Антон Николаевич Геля
Америка. Моё знакомство с новой страной
Когда мы садились в машину на заднее сиденье, Александр вроде и шутливо, но как то с опаской тихо сказал по-русски «Зачем садимся?.. Куда едем?..».
– Кэзи задержалась на работе, попросила вас встретить, очень извиняется. Но она обещала непременно хоть ненадолго к нам присоединиться. Куда едем? В центр?
– Куда привезёте – там и будем рады поужинать.
– Греческая еда? Как раз фестиваль. Нормально?
– Конечно, нормально.
Пока ехали минуты три, представлялись. Клаудиа -инженерный работник. Антон – пишет софт для компьютеров.
– А я иногда крякаю этот софт – прихвастнул я. – Так что почти коллеги.
На чём крякаю, через что и для каких целей тёзка меня тактично не спросил. Взлом программ и вообще нарушением авторских прав считается почти неприличным правонарушением…
Когда подъехали к греческой церкви, я повёл их вниз, раз я тут всё уже знаю. А откуда знаю? Да был здесь вчера. Ай! Ой! Нужно непременно в другое место. Почему? Ну, потому что, мол, надо в новое место, и всё. Когда мы выходили из церкви, кто-то спросил, почему уходим.
– Вся еда закончилась – пошутил Александр, и от этого у кого-то вытянулось лицо, а Клаудиа громко засмеялась. Она вообще много и громко смеялась в этот вечер.
Подошли к машине. За руль сел Антон, а Клаудиа начала звонить по ресторанам.
Проехали мимо большого здания с колоннами.
– Посмотрите: часть колонн чистая, а часть чёрная. Это специально оставили часть копоти для сравнения. Когда из города вывели сталелитейное производство, больше десяти лет город отчищали. А этот кусочек оставили для образца – вещала Клаудиа в перерывах между телефонными звонками.
Минут через 15-20, проехав добрую половину центра города, мы подъехали к «очень престижному заведению, в котором обычно нет мест, но сейчас заказать один стол удалось». Позвонила сама Кэзи. Ей сказали, где мы.
– Будет через полчаса, минут через сорок. Уже подъезжает к городу.
Ресторан был довольно большой. Целый комплекс с фонтанами у входа, сложными цветниками, открытыми изящными кофейными беседками. Название какое-то мексиканское.
– Здесь ещё не был? – на всякий случай уточнила Клава.
– Не, сюда ещё черти меня не заносили – на русском сообщил я. Александр рассмеялся, и сказал, что лучше говорить менее художественно, потому что его работа -не вдумываясь переводить, а не строить сложные фразы.
– Я ведь и матюги могу перевести.
А Клаве ответил односложно:
– Ноу, ай дазнт.
– А чему ты смеялся?
– … Он слишком уверенно и очень по-русски ответил. Трудная игра слов о слишком далёком расположении ресторана от отеля.
– А про расстояние можно сказать так смешно?
– Можно ещё и не так сказать – резюмировал Александр.
Подошли к входу. С минуту подождали администратора. Клава что-то быстро-быстро заговорила на испанском. Админ начал смотреть толстую книгу, с чем-то сверялся, куда-то звонил. Всего наше ожидание длилось минуты три.
Наконец, нас проводили к столику между двумя двухместными диванчиками. Подошли и стоим.
– Чего стоим? Кого ждём? – уточнил я.
– Ты – гость. Садись первым.
– А уже можно, да?
– Садись, давай! – усмехнулся Александр.
Я протиснулся к стенке на ближайшем от меня диванчике. Рядом негромко гуляла на чьём-то дне рождения большая компания. Пока мы ещё рассаживались, притух свет, и под пение «Хэппи бёздэй» трое официантов в белом поднесли к их столу торт с зажженными свечами. Мы тоже, вместе со всем рестораном подпели Хэппи бёздэй и захлопали в ладоши, когда свечи были задуты. Вернули свет, и официант принёс нам меню еды и карту спиртного.
– Мне на какую сумму наглеть? – уточнил я у Александра. – Мне это впервой.
– Что хочешь – то и бери. Раз зовут в гости в приличное место – значит, имеют такую возможность. Спокойно ни в чём себе не отказывай.
– Объём выпивки по тому же критерию?
– Много пьёшь?
– Нет, но раз на халяву, почему бы не оторваться?
– Смотри сам. О деньгах не думай вообще. Не спрашивай тем более. Заказывай всё, что захочешь сколько угодно раз.
Угу. Началось обсуждение заказа. Так как кухня была не только мексиканская, но были и американские блюда, и индейские, и европейские – нужно было быть очень осторожным, чтобы не взять какую-нибудь невкусную еду. Мясного было мало. О многих блюдах Александр и сам ничего не знал, поэтому тоже выбирал аккуратно. Я увидел знакомое мексиканское блюдо, которым обедали днём. Сказал, что по описанию, вроде бы, довольно безопасно. Александр согласился. Здесь эта смесь стоила вдвое дороже…
На выпивку заказал себе достаточно крепкий (по описанию) мятный коктейль. Рекомендовали «Мокиту». Мол, и вкусное, и лёгкое. Но я сказал, что та мокита – один обман, пробовали, знаем.
– А ты любишь покрепче?
– Я люблю эффективно. Вкусно -и чтобы цепляло. А то смысл пить спиртное, которое не пьянит? Печень всё равно работает, а в голове не шумит.
Клава и себе заказала такой же. Раньше, мол, не пробовала. Александр заказал сок. Он вообще не пьёт, поскольку постоянно возит с собой оружие, и если в его крови найдут хоть какие-то следы алкоголя – ему грозят серьёзные неприятности. Но здесь он отшутился фразой из старой юморески Хазанова: «Мы все за рулем, бамбини…». Антон также взял сок, поскольку теперь ему предстояло вести машину.
Пока заказывали да перешучивались – приехала доктор Кэзи-Базан. Пока здоровались, знакомились, и я по требованию Клавы передаривал Кэзи букет, официант принёс дополнительный стул и поставил с торца стола.
Получив букет, Кэзи сказала, что это её любимый подбор цветов, и главное – её любимого цвета. В течение вечера она очень часто с какой-то нежностью в глазах смотрела на этот букет. Может быть, и вправду понравилось.
Жидкости в Америке приносят сразу. Здесь мы ещё не расселись, а нам уже принесли пять стаканов. Мы сдвинули, чокнулись за встречу, отпили по глотку. Кэзи извинилась за опоздание и рассказала, как её сегодня подставили. Она работает в какой-то инженерно-проектной фирме и преподаёт в техническом университете что-то, связанное с транспортом и дорогами. Отсюда её степень доктора. Утром, когда она была на кафедре, консультировала студентов, ей позвонил сотрудник и попросил подменить его на встрече с клиентом. Она, не вдаваясь в подробности, согласилась. А придя к 11-ти утра на работу, выяснила, что клиент находится в 150-ти милях. Ей пришлось за три часа проехать два штата туда, за три же часа два штата обратно, и вот только сейчас она вернулась в город. Но совсем не устала. Готова развлекаться и веселиться. Ну, за профессионализм! Снова сдвинули со звоном стаканы.
Несмотря на аннотацию, коктейль был не крепче 20-ти градусов. В течение вечера дозаказывал трижды, но в голове так и не зашумело…
Начали спрашивать, как мне Америка? Хорошо ли тут? Чем мы здесь занимаемся? Отвечал на всё положительно. Мне действительно нравилось. Нравились чистые улицы. Общественное устройство. Комфорт, в котором живут люди.
А что не нравится? Не может же быть всё ТАК хорошо…
Хм… Я здесь турист. Меня обхаживают, оберегают, кормят, возят. Здесь я отдыхаю от домашних хлопот. Поэтому, наверное, негатива не замечаю. Не нравится? Вот воздух здесь под самолётами тряский. А ещё кран в душе отеля…
На кран они набросились ещё больше меня. Ох, этот кран!.. Без двух высших инженерных образований не разберёшься! А воды сколько он зря тратит! Ух, этот кран…
– Ну, всё, что вспомнил – обругал. Остальное вроде бы нравится.
Спросили, не желаю ли я сюда переехать? Ведь здесь хорошо жить.
Хорошая идея. Начинаю об этом задумываться. Но волнуют два момента: во-1-ых, никто пока меня здесь особо не ждёт и сюда не зовёт. А устраиваться самому как-то сложно. И во-2-х, один раз я уже был эмигрантом, и ещё помню, как это тяжело. Пока моя мечта-максимум – иметь постоянную возможность сюда приезжать, когда захочу пожить комфортно. И иметь лёгкую возможность при первом же желании возвращаться.
К этому моменту начали приносить заказанную еду. Расставились. Официант, глядя на наши полупустые уже стаканы, спросил, желаем ли повторить? Мы дружно закивали.
Говорил всё больше я. Рассказывал о себе, семье, своём прошлом, своих интересах. Приглашающая сторона уже почти всё доела, мы с Александром только жидкости тянули. Это заметили и с радостным шумом дали возможность нам перекусить. Начали рассказывать о себе.
Сначала, «пока не забыла», Кэзи рассказала, что когда она в какой-то раз была в Вашингтоне, то зашла туда в музей шпионажа. Там была какая-то игра, и всем желающим выдавалось имя, задание и страна. Ей досталось кодовое имя «Луси Лу» и задание – проникнуть именно в город Вологду на территории России. Тогда у неё не было времени доигрывать, но вот надо же, какое совпадение: перед ней человек именно из Вологды. Я сказал, что нет проблем! Зачем проникать тайно, пусть приезжает открыто. Мол, примем, плов сделаем, всё покажем, обо всём расскажем. Всегда пожалуйста! И что, это вот так просто? Конечно, просто. Сообщаете, когда у вас появляется возможность приехать, я заранее шлю по установленной форме вызов, вы с этим вызовом получаете гостевую визу, энд вэлкам! Заманчиво. А сколько это будет стоить? Ну, билеты туда-сюда – не знаю, сколько стоят. И с собой 1000 баксов на сувениры хватит за глаза и за уши. Стол, проживание и развлечения – за мой счёт! А жена против не будет? А я не женат – под дружный смех ответил я. Ну, тогда обязательно приеду – пообещала Кэзи.
Обо мне говорили ещё много. О себе они рассказали, что Кэзи родилась в Южной Америке в достаточно небогатой семье, много училась. Работала где-то в дорожном строительстве и читала лекции в своём ВУЗе. Потом, лет 10 назад, её пригласили в США, где она и зацепилась, стала работать постоянно, получила гражданство. Клава её младшая сестра, хотя никто в это не верит, ей 24, сейчас студентка. Кэзи как-то помогла поступить ей в свой ВУЗ, где она преподаёт. Это, конечно, в Америке не приветствуется, но я, как человек из России, пойму. Я понял. Антон приехал по студенческой программе из Испании, тоже учился, сейчас ему 28. С Клавой познакомился посредством «ПАМП», на подобной же встрече. Женился на Клаве, которая теперь гражданка США, и благодаря этому тоже получил американское гражданство. Работает в производстве софта для компьютеров. Я пожаловался на новую «Висту», что больно уж она ещё сырая, поторопились с её запуском. Но разговор куда-то ушёл.
Спросили о кругозоре, как он формировался и поддерживается? Рассказал, что с детства много читал. Приучен. Во-вторых, уровень национализма там у нас был не маленький, и нам с младенчества подспудно – не прямо – вколачивалось в сознание, что мы, как люди белые, ответственны за здешнее местное население, и нам предстоит и дальше вести их за собой. Это формировало лидерские качества и обязывало получить высшее образование. Поскольку не мог там белый человек не иметь высшего образования. Сейчас я по-прежнему много читаю и езжу по стране. Зачем езжу? Да всё по работе: политически кампании, информационная деятельность. Кроме того, как аналитик и политолог, постоянно стараюсь быть в курсе дел. Также регулярно делаю медиамониторинг и прокачиваю через себя гигабайты самой разной информации. Нет, языками не владею, читаю только по-русски.
Потом говорили о каких-то мелочах, чтобы все не очень отвлекались от еды. Доели. Заказали кофе и по коктейлю «на посошок». Александр долго объяснял значение и историю этого понятия. Клава попыталась что-то повторить по-русски. С её жёстким испанским произношением предложенные простые слова «здравствуйте», «спасибо», «хорошо» звучали очень чисто и правильно.
Говорили о самых разных мелочах, как добрые старые друзья. Общение было лёгким и приятным. Было спокойно и как-то уютно.
Уже около 10-ти вечера мы завершили трапезу. Мне предложили съездить на смотровую площадку в самую высокую часть города. Я сразу согласился. Кэзи отдала официанту свою кредитку, и пока он снимал с неё деньги, мы вставали с мест. Когда официант вернул кредитку, мы запрягли его нас сфотографировать.
Клава и Антон пошли к своей машине. А мы с Александром и Кэзи пошли в другую сторону, в платный гараж за несколько кварталов. Мол, все места на улице ближе были заняты. Машина – скромная, не новая бордовая «Тойота – королла». Мне Александр велел сесть вперёд, сам пристроился сзади. Долго выезжали из гаража. Разговаривали о моём английском: почему не учу. Дык, вроде особо незачем. Всё время в России, а когда какие-то документы на иностранном получаем – их переводят профессионалы на добротный русский язык. Вот и сегодня Александр профессионально нам помогает. А если с девушкой познакомишься? Ну, мы же с ней не болтать будем. Долгий громкий смех.
Подъехали к машине Клавы и Антона, мигнули фарами, обогнали. Те тронулись за нами. В дороге Кэзи вкратце просвещала нас с Александром об этой смотровой точке, чего там да как. Ехали минут 20. Приехали. Выгрузились. Прошли под ажурной, невероятно красивой и душистой от цветущих растений аркой. Город как на ладони. Но сфотографировать не удаётся. Не выдерживает моя камера ночной съёмки. За два неудачных снимка полностью сели новые батарейки. У Кэзи в машине оказался новый комплект. Вроде 1-2 снимка со вспышкой вышли нормально. Зазвонил телефон. Кэзи сообщила, что нас заметил Тим Аллен, и он сейчас тоже сюда приедет с визитёрами из другой страны. Тим появился минуты через три. Его визитёры остались чуть в стороне. Было их трое, белые, одеты неформально.
Тим сфотографировал нас на свою камеру и на мою. Комплект батареек Кэзи помер прямо у Тима в руках. Запасные новые оказались у Тима в машине. Отдал. Мы с Александром уж отказывались, но те настаивали.
Тим спросил, как город? Как вечер? Получил бурные заверения, что всё просто супер, предложил ехать на вторую площадку, к бывшим фуникулёрам. Кэзи на секунду задумалась, потом вспомнила, где это, и мы отправились к машинам. Тим впереди, потом мы, замыкали Клава и Антон.
Вид от фуникулёрной станции был ещё роскошнее. Как раз над слиянием рек, в месте, где рождается Миссисипи. Батареек хватило ещё на 2-3 снимка. Больше запаса не оказалось ни у кого. Посмотрели станцию. Было уже полдвенадцатого, и мы начали прощаться.
Подъехала машина с другой частью нашей группы, которая пошла к Машиной однокласснице. Пошумели, посмеялись. Но они как-то быстро уехали, минут за пять. Мы простились с Тимом. Его группа к нам так и не подходила. Разобнимались и расцеловались с Клавой. Крепко пожали руки Антону.
Кэзи живёт в двух милях на восток от нашего отеля, в приличной части города, куда я заходил вчера утром, и поэтому она довезёт нас, не торопясь. По дороге она всё выжимала из меня разговоры строго на английском, настаивая, что это просто. Конечно, просто, соглашался я с ней, только говорить не с кем. Александра Кэзи попросила ради эксперимента пока не участвовать. Давай со мной разговаривать, настаивала Кэзи. А как ты вообще говоришь сейчас? Ведь говоришь. Ну, я сперва слышу фразу, потом перевожу её в голове на русский, потом строю ответ на русском, перевожу его на английский и произношу. Ну, правильно, все так сначала делают, и я с этого начинала.
Проехали здание городской тюрьмы. Снаружи – некрасивое. А почему в центре города? Раньше был отель. Проехали мимо корпусов тех– университета, и Кэзи показала, где окно её личного кабинета. В отель приехали строго в полночь. Ещё минут 5 целовались на прощание в машине.
В холле нашего отеля стояла группа, вернувшаяся от Машиной одноклассницы. Видимо, встреча удалась, поскольку они долго и весело говорили на самые разные темы и всё никак не могли расстаться.
Выезд из отеля на следующее утро был назначен на 7 утра.
Утром в отеле мы получили небольшую сдачу наличными за проживание. В 7 утра погрузились в автобус и поехали в аэропорт.
В аэропорту уже как-то привычно крепили бирки к чемоданам, надписывали на бирках свои имена. Зарегистрировали чемоданы на рейс, получили посадочные талоны сразу на два рейса: до Чикаго и от Чикаго до Каламазуу, и пошли на шмон. На контроль безопасности, то есть. Привычными уже движениями сняли ремни, башмаки. Я в очередной раз удивился чистоте подошв туфель.
Загрузились в крохотный самолётик, «летающий велосипед», всего на 32 места. Я пролез к окошку. Рядом устроился Евгений. Через проход в ряд одиночных кресел сел Сергей. Сергей, как и я, сразу приготовил камеру и из своего окна начал что-то снимать. У соседних терминалов загружались такие же малыши, и пилоты в их кабине выглядели неправдоподобно большими, как если смотришь на водителя и пассажиров «Оки». Долго-долго катались по взлётному полю. Долго стояли в очереди из самолётов. И когда уже подрулили почти к началу взлётной полосы, свернули на небольшую стоянку. Пилот сообщил, что, несмотря на всю неторопливость, по погодным условиям Чикаго придётся подождать ещё. Предварительно – 30 минут. О дальнейшей нашей судьбе будет объявлено дополнительно и позже. По правилам американской авиации в целях экономии топлива двигатели будут остановлены.
Надежда сказала, что были случаи, когда вот так сидели и ждали по 8-9 часов. Правда после этого, если ожидание превышает 4 часа, авиакомпании обязаны выгрузить пассажиров, покормить горячим и разместить на отдых.
9 часов сидеть совсем не хотелось, поскольку на пересадку в Чикаго у нас в нормальных условиях оставалось около полутора часов. И если перебежать мы могли и за 10 минут в случае чего, то на перегрузку багажа нужно не менее 30 минут. Поэтому за багаж мы начали волноваться…
В 10.40 двигатели начали оживать, и пилот объявил, что «взлёт состоится (…непонятное что-то) 50 минут». Причём нам всем показалось, что было сказано «через 50 минут», но Леонид, сидевший впереди, сказал, что это именно авиационный термин: взлёт во столько-то минут текущего часа.
И ровно в 10.50 мы вывернули на полосу и сходу, резко задрав нос, почти сразу взлетели. Телевизоров не было, поэтому определить скорость полёта было сложно. Но повороты были резкими, из чего можно предположить, что летели мы, нагоняя график. Складки местности через 20-25 минут полёта спрятались сначала под лёгкими облачками, а потом под очень густыми тучами.
Во второй половине полёта стюардесса прошла по салону и уточнила, кто из нас куда летит дальше. Это, оказывается, обычная практика на опаздывающих самолётах. Иногда на борту нет ни одного транзитного пассажира, и тогда можно не торопить аэропортовские службы с перегрузкой. А иногда весь борт торопится на следующие рейсы, разница между которыми минимальна. До нашего рейса на Каламазуу от посадки до вылета было больше 30 минут. Но на борту из 32-ух летевших оказалось много транзитных пассажиров: только нас было 15, и ещё кто-то куда-то. Дай бог, 5-7 человек летели строго в Чикаго.
Облачность была довольно… толстой. По тучам перед посадкой нас трясло минут 15. В это время мы то проваливались в ямы, то тряслись довольно сильно. Минут за 10 до посадки сквозь шум двигателей пилот начал вещать, и среди прочего упомянул двояко трактуемое слово «фалловинг», которое можно перевести и как «падаем» и как «следуем» в смысле «приземляемся».
– Чего-чего? Как он сказал? – вывел я англоязычного Евгения из дрёмы, отвлекаясь от съёмки: туман невероятно красиво завихлялся вокруг крыла трясущегося самолёта.
– А чего он сказал? – уточнил Евгений.
– Он сказал «фалловинг», и ещё чего-то там про «секюрити».
– Я этого переводить не буду – сказал, напрягшись, Евгений.
– Почему?
– Потому что не слышал контекста и боюсь напугать.
В этот момент самолёт опять крепко тряхнуло, и мы вынырнули из-под облаков. Серия поворотов. На земле стали видны с полсотни ж/д путей, забитых товарными составами. Резкое уменьшение силы тяжести, задрали нос, и ощутимо так встали колёсами на полосу. С ходу подрулили к терминалу. Шёл сильный дождь. Времени – меньше на час чем в Питтсбурге. Но часы переводить не рекомендуется, поскольку в Мичигане, куда сейчас вылетим, опять время как в Питтсбурге.
Ещё до того, как открыли двери, к самолёту подкатили трактора с тележками, и началась выгрузка багажа. Из окна было страшно смотреть, как швыряют несчастные чемоданы…
– Средний чемодан выдерживает 10-20 полётов. Я покупаю максимально прочный чемодан не реже раза в два года – сообщила Надежда.
Собрались на выходе из терминала и пошли к другим воротам, из которых должны были лететь в Каламазуу. Так как мы в массе своей не завтракали, то вопрос о еде был весьма насущным. Но нам повезло: строго напротив нашего выхода было кафе, в котором кроме сухих булочек были и замороженные сэндвичи. Мы их скупили почти все. И долго-долго ждали, пока их разогревали. Ели тут же, устроившись за стойками. Свой сэндвич я успел доесть только наполовину, когда объявили посадку. Моё место было в хвосте, поэтому заходить надо было одному из первых. Завернул остатки сэндвича в пакет, сунул в рюкзак и со стаканом недопитого горячего кофе пошёл в салон. Летели мы снова на таком же «велосипеде». Моё место было в этот раз слева от прохода, в ряду одиночных кресел. Сзади был ещё один ряд, где устроились Николай и Роман, а через проход, у меня за спиной, Мария. Роман и Николай подошли к вопросу еды более основательно. Они с собой принесли целый комплексный обед в нескольких пластиковых тарелках и сразу же с аппетитом начали его поглощать. К моменту начала рулёжки они сложили пустые тарелки в большой пластиковый мешок, и, довольные жизнью, начали над чем-то громко смеяться. Через проход, у окна, сидел Евгений рядом с американцем, которого откровенно удивляло такое обилие русских в таком маленьком самолёте.
Пожилая стюардесса несколько раз прошла по рядам, убедилась, что сумки устроены правильно, а все пассажиры пристёгнуты. Я привычно достал камеру.
– Во время взлё-ё-ёта и поса-а-адки просьба не по-о-ользоваться мобильными телефонами и цифровы-ы-ыми фото-о-аппаратами – протянул сзади насмешливый Николай.
– Да я потихоньку.
– Вот ка-а-ак долбанёмся, и будет тебе потихоньку – развивал Николай тему.
Взлетели довольно быстро. Под крылом мелькнули ж\д пути, и всё сразу затянуло облаками. Снимать больше было нечего.
– Это я их подговорил в облака скорее влететь – пошутил Николай.
Самолёт начало трясти.
– Теперь договаривайся, чтобы не трясло! – потребовала под дружный смех Мария.
Летели примерно час над сплошной облачностью. Садились опять с тряской и ямами. Уже были выпущены тормозные щитки и закрылки, и под крылом появилась полоса… Я включил видеозапись. Моторы стали работать на более высоких оборотах, самолёт тряхнуло, и он опять начал набирать высоту, ушли щитки, втянулись шасси. Включился пилот, и извиняющимся тоном сказал, что сейчас зайдём на второй круг ввиду плохой погоды.
– Что он сказал? – напряжённо спросила Мария меня.
– Второй круг, потому что чего-то там у него сразу не вышло.
– Что он сказал?! – уточнила Мария у более англоговорящего Евгения.
– На второй круг идём, потому что он не увидел полосу из-за туч, и промахнулся. Сейчас он под облака нырнёт пораньше и попробует попасть на полосу во второй раз. Просит никого не волноваться – развёрнуто ответил Евгений.
– Мы как-то над Вьетнамом больше часа кружили. А потом оказалось, что в этот день туда впервые прилетел Джордж Буш – рассказал историю из насыщенной путешествиями биографии Роман.
Минут 10 мы делали то левый, то правый повороты. Выпущенные шасси резко замедлили наше движение. Вылетели из-под туч, и с минуту шли низенько. Но приземлились опять шлепком. Очень ощутимо. Видимо, особенность этой модели самолёта: плюхаться на полосу при посадке. Опять шёл сильный дождь.
Долго не открывались двери. Заговорили про возможность искупаться в озере Мичиган. Леонид сказал, что это очень холодное озеро, и он ещё не знаком с теми, кто бы рискнул в нём купаться. В числе прочего упомянули обязательную форму купальной одежды: это не должны быть «европейские плавки», а обязательно «боксёрки». Или «семейки». Кому какое название ближе. Потому что в «европейских плавках» в Америке купаются исключительно гомосексуалисты. А «реальные пацаны» исключительно в шортоподобных плавках. И чем круче пацан – тем длиннее его купальные трусы. У кого-то эта подробность вызвала недоверие, но все переводчики это подтвердили.
– Вы же буквально спасли нас от позора! – протяжно шутил в привычной манере Николай. – А то бы вышли мы на берег Мичигана в европейских плавках, и нам бы точно пришлось спасаться в холодной воде от набежавших гомиков!
В аэропорту городка Каламазуу нас встречали две хрупкие девушки – волонтерки: кореянка Кортни и мулатка Сидни. Извинились за плохую погоду, но обещали всё скоро наладить. Познакомились. Посмеялись. Попутно получили багаж. Прилетел весь. Но сумки и чемоданы были заметно мокрыми и уже чем-то испачканными. Грязь было мазутно-пыльного происхождения и распределялась пятнами.
Загрузились в два больших микроавтобуса «Форд» и один джип. Автобусы по размерам больше наших маршрутных «Газелей». Но вели их эти хрупкие девушки без каких-то видимых усилий.
На выезде из аэропорта располагалась военная часть.
– Фотографируй скорее! – стали шутить надо мной. Но мы быстро проехали военные склады, машины и самолёты.
Часы на приборном щитке показывали уже 14.35, когда мы подъехали к городу. Почему-то в предыдущих городах, когда мы говорили, что нам предстоит посетить город Каламазуу, штат Мичиган, абсолютно у всех это вызывало смех, и нас начинали активно жалеть. Почему – объяснить не могли. Наши переводчики предположили, что это от снобизма жителей больших городов. А Каламазуу город маленький, всего на 80 000 жителей. Наверное, дыра, вот и жалеют. И точнее мы ничего узнать не могли. Но на всякий случай были готовы к чему угодно. Вплоть до того, что по пыльным улицам гуляют стада бизонов. Однако ещё на подъезде нам стали попадаться домики-игрушки. Причём улицы были ровнее и чище, чем даже в Вашингтоне, а домики красивее, чем даже в Питтсбурге. Причём домики имели участки земли, усаженные цветами, чего до сих пор не встречалось. А здесь – что ни домик – то произведение уютного искусства. Потом мне этот городок понравился ещё больше, и за всё путешествие только два города понравились мне настолько сильно, даже больше Нью Йорка: Каламазуу и Нью Орлеан. Причём за абсолютно разные, даже диаметрально противоположные свои качества.
В отеле нас встречала местный организатор Дженнифер. Пока шло наше оформление, нам раздали папки с материалами. Ещё заранее организаторам, по нашей просьбе, в целях значительной экономии денежных средств, удалось договориться, чтобы мы жили в номерах по двое. Группа у нас была достаточно дружной, и многие уже общались по интересам. Мы поселились в одном номере с Евгением. Расплатились дорожными чеками и договорились встретиться через час внизу, чтобы пойти пообедать. Пока не ушли Сидни и Кортни, мы с Евгением попробовали договориться с ними поужинать. А заодно узнать, какие здесь есть злачные места. Злачных мест – баров, ресторанов, клубов – оказалось довольно немного. Но зато в городе оказался бар, в котором есть механический бык. Где это точно – показали примерно на мелкой карте города. Мол, спросите, вам покажут. А вот составить нам компанию– это сложнее. Сидни сразу деликатно отказалась: «Нет, ни за что!». А Кортни сразу не отказалась, но сказала, что, вероятно, сможет, но только после полуночи, «когда закончит домашние дела, накормит мужа и уложит детей». Такую форму отказа нам пришлось выслушать впервые. Тем не менее мы сумели взять у них телефоны, которые впоследствии оказались рабочими. Сидни мы так больше и не видели, а Кортни нас потом ещё несколько дней сопровождала. Но сейчас она отправилась по своим делам.