А. Норди
Тайный импульс
Глава 39
Нивенштадт наконец-то пробуждался от тяжелого сна: серые тучи, все утро висевшие над городом, постепенно разошлись и обнажили блеклое, затянутое смогом небо, на котором тускло светило солнце – казалось, у него просто не было сил, чтобы сиять во всю мощь. Впрочем, и за такую погоду уже стоило быть благодарным: погожие дни в Нивенштадте случались не часто.
Руна свернула с забитого машинами проспекта на улицу, которая вела к больнице Святого Креста, и прибавила скорость: здесь оказалось гораздо меньше автомобилей, и можно было немного разогнаться. Двигатель «Поло» довольно заревел, и Руна откинулась на спинку кресла, стараясь немного расслабить плечи и руки: она только сейчас обратила внимание, какими напряженными все это время были мышцы.
Руна размышляла о событиях последних дней: мысли кружились в голове, словно неугомонно кричащие дети на карусели. Руна не успевала обдумать одну мысль, как ее вниманием тут же отвлекала другая. Такая расфокусировка действовала на нервы, поэтому Руна, глубоко вздохнув и медленно выдохнув, решила сосредоточиться на одной мысли.
Она взглянула на экран навигатора: до больницы Святого Креста оставалось еще шесть километров – как раз хватит, чтобы поразмышлять о том, что ей удалось узнать в Центре изучения криптоморфов.
Руна с детства знала, что ее мама была врачом-иммунологом и одной из первых в стране занялась изучением криптоморфов. Но Руна никогда не знала, что именно интересовало ее маму в этих изысканиях и какую цель она преследовала. Сдержанные, полные неясных намеков ответы ее коллеги, Софии Пломмон, лишь только еще больше заинтриговали Руну.
Приступая к работе в Департаменте Противодействия, Руна поставила перед собой основную цель: найти убийцу родителей. Но она и подумать не могла, что уже спустя пару дней в качестве агента Департамента она практически случайно познакомится с Софией Пломмон – человеком, который когда-то очень близко знал ее маму. И уж чего Руна совершенно точно не ожидала, так это того, что ей придется застрелить девушку-криптоморфа, которая когда-то была пациенткой Виктории Ларк…
Покрепче обхватив руль, Руна задумалась: если бы ее мама много лет назад отказалась лечить Тарью и рекомендовала полиции ее задержать как потенциально опасного криптоморфа, то сейчас не случились бы все эти жуткие и бессмысленные смерти. Тарья могла бы до сих пор находиться в заключении в каком-нибудь обсерваторе строгого режима (за последние годы их расплодилось все больше), а ее родители остались бы живы. Как были бы живы Петер Вирхофф, Симон Хост и Микаэль Фебер. А жене и дочери Филипа Куверта не пришлось бы воочию наблюдать, как обезумевшая от мести Тарья своим взглядом заживо поджаривает мозги их мужа и отца, который теперь находился в тяжелом состоянии в больнице Святого Креста.
Кстати, вот и она: справа показалось массивное десятиэтажное здание больницы, сокрытое стеной высоких кленов. Руна свернула на подъездную дорогу, которая вела на парковку перед больницей, и продолжила размышления.
А что, если в конечном итоге ее мама все-таки была права? Что, если каждому криптоморфу можно помочь, каким бы опасным он ни был? Что, если те чудовищные изменения, которые творил с организмом вирус КРИМОР, могли оказаться обратимыми? И если так, то не это ли было истинной целью Виктории Ларк, когда она изучала криптоморфов?
Руна тряхнула головой, отгоняя назойливые мысли. Последние научные открытия лишь только подтверждали идею, озвученную этим утром доктором Пломмон: к сожалению, криптоморфоз не излечим. Более того: рано или поздно каждый криптоморф проявит агрессию по отношению к людям – оставалось лишь вопросом времени, когда это произойдет. Катализатором враждебного поведения, как правило, служил некий таинственный импульс, о котором говорила Тарья Нурми, и существование которого подтвердила София Пломмон. Похоже, что под его воздействием у криптоморфов пробуждалась кровная вражда к людям.
Размышляя обо всем этом, Руна припарковала машину, вошла в больницу и, быстро сориентировавшись по указателям, направилась в западное крыло первого этажа, где находилось отделение интенсивной терапии. Удостоверение Департамента Противодействия служило волшебным пропуском через любые преграды – будь то охранник на проходной или же медсестра на посту в реанимации.
Руна оказалась в небольшом коридоре, по одну сторону которого располагались не очень удобные на вид кресла и диваны из потертого кожзаменителя, а по другую – большое стекло во всю стену. За ним находился зал реанимации с нескольким десятков коек, на которых лежали пациенты. Бесчисленные провода от мониторов и трубки капельниц протянулись к их измученным телам.
Одним из таких пациентов был Филип Куверт. Возле стекла, отгораживающего коридор от реанимации, напротив кровати Куверта стояли его жена и дочь, которые о чем-то тихо беседовали с доктором. На глазах Тины Куверт все еще была заметна размазанная от слез туш. Женщина едва заметно кивала, когда врач, вероятно, рассказывал ей о состоянии мужа. Она то и дело бросала осторожные взгляды на его кровать, словно боясь его потревожить.
– На восстановление потребуется какое-то время, но, в общем и целом, прогноз вполне благоприятный, – донесся до Руны спокойный голос врача, когда она подошла чуть ближе. – В настоящий момент наша основная задача – стабилизировать состояние господина Куверта, после чего можно будет приступить к реабилитации.
Руна остановилась в паре метров от врача и Тины Куверт с дочерью, не желая их тревожить. Она отвернулась к стеклу, наблюдая за тем, как медсестра реанимации меняет капельницу Филипу Куверту.
Руна едва ли отдавала себе отчет, зачем сюда приехала. Она действовала согласно внутреннему порыву, который неумолимо тянул ее в больницу, куда госпитализировали Филипа Куверта. Должно быть, ей просто хотелось убедиться в том, что ее поступок – хладнокровное убийство Тарьи Нурми – действительно того стоил. И сейчас, когда она увидела мимолетный проблеск надежды во взгляде жены Куверта и заплаканное, но все равно счастливое лицо их дочери (потому что ее отец был жив!), Руна с облегчением поняла, что действовала правильно: в то мгновение, когда она приняла решение выстрелить Тарье в голову, другого выбора у нее попросту не было.
Руна глубоко вздохнула и расслабила ладони: она только сейчас заметила, что все это время ее руки были сжаты в кулаки.
Врач продолжал о чем-то тихо говорить Тине Куверт и ее дочери. Жестом он пригласил их проследовать к двери в конце коридора: должно быть, там находилась ординаторская, в которой доктор собирался продолжить беседу. Бросив последний взгляд на Филипа Куверта, его жена и дочь удалились по коридору вслед за врачом.
Когда они скрылись за дверью, Руна встала у стекла напротив кровати Куверта. Медсестра закончила смену капельницы и теперь поправляла подушку, на которой лежала обмотанная бинтами голова Куверта. К его рту тянулась прозрачная трубку, через которую, очевидно, поступала жидкая пища, а у носа располагались канюли, подававшие кислород. Глаза, пострадавшие больше всего, бережно укрывали смоченные каким-то раствором марлевые повязки. Руна непроизвольно содрогнулась, вспомнив о том, как лицо Куверта покраснело и покрылось волдырями под действием испепеляющего взгляда Тарьи.
– Если бы не вы, Филип Куверт был бы мертв, – раздался за спиной чей-то голос.
Руна резко обернулась. Перед ней стоял высокий молодой человек в элегантном и явно дорогом костюме. У него было красивое лицо с благородными чертами, казавшееся выточенным из мрамора, и темные обсидиановые глаза, контрастировавшие с белизной кожи и светлыми, аккуратно подстриженными волосами.
Внешность молодого человека, которому едва ли исполнилось тридцать лет, выглядела сдержанной и утонченной, но в то же время странным образом была яркой и запоминающейся, поэтому Руне потребовалась пара секунд, чтобы узнать нем Виктора Дерлига, и еще столько же времени – на то, чтобы справиться с удивлением.
Изумление, охватившее Руну, легко объяснялось: Виктор Дерлиг был не из тех людей, кого можно запросто встретить на улице, в магазине или в реанимации больницы Святого Креста. Если верить светской хронике, молодой и амбициозный миллиардер, владелец корпорации «Асгард», славился тем, что проводил большую часть времени в элитных резиденциях или на роскошных яхтах, не забывая при этом активно заниматься благотворительностью и инвестированием различных инновационных проектов. Собственно, во многом благодаря деятельности, направленной на развитие жизни простых людей, Виктор Дерлиг заслужил репутацию не только баловня судьбы, но и филантропа, эдакого любимчика продвинутой публики. Дерлиг частенько мелькал на передовицах газет и посещал серьезные общественно-политические телешоу, в которых рассказывал о своей благотворительной деятельности и рассуждал о справедливом устройстве мира после пандемии.
Руна помнила из материалов дела, что Филип Куверт работал личным советником Виктора Дерлига, поэтому присутствие молодого миллиардера в больнице легко объяснялось.
Словно подтверждая ее слова, Дерлиг пояснил с легкой улыбкой на бледных губах:
– Я пришел сюда, чтобы проведать Филипа. И я очень рад, что он остался жив несмотря ни на что. Как я уже сказал, своей жизнью он обязан вашей отваге, агент Ларк.
– Я действовала согласно тому, что требовала на тот момент ситуация, а она была крайне напряженной и непростой, – сухо проговорила Руна, стараясь выдержать внимательный взгляд миллиардера: на мгновение ей показалось, что в глубине его черных глаз мелькнул огонек искреннего интереса. – Признаться, я немного удивлена, что вы знаете обо мне.
– Я знаю о многом, – загадочно ответил Дерлиг, подойдя ближе к стеклу, отделявшему коридор от реанимационного зала. – Как только стало известно, что Филип пережил нападение обезумевшей девчонки-криптоморфа, я дал команду выяснить, кто спас его жизнь.
– Будем надеяться, что господину Куверту удастся полностью восстановится.
– Я уже распорядился, чтобы ему обеспечили наилучшее лечение и уход. – Виктор Дерлиг подтвердил свои слова коротким кивком головы.
Он хотел сказать Руне что-то еще, но его внимание отвлекли Тина Куверт и ее дочь, которые вышли из кабинета врача в конце коридора.
– Прошу меня извинить. – Дерлиг вежливо улыбнулся. – Я вынужден вас оставить, поскольку мне следует поговорить с семьей Филипа Куверта.
– Да, конечно. – Руна улыбнулась в ответ.
– Я рад знакомству с вами, агент Ларк, и не сомневаюсь, что мы еще увидимся.
Дерлиг резко развернулся и направился по коридору навстречу жене и дочери Филипа Куверта, приветливо распахнув руки.
Последние слова миллиардера оставили Руну в легком недоумении: что он имел в виду, когда сказал о неизбежности новой встречи?
Она с удовольствием поразмышляла бы на эту тему, тем более знакомство с Виктором Дерлигом произвело на нее впечатление: в конце концов, не каждый день выпадает возможность пообщаться с одним из самых богатых людей страны. Но ход мыслей Руны прервала вибрация телефона в кармане. Она достала мобильник и взглянула на экран, на котором высветилось сообщение от Аданны Канто: «Я достала досье на Рейнара. Ты не поверишь, что я обнаружила».
Глава 40
После утреннего визита в Центр изучения криптоморфов и посещения больницы Руна вернулась в Департамент, где провела оставшиеся рабочие часы в мучительных попытках напечатать отчет о последнем деле. Рейнар тем временем отправился на вскрытие тела Тарьи Нурми в морг Департамента (процедуру по его запросу снова проводила Инга Хальсонт), но Руна предпочла остаться в Отделе: на сегодня и без того было слишком много впечатлений. С пятой попытки она закончила отчет, который еще предстояло подписать Рейнару, и с чувством выполненного долга поехала на встречу с Аданной Канто.
Она ждала Руну в деревянной беседке, расположенной в парке Бломстранд в двух кварталах от штаб-квартиры Департамента Противодействия. Во время учебы в Академии подруги часто любили проводить здесь время: прихватив конспекты лекций вместе с едой на вынос из ближайшей забегаловки, Руна и Аданна готовились в парке к летним экзаменам, не забывая обсуждать последние сплетни из жизни студентов Академии. Вот и сейчас они решили не изменять доброй традиции и встретились в любимой беседке на берегу просторного пруда посреди парка Бломстранд.
Как и в старые времена, подруги взяли с собой бумажные пакеты с едой из кафе: Руна, увлеченная работой, как обычно забыла вовремя пообедать и теперь с аппетитом уплетала ролл с курицей в пшеничной лепешке, запивая его холодной колой. Аданна ограничилась легким овощным салатом с тунцом: подруга вот уже много лет маниакально следила за фигурой.
Поглощая еду, девушки беседовали на отвлеченные темы, и лишь когда трапеза подходила к концу, лицо Аданны стало серьезным, а в голосе появились нотки беспокойства.
– Ты как? – осторожно спросила она, и этой короткой фразы, сказанной участливым тоном, было достаточно, чтобы понять: Аданна имела в виду убийство Тарьи Нурми.
– Привыкаю. – Руна откинулась на скамейке и взглянула на подругу. – Рано или поздно каждый агент Одела криминальных расследований совершает первое убийство криптоморфа. Я думала, что была внутренне готова к этому еще в Академии, но все равно… первый выстрел в криптоморфа, попавший точно в цель, остается с тобой навсегда.
Аданна покачала головой:
– Вот поэтому мне больше нравится сидеть в своем отделе и изучать документы, – призналась она, убрав за ухо прядь темных волос, растрепанных легким ветерком.
– К слову о документах. Давай рассказывай, что ты выяснила, – попросила Руна, отпив из стакана колу со льдом: возможно, не лучший выбор напитка в прохладный вечер, но какая к черту разница, когда хочется почувствовать во рту искрящиеся пузырьки газировки!
– Не так быстро, подруга, – заговорщицким тоном ответила Аданна. – Поверь мне: информация стоит того, чтобы немного помучиться в ожидании. Ты мне лучше расскажи, как сейчас ведет себя Рейнар? Все-таки вы буквально за пару дней раскрыли уже второе дело.
Руна поставила на скамейку стакан колы и задумчиво взглянула на пруд, раскинувшийся перед беседкой: по его гладкой поверхности, окрашенной багровым светом заходящего солнца, неспешное плыли утки.
– Ты знаешь, Рейнар открылся с новой стороны, – призналась Руна, сама удивившись такому откровению. – Он по-прежнему ведет себя как полный засранец, но сегодня утром во время разговора с доктором Пломмон он показался мне каким-то… странным.
– В каком смысле странным?
– Как будто он был чем-то обеспокоен. – Руна пожала плечами, пытаясь подобрать определение тем смутным ощущениям, что возникли у нее утром при виде необычайно тихого напарника. – Я уверена, что Рейнар скрывает некую тайну, и она не дает ему покоя.
– Что ж, в таком случае я уверена, что моя находка поможет вывести его на чистую воду.
Аданна вытащила из модной кожаной сумки картонную папку с документами. Осторожно оглянувшись по сторонам, подруга убедилась, что за ними никто не наблюдает, и протянула папку Руне.
– Как ты и просила: это копия личного дела Эрика Рейнара из архива Отдела собственной безопасности, – тихо проговорила Аданна.
Руна раскрыла папку: внутри находилось несколько ксерокопированных листов бумаги. Она бегло их просмотрела. На первом листе значились короткие сведения о Рейнаре (дата и место рождения, адрес, телефон, образование, рост, вес, цвет волос и глаз, группа крови и тому подобная информация), а также его черно-белая фотография – судя по нелепой прическе, популярной среди парней лет пять назад, снимок был сделан перед устройством Рейнара на службу в Департамент. Отдельно был указан КРИМОР-статус Рейнара: «перенес бессимптомно, антитела обнаружены», но Руна уже знала об этом из рассказа напарника.
Остальные листы представляли собой расшифровку беседы Рейнара со штатным психологом, которая завершалась итоговым заключением специалиста, проводившего психологическую экспертизу. Последним документом в папке оказался приказ об устройстве Рейнара на службу в Отдел криминальных расследований Департамента Противодействия, подписанный начальником Отдела собственной безопасности и Конрадом Остроном.
Руна уже знала, как проведет сегодняшний вечер: она досконально изучит каждое предложение и каждое слово из личного дела Эрика Рейнара. Но сейчас ее так сильно раздирало любопытство, что она была готова завалить Аданну вопросами. Руне не терпелось узнать тайны, хранившиеся в досье Рейнара.
– В архиве Отдела собственной безопасности находятся личные дела всех сотрудников Департамента Противодействия, – продолжала тем временем Аданна, пока Руна, сдерживая охватившее ее волнение, в очередной раз просматривала документы. – Но мне стоило больших трудов, чтобы заполучить досье Рейнара. Пришлось напрячь кое-какие связи в архиве – благо, что у меня там есть тайный поклонник. – Аданна с наигранным кокетством закатила глаза и столь же наигранно вздохнула: – Забавно, что легкий флирт открывает не только путь к сердцу мужчины, но и к закрытым архивам.
– Надеюсь, тебе не пришлось пойти на слишком большие жертвы? – поддела Руна – впрочем, нисколько не переживая насчет возможной реакции Аданны: они так давно знали друг друга, что могли позволить себе взаимные подколы.
Аданна рассмеялась и махнула рукой:
– Не переживай, подруга: у меня все под контролем! – Она накрутила локон волос на палец и задумчиво протянула: – Парень из архива, который на меня запал, действительно очень даже ничего… Думаю сходить с ним на свидание.
– О твоей личной жизни мы поговорим потом. Лучше объясни мне, почему возникли такие трудности с доступом к досье Рейнара?
Аданна вмиг перестала изображать из себя романтически настроенную особу и, наклонившись к Руне, сказала серьезным тоном:
– К моему огромному удивлению, оказалось, что личное дело Рейнара относится к первой категории секретности.
– Что это значит? – Руна закрыла папку, готовая выслушать подругу: судя по ее таинственному виду, рассказ обещал быть интересным.
– Это значит, что досье Рейнара полностью закрыто для рядовых сотрудников Департамента, в том числе для меня, – пояснила Аданна. – А все потому, что при устройстве на службу в Департамент он проходил расширенную психологическую экспертизу.
– Да, я увидела в документах расшифровку беседы Рейнара со штатным психологом. – Руна кивнула. – Но ведь психологическая экспертиза – это же обычная процедура при устройстве на службу в Департамент. Мы все ее проходили. Почему в случае с Рейнаром потребовалась такая секретность?
Аданна наклонилась еще ближе – хотя, казалось ближе уже некуда – и, понизив голос, медленно проговорила:
– Потому что в психологической экспертизе Рейнара содержатся конфиденциальные сведения, связанные с расследованием одной загадочной смерти.
Глава 41
Увлеченная беседой с Аданной, Руна не заметила, как испортилась погода: небо заволокло тучами, напоминавшими скомканный войлок, и резкими порывами подул ветер, распугавший уток на пруду. Воздух стал душным и вязким, будто из него выкачали весь кислород, и где-то вдали послышались раскаты грома – предвестники скорой грозы.
– Что именно ты узнала из досье Рейнара?
Аданна вновь осмотрелась по сторонам и, убедившись, что поблизости не было никого, кто мог бы услышать их разговор, торопливо сказала:
– Беседа, которую проводил психолог, в основном касалась родственников Рейнара и одного случая из его биографии, который, как я уже говорила, оказался связанным с расследованием таинственной смерти. Вероятно, все это вызывало беспокойство у начальства Департамента, поэтому им пришлось отправить Рейнара на расширенную экспертизу.
– Почему психолога заинтересовали родственники Рейнара? – удивилась Руна.
– Его волновали не столько сами родственники, а тот факт, что Рейнар с ними не общается, – пояснила Аданна. – Похоже, это обстоятельство озадачило психолога, поэтому он подробно расспрашивал Рейнара о детстве и подростковых годах.
– И что ответил Рейнар?
– В основном он отделывался общими словами. – Аданна пожала плечами. – Сообщил, что вырос в обычной семье, состоявшей из отца, матери и младшей сестры. Когда Рейнару было пятнадцать лет, его отец умер от вируса КРИМОР в первую волну пандемии. Остальные члены семьи, включая самого Эрика, перенесли вирус бессимптомно. В семнадцать лет Рейнар поступил на юридический факультет Университета Нивенштадта, после чего фактически прекратил общение с матерью и сестрой – по его словам, в тот период он жил в общежитии и полностью посвятил себя учебе в Университете и спорту, поэтому у него не было времени на общение с родственниками.
– Странно… – протянула Руна, но затем, немного подумав, добавила: – Впрочем, у него настолько скверный характер, что в этом нет ничего удивительного.
Аданна развела руками:
– Я понятия не имею, виноват ли в этом характер Рейнара, но факт остается фактом: судя по беседе с психологом, даже после окончания Университета он не возобновил общения с матерью и сестрой. Все это настолько меня озадачило, что я решила покопаться поглубже и кое-что выяснила. Оказывается, пять лет назад мать и сестра Рейнара по непонятной причине переехали из Нивенштадта в отдаленный поселок на севере страны – к черту на рога, короче говоря.
– Почему они так поступили?
– Это не известно. Они просто оставили Эрику дом, в котором прожили многие годы, и покинули Нивенштадт. – Аданна наклонилась чуть ближе и понизила голос: – Но у меня есть одно предположение…
Она вдруг замолчала – вероятно, для того, чтобы придать особую важность словам, которые собиралась произнести. На потемневшем небе ярко сверкнула молния, а спустя пару секунд раздался грохот грома, возвещая о скором начале грозы.
– Аданна, нам нужно поторапливаться, если мы не хотим промокнуть. Рассказывай быстрее!
– Незадолго до того, как мать и сестра Эрика уехали из Нивенштадта, в его жизни случилось еще одно событие, – сообщила подруга. – Именно оно стало поводом для расширенной психологической экспертизы при устройстве Рейнара на службу в Департамент. И я думаю, что этот же инцидент стал причиной для отъезда матери и сестры Рейнара.
Руна энергично закивала, поторапливая Аданну:
– Ты уже упоминала расследование некой загадочной смерти. Не тяни кота за хвост. В чем там дело было?
– Во время учебы на последнем курсе Университета Рейнар завязал любовные отношения с одной из студенток. Ее звали Агния Ауринко. В беседе с психологом он неохотно рассказывал о связи с Агнией, но я снова покопалась поглубже и подняла из архивов материалы дела, в которых обнаружила показания свидетелей – в основном это были сокурсники Эрика и Агнии, а также их преподаватели.
– И что они сказали?
– По их словам, Эрик Рейнар с первого дня учебы в Университета славился как желчный, грубоватый и скверный характером студент, с которым никто не хотел связываться. При этом все опрошенные отдавали должное его выдающимся успехам в учебе и спорте: Рейнар был одним из лучших студентов своего курса. Но все изменилось после его знакомства с Агнией, которая на тот момент недавно поступила в Университет. По заверениям ее друзей, девушка отличалась удивительной красотой, незаурядным для ее лет умом и невероятным, обезоруживающим обаянием.
– Рейнар не смог устоять. – Руна постаралась изобразить на лице равнодушную улыбку, но в глубине души с удивлением для себя отметила странное чувство – как будто рука в железной рукавице сдавила сердце, а в горле появился неприятный комок…
Дальнейшие слова Аданны отвлекли ее от странных, непривычных эмоций:
– Да, наш красавчик втюрился в Агнию по уши! Как рассказывали в показаниях свидетели, Рейнар постепенно изменился в лучшую сторону после начала романтических отношений с девушкой: он стал более общительным, приветливым и, как выразился один из его сокурсников, «практически перестал отпускать в наш адрес язвительные замечания».
– Мне трудно такое представить, – ухмыльнулась Руна. – Что же случилось дальше?
Аданна вмиг помрачнела: очевидно, теперь ей предстояло перейти к рассказу о печальном событии из жизни Рейнара, и Руна уже догадывалась, какими будут следующие слова подруги… А небо тем временем наконец-то разродилось шумным ливнем, словно подтверждая перемену в настроении беседы. Крыша беседки защищала Руну и Аданну от дождя, но девушки все равно непроизвольно поежились и обменялись тревожными взглядами: теперь они точно промокнут под ливнем, когда пойдут обратно к машинам.
– А дальше… Агния умерла, – Аданна проговорила так тихо, что ее слова практически полностью растворились в шуме дождя.
– Как это произошло? – Руна прикрыла глаза, ощущая, как холодный ветер бросает капли на лицо.
– При очень странных обстоятельствах. – Аданна кивнула на папку в руках Руны. – В финальном отчете психолог описывает этот инцидент, ты сможешь подробно с ним ознакомиться. Но чтобы удостовериться в подлинности всех фактов, я подняла дело о смерти Агнии Ауринко из архива Департамента.
– Аданна, пожалуйста, не томи, – взмолилась Руна, когда очередная вспышка молнии высветила темную поверхность пруда, сокрытую завесой ливня. Следом прогрохотал гром, и струи дождя принялись еще яростнее лупить по земле и воде.
– В общем, все случилось в ресторане на глазах у множества очевидцев. Я ознакомилась с их показаниями в деле, и все они рассказывали об одном и том же. – Аданна поежилась от холода и заговорила чуть громче, чтобы ее слова стали слышны сквозь шум ливня. – В тот вечер Рейнар пригласил Агнию в «Гьёлль» – ты наверняка знаешь это место.
– Да, конечно, – Руна кивнула, вспомнив уютный ресторан в историческом центре Нивенштадта. – «Гьёлль» славится своей романтической атмосферой.
– О да, я была там пару раз на свиданиях, – задумчиво протянула подруга. – Но после того, как ознакомилась с делом о смерти Агнии, навряд ли когда-нибудь там появлюсь.
– Не отвлекайся, – попросила Руна. – Что случилось в ресторане?
Аданна, опустив взгляд, убрала с лица взлохмаченную ветром прядь волос и слегка осипшим голосом проговорила:
– Сидя за столиком вместе с Рейнаром, Агния вдруг вспыхнула как спичка на глазах у десятков очевидцев.
– В смысле – «как спичка»? – опешила Руна.
– Она заживо сгорела за считанные минуты, истошно крича от боли и ужаса. Пламя оказалось такой силы, что от несчастной Агнии остались только обугленные кости.
– Но… – Руна потеряла дар речь, не в силах подобрать слова: информация о страшной гибели любимой девушки Рейнара повергла ее в шок. Она не могла даже представить, какие муки испытала Агния, когда ее тело превращалось в груду почерневших останков.
– Да, именно так. – Аданна покачала головой, по-прежнему не поднимая взгляда. – Чудовищная смерть.
– А что же Рейнар? – спросила Руна, когда схлынула волна потрясения, и ее мозг снова обрел способность соображать четко и ясно, как и положено специальному агенту Департамента Противодействия. – Какими были его действия?
– Он пытался спасти Агнию: набросил на нее свой пиджак, пытался сбить пламя… – Аданна ненадолго замолчала, а затем подняла взгляд на Руну, и той на мгновение показалось, как в миндалевидных глазах подруги блеснули слезы. – По словам очевидцев, жуткая гибель Агнии стала для него не меньшим потрясением, чем для всех остальных. Свидетели рассказывали, как Рейнар с обезумевшим от горя видом обнимал догоравшее тело Агнии. Жар, исходивший от ее останков, прожег одежду Рейнара и, как выяснилось потом в больнице, оставил ожоги на его теле. Но Эрик пребывал в таком шоке, что даже не обратил на это внимание, когда пытался спасти Агнию.
Руна закрыла ладонями лицо: ее воображение, взбудораженное рассказом Аданны, во всех деталях рисовало картины чудовищного инцидента из прошлого Рейнара. Страшно представить, какие мысли и сны будут ждать ее после того, как она ознакомится с полной расшифровкой психологической экспертизы напарника, где он от первого лица рассказывал о смерти своей возлюбленной…
– Рейнар проходил как подозреваемый по этому делу? – наконец, спросила Руна.
– Его допрашивали полицейские и агенты Департамента Противодействия, недавно созданного в то время, – ответила Аданна. – Следственная группа пришла к выводу, что Рейнар не причастен к смерти Агнии. Она умерла на глазах у десятков очевидцев, показания которых сходились в одном: Рейнар сидел за столиком напротив Агнии, когда она вспыхнула пламенем, и абсолютно самоотверженно пытался ее спасти.
– Загадочная смерть Агнии наводит на мысль, что ее причиной могло быть паранормальное воздействие со стороны криптоморфа, – заметила Руна. – В данном случае – пирокинез.
Аданна согласно кивнула:
– Само собой, это было первое и, по сути, единственное, очевидное предположение у полиции и Департамента.
– И Рейнар не попал под подозрение? – удивилась Руна. – Ведь именно он мог оказаться криптоморфом, который с помощью пирокинеза поджег Агнию.
– Следственная группа не смогла этого доказать. – Аданна пожала плечами. – Как ты знаешь, ученые до сих пор не могут изобрести тесты, которые могли бы выявить наличие паранормальных способностей у криптоморфов. У Рейнара взяли стандартные анализы, в том числе на возможные мутации в геноме. Результаты показали, что несколько лет назад Рейнар заразился вирусом КРИМОР, но, вероятно, выздоровел: зараза не оставила никаких следов в его организме – во всяком случае доступных для выявления с помощью анализов. Эта информация никого особо не удивила, поскольку Рейнар никогда не скрывал, что бессимптомно перенес КРИМОР.
Руна с огорчением согласилась:
– За годы пандемии мы все заразились вирусом. И те, кто превратился в криптоморфов, могут долго скрывать свои опасные паранормальные способности.
– Вот именно. – Аданна улыбнулась, а затем, о чем-то подумав, вдруг прыснула от смеха: – Кто знает, вполне возможно, ты тоже криптоморф, но тщательно скрываешь это!
– Впрочем, как и ты, – с ухмылкой парировала Руна. – Я даже знаю, какую паранормальную способность ты прячешь: строить глазки симпатичным парням и вытягивать из них информацию.
Аданна снова расхохоталась, и Руна заметила, как звонко прозвучал смех подруги: шум ливня уменьшился, как утих и ветер, а капли дождя, казалось, теперь вполсилы стучали по лужам на земле. Эпицентр грозы, в котором оказались Руна и Аданна, перемещался дальше по городу, оставляя в покое парк Бломстранд.
Успокоившись, Аданна продолжила серьезным тоном:
– В общем, как бы ни хотелось следственной группе связать Рейнара со смертью Агнии, у них ничего не получилось. Они не обнаружили никаких доказательств его вины или причастности.
