Артем Савенков
Одиночество
– Ну что, рассказывай… – тихо сказал неприметно одетый мужик, которого в толпе никогда не выделишь.
Светлые джинсы, серая кофта, темно-русые волосы. Он с суровым выражением лица бросил телефон Ларисы на стол перед мной и жестко взглянул на меня.
– Да что тут говорить, – ответил я, облокотившись на столик, чтобы скрыть волнение, из-за которого тряслись руки. – Села с нами девушка, сначала ни с кем не общалась, залезла к себе на верхнюю полку и молча провела там половину пути. Мы тем временем выпили, истории, шутки, все такое. Потом уже, под конец пьянки, она спрыгнула к нам, решила присоединиться, даже свою историю рассказала – типа, за ней полицейский гонится, любовник ее. И еще что ей деньги нужны, чтобы границу пересечь. Сошла где-то ночью. У Володи… ну, у мужика, у которого вы телефон нашли, кошелек с деньгами стащила, пока мы спали. А утром он телефон обнаружил, решил, что за счет него хоть какую-то часть украденных денег вернет, – рассказал я коротко всю историю.
Я смотрел на полицейского. Сначала он с серьезным лицом меня разглядывал, потом на его лице появилась улыбка.
– Больше она ничего не говорила? – спросил полицейский, причем с его лица не сходила непонятная улыбка, словно он меня в чем-то уличил, но я еще пока об этом не знаю.
– Ни имен, ни фамилий, ни явок. Можете спросить у остальных, но они, думаю, еще меньше вспомнят, – сказал я и кивнул в сторону прохода, где лежали мои попутчики.
– Да, я уже понял по запаху. Она не сказала, где собирается выйти и куда направляется? – поинтересовался полицейский, поднявшись и направляясь к выходу.
– Ничего не говорила, – холодно ответил я, решив дождаться в купе, пока осада окончится, не хотелось лежать вместе с мужиками на полу
– Пошли, ничего тут нет… – сказал полицейский остальным и посмотрел, как те, брезгливо обходя моих недавних попутчиков, направляются к выходу. – А телефончик я заберу – улика....
Володя и Валера еще некоторое время лежали, прежде чем решились встать. Я дождался, пока затихнут шаги, и вышел из соседнего купе. Судя по всему, в вагоне остались только мы и проводница, которая несмело выглядывала из-за своего угла, боясь что-либо произнести.
– Что это такое было? – машинально спросил Володя, все еще отходивший от шока.
– Очередная история в твою копилку! – ответил я, и мы все молча начали собираться на выход.
Валера взглянул на часы и, забыв попрощаться, быстро скрылся в толпе. Я шел последним и максимально не торопился выйти из вагона, боясь встретить полицейских еще раз и опять напроситься на неприятные вопросы. Когда я вышел, увидел в зоне для курения Володю, он смотрел в пол и пытался дрожащими руками прикурить сигарету. Мне почему-то стало жалко его: не самая легкая судьба, несчастье за несчастьем. Скорее всего, с ним мы никогда больше не увидимся, но помочь мне ему захотелось.
– На, держи, на какое-то время тебе хватит… – сказал я Володе и вручил ему две пятитысячные купюры.
Для Москвы – это не сумма, но вот для сельского мужика, который приехал в столицу все начинать с нуля, очень даже пригодится.
– Мне? – Володя еще некоторое время смотрел на землю, потом осознал, что у него теперь есть хоть какие-то деньги, и по крайне мере с жильем на первые дни вопрос точно решен.
Поняв это, он искренне улыбнулся и принялся глазами искать меня, чтобы отблагодарить, но к тому времени я уже отошел от него и направлялся в сторону выхода.
– Артем, спасибо! Я никогда не забуду, я все обязательно … – слышался некоторое время у меня за спиной его голос.
Что ж, путешествие на поезде полностью оправдало себя: я узнал новых людей и их истории. Но теперь желание ехать во Владивосток совершенно пропало. Я направлялся в столицу.
12. Столичные будни
Москва. Прекрасный город, много интересной архитектуры, красивые высотки, миллионы людей со своими увлечениями, порой самыми необычными, и даже для них они находят здесь свое место. Но только не я. Несмотря на то, что я провел практически всю жизнь один, всегда думал о различных путешествиях, развлечениях – но только с кем-то. У меня было много возможностей съездить за границу и насладиться культурой, какими-то ценностями других стран, исследовать большой Каньон или побродить по улочкам Нью-Йорка в США, сходить на футбол высочайшего уровня в Англии, выпить благородного вина, глядя на Эйфелеву башню, прикоснуться к Колизею, где когда-то сражались самые сильные гладиаторы в Италии, почувствовать атмосферу пляжей Рио-де-Жанейро. Но я так никуда и не поехал, потому что нет компании. Никогда нет компании. У каждого из моих знакомых, друзей и подруг всегда есть история, которая никак не позволяет им поехать со мной. Однако, если говоришь, что это все за мой счет, то иногда даже незнакомые люди встают в очередь, чтобы съездить со мной куда-либо. Но что делать, если мне с ними не интересно? Мне с собой-то не интересно, куда уж тут до остальных…
Так и сейчас: я иду по известному во всей стране ВДНХ и не испытываю никаких чувств. Прошел эту знаменитую арку, возле которой фотографируются все, кто посетил это место однажды. Красиво? Хм-м… Скорее, прикольно: посмотрел три минуты – а дальше что? Стоять и изучать каждый сантиметр рисунков? Ни заинтересованности, ни желания… Дальше интересный парк, по которому было бы интересно бегать по утрам, чтобы поддерживать себя в хорошей физической формы, но дома у меня нет такого парка, да и форму таким образом я бы вряд ли стал поддерживать, максимум – смоделировать, как красиво я бы мог это делать тут.
Я проходил по парку, и меня не покидало чувство дежавю: казалось, что я тут когда-то уже был. Многие места, куда ни погляди, кажутся знакомыми. Оно и понятно: часть из здешних локаций и памятников архитектуры часто мелькали в отечественном и советскому кинематографе, некоторые картины засмотрены мною до дыр. Мне с самого юного возраста нравились такие фильмы. И даже до сих пор я предпочитаю пересмотреть один их них, нежели потратить время на очередной американский блокбастер, который отличается от тысячи других таких же только графикой и героями, а порой и это не спасает. В такие моменты чувствую себя… нет, не старым… но словно человеком не своего времени. Будто я был воспитан для Советского Союза, и сейчас, как человек, переместившийся во времени, никак не могу свыкнуться с тем, что нынче происходит в жизни, в умах миллионов моих сограждан.
Не могу понять, когда в песнях взрослые мужики либо жалуются, что их бросила девушка и обвиняют в этом всех окружающих, либо поют настолько непонятным голосом, будто у них сложнейшая травма, и при этом им выбили все зубы. А иногда это сочетается все вместе. Рэп стал крутой музыкой для людей. Там музыканты – по крайне мере, они себя таковыми называют – рассказывают, какие они крутые, что у них много денег, и поэтому они употребляют наркоту и всех девушек, кто рядом с ними, называют суками, вкладывая в это слово самые низкие значения. Скорее всего, так и есть, у них именно такие дамы и они практически все время под наркотой. Но как такая музыка доходит до людей? Как она становится популярной? Взрослые люди в основном такое не слушают, целевая аудитория такой музыки – дети и подростки, у которых еще не сформировалось полное мировоззрение, и какая польза от этого? Молодые парни пытаются быть похожими на рэперов, но из-за нехватки денег покупают дешевые наркотики. Вообще, наркотики – это плохо, и то, что их таким образом рекламируют – это вообще отвратно. А то, что в том числе дети из-за этого их употребляют – это вообще ужасно.
А какие семейные ценности прививаются такой молодежи? То, что девушки должны вести себя как проститутки, и, к сожалению, они себя так и ведут. У молодых парней складывается вполне такое же понимание и отношение ко всему женскому полу. Передачи по телевизору про беременных девочек в шестнадцать лет и даже раньше – прежде это считалось не то чтобы позорным, но, как минимум, неприемлемым. Сейчас же это становится так популярно, что некоторые девочки специально хотят забеременеть, чтобы попасть на передачу. А кому от этого лучше? Будущему ребенку, которого будет воспитывать такой же ребенок? Или детдому, куда скорее всего попадет будущий малыш?
Правда, что ли, говорят, что население пытаются сделать тупым? Спроси сейчас у среднестатистического подростка, когда Вторая мировая война началась или, например, кто такой Лермонтов. Боюсь, сейчас ответят на эти вопросы далеко не все. Зато спроси, кто и сколько зарабатывает и кто с кем враждует среди фриков в интернете, то тут правильных ответов будет куда больше.
Вероятнее всего, я выгляжу как дед возле подъезда, который вечно всем не доволен и бубнит, как только для этого представится шанс. Скорее всего, это время такое, что негативные моменты привлекают к себе все больше внимания, и люди привыкли страдать, привыкли смотреть на других страдающих, и всем это нравится. А возможно, это было всегда, и мое такое состояние – это часть взросления, часть становления новой личности. Возможно и то и другое, но где же в этом лесу отрицания найти радость? Когда это чувство придет ко мне?
Интересные здания вокруг, я бы даже сказал красивые, но почему я от этого ничего не чувствую? Почему картинка полуголой модели в социальных сетях у меня вызывает больше интереса, чем шедевр архитектуры, который находится прямо передо мной? От таких мыслей силы как будто стали покидать тело, и просто захотелось спать. Интересно, что чувствовал советский гражданин, попавший в это место лет пятьдесят назад?
«Центр славянской письменности» – звучит интересно. Я зашел внутрь, там на входе стояли два охранника. Они резко встали со своих мест, взяв металлоискатель. Один проверял, нет ли чего-то запрещенного, водя этим устройством вокруг меня, второй по-старинке осматривал рюкзак на предмет наличия оружия. Ничего противозаконного они не нашли, и я быстро направился в сторону кассы. Я рассчитывал, что в таком шикарном здании и в таком месте билет будет стоить как минимум тысячу, а то и пару тысяч, но к моему удивлению сотрудница музея сказала, что именно сегодня вход бесплатный. Мне было не жалко денег, но такой бонус явно поднимал настроение. Несмотря на то, что пройти мог любой желающий, ажиотажа это не вызвало, и помимо меня среди экспонатов бродили всего несколько человек, они тщательно изучали предметы, представленные за витриной. Явно какие-нибудь ценители, ведь так долго изучать чью-то тетрадь может либо любитель, либо недоразвитый, я же верю в лучшее.
Внутри музей был похож на… на музей. На сотни и, наверное, даже тысячи музеев, которые существуют у нас по стране. На те, в которые нас для культурного просвещения водили в школе, разве только экспонаты отличались своей уникальностью.
В первом зале мне все казалось интересным, вот только надолго мое внимание ничего так и не привлекло. Я быстро осмотрел все экспонаты, поставил где-то внутри себя высокую оценку древу русской письменности, которое было оригинально оформлено на стене вдоль всего зала. На несколько минут я застыл напротив тетрадки одного из советских школьников, хранящейся за стеклянной витриной в качестве экспоната. Это был личный дневник, и мальчик писал в основном про погоду, но меня увлек не текст, а почерк. Я не раз замечал, что люди из советского прошлого пишут красиво, явно лучше, чем сейчас. Наверное, всему виной наши электронные девайсы, из-за которых мы постепенно разучиваемся писать ручкой. Даже простые заметки я пишу у себя в телефоне, а не в ежедневнике, как минимум, потому, что я, написав на скорую руку ту или иную информацию, сам же могу потом ее не понять. Раньше в самом обычном бумажном ежедневнике отмечали номера телефонов друзей, родителей, да и просто нужных людей, их дни рождения и памятные даты, сейчас же с этим и еще многим другим справляется телефон – как тут развиваться письменности? Мне кажется, смартфон – злейший враг всех музеев. И табличка на входе, гласящая о том, что здесь нельзя пользоваться телефонами, имеет не только функцию ограничения и избавления посетителей от лишнего шума, но и как бы борется с таким видом инновации.
Далее по коридору сотрудники музея готовились к какой-то съемке, поэтому пришлось пропустить несколько экспонатов, и я подошел к большой карте. На ней были показаны территории, где зародились те или иные языки и куда потом перемещались народы, говорящие на них. Мне показалось это интересным, я сразу вспомнил уроки истории, где рассказывали про древнюю Русь, древлян, полян, вятичей, северян и еще кого-то, даже уже не вспомню. При виде карты захотелось сопоставить, кто и откуда взялся, но приближающаяся из ниоткуда толпа экскурсантов заставила меня отступить, и я двинулся дальше.
На одном из проекторов показывали какой-то сербский арт-хаус девяностых годов. Я бы подумал, что это Россия, если бы не непонятный выговор главной героини. В углу находилась комната, имитирующая быт обычного советского гражданина. Такая локация у меня вызвала не удивление, а скорее, некую грусть, так как сразу же вспоминались квартиры бабушек и дедушек. А шифоньер, в котором размещались утюг и какие-то книги, был очень похож на тот, что был у нас дома, когда я был совсем маленьким. Подобной локацией можно удивить разве что современного москвича, так как до сих пор половина провинции живет ровно в таких же условиях. Только с одной оговоркой: мебель в музее отреставрировали, и она теперь выглядит как новая, а у условного провинциального Пети все эти тумбочки и шкафы прожили долгие годы, и время оставило на них свои заметные отпечатки.
Далее весь парк казался мне все более и более занудным. С каждым моим шагом менялись здания, люди, но не менялось ничего во мне. Я мог бы сказать, что все это красиво, но красота должна вызывать в душе соответствующие эмоции, когда человек смотрит на то, что ему действительно нравится, он радуется, в его душе появляются светлые чувства. В моей же душе отозвалась только тоска, с которой я представлял расстояние до ближайшей станции метро.
Вечером мне удалось встретиться со старым другом, былым тусовщиком, с которым мы когда-то ходили по барам и весело проводили время. Он привел меня в одно из мест в центре Москвы. Возле входа с грозным видом стояли два накачанных охранника. Оглядевшись вокруг, я сразу понял, что меня с большой долей вероятности не пустят в такое заведение. Моя одежда по сравнению с остальными выглядела действительно деревенской, дешевой, будто Ваня пришел с местным бомжом, чтобы на его фоне казаться более успешным. В голове сразу же представилась картина, как мимо проходит бездомный с тележкой из супермаркета, весь грязный, с длинной седой бородой и в футболке, точно такой же, как на мне. Он оглядывает нас с другом с ног до головы и кидает немного мелочи в пустой стаканчик, который почему-то оказался у меня под ногами.
– Он со мной! – уверенно сказал Ваня, кивнув на меня.
Он сделал последнюю затяжку сигаретой и прошел между охранниками внутрь бара. Один из великанов, не меняя грозного выражения лица, слегка кивнул, показывая заядлому посетителю – мол, все понял, и вновь застыл на месте, устремив взгляд куда-то вдаль. Я, все еще не уверенный, что меня пустят, сделал шаг вперед, понял, что меня не останавливают, и быстро проследовал за другом.
Внутри нас встретила гардеробная, где меня попросили оставить свой рюкзак, что я и сделал. Дальше Ваня повел меня за одну из барных стоек и сразу же заказал два стакана виски. Так как его тут, видимо, уже все знали, одна из барменш обслужила его без очереди – она пусть небольшая, но все же была. Неожиданно заиграла музыка, и сотрудница бара вскочила на крепкую деревянную стойку и начала исполнять очень эротический танец для одной из посетительниц. В процессе танца она демонстрировала все два прикрытые достопримечательности своего тела, давая прикоснуться рукой к своим ягодицам. После этого небольшого представления она залила рюмку текилы посетительнице в рот, эротично провела кусочком лайма по ее губам и после этого плавно засунула его в рот.
Такое зрелище мне очень понравилось. Настолько, что я не заметил, что Ваня уже минуту сидит с поднятым стаканом и ждет, пока я с ним чокнусь, чтобы выпить за встречу. Очнувшись, я не заставил себя долго ждать, и мы выпили.
– А это что такое было? – заинтересованно спросил я, не совсем понимая, зачем барменша танцевала перед посетительницей.
– Это такая подача из меню. Хочешь? – ответил Ваня и рассмеялся.
В этот момент он смотрел на меня как на сельского парня, который впервые пришел в столичный бар. В какой-то степени так и есть: это был мой всего второй поход в подобное заведение. Первый раз был тоже с Ваней и тоже в этом месте, и тогда мы здорово оторвались. Сегодня я надеялся на такой же вечер.
– Да ну, не-е, это, наверное, дорого, да и … – находя самые нелепые отмазки, отнекивался я, глубоко в душе искренне желая испытать такие чувства
– Можно такой же шот для… – произнес Ваня, наклонившись к девушке за баром и протянув ей купюру.
Я сидел, словно маленький мальчик, которому вот-вот подарят игрушку, и с трепетом ждал начала представления. Заиграла специальная музыка, красивая девушка запрыгнула на стойку бара и начала танцевать передо мной. Между нами образовалась какая-то невидимая связь: я не видел никого, кроме нее, чувствовал ее запах, чувствовал саму ее своим телом. Она извивалась в танце, очень похожем на тот, что совсем недавно исполнялся перед посетительницей слева. Но это исполнительница была совсем другой, и некоторые элементы танца заметно отличались. Она танцевала именно для меня. Когда я разглядел ее попу, она оказалась так близко, что мне захотелось по ней шлепнуть. Но я не успел: девушка быстро пресекла такое действие, остановив мою руку. Невозмутимо помахав пальцем, она дала понять, что такое действие запрещено, и предложила танец. После взяла уже налитую рюмку текилы и очень сексуально дала мне ее выпить из своих рук, положив дольку лимона себе промеж пышных грудей, чем я и закусил.
– Ну как? – с улыбкой спросил Ваня, находившийся все это время на соседнем стуле и поглядывая на мою счастливую физиономию.
– Мощно! – радостно сказал я, вложив в свой ответ бурю эмоций.
Но как только меня приземлило назад, я заметил, что мой друг сидит хмурый. И я решил, что ему тоже нужна такая зарядка.
– Слушай, ну я просто не могу не заказать тебе такое же, – сказал я и уже потянулся к официантке, но Ваня меня остановил и сказал, что ему этого не надо.
– Почему? – искренне удивился я такой реакции друга, так как прежде он славился своей тягой к женщинам и приключениям, сейчас же словно потерял часть своей силы.
– Ну, у меня же девушка, сам знаешь… – сказал Ваня, словно пассия сидела рядом, и ему приходилось играть такую роль.
Однако в его глазах я не видел искренности.
– И что? Она же не здесь, да даже если бы и была, то… – продолжая негодовать, я уговаривал друга, но тот был непреклонен.
– Не нужно, правда, – в его словах я услышал грусть, а следовательно, там была тайна, для раскрытия которой его следовало напоить, к чему я и приступил.
– Мечты спиваются? – спустя несколько часов пустых разговоров, обсуждения погоды и спортивных результатов команд изрек я.
– Сбываются? – Ваня решил поправить меня, даже не уловив шутки.
– Нет, – ответил я и сделал глоток, удачно начав интересующий меня разговор.
– Что ты имеешь в виду? – спросил Ваня, непонимающе поглядев на меня в ответ.
– Да то, что мы сидим тут уже два часа, и ты даже не попытался никого склеить, от стриптиз-шота отказался. Что с тобой? Я тебя не узнаю! – сказал я, глядя прямо в лицо Ване.
Он с каждой минутой становился все грустнее, будто за дверью заведения стояли бандиты и держали в заложниках его семью.
– Да не, со мной все нормально, я просто… – начал оправдываться Ваня, вызывая к себе нечто вроде жалости.
– Как же нормально? Помнишь, как мы раньше отдыхали? Ты если и выходил из-за стола, то либо в туалет, либо за новой девушкой, причем вторая причина была основной. А сейчас что? Сел в уголок и, словно жертва, боишься глаза на посетительниц поднять. У тебя проблемы? – я пытался докопаться до сути, но в очередной раз безуспешно.
– Артем, все со мной нормально. У меня просто есть девушка, и я не хочу ей изменять…
Ваня ответил так, что Станиславский даже слова бы на это тратить не стал, все было и так понятно – не верю! Но так или иначе – это его выбор, говорить или нет о своих проблемах, иногда лучше их знать только одному.
– Ваше право… – ответил я, и мы продолжили напиваться.
Не сказать, что мы просто молча пили и думали каждый о своем. Конечно же, вспомнили прошлое. Как пару лет назад представлялись каким-то девушкам известным писателем Рэем Брэдбери и его агентом и просили не делать с нами фотографии, так как в Москве находимся тайно и не хотим лишней шумихи с участием журналистов. Подобный трюк мы повторяли не раз, и фамилия американского писателя нас сопровождала не в одной такой ситуации.
Однажды, в студенческие времена, мы собрались с друзьями на одной базе отдыха, и к нам прибилась компания подвыпивших женщин. Чтобы как-то развеселить народ, я придумал одну историю. Когда представлял друзей, сказал, что мы тут проездом, и нас пригласил один известный писатель – Рэй. Но вот незадача: по каким-то личным делам он не смог прилететь, поэтому как истинный джентльмен оплатил наше застолье, и мы теперь думаем, прощать ли его за такой проступок. Один парень из нашей компании был очень плотного телосложения, и когда я его представлял, сказал: «Ну, а его вы наверняка знаете». Когда рыбки клюнули и заинтересовались, кто же этот парень, я с гордостью представил – Джон Маккалистер, гонщик Формулы-1. Девушки сначала засомневались и недоверчиво изучали друга взглядами, но, чтобы закрепить обман, я добавил: «Как это вы его не знаете? Помните, шумиха тогда была, когда он пришел в команду? Болиды сами по себе маленькие, и он в них не влезал, так вот, соблюдая принципы толерантности, кабины в болидах тогда увеличили». Это должна была быть или очень наглая ложь, или правда. Девушки выбрали второй вариант, а мы с друзьями еще несколько часов с трудом сдерживали смех.
Все это было давно… А сейчас мы, как два старых деда где-нибудь в Канзасе, допиваем свой виски и направляемся домой, ибо кого-то будут ругать за опоздание.
– А вот и мое такси подъехало! – сказал Ваня.
Он уже собирался двинуться в сторону машины, но увидел недоумение на моем лице – оно и понятно: я-то почему-то решил, что смогу приютиться у друга на одну ночь, он же, оказалось, думал иначе.
– Ну, ты понимаешь… я же сейчас с девушкой живу, она, боюсь, не поймет… – потупил глаза Ваня, без слов поняв вопрос по моему выражению лица.
Мне тут же вспомнился фильм «Брат-2», где хоккеист, а по совместительству брат-близнец убитого друга главного героя Данилы, говорит примерно те же слова несмотря на то, что Данила ему неплохо так помог.
Мы с Ваней попрощались, и передо мной возникла непростая задача – найти в чужом ночном городе место для проживания. В столице большое количество гостиниц, и найти подходящую было, скорее всего, несложно, но мое крайне пьяное состояние могло оказаться проблемой. Несмотря на это, я вернулся в бар, купил бутылку пива на вынос и отправился искать себе жилье.
13. Новое путешествие
– Хватит перегаром дышать, мужчина! – раздался скрипучий женский голос, и я почувствовал, что меня кто-то трогает.
Недолго думая, я снова погрузился в сон.
– Хватит буянить, я вам говорю! – еще раз прозвучало над моим ухом и кто-то ущипнул меня.
«Какой же плохой сон после пьянки, – подумал я. – Нужно просто проспаться».
– Мужчина, ну хватит вам вот это все делать! – на этот раз уже прозвучал негромкий мужской голос, и тут я понял, что это не сон, так как меня явно чем-то двинули в бок.
Я открыл глаза и огляделся. К моему удивлению, это был, не номер отеля, а снова купе поезда, я лежал на второй полке. Меня охватил страх: неужто все мне приснилось, а мы с моими недавними попутчиками по-прежнему едем в столицу? Для выяснения обстоятельств я аккуратно слез вниз.
Подо мной находилась юная девушка лет восемнадцати, укутавшись в простынку, она смотрела фильм в телефоне. Я показал на место возле ее ног, тем самым поинтересовавшись, могу ли я туда сесть. На что получил согласие кивком головы так же без слов. Приступ похмелья сразу одолел меня.
Передо мной предстала худая женщина лет пятидесяти-шестидесяти, одетая в классический костюм, который носят бабушки лет на двадцать старше ее. На ней были очки такой формы, что в них лицо кажется еще более строгим. В купе чувствовался противный аромат старушечьих духов. Возможно, даже они были и неплохими, но в совокупности с противным запахом, который она издавала, получалось невыносимо, и меня тошнило от этого еще больше.
Рядом с ней сидел, судя по всему, ее сын. С виду лет тридцати, но вот одежда на нем была, как минимум, советского первоклассника – судя по всему, в роли стилиста выступала мама. Парень плотного телосложения и очень высокий из-за чего ему пришлось сидеть, сильно ссутулившись: вторая полка над головой мешала ему выпрямиться, и поэтому я легко мог разглядеть его лысину.
– Спасибо… – сказал сынок после того, как я молча приподнял верхнюю полку и закрепил ее на специальный крюк.
Теперь великан смог хоть чуть-чуть выпрямиться. Женщина злобно посмотрела на меня, будто моя помощь ее сыну была расценена ею как оскорбление.
Судя по всему, я вчера так и не нашел отель, решил сэкономить время и деньги, поэтому купил билет на поезд и теперь куда-то направляюсь. По крайне мере, я понял: все, что произошло со мной за последние два дня – это не сон. Осталось выяснить, как я вообще добрался до поезда в том состоянии, как прошел контроль и, вообще, куда я еду. Неожиданно в душе появился страх, который сковал мое тело, стало трудно дышать. А вдруг я все-таки решил поехать во Владивосток? Особенно с такими попутчиками это был бы самый отвратительный вариант развития событий.
– Не подскажете, а куда мы… в смысле, вы… в смысле, куда поезд идет? – очень тихо поинтересовался я у женщины напротив, которая продолжала сверлить меня взглядом.
Пауза, которую она выдержала перед ответом, показалась мне вечностью. Сухость во рту меня убивала, голова раскалывалась, сердце билось с неимоверной скоростью.
– Так в Новокузнецк мы едем! – добродушно ответил огромный детина и улыбнулся.
Видимо, в отличии от его матери ему я ничем не насолил, а даже, наоборот, помог раскрыться. Но мамаше это опять не понравилось, и она сильно ткнула сына локтем. По всей видимости, она решила игнорировать меня и не издавать при мне никаких звуков из-за обиды. Меня это устраивало.
– Новокузнецк? Это где, вообще? – в душе я надеялся, что это где-то близко, и я выйду через несколько остановок, хотя не оставляла тревога – вдруг это все-таки недалеко от Владивостока?
– Как это не знать! «Центр России!» – сказал сынок
Он опять ожидал удара от мамаши и заранее сгруппировался. Видимо, за годы избиений изучил, куда она будет бить, и, действительно, родственница, практически не глядя, ударила его прямо в поставленный им блок. Понимая, что, если я задам парню еще один вопрос, могу тем самым разрушить семью, еще некоторое время я не решался это сделать. Хотя меня раздирало желание побыстрее узнать, как так получилось. Но новые попутчики не смогли бы ответить и на половину из моих вопросов.
Потом я вспомнил, что в каждом поезде есть маршрут и список по городам и времени, и сразу ломанулся в тамбур, чтобы раскрыть для себя первую тайну.
Список из нескольких листов располагался прямо напротив нашего купе, и я сразу же начал изучать маршрут. Сел в 23-20 на Ярославском вокзале. В 23-20? Серьезно? Я думал, мы с Ваней сидели часов до трех ночи. Оказывается, мы так рано разошлись? Да я еще и на поезд успел… Я уже не знал, чему больше удивляться. Так, стоп! Надо еще понять, куда я еду, и сколько времени это будет длиться. Продолжаю смотреть… С каждым новым городом время в пути увеличивалось, а Новокузнецк так и не приближался. День, полтора, два… Где-то в душе я уже смирился с тем, что этот город находится рядом с Владивостоком, и мне придется… Ну, а что я хотел, с другой стороны? Приключений? Вот они! От такого открытия у меня сразу же возник рвотный позыв, и я постарался отбросить эти мысли.
Новокузнецк: время в пути до него – два дня, семнадцать часов и сорок три минуты! Тут мои и без того невеликие силы меня практически покинули, и я вернулся назад. Из купе на меня все с тем же выражением лица глазела тетка. Ее сын, напротив, выглядел вполне доброжелательным, казалось, он сейчас даже помашет мне рукой. Не слабоумный ли он? Эх… как же мне захотелось на время стать слабоумным и не думать, не пытаться что-то искать, а просто сидеть и улыбаться всем подряд… Хотя с такой мамашей… Нет уж, лучше убейте!
Уже без всякой надежды я опять повернулся к маршруту, где в самом конце списка значился Абакан со временем следования до него три дня, три часа и пятьдесят минут. Мысли в моей голове совершенно спутались.
«Так, стоп! Это же они едут в свой Новокузнецк, а я-то мог взять билет до другого пункта», – подумал я про себя и сразу же метнулся к своей молодой соседке.
– Девушка, девушка, а вы куда едете? – поинтересовался я, слегка запыхавшись, и, похоже, несколько испугал юную особу, которая смотрела на меня из-под одеяла.
– Абакан, – робко ответила она и еще некоторое время на меня смотрела, не решаясь засунуть наушник обратно в ухо.
Я не понял, что ценного могла дать мне эта информация, поэтому сидел и некоторое время обдумывал случившееся. Потом мне пришла в голову гениальная идея – отыскать проводницу и все спросить у нее. И я поспешил в начало вагона.
– Здравствуйте! – сказал я, увидев приоткрытое купе проводниц, которые молча пили чай. – Здесь такая щекотливая ситуация… м-м-м… Не могли бы вы подсказать, до какой станции я еду?
– Хм… – хмыкнула одна из проводниц, будто такой вопрос для нее – обыденное дело.
– Трудармейская, – произнесла она, несколько раз тыкнув в телефон или что-то вроде того, где у нее была открыта база пассажиров.
– Чего? – не понял я.
– Трудармейская – это немного не доезжая до Новокузнецка, – прояснила проводница, и мне опять стало нехорошо, я надеялся, что это ошибка.
– А как вы поняли, что я это я? – спросил я, все еще надеясь, что все может обойтись.
– Вы один тут такой… – ответила вторая проводница, и обе они засмеялись.
Я вздрогнул: вдруг они смеются по поводу еще какой-нибудь истории, связанной со мной, и которую я не помню. Мне вдруг стало стыдно. Вторая проводница сказала:
