Антон Исаев
Контракт
– Что мы сделали? Какой баланс мы нарушили? – Тахир подошел к сидящему старику. – Ответь мне, Адад?
Старик поднял на него глаза и моргнул, потом еще раз, и начал трясти головой, как будто что-то попало ему в глаза. Его начало трясти, он задел котелок, стоявший перед ним, разлив содержимое.
Бурая жижа, среди которой виднелась частично сваренная человеческая кисть. Радим, увидев это, наставил снова арбалет, начал подниматься ветер и песчинки закружились вокруг лагеря, набирая силу.
Адад встал на ноги, его глаза были черными, как ночь что их окружала. Тень за его спиной ринулась на стоящего Тахира, застав того врасплох. Острые лезвия из песка обрушились градом на него, заставляя закрываться руками.
Сержант ударил своим мечом яростный клубок песка и пыли, что являлся тенью, но бесполезно, его меч просто прошел сквозь воздух, а тень, не обращая внимания, все так же резала своими клинками Тахира.
Радим же спустил курок, болт вонзился прямо в лоб стоящему старику, откинув его голову назад. Древний повернул голову в его сторону, и не обращая внимания на торчащий болт, свел руки вместе. Буря усилилась, ветер с силой ударил по старому зданию, возле которого они находились. Песок начал подниматься, как и ранее, возле храма, в непроницаемую стену.
Внезапно, она пошла волнами. Песок начал расходиться в стороны, из нее начали выходить воины, такие же, как те, кто напал на них ранее, вооруженные щитами и копьями.
Радим предупреждающе крикнул остальным, заставив Сержанта обернуться к нему. Увидев, что на них движется, и поняв, что мечом махать бесполезно, он указал рукой на стоящего старика, который управлял всем этим. Радим кивнул в ответ головой, и перезарядив еще раз арбалет, пустил снова один болт, на этот раз в район сердца.
– Все бесполезно! – прокричал он Сержанту. – Он стоит и ему без разницы, что я стреляю в него.
Сержант подбежал к Древнему, наотмашь рубанув мечом. Удивительно, но он быстро среагировал, перехватив своей рукой лезвие и улыбнувшись, пальцами переломил меч пополам как сухую ветку.
Тахир, прикрываясь изрезанными руками, что-то говорил на древнем языке. Тень на мгновение замерла, услышав эти слова, но потом с удвоенной скоростью продолжила нападать. И тут Тахир закончил говорить, и резко опустив одну руку, ударил ею прямо в середину тени.
Яркая вспышка прорезала место удара, и тени не стало. Песок и пыль осыпались на землю, а Адад закричал от боли. Опустив руки, он повернулся к Тахиру, на что тот, собрав текущую кровь из множества мелких ран, оставленных клинками тени, плеснул ее ему прямо в лицо.
Попав на кожу, кровь начала разъедать ее со страшной скоростью. Адад упал на колени и, держась одной рукой за изъеденное кровью Тахира, лицо, молча пытался что-то сделать, в тоже время, другой рукой на земле рисуя какие-то символы.
Радим увидев, что пришла поддержка в виде Тахира, вытащив короткий кинжал, подошел к сидящему Древнему и перерезал ему горло. Из раны хлынула черная жидкость, а кинжал просто раскалился, взорвался на мелкие кусочки, осыпая всех вокруг раскаленными осколками.
Адад упал на четвереньки, и опершись одной рукой о землю, пытался дорисовать другой символ. Подошедший Тахир, молча сел перед ним на колени, и подняв его голову, заставил смотреть его в свои глаза. Адад, не моргая, смотрел своими черными глазами на него, и Тахир не видел уже в них ничего, одна чернильная темнота плескалась в них.
Сказав несколько слов на древнем языке, он отпустил голову старика, и посмотрев на рисованное Древним на земле, ногой стер знаки и рисунки. Круживший вокруг них вихрь, стал стихать, а воины, шедшие в их сторону на глазах у изумленного Радима, начали рассыпаться в пыль, оставляя за собой оружие и доспехи. Адад, несмотря на ужасные раны, встал на ноги и повернувшись в сторону стоявшего Тахира, посмотрел на него, и через мгновение развеялся пылью, не оставив за собой ничего.
– Нам надо очень быстро возвращаться, – Тахир сидел на куске камня, заматывая изрезанные руки кусками ткани, которые ему достал из своей сумки Сержант. – То, что здесь произошло, наводит на очень тревожные мысли. Нам надо, как можно быстрее, соединиться с остальными, отправляясь в Анджун. Адад мертв, мы убили его, но его глаза, когда я смотрел в них, – Тахир осекся, видя, как на него смотрят Сержант с Радимом. – Мы узнали важные вещи и убили одного из Древних, моих врагов, – сказал он. – Теперь мы знаем, намного больше, чем когда спустились с корабля, и это нам на руку, – Тахир закончил с руками, и вытянув их, довольно посмотрел на результат своей работы. – Возвращаемся.
***
Часть четвертая
Высокие ворота открылись, впуская вовнутрь вереницу молодых девушек во главе со старой жрицей. Возбужденно перешептываясь между собой, они двинулись по широкому залу, рассматривая все, что их окружало.
Главный храм Семьи, здесь они были впервые. Высокие светлые стены уходили высоко вверх и заканчивались округлым потолком, на котором были нарисованы известные уже по урокам созвездия.
Странный это был храм. Он отличался от тех, что Сестры видели ранее, ни золота не украшений, все предельно просто и везде было очень светло, благодаря системе окон, располагающимися высоко под потолком и давали очень много света.
Крепкий каменный пол, выложенный большими плитами, и стоящие возле стен жаровни для огня и благовония, позволяли не ощущать холод, идущий от камня. В самом конце храма, на возвышении, стояла вся Семья, как их видели уже Сестры.
Сделанные из светлого камня, они внушали собой не страх, а скорее, радость и глубочайшее чувство покоя. Подойдя к ним ближе, жрица, что вела их, обернувшись, сказала стоящим девушкам:
– Ожидайте, и никуда не уходите, я скоро вернусь, – ее голос эхом отразился от стен храма, заставив замолчать шепчущихся девушек.
Жрица же, подойдя к статуям, свернула в сторону, открыв незаметную дверь за ними, зашла внутрь.
– Странный храм, конечно, – сказала Хава сестре. – Я ожидала, что нас встретят богатство и много людей, служащие Семье, а тут тихо и никого нет. Будь я такой, как они, – она мотнула головой в сторону статуй, – я бы не позволила такой храм себе.
Хилини, услышав сказанное младшей сестрой, улыбнулась в ответ ей:
– Не знаю сестренка, когда у тебя все есть, насколько быстро тебе это все надоест?
Хава только сморщила в ответ нос, повернувшись к другим ученицам, которые, встав кругом, тихо обсуждали место, куда они пришли. Хилини же подошла в упор к статуям Семьи, разглядывая с интересом каждую фигуру.
Рассмотрев красивую женщину в светлом одеянии, которая держала в одной руке свиток, а другой, казалось, указывала, прямо, на нее, Хилини обратила взгляд на молодого парня, который чертами лица походил на всех остальных.
Открытое, внушающее доверие, лицо, казалось, смотрело с мальчишеским задором, светлый чуб его падал прямо на лоб. Хилини уже хотела перевести взгляд на следующую статую, когда стоявшая статуя парня внезапно открыла глаза, подмигивая ей. Хилини от неожиданности отшатнулась назад, и споткнувшись, упала на холодный пол, заставив сестру со стоящими девушками повернуться в ее сторону.
–Сестра, ты что, совсем уже на ногах не стоишь? – рассмеялась Хава. – Ты смотри, нам предстоит встречаться с одними из них – она мотнула головой в сторону статуй. – Зайдут сейчас, а ты сидишь прямо на полу, – засмеялась она снова.
Хилини, сидя смотрела на статую парня, что ей подмигнул, но ничего больше не происходило. Статуя оставалась статуей. Отряхнувшись, она встала, и, оглядываясь, пошла к остальным.
Раздался шум открываемой двери, и из-за памятника к ним вышла жрица вместе с очень красивой женщиной, одетая в просторное светлое сари. Она улыбнулась всем, смотревшим на нее девушкам.
– Давайте познакомимся, – сказала она, – Меня зовут Даад, и я очень рада видеть вас всех здесь.
Девушки, все как один, упали на колени, услышав, что она сказала, вытянув руки, застыли в ожидании. Все, кроме Хавы и Хилини, они стояли среди своих сверстниц и спокойно смотрели на Даад и жрицу, не выказывая ни капли страха.
– Простите, моя госпожа, – старая жрица обратилась к Даад: – Эти девушки, сестры, они много чего пережили в пустыне и не привыкли себя вести подобающим образом. Но они прекрасно себя показали во всех видах искусств, что мы им преподавали, потому я решили вам их показать.
– Ничего, – улыбнулась Даад, – я никогда и не обращала внимание на такие мелочи. Люди сами выдумывают себе такие вещи. А вот то, что, эти девочки хорошо себя показали на обучении, это очень хорошо. Встаньте, пожалуйста, – обратилась она к остальным. – Как я уже сказала, я Даад, одна из Семьи. И я та, кто причастен к тому, что вы получили еду и кров в Анджуне, и чтобы вас обучали знаниям, которые доступны далеко не каждому в нашем мире. Вы, одни из первых, кого выбрали быть проводниками знания и несущие это в земли Анджуна. Вы, станете жрицами, моими жрицами, и будете служить в храмах Семьи, помогая бедным, больным и немощным людям. Лучшие из вас, – Даад посмотрела на стоящих сестер, – останутся в главном храме и будут вести служения здесь. И я сейчас хочу выяснить, кто останется здесь, а кто отправиться в другие храмы, – Даад закончила говорить, обращаясь к стоящей жрице: – Я увидела, что хотела, веди их в западную часть храма в комнаты. Я скоро приду с решением.
Склонив голову, старая жрица повела за собой в полной тишине девушек в сторону дверей. Даад же, оставшись одна, встала напротив статуй, рассматривая себя, державшую в руке свиток произнесла вслух:
– Шимун, брат мой, ты снова вводишь людей напрасно в заблуждение. Я ведь говорила уже тебе раньше, не делать так.
Статуя парня потемнела и пошла волнами, и изнутри вышел уже живой человек, оставив каменную копию себя позади.
– Ну, смешно же было, – улыбнулся он, – Ты бы видела глаза той, что упала от неожиданности на пол. Да и прежде всего, конечно, я просто хотел посмотреть на твоих новых воспитанниц. Я ничего не хотел делать, просто так вышло, – добавил он.
– Братец, братец – покачала головой Даад. – Когда ты уже станешь серьезней и престанешь так обращать внимание на женщин?
Шимун же в ответ только рассмеялся, и, посмотрев в сторону ушедших девушек, сказал:
– Ты заметила, эти две сестры, в них есть что-то. В них совершенно нет страха, даже та, упавшая от неожиданности. Она не испугалась, – Даад посмотрела на брата, но ничего не сказала ему в ответ.
***
Отодвинув полог шатра, Хава оглянулась на спящую сестру, вышла из шатра наружу. Солнце потихоньку уходило в закат, освещая напоследок оазис, в котором они встали на привал.
Стража, увидев ее, почтительно склонила голову и младшая жрица, стоявшая возле шатра, спросила, не нужно ли что-нибудь Госпоже? Отрицательно покачав головой, Хава пошла в сторону возвышающей над оазисом скалы, где по старым, выбитым прямо в камне ступенькам, поднялась, прямо, наверх, где в незапамятные времена здесь была смотровая площадка.
Встав, она вздохнула полной грудью воздух, что уже начинал наполняться вечерней прохладой, и посмотрела в пустыню, окружавшую их со всех сторон. Пески. Много песка, а их оазис был маленьким островком среди бескрайнего моря пустыни. Хоть она и не любила пустыню, все-таки, она была ее домом. Раздался шум осыпающего камня и Хава, обернувшись, увидела сестру, что поднялась вслед за ней.
– Начальник стражи сказал, что пустыня благоволит нам, – сказала Хилини. – Никаких песчаных бурь, никаких бандитов! Скоро выдвигаемся и утром мы будем в Амуне.
Хава, все так же глядя на пустыню, что простиралась перед ними, сказала:
– Мы безразличны ей, маленькие песчинки, что перекатываются от порывов ветра с места на место. Она нас даже не замечает.
– Что-то ты очень серьезна для себя, сестра, – Хилини подошла и обняла Хаву. – Мы вместе, и мы вернемся обратно в наши земли с победой.
***
Сбитые из дерева и кусков ткани носилки, на которых лежал раненый проводник, пришлось нести Забрало и Радима. Позади них шли Устин с перевязанной рукой с Сержантом. Чуть поодаль от них шли Тахир и Кайден.
Тахир заканчивал рассказывать о произошедшем с ними в заброшенном оазисе, а Кайден только качал головой в удивлении, слушая его.
Вернувшись в лагерь на утро второго дня, Тахир заставил, несмотря на тяжелые раны проводника, быстро собираться, и отряд собрав свои вещи, двинулся в сторону, указанную проводником.
Остатки старого храма вместе с их лагерем, разрушенным магическим ураганом, скрылся далеко позади, и они шли все глубже в центр пустыни, опаляемые горячим солнцем. На удивление всех, вернулся кречет проводника. Как он выжил в той буре, было непонятно, но сейчас он летел над ними, изредка пикируя вниз, когда видел что-то живое, показывая отряду.
– С парнем надо что-то делать, – Сержант обратился к Кайдену что шел с Тахиром. – Ему бы лежать на месте не двигаясь, а мы слишком долго уже идем. В таком темпе он долго в сознании не протянет.
– Согласен, – Кайден посмотрел на Тахира, который наблюдал, как кречет рассекает круги над ними. – Мастер Тахир, мы не сможем так долго идти, нужен привал, посмотреть парня надо.
Тахир посмотрел на носилки, в которых лежал проводник, подумал немного и обратился к парню на языке Хидри:
– Мы уже очень глубоко в песках. Если хочешь хорошо себя чувствовать, скажи мне, мальчик, водятся здесь ящерицы? Они маленькие с узором на спине в виде копья, – проводник облизнул сухие губы и с удивлением ответил:
– Да, господин, чуть западнее от нас, где мы находимся, есть заброшенный карьер. Ящерицы, о которых вы сказали, мы называем их белые копья, но укус их убивает человека мгновенно, зачем они вам?
Тахир только улыбнулся в ответ, и, повернувшись к Кайдену, сказал ему:
– Как найдем подходящее место, сделаем привал, и придется сходить в одно место, к западу отсюда. Ящерицы, которые там водятся, ядовиты, но в определенных пропорциях и с моим искусством, яд может стать лекарством. Хватит одной ящерицы, но она должна быть живой.
Спустя некоторое время, отряд нашел впадину между двумя высокими дюнами и расположился на отдых. Кайден, сам взяв с собой Радима, выдвинулся в карьер, оставив за главного Сержанта.
Сидя возле костра, Забрало наблюдал, как Тахир что-то варит в небольшом котелке. Сержант же, по его наставлениям, уложил проводника в тень и, сняв повязку, протирал рану на животе. Устин стоял над ними на одном из барханов, высматривая ушедших Кайдена с Радимом, изредка бросая взгляды вниз на Тахира, что делал лекарство.
– Если останется что после лечения мальчика, то используем отвар для твой руки. По крайней мере, кость срастется гораздо быстрее, – сказал Тахир, повернувшись к Устину.
– Что там не видно их? Уже почти все готово, – Устин еще раз попытался увидеть, но бесполезно, пустыня сливалась в бесконечный слой песка, над которым виднелось марево из горячего воздуха.
– Нет, – покачал он головой, – вокруг один песок и эта жара. Я ничего не вижу.
– Сейчас я поднимусь, посмотрю! – снизу крикнул ему Забрало, – Ты стоишь уже пару часов на этой жаре, уже голова плохо соображает.
– Возможно, ты прав, конечно, – ответил ему Устин, еще раз посмотрев, он увидел, как среди песка появились две черные точки. – Вижу их! – крикнул он вниз. – Идут!
Радим подойдя ближе поднял руку в которой было небольшой мешок, и было видно, как кто-то дергался в нем. – Сходили удачно, поймали почти сразу – добавил он.
***
Тахир, придерживая за голову дёргающуюся ящерицу, достал кинжал и аккуратно сделал надрез прямо под ее пастью. Держа ее над котелком, он надавил на рану и из нее начала капать светлая тягучая жидкость.
– Это яд, – объяснил он всем толпящимся вокруг. – Надо знать, в каком месте резать, где яд еще только набирает свою смертельную силу. И знать остальные ингредиенты для лекарства. Никакой магии, только знания. Важно, чтобы ящерица была живой, ее яд очень быстро теряет свои свойства в мертвом теле.
Отбросив тело ящерицы в сторону, Тахир размешал еще несколько раз получившейся отвар, и, сняв котелок с костра, поставил остывать. Через некоторое время остывший отвар стал густым. Тахир еще перепроверил, мешая его, и довольно хмыкнув, кивнул Сержанту.
– Теперь им надо густо смазать рану и накрыть чистой повязкой. Остатки мази потратить можно на руку Устина. Мазь, что я сделал, в мое время ценилась на вес золота. Ее лечебные свойства настолько хороши, что даже самые тяжелые раны закрывались очень быстро. Ждем до вечера и потом двигаемся в путь, действие мази за несколько часов должно закрыть рану.
Сержант, недоверчиво качая головой, взял котелок и принюхался – Ну и вонь, мертвечиной пахнет очень сильно конечно –
–Зато действенно – Тахир уселся в тень и довольно качнул головой – Вот увидишь -
Сержант хмыкнул и пошел к лежащему парню, где присев принялся за дело.
– Запах, конечно, у нее на редкость отвратительный, – Устин подошедший к ним посмотреть, что делается, поморщился.
– И этот запах будет еще долго тебя преследовать.
Тахир наблюдая, правильно ли Сержант все делает добавил
– Парень вечером будет на ногах, а твоя рука в два раза быстрее зарастет, так что, думаю можно и потерпеть. Сколько нам еще примерно идти до ориентира, который мы показали на карте? – спросил он у проводника.
Тот, стиснув зубы, наблюдал, как Сержант втирает мазь ему в живот, и услышав вопрос Тахира, отвлекшись от этой процедуры, ответил:
– Три дня пути, не меньше. На месте, указанном на карте, никого не было уже много лет, поэтому я точно не скажу. Все, кто уходил из тех мест, не возвращались.
Тахир кивнул, услышав его, и отошел.
– Что нас там ждет мастер Тахир? – спросил его Кайден, подойдя к нему. – Чего стоит опасаться?
Тахир, посмотрев на него, улыбнулся.
– За вами по-прежнему сила стали, а за мной остальное. Это мой город и, думаю, он помнит меня. Все, что будет там, это неважно, мы справимся.
***
Процессия жрецов, среди которых шли Хава и Хилини подъезжала к Амуну, древнему городу, в котором на весь Восточный материк стоял один единственный храм богини Кадру.
Казалось, пустыне недоступен был этот город, с величественными стенами и высоким храмом из белого камня, что стоял ровно посередине этого города. Песок и ветер не гуляли среди его стен, оставаясь строго за границами, видимыми только самой пустыне. В сам город, прямо из песков, вела одна единственная дорога, по которой, собственно, и двигались сейчас Сестры. Верхом на верблюдах, в окружении свиты из охраны и служанок, они смотрели на приближающий к ним город.
– Он совершенно не изменился снаружи, сестра, – Хава обратилась к Хилини: – Только добавились хижины возле стен, – она показала рукой в сторону города.
– Видимо, паломники, – ответила ей сестра, внимательно наблюдая, как широкие ворота выпускают навстречу им, выезжающую процессию из тяжело вооруженных воинов во главе с местным жрецом Кадру.
– А вот и встречающие! – усмехнулась она. – Нас ждут горячие ванны и отдых во дворце наместника, – повернувшись к Хаве, она улыбнулась ей. – Все, как ты любишь, сестренка.
Подъехав к ним ближе, стражники остановились, и один жрец, подъехав к ним, спешился с лошади.
– Мои сестры и дочери Кадру, – он поклонился перед стоящими Сёстрами. – Мы не ожидали, что к нам так быстро прибудут с далеких земель наши единоверцы, – говоря эти слова, он быстрым взглядом оглядел всю их процессию. – Вдобавок, высшие жрицы, – он снова поклонился. – Следуйте за мной, сестры, я отведу вас к наместнику Амуна, он будет рад видеть вас. Так же наш высший жрец будет присутствовать во дворце, – он повернулся, и подав знак страже, что все хорошо, двинулся в сторону своей лошади.
Проезжая по улицам Амуна, Сестры видели, что, не смотря на, внешне изменившийся город не, внутри было все по-другому. Было видно, что город процветал, улицы, по которым они ехали, были чистыми. Местные жители были хорошо одеты и почтительно склоняли голову, видя их. Не было видно ни нищих, ни попрошаек. Проезжая через главную площадь перед дворцом, на которой стоял местный рынок, они увидели, как торгуют дорогими тканями, пряностями и все это было спокойно без привычного шума, что стоит обычно на рынках.
– Местный наместник явно заботится о городе, – Хилини обернулась к сестре. – Даже не сравнится с Гарамом, в который мы прибыли на корабле. Ты только посмотри, тут даже товары с Запада продают, как они сюда попали?
Хава тоже с удивлением смотрела на все вокруг.
– Действительно, старый Амун был не такой. Когда я приезжала сюда в храм, город был похож на рассадник болезней и нищих. Не было ни дня, пока я находилась в нем, чтобы не убили человека.
– Видимо, нынешний наместник с высшим жрецом позаботились об этом, – ответила ей сестра. – Скорее, даже жрец, правители меняются, а вера всегда рядом с людьми.
Хилини с достоинством кивнула в ответ на приветствие идущего мимо них жреца в светлых одеяниях. Остановившись перед дворцом, сестры спешились и направились по широкой лестнице в его сторону.
Воины, стоящие по ее краям, смотрели на них сквозь прорези в легких шлемах, крепко сжимая в руках копья и круглые щиты. Поднимаясь по ступеням вверх, стало видно вблизи, что дворец был построен недавно. Стены его блистали чистотой и свежей краской.
Открытые небольшие окна притягивали тепло и свет, а двери, к которым они подошли, были открытыми и украшены узорами. Стоявший в дверях жрец, встретивший их на входе в город, попросил сестер идти за ним, и они двинулись дальше по широким коридорам, освещенным дневным светом, падавшим через искусно сделанные отверстия.
Пройдя одних из них, они вышли в небольшую комнату, украшенную красиво сделанной мебелью, где их ожидали стоящие служанки с низко опущенными головами. Жрец, что вел их остановился, и повернувшись к ним, сказал:
– За этой комнатой ждут выделенные вам покои, сестры. Отдыхайте и набирайтесь сил после долгого пути. Вечером в вашу честь наместник устроит праздник, и он хотел бы вас видеть на нем, чтобы услышать последние новости с Западного материка и провести время за приятной беседой, – сказав это он поклонился и, развернувшись, покинул комнату.
– Отдых нам не помешает, конечно, – Хава двинулась в сторону незаметных дверей, спрятанных в глубине комнаты и, ожидающие их служанки, услужливо открыли перед ней двери.
Открыв перед сестрами большой открытый двор с дорожками, посыпанными песком и буквально утопающий в зелени. Звуки, издаваемые живущими здесь птицами, просто ошеломляли сразу с порога. Вдали слышался шум воды, и была видна крыша небольшой красивой беседки.
– Пройдемте за мной, уважаемые госпожи, – служанка повела сестер за собой в сторону беседки.
– До нашего дома, конечно, далеко, – оглядываясь по сторонам, сказала Хава сестре. – Но надо отдать должное, сад очень хорош.
***
– Эта волшебная мазь, а по-другому я ее и не назову. Знание ее рецепта, могло бы сделать меня очень богатым человеком, – Сержант шел вместе с Забрало, и покачивая головой в неверии, наблюдал, как их молодой проводник шел с Кайденом и Тахиром, объясняя им дальнейший путь следования по пустыне.
– Устин! – Сержант обратился к идущим позади, Устину с Радимом. – Как твоя рука? Вы только посмотрите на паренька! Идет, как ни в чем не, бывало, словно ему не разрезали живот пару дней назад.
Забрало засмеялся, услышав его слова, а Устин, покачивая рукой в лубке, ответил ему:
– Я пока никаких изменения не ощущаю, вроде бы все по-прежнему.
– Ну да, – пробормотал Сержант, – если она еще и кости сращивает, тогда эта мазь бесценна.
– На самом деле, ощущения в руке есть, очень непривычные, как щекотка, что ли, – шепнул Устин Радиму: – Я просто не стал расстраивать Сержанта.
Радим улыбнулся в ответ, и, поправив рюкзак на спине, ответил:
– Было бы очень хорошо, если ваша рука заросла бы так же быстро, как рана этого парня, чувствую она скоро понадобится нам.
Устин только хмыкнул в ответ. Покинув свою временную стоянку после того, как проводник смог встать на ноги, отряд двинулся дальше. Без проводника, конечно, сложно им было бы ориентироваться. Бескрайние одинаковые песчаные дюны повсюду. Ни одного кустика, ничего, никаких ориентиров.
Спустя некоторое время они подошли к большому каменистому холму, который выделялся своим видом издалека. На нем наверху даже росла кое-какая сухая трава, куски камня вперемешку с землей составляли большую часть холма. Казалось, кто-то взял и смял все в один кусок, смешав все между собой.
– Это животворящий дом Байян, – остановившись, сказал проводник. – Старейшины говорят, раньше здесь было место, где путники могли отдохнуть и набрать воды. Но это было очень давно. Потом, по легендам, темные силы превратили это место в сухой кусок земли, и кто оставался здесь на ночевку, их находили утром мертвыми, а на лицах погибших были написаны ужас и отчаяние, – отряд молча слушал, что говорил проводник остановившись в тени холма.
– Да уж, парень, как скажешь, конечно, тоже, аж скулы сводит от страха, – сказал Забрало, оглядывая холм.
– Интересно, конечно, – Тахир подошел ближе, рассматривая камни, что торчали из земли. – Весьма похоже на магическое вмешательство, но зачем кому-то ломать источник воды и отдыха. И я не помню, чтобы вообще такое подобное бывало.
– А я скажу, – сказал Устин. – Я думаю, что твои враги настолько ненавидели тебя и твою семью, что разрушали все, связанное с вами, когда шла война.
– Возможно, ты и прав Устин, – Тахир покачал головой. – Но Древние, хоть и не любили нас, они не были безмозглыми глупцами. А вот то, что происходило с Ададом, его поведение и действия, наводит на мысли. Разрушение всего, до чего можно дотянуться в этой пустыне. Природа его поступков и действий мне не ясна, конечно, как он себя вел и что он говорил.
– Останемся на ночлег здесь? – Кайден обратился к Тахиру
– Нет, нет! – проводник, дрожа от страха, обратился к ним: – Я же все рассказал вам, здесь не стоит оставаться, плохое место.
– Да, пожалуй, он прав, – Тахир еще раз посмотрел на холм, перед которым они стояли. – Дело не в том, конечно, что здесь творится что-то неладное, – Тахир улыбнулся. – Ночь только началась, пустыня нам благоволит, чистое небо, звезды осветят наш сегодняшний путь.
– Ну что ж, значит, идем дальше, – Кайден оглядел всех стоящих, спрашивая проводника и Устина:
– Все нормально, мазь мазью, но, все-таки, – Устин только положительно кивнул головой в ответ на его вопрос, а проводник, видимо, был настолько рад, что они не останутся в этом месте. Решив показать, что с ним все хорошо задрал рубаху, одетую на нем показывая место ранения. Напоминанием о ране был лишь тонкий розовый шрам и больше ничего. Кайден хмыкнул на это, удовлетворившись, махнув рукой, двинулся в сторону, указанную проводником.
Они шли уже несколько часов. Тахир был прав, несмотря на холод и бесконечный песок под ногами, в котором ноги увязли по щиколотку, ночью было очень красиво. Мириады звезд усыпали все небо, и не было ни облачка. Забрало с Сержантом шли рядом, переговариваясь:
– Я такую красоту первый раз вижу, Сержант, – Забрало, тяжело ступая ногами, шел, задрав голову вверх. – Столько звезд на небе, это редкость, переливаются как бриллианты, рассыпанные по земле. Эхх… —мечтательно протянул он. – Пару тройку таких камешков мне бы не помешало.
– Ничего, – ответил ему со смешком Сержант. – Приведем Тахира в его город – он тебе столько золота дашь, что не унесешь, – Забрало посмотрел вперед, где шли Тахир с Кайденом.
– Да, и поедем мы, богатые, на корабле обратно, Сержант. Вернемся в наш городок и закатим такую пирушку.
Сержант рассмеялся в ответ на его слова.
– Закатим, закатим.
Кайден, услышав их смех, обернулся, выставив большой палец вверх.
– Хороший у нас командир, конечно, – Забрало продолжил разговор, – Сколько лет уже вместе, никогда нас не обманывал, всегда вытаскивал из историй, что я вляпывался.
Сержант молча шел рядом, слушая его.
– Я тут что думаю, Сержант, – Забрало поправил съехавший рюкзак обратно. – Когда вернемся, схожу в храм Гатхи, дам много денег жрецам. Пусть помолятся за души погибших. Чертов колдун, из-за него полегли все наши друзья, наш отряд.
– Но он мертв, Забрало, – ответил ему Сержант, – его кости лежат на дне реки. Он мертв. Мы отомстили за них, наша совесть чиста. Остались эти две колдуньи, вот уж с ними я точно не хотел бы встречаться по собственной воле.
– Это забота Тахира, – Забрало нахмурился, вспомнив все, что связано с ними. – Если встретятся на нашем пути, тогда и посмотрим, что мы можем сделать.
Устин и Радим шли следом за ними, слушая, о чем они говорят, и когда разговор коснулся награды, Устин спросил Радима:
– Не жалеешь, что пошел со мной? Награды как им не будет, – Радим шел легким шагом, слушая вопрос, Устин только улыбнулся.
– Я не наемник, как они, и меня совершенно не трогает то, что не будет награды. Я солдат, прежде всего, и всю жизнь я служу Капитулу, как и вы. Когда Весел позвал меня к себе, рассказывая про ваше задание, я не слишком-то и задумывался. Приказ отдан и все. Конечно же, меня подтолкнуло то, что я пойду с вами, мастер Устин, – Радим посмотрел на Устина и продолжил: – Вы тот, на кого много кто равнялся в Крево. Может, конечно, вы и не задумывались об этом. Вы являетесь для многих из нас примером, всегда были открыты, честны с другими и, если привлекали к наказанию, то только за дело. Никогда просто так или несправедливо. Так что нет, я нисколько не жалею, что иду сейчас где-то далеко за морем в пустыне в окружении очень странных людей.
Устин рассмеялся, и, посмотрев в сторону впереди идущих, сказал:
– Это уж точно! Компания у нас очень странная. Но я рад, что ты сказал сейчас мне Радим. Стало гораздо легче от твоих слов, – добавил он. – Тахир нам нужен, по-другому никак.
Проводник стоял на верхушке песчаного холма, глядя вниз на открывшуюся перед ним равнину. Пустыня, как будто обрывалась здесь на краю, и глубоко внизу не было ничего, кроме песчаной бури, которая скрывала все, что можно было разглядеть.
– Мы пришли, – сказал он подошедшим. – Место на карте, которое показывали, это здесь.
Отряд молча смотрел на творящееся внизу. Вся равнина была закрыта бурей из песка невиданных размеров, и даже небо было закрыто черными облаками, через которые время от времени били молнии вниз, в сторону земли, создавая короткие вспышки света, с помощью которых было видно очертания громадных стен, простирающихся далеко вглубь.
– Ну, вот мы и пришли, – Тахир подошел к обрыву, посмотрев глубоко вглубь, в мерцающую от вспышек песчаную мглу, обернулся к стоящим людям.
– Раньше здесь был Анджун. Мой город.
