А. Норди
Тайный импульс
Глава 37
Кабинет Софии Пломмон представлял из себя просторное помещение с большими окнами, выходившими во внутренний двор Центра изучения криптоморфов.
Руна и Рейнар расположились в удобных креслах напротив широкого стола, за которым спиной к окну сидела хозяйка кабинета, доктор София Пломмон. На вид ей было лет сорок с хвостиком, но возраст, казалось, совершенно не отразился на ее приятном округлом лице с мягкими чертами. Темные волосы средней длины подчеркивали благородный образ, который дополняли аккуратный макияж, серебряные серьги и тонкая цепочка с кулоном, свисавшим над вырезом блузки.
Руна с сожалением подумала о том, что если бы ее мама была жива, то ей бы сейчас было приблизительно столько же лет, сколько Софии Пломмон. Руна помнила, какой красивой была мама в молодости, и наверняка с возрастом ее красота приобрела бы особую изысканность, как это случилось с доктором Пломмон.
Впрочем, рассуждения об этом только отвлекали от дела. Разговор с Софией Пломмон должен был раскрыть последнюю тайну Тарьи Нурми, и Руна постаралась отогнать лишние мысли, хотя сделать это было нелегко. Мозг, не знавший нормального отдыха более суток, едва соображал. Руна рассчитывала немного поспать этой ночью, когда вернулась домой, но вместо этого провалялась в кровати с открытыми глазами, размышляя о событиях последних дней.
Она совершила два поступка, которые, вероятно, теперь навсегда изменят ее жизнь: хладнокровным выстрелом в голову убила девчонку-криптоморфа, искавшую отмщения за смерть родителей, – и открыла свой секрет человеку, которому не могла до конца доверять.
Звонок будильника вырвал Руну из тревожной полудремы (должно быть, под утро ей все-таки удалось заснуть), и вот в таком состоянии – разбитая, уставшая, с напряженными до предела нервами – она приехала в Центр изучения криптоморфов. На парковке ее уже ждал Рейнар со стаканчиком кофе в руке. Судя по красным глазам и нахмуренному лицу, заросшему щетиной, напарник тоже навряд ли выспался, что, впрочем, не помешало ему отпустить очередную колкость в адрес Руны.
Сейчас, сидя в кабинете доктора, она не могла вспомнить, что именно сказал ей Рейнар, да это и не имело уже никакого значения: куда важнее было то, что поведает им София Пломмон.
– Ваше имя значится в медицинской документации Тарьи Нурми, – начал беседу Рейнар, пристально глядя на доктора. – В ходе расследования мы выяснили, что она была криптоморфом и, судя по всему, какое-то время наблюдалась в вашем Центре. Доктор Пломмон, нам бы хотелось узнать, какой именно паранормальной способностью обладала Тарья Нурми.
– Вы говорите о ней в прошедшем времени… – София Пломмон вдруг замолчала, и на ее лице застыл немой вопрос.
– Тарья Нурми погибла, – холодным, лишенным каких-либо эмоций тоном ответила Руна, а после, поймав на себе шокированный взгляд доктора Пломмон, тихо добавила: – Я была вынуждена застрелить ее, спасая жизнь другому человеку.
София Пломмон опустила взгляд на стол и, явно стараясь сдержать охватившее ее волнение, начала рассеянно крутить пальцами дорогую перьевую ручку.
– Я знала, что рано или поздно это произойдет, – глухо проговорила она.
– Расскажите нам о Тарье, – вновь попросил Рейнар, и Руна удивилась, как мягко прозвучал его голос: когда напарник чего-то очень хотел, он мог быть не только несносным грубияном, но и приятным в беседе человеком – правда, такое случалось крайне редко.
Доктор Пломмон встала из-за стола и подошла к окну. Она обхватила себя руками и, глядя на хмурое утреннее небо, затянутое тучами, начала говорить:
– Десять лет назад в наш Центр обратились Андерс и Кристина Нурми. Они привели к нам дочь – Тарью, которая была слепой от рождения. Андерс и Кристина рассказали удивительную историю: после того, как Тарья, как и многие другие люди на планете, заразилась и переболела вирусом КРИМОР, она вновь обрела зрение. Вот только ее левый глаз – oculus sinister, как называют его по-латински офтальмологи – в результате криптоморфоза приобрел жуткую, опасную способность: он мог в буквальном смысле поджаривать мозги другого живого существа, смотревшего Тарье в глаза.
– Как это выяснилось? – спросил Рейнар.
Он уже успел рассказать Руне об истории Тарьи, которую поведал ему Карл Штарк, но, вероятно, напарнику хотелось получить подтверждение этой информации из уст специалиста, наблюдавшего девочку.
– У Тарьи была собака-поводырь, оказавшаяся на удивление очень шкодливой. – Доктор Пломмон отошла от окна (должно быть, ей надоело смотреть на унылую обстановку внутреннего дворика и серое небо) и вновь расположилась за столом, на этот раз осмелившись посмотреть в глаза собеседникам. – Однажды собака настолько заигралась, что разодрала любимую игрушку Тарьи – плюшевого медведя. Девочка не отличалась стабильной психикой, поэтому не удивительно, что поступок собаки вывел ее из себя. Как рассказали ее родители, маленькая Тарья с негодованием посмотрела на провинившуюся собаку, и та была уже не в силах отвести испуганный взгляд от своей маленькой хозяйки. Левый глаз Тарьи вдруг почернел, и внутри него, по словам матери девочки, зародилось некое красное сияние.
Слушая рассказ Софии Пломмон, Руна содрогнулась при воспоминании о смертельной ярости, которую излучал левый глаз Тарьи.
– Она поджарила мозги своей собаке, – вмешался в разговор Рейнар, когда София Пломмон, опустив взволнованный взгляд, вдруг замолчала, не решаясь продолжить рассказ.
– Да, – тихо промолвила доктор. – Родители Тарьи испугались способности дочери. Они изолировали ее дома из опасения, что о паранормальном даре Тарьи узнают другие люди. Как вы знаете, общество крайне враждебно настроено к криптоморфам.
– На то есть причины, – холодно вставил Рейнар.
София Пломмон, казалось, проигнорировала замечание агента Департамента и спокойно продолжила:
– Родители Тарьи купили дочери темные очки, в которых левая линза была полностью затемнена. Таким образом Тарья не смогла бы случайно причинить вред людям или животным, если бы смотрела на них своим oculus sinister.
– Почему вы не сообщили об опасных способностях Тарьи в полицию или же в Департамент Противодействия, когда он был создан? – вмешалась Руна.
София Пломмон вновь опустила взгляд и с тихим вздохом ответила:
– Мы были связаны врачебной тайной. Десять лет назад, когда к нам обратились родители Тарьи, еще не было законов, требовавших от врачей докладывать об опасных криптоморфах в Департамент Противодействия. К тому же в нашей команде был человек, который искренне считал, что Тарье удастся контролировать свой опасный дар. – Доктор Пломмон подняла взгляд и пристально посмотрела на Руну. – Как и ваша мать, я тоже до последнего верила, что криптоморфам можно помочь.
Руна напряглась в кресле, совершенно не ожидая такого поворота в беседе. Безусловно, в ходе опроса доктора Пломмон она рассчитывала узнать, почему в медицинской документации Тарьи Нурми встречается имя ее матери, но не могла и предположить, что София Пломмон сама распознает в ней дочь Виктории Ларк!
– Но… как вы меня узнали? – только и смогла промолвить Руна.
– Вы очень на нее похожи, агент Ларк, – с теплой улыбкой ответила София Пломмон. – Такая же красивая и… смелая. Я хорошо помню вас маленькой девочкой, когда Виктория несколько раз приходила с вами на работу. Мне кажется, ваша мама была бы удивлена, если бы узнала, что вы работаете в Департаменте Противодействия.
– У меня остались лишь смутные воспоминания из раннего детства о том, как мама брала меня на работу, – честно призналась Руна. – Я помню просторные кабинеты со столами, заставленными какими-то приборами и пробирками, людей в белых халатах, длинные коридоры… К сожалению, я не могу вспомнить вас.
София Пломмон улыбнулась еще шире, обнажив ровные белые зубы.
– Это не удивительно, ведь прошло столько лет.
– Доктор Пломмон, вы можете рассказать, чем именно занималась Виктория Ларк в Центре и как она связана с Тарьей Нурми? – неожиданно вмешался в разговор Рейнар.
Руна бросила на него короткий взгляд: напарник наблюдал за Софией Пломмон все с тем же непроницаемым видом, и короткий приступ ностальгии, охвативший доктора и Руну, судя по всему, не особенно его растрогал.
– Виктория Ларк была одним из первых специалистов, изучавших криптоморфов. – София Пломмон спрятала улыбку и холодно взглянула на Рейнара. – Она помогала людям, которые не могли справиться со своими пугающими способностями.
– Вы называете их «людьми»? – с едва скрываемой иронией уточнил Рейнар. – Это идет в разрез с официальной политикой.
– Так называла их Виктория, – отчеканила доктор Пломмон. – В настоящее время в обществе и научных кругах принят консенсус, что любой криптоморф рано или поздно будет представлять угрозу для людей, не пострадавших от вируса КРИМОР.
– Дело лишь во времени, – подтвердил Рейнар, и Руна удивилась странным ноткам сожаления, проскользнувшим в его голосе.
– Верно. – София Пломмон встала из-за стола. – Давайте я проведу вам небольшую экскурсию по Центру, чтобы вы лучше могли понять, чем именно мы занимаемся сейчас – и чем раньше занималась Виктория Ларк.
Доктор Пломмон надела белый халат, висевший на вешалке у двери, и вышла в коридор, приглашая агентов Департамента последовать за ней.
Подходя к двери, Руна подумала об одной странной детали, на которую обратила внимание: во время разговора София Пломмон все время нервно поглядывала куда-то поверх голов агентов Департамента. И вот теперь, выходя из кабинета, Руна поняла, куда смотрела доктор: над дверью висела камера видеонаблюдения, а это значит, что весь их разговор кто-то наблюдал, и это явно беспокоило Софию Пломмон.
Глава 38
София Пломмон неспешно двигалась по длинному коридору, по обе стороны которого вереницей тянулись двери с электронными замками и стеклянными окошками. Руна и Рейнар шли рядом с доктором и, пока та рассказывала о работе Центра, успевали на ходу заглядывать в окошки. Внутри можно было увидеть тесные, скромно обставленные палаты, больше напоминавшие тюремные камеры: стол, стул, кровать, умывальник – вот и все убранство.
В этих палатах содержались криптоморфы.
Кто-то из них спал на кровати, кто-то – читал за столом книгу. Иные же остекленевшим взглядом смотрели в окошки дверей, и от этих бездушных взоров по спине у Руны всякий раз пробегали мурашки.
В некоторых комнатах вместе с криптоморфами находились люди в медицинской форме (вероятно, врачи или медсестры), которые сосредоточенно заносили какие-то данные в электронные планшеты или же брали анализы крови у несчастных обитателей Центра.
София Пломмон тем временем рассказывала спокойным голосом, в котором слышались нотки грусти и сожаления:
– В настоящее время наш Центр фактически выполняет функцию обсерватора: люди, превратившиеся в криптоморфов и обнаружившие у себя опасные сверхъестественные способности, добровольно обращаются в Центр, где могут находиться под постоянным наблюдением ученых и врачей.
Пока София Пломмон размеренно говорила, Руна заглянула в окошко на двери еще одной палаты. Внутри на стуле сидела пожилая женщина-криптоморф. Электроды на присосках, словно вычурная диадема, опоясали ее голову с коротко стриженными седыми волосами. Взгляд женщины равнодушно скользнул по Руне, и та с горечью поняла, что присутствие сторонних наблюдателей за дверью уже нисколько не удивляло и не смущало женщину-криптоморфа, по собственной воле отдавшей себя на опыты ученым. Между ее чуть разведенных ладоней ярко сиял огненный шар размером с теннисный мячик – очевидно, в этот момент женщина демонстрировала свои паранормальные способности. Рядом за столом сидел врач, который наблюдал за показаниями приборов на экране ноутбука, и Руна поняла, что стала свидетельницей научного эксперимента над несчастной женщиной – интересно, какого по счету?
– Вы изучаете здесь криптоморфов? – уточнила Руна, отойдя от двери.
Доктор Пломмон утвердительно кивнула и, направляясь дальше по коридору, поспешила пояснить:
– Верно. Но я еще раз подчеркну: все эксперименты проводятся по согласию криптоморфов. В какой-то момент некоторые из них обнаруживают у себя опасные сверхъестественные способности и добровольно сдаются в Центр, где мы их изучаем. Как вы знаете, в обществе царит крайне негативное отношение к криптоморфам. К сожалению, для этого есть причины, ведь большинство жертв вируса КРИМОР рано или поздно проявляют агрессию к людям. Стараясь избежать ответной агрессии со стороны общества, некоторые криптоморфы предпочитают добровольно сдаться властям и находиться под регулярным наблюдением в обсерваторах наподобие нашего Центра. Те из них, что не представляют явную угрозу для людей, могут быть отпущены домой с условием, что раз в неделю обязуются приходить в Центр для мониторинга их психологического состояния или же проведения очередного научного эксперимента.
– По такому же принципу вы наблюдали Тарью Нурми? – спросила Руна.
– Верно. – Доктор Пломмон на мгновение замолчала и, чуть замедлив шаг, взглянула на Руну. – Такую гуманную систему наблюдения придумала ваша мама, Виктория Ларк. Она принимала самое активное участие в создании Центра и разработке программ по научному изучению криптоморфов.
Упоминание матери в очередной раз застало врасплох и обескуражило Руну. Она неловко улыбнулась:
– По правде говоря, мама особо не делилась о работе в Центре, и я до сих пор плохо представляю, чем именно она здесь занималась. – Руна заметила, как потемнели глаза доктора Пломмон – должно быть, причиной тому стали ностальгия и нахлынувшие на нее воспоминания. – К сожалению, все, что я знаю о профессиональной деятельности моей мамы, сводится к строчке из ее некролога: «Виктория Ларк – один из ведущих иммунологов страны».
София Пломмон кивнула и отвела взгляд от Руны, продолжая неторопливо идти по казавшемуся бесконечным коридору.
– Виктория действительно была выдающимся специалистом, – подтвердила доктор Пломмон. – Но что еще более важно: она была выдающимся человеком.
– В чем это выражалось? – вмешался в разговор Рейнар, молчавший все это время.
Если бы Руна не знала, насколько бессердечным и черствым человеком был ее напарник, она могла бы поклясться, что неспешная прогулка по этажу, где в палатах за закрытыми дверями содержались криптоморфы, произвела на него угнетающее впечатление. Руна судила об этом по тому, как неожиданно растерянно и подавленно выглядел Рейнар. От его обычных спеси и бравады не осталось и следа. Казалось, созерцание криптоморфов, находящихся в узких застенках камер, причиняло ему физическую боль, и в какой-то момент Руна обратила внимание, что Рейнар вообще перестал заглядывать в окошки на дверях. Он просто шел рядом Руной и доктором Пломмон, стараясь делать вид, что происходящее нисколько его не волнует. Но Руна нутром чуяла, что с напарником происходит что-то неладное. И она могла лишь догадываться о том, что послужило причиной внезапной перемены в его поведении…
Мягкий голос Софии Пломмон вернул Руну в реальность – вернее, в прошлое, где в стенах Центра работала ее мать.
– Виктория Ларк считала, что каждому криптоморфу можно помочь, – сообщила доктора Пломмон. – Она полагала, что возможно мирное существование между людьми и криптоморфами. В конце концов, они обрели опасные сверхъестественные способности не по своей воле, а в результате заражения вирусом КРИМОР. Виктория считала, что нашим долгом было им помочь.
– Но такой подход остался в прошлом, – с кривой ухмылкой заметил Рейнар. – У нас больше нет иллюзий, и теперь большинство ученых сходится во мнении: каждый криптоморф потенциально опасен.
София Пломмон опустила голову и, едва слышно вздохнув, тихо сказала:
– К сожалению, я вынуждена с вами согласиться. Пример Тарьи Нурми еще раз показал, что даже самые безобидные на вид криптоморфы в конечном итоге совершают жестокие убийства. Наука до сих пор теряется в догадках, почему так происходит.
– Перед тем, как Тарья пыталась убить последнюю жертву, она сказала, что ее действиями руководит некий импульс, – вспомнила Руна.
София Пломмон остановилась в конце коридора возле массивной двери с электронным замком. Но вместо того, чтобы воспользоваться ключ-картой и открыть дверь, доктор обернулась к агентам Департамента.
– Да, некоторые криптоморфы, находящиеся под наблюдением в Центре, говорили о том, что чувствуют внутри пугающий и словно чужеродный импульс. Этот позыв убивать людей появляется у криптоморфов постепенно, словно исподтишка, но со временем становится все более мощным. Криптоморфы, столкнувшиеся с импульсом, описывают его как непреодолимое желание причинять вред людям.
– И какое объяснение вы можете дать этому импульсу? – спросил Рейнар, и Руна удивилась, каким глухим и безжизненным стал его голос: от былой напористости не осталось и следа.
София Пломмон поднесла ключ-карту к электронному замку. Раздался звуковой сигнал, и доктор распахнула дверь, приглашая агентов Департамента спуститься за ней по лестнице, которая вела на первый этаж.
– У нас нет научного объяснения импульсу, – призналась София Пломмон, цокая каблуками по ступеням. – Возможно, он является чем-то вроде универсальной психологической реакции криптоморфов вследствие негативного действия вируса КРИМОР на центральную нервную систему. С другой стороны, часть ученых считает, что этот импульс может быть экзогенным.
– То есть, направленным извне? – удивилась Руна.
– Это одно из возможных объяснений, – внезапно смутившись, ответила доктор Пломмон.
– Но в таком случае кто его направляет? – спросил Рейнар, спускавшийся по лестнице позади доктора и Руны.
– Никто не знает. – София Пломмон развела руками. – Впрочем, по правде говоря, сам вирус КРИМОР до сих пор остается для нас загадкой. Даже спустя одиннадцать лет после начала пандемии ученые не могут прийти к единому мнению, как именно вирус приводит к развитию криптоморфоза. На этот счет существуют лишь только догадки.
– А что думаете именно вы? – поинтересовался Рейнар.
– Я считаю, что куда важнее ответить на вопрос, почему это происходит.
– И почему же? – продолжал выпытывать Рейнар.
Доктор Пломмон остановилась возле двери на первый этаж и обернулась к агентам Департамента.
– Существует теория, согласно которой эволюция различных видов живых существ может происходить не плавно, а в виде резких скачков за счет случайных мутаций.
– Я слышала об этом, – припомнила Руна.
– Но вы когда-нибудь задумывались, почему происходят внезапные мутации? – спросила доктор Пломмон. – Или, другими словами, что их вызывает?
Она замолчала и внимательно посмотрела на агентов, ожидая ответа.
– Вирусы? – предположила Руна.
София Пломмон кивнула:
– Научно доказано, что на эволюцию Homo sapiens повлияли различные вирусы. Они перестраивали геном современных людей и их предков с помощью случайных мутаций, некоторые из которых оказались настолько мощными, что их скорее можно назвать генными сдвигами, – проговорила доктор, поочередно глядя на Руну и Рейнара, словно профессор на своих не слишком сообразительных студентов. – Ученые предполагают, что пандемия вируса КРИМОР спровоцировала еще один генный сдвиг, но теперь куда более драматичный и непредсказуемый по сравнению со всеми предыдущими изменениями генома человека.
– Что вы имеете в виду? – спросила Руна, когда доктор Пломмон с помощью ключа-карты открыла дверь и вышла в длинный коридор без окон, освещенный люминесцентными лампами на низком потолке.
– Есть предположение, что во время мощного генного сдвига, случившегося около ста тысяч лет назад, люди вида Homo sapiens получили эволюционное преимущество над неандертальцами, которые на тот момент преобладали на планете. – София Пломмон, не оглядываясь на агентов, шла по коридору, направляясь к массивной двери в самом конце. – Прошлый генный сдвиг позволил людям изжить неандертальцев и надолго стать единственными хозяевами Земли. – Она остановила у двери и обернулась к агентам. – Но что, если и наше время теперь подходит к концу?
– Вы считаете, что вирус КРИМОР дает эволюционное преимущество криптоморфам? – Руна догадалась, к чему клонит доктор. – И людей теперь ждет судьба неандертальцев?
София Пломмон опустила взгляд и, отвернувшись к двери, вставила ключ-карту в электронный замок.
– Думаю, скоро мы узнаем ответы на ваши вопросы, Руна.
Она открыла дверь, и тусклый свет хмурого утра проник в коридор. Лицо Руны обдал свежий ветерок, и она поняла, что все это время, находясь внутри Центра, ей приходилось дышать спертым кондиционированным воздухом, наполненном запахом лекарств и отчаяния.
София Пломмон вышла из здания, приглашая агентов следовать за ней. Оказавшись на улице, Руна осмотрелась: они находились на парковке, заставленной автомобилями сотрудников Центра и его посетителей. Чуть поодаль, ближе к выезду с парковки, Руна заметила свой «Фольксваген Поло» и припаркованный рядом «БМВ Икс-3» Рейнара.
Тот факт, что доктор Пломмон вывела агентов Департамента на парковку Центра, недвусмысленно намекал, что их беседа подошла к концу. И словно желая подчеркнуть это еще раз, София Пломмон демонстративно взглянула на наручные часы.
– Прошу меня извинить. – Она холодно улыбнулась агентам. – День только начался, а впереди еще много неотложных дел, которые ждут моего внимания.
– Да, конечно. – Руна понимающе кивнула, хотя внутри себя с сожалением отметила, что беседа так быстро подошла к концу, ведь ей хотелось как можно больше узнать о месте, где несколько лет работала мама. – Мы благодарны за вашу помощь в расследовании, доктор Пломмон.
Руна мельком взглянула на Рейнара, ожидая, что напарник что-нибудь добавит, но тот лишь выдавил из себя кривую ухмылку, вероятно, означавшую что-то вроде «всего хорошего, счастливо оставаться!»
София Пломмон, казалось, даже не обратила внимания на Рейнара: она пристально взглянула на Руну и тихо сказала:
– Мне очень жаль, что Виктория погибла, но я надеюсь, что рано или поздно вы завершите то, что не успела закончить она. Но будьте осторожны: Виктория поплатилась за это жизнью.
Доктор Пломмон развернулась и, не дав возможности Руне сказать хоть что-то в ответ, скрылась внутри Центра. Дверь за ней закрылась с тихим писком электронного замка.
– А что не успела закончить твоя мама? – осторожно поинтересовался Рейнар, когда Руна, погруженная в раздумья, направилась к своей машине.
– Если бы я знала…
Она и правда понятия не имела, что значили слова Софии Пломмон, и каким образом можно было завершить то, чем занималась ее мама. Но чутье кое-что подсказывало Руне, и теперь после намека доктора Пломмон она уже не сомневалась: в стенах этого Центра Виктория Ларк занималась не только научным изучением криптоморфов, но и вела какую-то скрытую работу, которая, если верить словам Софии Пломмон, могла стать причиной ее гибели.
Руна знала, что рано или поздно она в этом разберется, как и выяснит то, кто убил ее родителей. А пока…
– Куда ты намылилась? – окликнул ее Рейнар, когда Руна, даже не взглянув в его сторону, подошла к «Поло».
– У меня есть еще одно дело. – Она села за руль и захлопнула дверь.
Рейнар, подойдя к автомобилю, постучал пальцем по стеклу, и Руне пришлось его опустить, чтобы услышать напарника.
– Надеюсь, ты торопишься поскорее написать отчет для Острона, – с издевкой сказал Рейнар. – Терпеть не могу бумажную работу.
– Я подумала и решила, что отчет лучше написать тебе, – усмехнулась Руна, заводя двигатель. – Иначе как мне объяснить Острону, что лучший агент Департамента так облажался, когда решил отправить потенциальную жертву прямо в западню к убийце?
– Куверт был под твоей охраной! – огрызнулся Рейнар, но Руна едва расслышала его слова, потерявшиеся в шуме двигателя.
Она тронулась с места и выехала со стоянки, оставляя позади Рейнара – и Центр изучения криптоморфов, хранивший тайну ее матери.
