Артем Савенков
Одиночество
Девушка не врала, на ее лице был виден если не ужас, то точно страх. Меня почему-то такая история не удивила, видимо, из-за заторможенности, связанной с последствиями употребления несколько дней подряд алкоголя.
– Я что, так плохо выгляжу? – спросил я девушку, крайне возмутившись тем, что и она ко мне начала обращаться на «вы».
Из тех мест, откуда я родом, так обращаются только к преподавателям в школе либо к людям значительно старше себя. Так как я работаю не в школе, мне становится обидно, я чувствую от этого себя намного старше своих лет.
– В смысле? – удивленно ответила девушка, не ожидавшая такого вопроса после рассказанной ею истории.
– Ко мне что-то за последнее время много людей на «вы» обращается, а мне всего чуть больше тридцати, поэтому и спрашиваю: я что, так плохо выгляжу? – ответил я с улыбкой, показывающей дружелюбность, а не предъяву.
– Вам-то за тридцать, а мне восемнадцать, почти в два раза моложе, поэтому и на «вы», так еще в школе учили… – расслабившись, ответила девушка, а потом и вовсе заулыбалась.
Я сразу вспомнил школу, потом свои восемнадцать лет. Как это было давно…
– «Ты», «тебе» за тридцать … – поправил я девушку и сделал жест пальцами, который обычно используют итальянцы, когда хотят что-то доказать.
– Хорошо, тебе за тридцать… – повторила девушка, не убирая со своего лица улыбку.
Мне все равно было тошно, не покидало ощущение, что я старик.
Дверь в купе открылась, без каких-либо эмоций зашла грымза, расположилась на своем месте и уставилась в окно, не замечая никого. Мы с девушкой замолчали, словно школьники перед суровой учительницей, и начали делать вид, будто никакого диалога между нами вовсе не было. Я снова почувствовал напряжение, и в моем животе заурчало. Взвесив все факты, я решил покинуть на время купе, перекусив в полюбившемся в последнее время вагоне-ресторане. Недолго думая, я поднялся и направился в сторону тамбура, где заканчивался наш вагон, но, не успев сделать несколько шагов, понял, что мне придется задержаться.
– Эй, стой… – прозвучал женский голос.
Я сразу понял, что это предназначалось мне, и повернулся. Навстречу бежала девушка-соседка, только сейчас я разглядел, как она была одета: короткие джинсовые шорты с различными вставками, чуть выше розовая футболка со стразами, которая сильно обтягивала грудь, длинные черные волосы, распущенные по плечам. Новый образ вызывал у меня ощущение, что девушка, которую я вижу сейчас, и та, с которой мы несколько минут назад разговаривали в купе, – разные люди.
– Ты куда? Не бросай меня, мне одной с ней страшно! – жалобно сказала девушка.
Она протянула руку, чтобы до меня дотронуться, но почему-то сразу же испугалась и убрала ее назад. Я на мгновение закатил глаза, понимая, что теперь этот груз со мной будет до конца поездки.
– Я в вагон-ресторан. Если хочешь со мной, быстрее одевайся и пошли… – сказал я девушке и кивнул головой в сторону купе.
Она быстро сообразила, нырнула к себе в сумку, взяла большой кошелек прямоугольной формы какого-то известного бренда, который был в моде последнее время, и приготовилась идти вслед за мной. Но остановилась, когда поняла, что я никуда не иду.
– Это-то зачем? Тридцатилетнему дядьке стремно будет делить счет с юной красавицей, – сказал я, вкладывая в слова не только возмущение, но и комплимент.
– А юной красавице было бы стремно прийти назад и не обнаружить все свои деньги в сумке, – резонно ответила девушка, подыграв мне и используя диалект, не привычный для ее поколения.
Я в душе согласился с ней, так как совсем недавно моего попутчика обокрала другая пассажирка. Из купе в начале вагона продолжали доноситься радостные стоны, мы шли поесть.
– Как тебя зовут, пугливая попутчица? – спросил я у девушки, когда определился с блюдами.
– Соня… – нежно ответила девушка, выглянув из-под меню, и продолжила его изучать.
Меня ни капли не смутило, что она не спросила в ответ мое имя, так как, скорее всего, она его знала, потому с самого начала поездки оно наверняка звучало неоднократно.
На протяжении всего обеда мы молчали. Я не знал, о чем с ней можно было бы поговорить, так как она гораздо моложе меня, и общих тем я даже не мог найти. В такие моменты мне становилось некомфортно, и я чувствовал себя не в своей тарелке. Соня же, напротив, уткнулась в свой телефон, блестяще избежав каких-либо негативных эмоций из-за тишины.
– Что ты там все время делаешь? – не выдержал я, наблюдая, как Соня с легкостью уходит в телефон с головой.
– В купе обычно сериалы смотрю, сейчас играю, – отчиталась девушка, не отрываясь от экрана.
– Что за сериалы?
– Когда как, вот сейчас, например, смотрю корейский сериал под названием… – Соня начала рассказывать так увлеченно, что даже выключила экран своего телефона и сфокусировалась на истории.
Я заметил, что она боится посмотреть на меня, и глаза ее поднимаются максимум до моих рук, выше за все время своего рассказа она так и не глянула. Выслушав все, что она сказала, я понял, что в интересах у нас с ней ни одного попадания. Чтобы ее понять, надо было выпить, и я уже собирался сделать заказ для преодоления барьера.
– Ты уже все? Когда мы пойдем назад в купе? – поинтересовалась Соня после того, как закончила свою историю про сериалы и не нашла отклика в моих глазах.
Я понял, что это лучший вариант, так как пить с обеда мне не хотелось, ну и разговор у нас действительно не шел.
– Девушка, счет!
В купе все разбрелись по своим местам. Алеши так и не было, я даже стал немного за него переживать, но заводить разговор с грымзой не хотелось. Взяв в руки телефон, я даже сначала не знал, что там делать, но только в процессе мне пришла в голову мысль проверить траты по карте и историю поиска – так, может быть, я хотя бы пойму мой пьяный посыл поехать в место с экзотическим названием «Трудармейская».
Судя по сумме денег, оставшихся на карте, я потратился в пределах нормы, не дешево, но и не очень дорого, что само по себе уже успокаивало. Из-за слабого сигнала интернета, который к тому же периодически напрочь пропадал, приходилось ждать намного дольше обычного, пока загрузится та или иная страница, но у меня было время для этого.
Так, вот последние траты, это понятно, пролистаем ниже. Упс! Еще ниже… так, так, ага… Бар, уже ближе. Так, стоп, вот последняя покупка в баре. Это я брал пиво, два раза? Видимо, я еще раз возвращался в бар за добавкой. Покупка железнодорожных билетов – это понятно, правда, до сих пор не ясно, зачем.
Странная оплата. На что я мог потратить тридцать тысяч? Ни обозначений, ни назначения платежа, только оплата. Что я мог купить за тридцать тысяч? Такси? Но оно столько не стоит и тем более вот ниже счет за него. Я что-то купил за тридцать тысяч в дороге, судя по времени. Что я мог купить в дороге? Непонятно. О`кей, проверю в истории запросов позже, может, там будет разгадка. Супермаркет – семь тысяч. Так, я что-то покупал перед выездом, видимо, еду в дорогу. Если это так, то, где она? Я посмотрел вокруг и на полке для багажа рядом со вторым ярусом увидел свой рюкзак, а рядом с ним два пакета.
«Хм, возможно, это мои… Надо посмотреть», – подумал я про себя и потянулся за своей сумкой. Убедившись, что все на месте, решил посмотреть содержимое пакета. На случай, если эти два пакета не мои, я сделал вид, что продолжаю копаться в рюкзаке, и решил проверить пакет. На самом верху одного из пакетов лежал чек. Я его взял и сверил с суммой, которая у меня числилась среди трат, – сходится, пакеты мои.
Теперь на полных правах я мог распоряжаться их содержимым, поэтому решил провести ревизию и чуть не упал от смеха. В первом пакете находилось множество видов мороженого, которое растаяло и выглядело как напиток, к счастью, большинство было в герметичных полиэтиленовых упаковках и не разливалось. Я решил использовать один пакет под мусор, во втором оказались продукты, не подвергшиеся порче. Мороженое, шоколадки, йогурты и даже шаурма сразу же полетели в мусор.
В «ликвидный» пакет попали все виды лапши быстрого приготовления, их я собрал так много, что хватило бы нескольким людям на протяжении всего маршрута поезда и даже немного осталось бы. Чипсы и сухарики всех видов, круассаны, которые на ощупь были еще мягкими, могли остаться в пакете, остальное – на выход. Колбаса с нарезанным хлебом, теплые маринованные огурцы, не хватало только одного, но, добравшись до самого низа пакета, я понял, что хватало всего. Несколько бутылок теплого пива и две такой же температуры водки. Можно было бы закатить пир, но вот компания у нас выдалась слишком специфическая.
Рассортировав пакеты, я решил выкинуть тот, что с мусором, но перед этим решил узнать, куда все же я еду, и поэтому положил оба на багажную полку и продолжил изучать телефон. В браузере я обнаружил множество различных вкладок и сразу же принялся их читать. Первые три вкладки были посвящены отелям – похоже, все-таки я пытался уехать, но что-то меня остановило. Дальше вкладка с вопросом о том, до которого часа продают алкоголь в Москве, ну это понятно. Дальше статья про СССР. Чего? Зачем я это открывал? Что меня навело на мысль? Дальше запрос «все советские санатории России», потом несколько вкладок с бронированием отелей. Что меня подвигло на это?
«Крутые советские места с историей» – кто составлял этот запрос? У меня украли телефон какие-то дети, вдохновившиеся прошлым?
«Крутые тихие советские места с историей» – хм, количество критериев возросло, видимо, я нашел много шумных советских мест!
«Тихие советские места с историей» – тут я, видимо, решил, что слово «круто» недостойно Советского Союза, потому что там все места замечательные.
«Поезд советский снять дом» – комментарии излишни. Тут я либо уже был чрезмерно пьян, либо… Либо не было. Через несколько вкладок был чек на оплату на тридцать тысяч. Я забронировал дом на две недели в поселке Трудармейский…
Несколько минут я не хотел даже думать ни о чем, просто лежал. Объяснить самому себе я, наверное, уже ничего не мог. Мне захотелось срочно бросить пить, чтобы такого больше никогда не повторялось, и в то же время страстно захотелось выпить, чтобы забыть то, что я делаю, и куда еду. Я решил сходить выкинуть мусор, рассчитывая, что хоть какая-то активность поможет мне освежить мысли.
Неспешно возвращаясь назад, я увидел, как навстречу мне идет Алеша в насквозь мокрой рубашке и рукой вытирает пот со лба. Погода на улице была не очень жаркая, несколько открытых форточек хорошо обдували вагон и становилось порой даже немного холодно.
– Ты что такой мокрый? – поинтересовался я, когда мы приблизились друг к другу.
Мои сомнения отпали: это был именно пот, а не вода, так как от него еще соответствующе пахло, даже чувствовались нотки женских духов, но я подумал, что это мой мозг пытается так представить, чтобы как-то заглушить вонь от попутчика.
– Да так… – сказал Алеша, будто оправдываясь.
Он оглянулся назад, в конец вагона. Там тут же появилась проводница. Слегка пошатнувшись, как пьяная, и расслабленно улыбаясь, она застегивала верхние пуговицы на своей рубашке. Сразу вспомнились стоны, которые совсем недавно были слышны на весь вагон, а теперь вот – Алешин пот, их довольные лица.
– Да не… – сказал я, на что Алеша еще раз улыбнулся и несколько раз покивал головой, разрушив мои сомнения.
Я несколько раз поочередно посмотрел то на проводницу, то на него. Все это никак не укладывалось в моей голове. В таком же состоянии мы вошли в свое купе и уселись на свои места. В поведении матери и сына произошла перемена: теперь Алеша сидел уверенно, а грымза всем видом изображала какую-то неловкость. Все купе почуяло дикий запах пота. Соня накрылась простынкой полностью, я открыл дверь, чтобы к нам поступал хоть какой-то свежий воздух, а мамаша просто морщилась.
– Есть предложение: тебе нужно срочно сгонять в душ! – констатировал я, когда вонь стала усиливаться.
Остальные посмотрели с одобрением, а Алеша, оглядев всех, решил понюхать свою подмышку, чтобы убедиться в правдивости диагноза.
– И правда… – ответил он.
Быстро собравшись, он выскользнул из купе. Я тоже решил выйти, так как еще нужно было некоторое время, чтобы достаточно проветрить помещение.
– Я спасибо тебе хотела сказать… – прозвучал женский голос за моей спиной, это заставило меня отшатнуться.
Оглянувшись, я увидел грымзу и отшатнулся еще дальше. Встав рядом со мной и опершись на перила, она продолжила:
– Я уже думала, что Алексей всегда будет такой, где-то в глубине души я хотела, чтобы он стал другим, мужественнее, что ли, но ничего с собой поделать не могла, а сейчас… После разговора с тобой я в нем увидела то, чего никогда раньше не было, он… как будто стал мужчиной. Нет, не потому, что выпил, а … да даже не знаю, как объяснить… Он как будто перехватил жизнь из моих рук в свои.
– Ага, и ментов это не стоило, – съязвил я, напомнив о ее нападках в мою сторону.
– Ну, ты это, извини, – сказала женщина и слегка толкнула меня локтем.
Такой жест обычно означал «не дуйся». В ответ я улыбнулся, но ничего не ответил.
– Ну, все, тогда нужно за примирение… – сказала женщина, из ниоткуда достала старенький кошелек и начала отсчитывать деньги.
– Все есть, ты, мать, иди лучше на стол накрывай, будем праздновать рождение мужика! – ответил я, вспомнив про найденный мной совсем недавно «клад».
– Нужно немного проветрить… – женщина бодро шагнула в купе, но буквально сразу же выскользнула оттуда из-за вони.
– А я вас первое время боялась… – сказала Соня за столом, улыбаясь женщине.
Мы все посмеялись. Мои последние путешествия и все хэппи-энды всегда были связаны с алкоголем. То ли я запустил в себе эту болезнь, то ли, выпив, мы все отбрасывали различные барьеры и становились самими собой – пусть, не в самом лучшем варианте себя, но искренние и небезразличные.
– Глафира Поликарповна, – представилась уже бывшая грымза.
Я не сдержался и несколько раз хихикнул. Соня испытывала те же чувства, но как могла, сдерживала свои эмоции, чтобы не обидеть попутчицу.
– Извините, но просто очень старое, точнее, необычное имя, – оправдался я за свой смех, кое-как подавляя эмоции.
– Пф… это уже в моем детстве было неактуально, а сейчас… тем более… – ответила женщина, поддерживая всеобщее радостное настроение.
Поезд ехал. Купе гудело. Новые знакомства, особенно в таких условиях, позволяют увидеть мир другими глазами, познакомиться с радостями и проблемами других людей, сравнить их со своими. И, возможно, так иногда проблемы, которые кажутся не решаемыми, вовсе и не проблемы. Вспомнить, например, Валеру из моего первого путешествия, вот у кого проблема – так это у него: погибла вся семья, а единственных близких людей может отнять у него государство. Драма. Но парень не отчаивается и ищет все возможные пути, лишь бы спасти то, что у него осталось.
Алексей – бывший Алеша, взрослый человек с кучей психологических травм, который только начинает жить, несмотря на то, что ему уже за тридцать.
Кто-то задолжал много денег бандитам и не знает, как отдавать, кто-то, не соблюдая технику безопасности, лишился здоровья, а на попечении у него целая семья.
У всех есть проблемы. У кого-то не решаемые, у кого-то мелкие, и для каждого это целый мир.
Мое одиночество для окружающих – просто лишь побочное действие от «зажратости». Для меня же это – камера, из которой я выхожу лишь спьяну.
15. Тишь да гладь
Трудармейская. Вот и подошел к концу путь, занявший почти три дня. За это время, судя по маршрутному листу, я проехал три тысячи семьсот семьдесят пять километров. Познакомился с новыми людьми, помог некоторым из них и, скорее всего, никогда больше в жизни их не увижу, несмотря на то, что мы обменялись контактами и пригласили друг друга в гости. А теперь начинается новый этап, новая глава моего путешествия.
Вокзал оказался очень даже неплохим. Я представлял себе бетонный перрон без каких-либо работников и зданий, а сам населенный пункт – километрах в трех от железной дороги, до которого пришлось бы добираться пешком по лугам.
Из всего поезда вышел только я один, что, судя по глазам проводницы из соседнего вагона, выглядело даже немного жалостливо. Поезд стоял недолго и уже через минуту начал набирать ход, из окон махали мои недавние попутчики, что, как ни странно, принесло мне искреннюю радость.
Через несколько минут я уже находился на миниатюрной стоянке, где ожидали встречающих два частных такси. Их можно было отличить от обычных машин по крошечным желтым шашечкам на крыше. Взгляд таксистов не внушал доверия: они оба смотрели в сторону вокзала с таким выражением, будто ждали своего врага, а не клиента, на котором они могут заработать. По моему опыту, в таких небольших поселениях сложно было найти такси с помощью приложения, так как крупные агрегаторы в таких местах всегда проигрывали старым добрым частникам. Поэтому пришлось идти к одному из местных бомбил.
Перед мной стал выбор – машина более новой версии, но и лицо водителя кровожаднее, либо старая модель, но лицо водилы менее страшное. Мужчины заранее решили, кому достанется единственный пассажир, и тот, что был менее злым, молча указал мне на переднее кресло, куда я и сел. Видимо, второй водитель казался злым из-за того, что я был только один, и ему в ближайшее время не удастся заработать.
– Мне вот сюда, – сказал я, протянув телефон с адресом своего жилья на ближайшие две недели.
Водитель, сощурившись, поглядел в экран телефона, кивнул, и мы поехали.
На протяжении всей поездки таксист не проронил ни слова. Трудармейская показалась мне намного лучше, чем я представлял себе. В моем воображении это было что-то вроде деревни с кучей старых частных домов, большая часть из которых построена еще во времена царской России: люди в старой одежде, в центре – небольшая площадь со статуей Ленина, который рукой показывает, где искать коммунизм. На деле же это было вполне современное поселение. Большая часть домов отреставрирована, мы даже проехали мимо каких-то скульптур, явно не с изображением Ильича, что, можно сказать, меня приятно удивило, однако я до сих пор не понимал, что мне здесь делать.
– Триста! – сказал водитель, когда мы остановились рядом с одним из домов.
Мне сразу же захотелось вставить шутку про тракториста, но я воздержался, ведь это считается шуткой для более молодого населения и в городах, а как здесь отреагируют люди, я не знал и решил не проверять. Я отдал мужчине деньги, подумав, что он, скорее всего, меня обманул, так как это была большая сумма для такого маленького расстояния – мы ехали минут пять. Но спорить не хотелось, и я вышел.
Я узнал дом, который снял, проверив еще раз картинку в телефоне. Это был обычный сельский дом белого цвета, с забором, который если и мог защитить территорию, то только от ленивых воров, потому что проникнуть внутрь не составляло никакого труда. На свободной территории росли капуста, морковь и несколько видов зелени. По внешнему виду было понятно, что за этим кто-то постоянно приглядывает. Несмотря на то, что дом был мной снят на две ближайшие недели, заходить без подтверждения хозяев не хотелось – люди вокруг могли посчитать меня вором. Поэтому я остановился возле калитки и принялся искать контакты в объявлении на сайте.
– Здравствуйте! Меня зовут Артем, я у вас домик в Трудармейской снял. Сейчас стою возле калитки, что делать дальше? – поинтересовался я, будто студент, протараторив фразу, которую сочинил заранее, пока шли гудки.
– Вы уже приехали? Я тут немного занят, приехать не смогу, вы проходите, там под ковриком лежит ключ… – нехотя говорил человек в трубке.
Судя по голосу, человек спал либо просто не хотел отвечать, поэтому и придумал более легкий способ заселить постояльца. Лень подвигла человека на прогресс. В больших городах почти все уже так делают.
– А как мне зайти внутрь? – поинтересовался я, обнаружив, что калитка закрыта.
– Ну вы что, никогда не были в деревне? Рукой нащупайте щеколду, откройте ее, а дальше по инструкции, – как взрослый, объясняющий маленькому ребенку простые истины, голос из трубки давал мне указания.
Я последовал совету и через несколько секунд уже был на территории. Видимо, в поселке все хорошо, если о безопасности они вообще не заморачиваются.
Внутри, как и ожидалось, меня ждала самая обычная деревенская изба. Деревянные полы, низкие перегородки, проходить через которые нужно было только с поклоном. На кухонном столе лежала записка по-русски: «Велкам, эти бонусы для вас!». Рядом стояли три банки с маринованными огурцами и помидорами, одна с вареньем черного цвета и третья – с грибами. Поселковый сервис заставил меня улыбнуться.
В относительно просторной комнате по бокам стояли две идеально заправленные кровати с панцирной сеткой, два окна друг напротив друга. Возле одного из них стоял массивный деревянный стол с хрупкой табуреткой, на котором лежали ручка с блокнотом и книга, более современная, чем местный дизайн: Виктор Пелевин «Тайные виды на гору Фудзи». Я слышал об этом авторе, но, насколько помню, его труды вряд ли подходят для здешней атмосферы. Видимо, книгу оставил кто-то из постояльцев, и она теперь служит для развлечения следующих гостей.
Посмотрев в окно, я в очередной раз приуныл – там виднелся среднестатистический сельский туалет. Мне сразу вспомнилась песня со схожим названием у группы «Сектор Газа»: «Сельский туалет и больше кайфа нет, стоит сверкает, отражает солнца свет…».
Силы покинули меня, и я рухнул на кровать, закрыв глаза: «Что я буду тут делать две недели?».
16. Освоение
Утром я наткнулся еще на один листок, на этот раз с инструкциями, как вести себя городскому в экстремальных условиях. Как бы смешно это на первый взгляд ни звучало, без этой инструкции мне было бы тяжело понять, как вести быт.
Первым же пунктом мою минимальную надежду сразу же растоптали – туалет на улице. То самое помещение, которое я вчера увидел из окна, и было уборной. Для меня, как для человека, который видел такие только по телевизору, предстояло жуткое испытание.
Следующий пункт – душ на улице за занавеской. Это был тур для городских экстремалов с полным погружением. Чего мне не сиделось спокойно в том баре?
Далее в листе была информация о том, что территорию будут обслуживать, схема прохода к местным достопримечательностям и кафе, которые, по сути, находились в одном и том же месте. Несмотря на то, что автор буклета рекомендовал посетить два места в поселке, меня туда вообще не тянуло.
Выдохнув и смирившись со своей участью, я пошел изучать местность, чтобы найти какое-нибудь сельпо и затариться продуктами на первое время. Как жаль, что городские сервисы с доставкой так сюда никогда и не доберутся. С другой стороны, как модно сейчас говорить, «детокс» у меня пошел с этой же минуты. Свежий воздух, отдаленность от больших городов, собственное производство без ГМО и прочих страшных слов из телевизора. Организм скажет спасибо, если, конечно, я не изыщу здесь местный самогон.
Людей вокруг я почти не встречал, будто они все специально попрятались от меня. Я шел по карте, которую владелец дома нарисовал мне на листе, однако было сложно заблудиться в трех соснах, и я вскоре обнаружил небольшой магазинчик.
Меня словно перенесло сюда машиной времени. Здесь, казалось, ничего не изменилось с тех времен, когда я был ребенком, возможно, даже раньше. Старый продуктовый магазин, в нем даже запах остался совсем другой, которого нигде больше не встретишь, – запах прошлого, не иначе. В старых советских витринах скрывалась мясная продукция, сверху кучкой были сложены прозрачные целлофановые пакеты с разными видами печенья внутри, разные сладости и «вишенка на торте» – трубочки со сгущенкой, которых я не видел уже лет десять. В углу – отдельная полка для хлеба, среди которого одиноко застрял один уже несколько раз засохший лаваш. Макароны, тушенка, валенки, батарейки, несколько книг – в этом магазине чего только не было, в случае какого-либо апокалипсиса он с его продуктами, не имеющими срока годности, будет спасением человечества.
Недовольная пухлая продавщица в синем фартуке подошла к калькулятору и все еще по инерции щелкала семечки. Мое восхищенное лицо ее не волновало, ей нужно было побыстрее от меня избавиться, чтобы спокойно доесть семечки, причем именно доесть, так как я не видел, чтобы она хоть что-то выплевывала, хотя за то время, что я там находился, она уже ликвидировала, как минимум, четверть пачки.
– Что смотрим? Брать что-нибудь будем? – нагло спросила женщина, которая была не в восторге от моего промедления. Но я вынужден был ее огорчить – мне надо было все.
Я уже и забыл, когда таскал что-то тяжелое в руках. Несколько пакетов с продуктами на расстояние примерно километр нести было не сложно, но как-то непривычно. В тот момент, когда я их донес и выложил на стол, почувствовал напряжение в руках, мои мышцы вспомнили, для чего они нужны.
На столе лежала книга, которая мне так и не давала покоя, и я решил, что, как отойду от похода в магазин, сразу же начну самообразовываться. А пока передо мной лежали трубочки со сгущенкой, и я не мог оставить им ни единого шанса.
17. Познание
Как же сложно начать читать книгу, особенно ту, что не захватывает, которую поглощаешь ради того, чтобы просто это сделать. В данный же момент буквально каждая страница начинала вызывать вопросы. Многие слова оказались мне незнакомы, а некоторые предложения были настолько заумными, что, приходилось перечитывать по пять-шесть раз, чтобы их понять. Чаще всего, когда автор решал посоревноваться с читателем в освоении русского языка, я начинал погружаться либо в воспоминания, либо в сон. Организм выл и создавал лжемотивацию, лишь бы бросить читать, и это в большинстве случаев отвлекало. В книге начался полный треш, который просто так осознать у меня не получалось. Появился, появилась… Появилось, короче, такое существо, которое по физическим характеристикам мужчина, но он или она, в общем, оно считает себя женщиной-феминисткой, то ли он ею был, то ли стал… Если в этом и был смысл, я его вообще не улавливал. То ли дело второй герой, который пытался понять буддистские практики. Там было все просто и тоже непонятно, но хотя бы оно меня в шок не вгоняло, как эта феминистка.
Я не могу себя назвать читающим человеком, в школе книга если и бывала в моих руках, то только потому, что ее заставляли изучать. Для собственного удовольствия я никогда не читал и поставил себе цель как-нибудь сделать это. Когда я обнаружил в этом доме книгу, то решил, что точно ее осилю и дальше просто буду знать, что сделал это. Неважно, какой у нее смысл или посыл, – просто прочесть. Но я никогда не думал, что это будет так сложно. Проведя практически весь день за книгой, я не осилил и четверти, потому что мне приходилось каждый раз перечитывать предложения, чтобы хоть что-то понять, но смысл так и не приходил.
На следующий день я проснулся с четким желанием одолеть книгу. Умывшись, я сразу же приступил к чтению и первое время даже понимал смысл происходящего, пока не заурчал мой живот. Чтобы не потерять прогресс, я очень быстро закинул в рот то, что не нужно было готовить. Часть докторской колбасы была ликвидирована за несколько укусов, булка темного хлеба с жесткой корочкой оставила на себе следы зубов, ну а яблочный сок прекрасно дополнил палитру вкусов. В процессе жевания я продолжил читать книгу. После того, как еда начала проваливаться в желудок, наступила усталость, которую усугубляла жара с улицы, проникающая через открытое окно, и я снова перестал понимать, что происходит.
Чтобы отвлечься, я отжался двадцать раз и попытался продолжить чтение. Однако это не помогло, а скорее, даже наоборот, усугубило ситуацию. Тогда я решил спокойно пройтись вокруг дома, это послужило бы небольшой разрядкой и наполнило мозг кислородом. В процессе обхода владений я заметил, как взрослая женщина в старой грязной одежде поливает огород, но это меня ни капли не смутило. Когда я проходил мимо, она помахала мне рукой. Я ответил тем же и скрылся за углом.
Вернувшись, я с легкостью прочитал страницу, но на второй у меня начались проблемы – снова захотелось спать, тело отказывалось впитывать новую информацию, пользуясь своими ухищрениями. Тогда я решил еще раз обойти вокруг дома в надежде, что это даст мне некоторую энергию для чтения произведения. Я снова вышел на улицу, но уже более быстрым шагом, надеясь быстрее закончить эту книгу. Женщина в огороде еще раз помахала мне рукой, на что я уже не ответил и поспешил быстрее к книге. В этот раз получилось прочитать чуть меньше страницы, но прогресс был налицо.
Выработав тактику, я повторил это упражнение шесть раз, все быстрее и быстрее, ускоряясь с каждым разом. На последнем круге женщина уже испуганно смотрела на постояльца, который через короткие промежутки времени бегает вокруг дома. Судя по всему, она уже была готова подойти и спросить меня, в чем дело, но не стала: видно, сразу прилепила мне клеймо «Наркоман» и во избежание конфликтов решила просто не отвлекаться на меня.
– Теть, а теть… – сказал я.
Она сильно испугалась, со страху подпрыгнула, словно кошка и, поскользнувшись, упала на одну из грядок.
– Тьфу ты, напугал! – сказала женщина, поднимаясь с земли и отряхиваясь.
– Теть, где тут у вас самогон гонят? – поинтересовался я, подождав, когда женщина окончательно встанет и настроится на мою волну.
Она закатила глаза и застыла на месте.
– А у нас тут такого нет. Если вам алкоголь нужен, то вон, в магазин … – неестественным голосом ответила женщина.
Ее вранье раскусил бы даже ребенок. По такому ответу я понял, что она точно мне поможет.
– Какая водка? Ни за что не поверю, что у вас самогон не гонят! Если не вы скажете, то кто-нибудь другой шепнет, пожалуйста, сэкономьте мне время… – сказал я, как мне показалось, напоминая обычного алкаша, у которого горят трубы.
– Да я как бы не знаю… – начиная раскалываться, продолжала гнуть свою линию женщина.
– Я сейчас от скуки помру в вашей деревне, что за гостеприимство такое, без самогона? – не отступал и я от своей линии.
– Так у нас же музеи есть, кафе… – женщина начала перечислять, чем славится Трудармейская, но сбить меня с толку так и не смогла.
– Теть… – перебил ее я, показывая всей физиономией, что ее мини-экскурсия меня нисколько не заботит.
– У матери моей, теть Зины. Спроси любого, ее все знают. Но вот только ее нет дома, – раскололась незнакомка.
– А ты? В смысле вы? – сказал я, немного нервничая от того, что она так нагло тянула мое время.
– А я работаю! – ответила она, прекрасно понимая, о чем идет речь.
