляете, как с тех пор изменился Париж. Вам понравится, – пообещал Игорь и сел за ноутбук.
«Ирэн, Михаил Юрьевич Панкратов может прилететь в Париж и встретиться с тобой. Назначь время и место. Не тяни, пока Аслан Касаев не передумал. Панкратов серьезный человек, ему можно доверять, я его хорошо знаю. Серж».
Ответ пришёл на другой день:
«Милый Серж, верю тебе. Как я его узнаю? Ирэн».
– Михаил Юрьевич, придётся вам попозировать, – сказал Игорь, настраивая мобильный телефон. – Фотосессия для мадам. Не будьте таким мрачным, она испугается. Улыбнитесь. Уже лучше. Еще улыбнитесь, шире. Совсем хорошо. Спасибо.
Он перенес снимки в компьютер и нажал кнопку «Отправить». С удовлетворением заключил:
– Ловушка готова. Будем ждать, когда в неё забежит крыса.
Часть четвёртая
«БАЛ В МУЛЕН-ДЕ-ЛЯ-ГАЛЕТТ»
I
Когда демократическая Россия открыла границы и отменила выездные визы, Панкратов понял, что зарубежные поездки потеряли для него привлекательность. Так чувствует себя человек перед витриной современного московского универсама с сотнями колбас, ветчин и всяческих деликатесов. Деньги есть, он может купить всё что хочет, поэтому ничего не хочет. Он и раньше за границу не очень-то стремился. Зачем привыкать к тому, чего никогда не будешь иметь? В советские времена побывал в Болгарии на Золотых песках и в Венгрии на Балатоне, в составе туристической группы сослуживцев из КГБ слетал в Египет. Знаменитые пирамиды в Гизе и Долина царей оставили его равнодушным, зато сильное впечатление произвёл Каир, задымленный, как Садовое кольцо в час пик и замусоренный, как московская барахолка после закрытия. Больше всего восхитило то, как ездят в Каире. Из левого восьмого ряда круто выворачивают в крайний правый, даже не включая поворотников. И хоть бы кто возмущенно бибикнул. После Каира Москва показалось чистой и унылой, как покойник. Это было единственным ярким впечатлением, которое он вынес от знакомства с колыбелью цивилизации.
Три года назад жена уговорила его купить двухнедельный тур в Турцию. Когда он позже говорил, что был в Турции, у него всё время было ощущение, что он не то чтобы врёт, но и правды не говорит. Никакая это была не Турция, а что-то средне-арифметическое от европейских курортов. Отели впритык друг к другу, теплое до приторности море, удушающая жара, от которой спасал только кондиционер в номере. Даже в многочисленной вышколенной обслуге не было ничего турецкого.
Они неудачно выбрали отель, автобус от аэропорта Антальи тащился да него часов шесть. Вселились поздно вечером, ресторан уже не работал. Панкратов предложил жене: «Давай поужинаем в какой-нибудь местной харчевне». Они вышли с территории отеля и оказались на пустыре, заросшем репейником. Далеко в стороне тускло светились огни в каких-то хибарах, там жила обслуга отелей. Вот и вся Турция.
Жене понравилось, всё включено, можно встать из-за стола и ни о чем не думать. Для Панкратова эти две недели тянулись бесконечно долго. На третий день он обнаружил возле бара в ресторане дубовый бочонок с двумя кранами. Из одного лилось белое местное вино, сплошная кислятина, из другого розовое, довольно приличное. Подход к бочонку был круглосуточный. Это немного скрасило Панкратову его времяпрепровождение.
Турция окончательно отбила у него охоту к зарубежным поездкам. Жене с дочерью покупал путевки в Болгарию или Хорватию, сам оставался в Москве. На лето снимал дачу в Загорянке по Казанской дороге, это его вполне устраивало. Равнодушие к заграницам не давало Панкратову оснований считать себя таким уж патриотом, к мнению которого власти должны прислушиваться с особенным вниманием. Нет, он считал, что власти обязаны прислушиваться к мнению самых обычных людей. А если они этого не делают, каждый человек вправе выражать недовольство. Так, как может, и так, как хочет. Хочет выходить на улицы с белыми ленточками? Пусть выходит. Хочет смотреть бесцензурное кабельное телевидение? Пусть смотрит.
Когда жена узнала, что Панкратову предстоит поездка в Париж, у неё загорелись глаза.
– Как я тебе завидую! Увидишь в Лувре Джоконду!
– Не уверен, что у меня хватит времени на Лувр. Но в музее Орсе обязательно побываю.
– Господи, откуда ты знаешь про музей Орсе? Хороший музей, но с Лувром его не сравнить. Что ты там хочешь увидеть?
– Картину Ренуара "Бал в Мулен-де-ля-Галетт".
– Что я слышу? – изумилась жена. – Ты начал интересоваться живописью?
– Ты же приобщала меня к искусству, – отшутился Панкратов. – Вот я и приобщился.
II
Про парижский музей Орсе и картину знаменитого французского импрессиониста Пьера Огюста Ренуара «Бал в Мулет-де-ля-Галетт» Панкратов сказал жене в шутку, но шуткой это не было. Вариант с картиной был найден в результате непростых поисков выхода из бюрократического тупика, вызванного тем, что все зарубежные командировки офицеров Интерпола подписывал заместитель министра МВД. Игорь Касаев не понимал, почему Сибирцев не может сослаться на приказ сверху, обязавший Российское НЦБ Интерпола активизировать поиски опасной уголовной преступницы, но спросить не решился. Раз не сослался, значит так надо. Возможно, ему запретили на этот приказ ссылаться. Или генерал-лейтенант посчитал, что не следует напоминать заместителю министра, что он не самое большое начальство, есть и побольше. Никакое начальство этого не любит.
Игорь позвонил Панкратову и попросил его приехать в Интерпол, чтобы объяснить Сибирцеву устройство ловушки, которую они задумали. Он и сам мог бы объяснить, но решил, что у Панкратова это получится лучше. Не та репутация была у Игоря, чтобы начальник НЦБ отнесся к его объяснениям с полным доверием.
Как он и надеялся, Панкратов и Сибирцев понравились друг другу, оба пожившие, много чего повидавшие на своём веку. Такие люди с первого взгляда узнают друг друга и проникаются взаимным расположением. Панкратов обрисовал генерал-лейтенанту ситуацию, не вдаваясь в ненужные подробности. Немного подумав, Сибирцев одобрительно кивнул:
– Может иметь быть. Но командировать вас в Париж я не могу.
– Это не требуется, полечу туристом, – ответил Панкратов. – Загранпаспорт у меня еще действителен. Французскую визу поможете получить без задержки?
– Без проблем. Теперь, Касаев, давай подумаем, как отправить тебя. Под каким соусом просить замминистра подписать твою командировку?
– Это сложно? – спросил Игорь.
– Непросто.
– Я тоже могу туристом.
– Как турист ты там не нужен. Нужен как офицер Российского Интерпола, прилетевший со специальным заданием. Без французских коллег не обойтись. Ты даже задержать мадам не имеешь права, если она попадётся в вашу ловушку. В Париж позвоню, окажут содействие. А отправим мы тебя вот как…
План, который предложил Сибирцев, выдавал в нём человека с широким кругозором, который умеет этот кругозор использовать в интересах дела. С год назад оперативники Московского уголовного розыска арестовали антиквара, торговавшего поддельными картинами знаменитых художников, всё больше малых голландцев. При обыске на его даче нашли холст с картиной Ренуара «Бал в Мулен-де-ля-Галетт». Сначала решили, что это тоже подделка. Послали на экспертизу. Эксперты сказали: подлинник. Не поверили, отправили холст другим экспертам в научно-реставрационный центр, оснащенный самым современным оборудованием. Там провели исследование по полной программе, от визуального анализа под микроскопом и рентгеноскопии до определения содержания в красках изотопов цезия и стронция. Если бы изотопы обнаружились, это означало бы, что картина, датированная 1876-м годом, написана не раньше середины ХХ века, когда в результате ядерных испытаний эти изотопы рассеялись по всей поверхности земли. Никаких следов цезия 137 и стронция 90 в красках не оказалось. Заключение экспертизы: картина подлинная.
В МУРе это вызвало недоумение. Парижский музей Орсе, считавший шедевр Ренуара гордостью своей коллекции, ничего не сообщал о попытках похищения картины, когда могла произойти подмена. Из МУРа дело передали в Российское НЦБ Интерпола, в обязанности которого входил поиск украденных художественных ценностей и возвращение их законным владельцам. Сделали осторожный запрос дирекции музея. Оттуда сообщили, что «Бал в Мулет-де-ля-Галетт» после реставрации выставлен в экспозиции и привлекает большое внимание парижан и гостей французской столицы.
– Выходит, они не знают, что в музее висит фальшак, – закончил Сибирцев экскурс в тёмные дебри искусства. – Подменили, вероятно, во время реставрации. Вот ты, Касаев, и вернёшь им подлинник. Не вижу причин, почему замминистра не подпишет командировку. А если это попадёт в газеты, совсем хорошо. Российская полиция нашла и вернула музею Орсе картину Ренуара. Заметьте, Михаил Юрьевич, российская полиция, а не Интерпол, – обратился он к Панкратову. – Когда неудачи, тогда Интерпол. А успех – российская полиция. Чёрт знает, какой херней приходится заниматься, если хочешь сделать дело!
– А когда было по-другому? – отозвался Панкратов.
– Никогда, – согласился Сибирцев. – Это утешает. Давай, Касаев, оформляй командировку.
Через три дня Игорь Касаев и Панкратов вылетели в Париж. На складе вещественных доказательств МУРа холст Ренуара бережно упаковали в черный дерматиновый тубус, в каких носят чертежи большого формата. Таможня в Шереметьево была предупреждена, Игорь прошёл через VIP-зал без досмотра. У Панкратова было досматривать нечего, в его дорожной сумке были только бытовые мелочи и ноутбук Сергея Старостина. В тот же вечер из номера четырёхзвездочного Hôtel Le Littré в районе Сен-Жермен-де-Пре отправили Ирине Керженцевой письмо:
«Панкратов в Париже. Назначь время и место встречи. Объясни подробно, он не знает Парижа. Серж».
Утром пришёл ответ:
«Завтра в шесть вечера в Cafe Mabillon, бульвар Saint-Germain, метро Saint-Germain-des-Pres. Ирэн».
III
На следующий день с утра Игорь Касаев уехал в НЦБ Интерпола договариваться с французскими коллегами о совместных действиях, а Панкратов отправился на прогулку по Парижу. Для тубуса с картиной хотели абонировать ячейку в сейфе отеля, где состоятельные постояльцы оставляли на хранение драгоценности, но картина в ячейки не помещалась. Менеджер заверил, что комната с сейфом постоянно находится под охраной и господа могут не беспокоиться о своем имуществе, какую бы ценность оно ни представляло. Судя по выражению его лица, он сомневался, что содержимое тубуса в потертом дерматине вообще представляет какую-то ценность и очень бы удивился, узнав, что она может составлять не один миллион евро. Но ему об этом не сказали. Ни Игорь Касаев, ни Панкратов сами не знали, сколько стоит шедевр Ренуара.
О Париже Панкратов много читал, особенно в молодости, когда романы Бальзака, Золя и Хемингуэя были единственной возможностью что-то узнать о другой жизни. Он и не рассчитывал, что за то короткое время, которое у него было, сможет проникнуться атмосферой этого города, при одном упоминании которого у всех советских интеллигентов загорались глаза. Но если уж он сюда попал, грех было не увидеть Эйфелеву башню, Монмартр, Собор Парижской Богоматери и Большие бульвары. Но сначала он выяснил по русскому изданию путеводителя Фодорса, где находится кафе Мабиллон, в котором завтра ему предстояло встретиться с Ириной Керженцевой. Оно оказалось недалеко от отеля, всего минутах в пятнадцати ходьбы, на оживленном бульваре Сен-Жермен с бесчисленными бутиками и барами. С десяток круглых мраморных столиков под разноцветными зонтами стояло снаружи, между ними сновали официанты в белых рубашках и черных жилетках. Внутри был просторный зал с крахмальными скатертями и цветами на столах. Над залом нависала галерея, в которую вела лестница сразу от входа. Там тоже были столы с цветами. Судя по всему, кафе было не из дешевых, поэтому, возможно, посетителей было немного. Панкратов наметил себе место у окна, с которого будет виден весь зал и вход в кафе, и вышел на улицу.
Июнь в Москве выдался прохладный, с дождями и грозами, в Париже стояло сухое жаркое лето. Как всегда в это время, город был наводнен туристами со всего мира. Парижане, у которых не было возможности уехать из города, и туристы, даже пожилые, щеголяли в шортах, не стесняясь голых ног с варикозными венами, женщины носили маечки и рубашки, завязанные узлом на пупе. Панкратов не решился выйти без пиджака, без него он чувствовал себя не совсем одетым. И хотя пиджак был из легкой светлой ткани, он обильно потел, это мешало ему любоваться Парижем.
До Эйфелевой башни Панкратов добрался без особых трудностей, поднялся на лифте на самую верхотуру и с полчаса провел на смотровой площадке, с которой открывалась панорама города в легкой дымке. Понравилось обилие зелени. Казалось, что дома построены в огромном парке. Москва с такой высоты выглядела бы совсем по-другому, нагромождением бетонных коробок с редкими вкраплениями скверов.
Один пункт программы был выполнен, вторым пунктом был Монмартр. Про дорогу до него пришлось расспрашивать. Прохожие доброжелательно объясняли, но поскольку они не знали русского языка, а Панкратов по французски знал только слова «месье», «бонжур» и «мерси боку», толку от их объяснений было немного. Но он все же попал на Монмартр, побродил по площади Терт, заставленной мольбертами художников, предлагавшими туристам нарисовать их портрет всего за 20 евро, поглазел на мельницу кабаре «Мулен Руж», пообедал в уличном кафе, позволив себе бутылку Шабли Гран Крю. Вино ему не очень понравилось, зато теперь он мог сказать о себе, что пил шабли на Монмартре.
А вот Собора Парижской Богоматери Панкратов так и не увидел. Не помог путеводитель Фодорса, а спрашивать дорогу у прохожих он зарекся, было унизительно ощущать себя туземцем. Спустившись с Монмартра, окончательно заблудился, шел, куда ноги несут, отмечая удивительную обжитость Парижа. Не было ни одного дома с облупленной штукатуркой, с грязными стеклами. За этой обжитостью чувствовалась вековая история, не прерываемая разрушительными войнами. Как после Каира Москва казалась чистой и унылой, так и после Парижа она покажется запущенным бесхозным городом с парадной Тверской и грязными захламленными дворами.
Из неприятных впечатлений было обилие на улицах выходцев с Ближнего Востока, как толерантные французы называли арабов. Смуглые мужчины, крикливые женщины в халатах с кучей детей. Казалось, что они оккупировали Париж, такой стороной обернулась политика мультикультурности. В Москве тоже было много выходцев с Кавказа и Средней Азии, но всё же еще не столько.
От многочасовой прогулки ноги гудели. На бульваре Клиши, на котором он непонятно как оказался, Панкратов остановил такси и назвал адрес отеля. Игорь Касаев уже ждал его в номере. Рассказал, что у французских интерполовцев он нашел полное понимание и готовность помочь русским коллегам. Договорились, что два полицейских в штатском с ордером Интерпола заранее придут в кафе Мабиллон и будут наблюдать за Панкратовым и его собеседницей. Когда он встанет из-за стола, это будет для них сигналом приступить к задержанию.
– Как они меня узнают? – спросил Панкратов.
– Я показал им ваши снимки, – объяснил Игорь. – Те, что делал для мадам. На всякий случай покажу им вас в натуре.
Помолчали. Больше обсуждать было нечего.
Похоже, что операция приблизилась к завершению.
IV
В половине шестого, за полчаса до назначенного Ириной Керженцевой времени, они подошли к кафе Мабиллон. Игорь остался снаружи ждать французских коллег, Панкратов вошел в зал. Посетителей было гораздо больше, чем вчера, почти все столы были заняты, в их числе и тот, что наметил для себя Панкратов. Пришлось сесть на неудобное место. Чтобы видеть зал и вход в кафе, нужно было сидеть вполоборота или постоянно оглядываться. Минут через пятнадцать в кафе появился Игорь Касаев с двумя молодыми людьми с короткими прическами, в футболках и джинсах. Мимо стола Панкратова они прошли, не останавливаясь. Игорь им что-то сказал, они бросили на Панкратова быстрые взгляды и понимающе кивнули. После чего заняли свободный стол и принялись заинтересованно изучать меню.
Панкратов читал, что в парижских кафе можно заказать чашку кофе и сидеть с нею весь вечер. Но московские привычки сидели в нём неистребимо. Как это заказать только чашку кофе? А как посмотрит на тебя официант, что он о тебе подумает? Подумает: «Ну и жлоб, сидел бы ты лучше дома». Поэтому, когда гарсон обратил на него внимание, Панкратов объяснил, как смог, что он ждёт даму, и кроме эспрессо заказал аперитив и мороженое, угадав его в меню по знакомому слову «айс». Аперитив оказался рюмкой анисовой настойки «Мари Брезар» с резким и неприятным вкусом, а шарики мороженого политы чем-то приторным.
Оставалось ждать.
Через пятнадцать минут дамы не было.
Не пришла она и через полчаса.
Через час к столу Панкратова подсел Игорь Касаев.
– Больше можно не ждать. Почему она не пришла?
– Это ты у меня спрашиваешь? – буркнул Панкратов.
– Отпускаю коллег?
– Отпускай. Скажи официанту, чтобы принёс счёт.
Игорь вернулся к своему столу. Один из интерполовцев позвонил по мобильному телефону, они еще немного посидели и дружески распрощались с московским коллегой. Панкратов расплатился с официантом и вместе с Игорем вышел из кафе как раз в тот момент, когда французы садились в полицейскую машину. И тут до Панкратова дошло.
– На чём они приехали? – спросил он. – На такси?
– Нет, на такой же тачке. А что?
Панкратов выругался.
– Что с вами, Михаил Юрьевич? – удивился Игорь.
– Не понимаешь? Если Ирина увидела, что два хмыря на полицейской тачке подъехали к кафе и вошли в него, она была бы последней дурой, если бы пошла за ними. А она далеко не дура.
– Как она могла увидеть?
– Очень просто. Пришла пораньше и следила за обстановкой. Это называется контрнаблюдением.
– Она и слова такого не знает.
– Неважно, что она знает. Прочувствовала ситуацию. Твои коллеги тоже хороши. У нас в полиции разъебаев полно, но и здесь хватает. Но это почему-то не радует.
Ловушка не сработала.
V
Панкратов угадал: Ирина приехала к Мабиллону за час до назначенной встречи и следила за входом в кафе из-за столика соседнего бара. Как и при встрече с адвокатом Захаровым в аэропорту, на ней были черный парик и белая бейсболка с надвинутым на глаза козырьком, лицо закрывали большие солнцезащитные очки. Футболка с легкомысленным Микки Маусом, потертые джинсы и холщовая торба, которую она повесила на спинку стула, делали её неотличимой от студенток Сорбонны.
В половине шестого к кафе подошли два человека. В одном она сразу узнала того, чьи фотографии переслал ей Серж. Лет шестидесяти, грузный, с очень короткими седыми волосами, с казавшимся сонным лицом и внимательным взглядом. Это и был Панкратов, которого Серж рекомендовал ей как человека, которому можно доверять. Ирине он не понравился. За время следствия и суда она насмотрелась на следователей и прокуроров. Они могли быть молодыми или пожилыми, веселыми или мрачными, но одинаковыми в одном. От них исходила властность людей, привыкших распоряжаться чужими судьбами. Эту властность она почувствовала и в Панкратове.
Его спутник был намного моложе, лет двадцати пяти или двадцати шести. Чуть выше среднего роста, с живым смуглым лицом и коротко постриженными черными волосами. Как говорят в России, лицо кавказской национальности. Он был той же породы, что и Панкратов, разве что по молодости властность еще не въелась в его характер. И главное – это был не Серж.
Ирина растерялась. Сергей и не обещал прилететь с Панкратовым. Но если представитель Аслана Касаева взял с собой молодого помощника, почему он не взял Сержа, которого она знает и которому полностью доверяет?
Панкратов вошел в кафе, а его молодой спутник остался у входа, явно кого-то ожидая. Через четверть часа у Мабиллона остановилось полицейская «Пежо 306», высадила двух молодых французов и уехала. Они обменялись со спутником Панкратова рукопожатиями и вошли в зал. Эти двое были не очень похожи на полицейских, но простые пассажиры на полицейских автомобилях не ездят. Не Москва, где патрульную машину за деньги можно нанять, как такси.
Ирина заволновалась. Обостренное чувство опасности говорило ей, что нужно немедленно убираться подальше от Мабиллона. Но встреча с представителем Аслана Касаева была очень важна. Сергей прав, нужно как можно быстрее избавиться от холдинга, и тогда деятели из фирмы «Союз» потеряют к ней интерес. А вдруг она напрасно паникует и эти двое на полицейской «пежо» оказались здесь случайно?
Панкратов угадал, предположив, что Ирина приедет раньше и будет наблюдать за входом в Мабиллон. Но он ошибся, сказав, что она не рискнёт зайти в зал. Желание освободиться от свинцового груза, в который для неё превратился медиахолдинг, побороло осторожность. Она вошла в кафе, проскользнула на галерею и заняла свободный столик у дубовых перилец. Отсюда хорошо был виден весь зал. Она заказала чашку кофе и бутылку «Перье», закурила и стала ждать, как будут развиваться события.
События не развивались никак. Панкратов сидел за столом в полном одиночестве, французы и его молодой спутник расположились в другом конце зала, что-то пили, оживленно разговаривали и на Панкратова не обращали внимания. Да с чего она взяла, что этот человек прилетел с ним? Возможно, они даже не знакомы. Сергей писал, что Панкратов не знает Парижа. Вот и попросил молодого человека показать дорогу. Возможно, он и сам направлялся в кафе Мабиллон. Случайность? Жизнь полна случайностей.
Время шло. Панкратов всё чаще поглядывал на часы и через плечо осматривал зал. Аперитив и кофе он допил, в вазочке с мороженым поковырялся и отодвинул её от себя. Те трое даже не смотрели в его сторону.
Прошел час. Нужно было на что-то решаться. Ирина расплатилась с официантом и уже хотела спуститься в зал и подойти к Панкратову. Но в это время его молодой спутник оставил французов и подсел к нему. Они о чём-то поговорили, молодой человек подозвал официанта. Пока Панкратов расплачивался, вернулся к французам и попрощался с ними. Французы вышли из кафе. Следом за ними вышли Панкратов и молодой человек.
Ирины почувствовала, как у неё ослабли ноги. Случайность? Какая случайность?! Это была полицейская засада, и она только чудом не угодила в неё. Помедли Панкратов еще четверть часа, и она подошла бы к нему. А что потом? Наручники, экстрадиция и страшная камера в Лефортово. Господи, да за что же мне всё это?!
Чтобы хоть немного успокоить нервы, пришлось заказать рюмку коньяка. Она посидела еще немного и по стеночке, стараясь быть незаметной, спустилась с галереи. Перед тем, как выйти из кафе, посмотрела через стеклянную дверь. Ни французов, ни Панкратова с его спутником не было. Она остановила такси и назвала адрес фермера-винодела. Пережитый ужас возвращался к ней волнами. Она поняла, что не сможет уснуть. Возле пристанционного универсама попросила остановиться и купила литровую бутылку шотландского виски «Glen Grant». Немного подумав, купила ещё одну. Пусть будет.
Выпить пришлось довольно много, чтобы восстановить утраченное душевное равновесие. Ирина никак не могла понять, что же произошло, картина не складывалась в одно целое. Почему Серж прислал к ней этого Панкратова и сказал, что он его хорошо знает? Ну, допустим. Он полицейский и мог хорошо знать другого полицейского. Возможно, служил под его началом, пока Панкратов не вышел в отставку. Панкратов вполне мог быть доверенным лицом Аслана Касаева, бывшие менты часто возглавляют службы безопасности олигархов. Пока всё было понятно. Но как объяснить появление в кафе двух французов, приехавших в полицейской машине, наверняка полицейских. Какая роль отводилась молодому спутнику Панкратову, тоже менту? Если это была не засада, что они делали в кафе Мабиллон? Охраняли Панкратова? От кого? От неё? Бред, бред!
