Аннетт Мари
Трилогия алой зимы
Эми даже не поняла, в какой она опасности, пока он не шевельнулся.
С ее губ сорвался испуганный крик. Юмэй впился ей в горло пальцами и поднял ее над землей. Эми цеплялась за его руку, пытаясь ее разжать. Когти вонзились в кожу, потекла горячая кровь. Тэнгу смотрел без эмоций, лицо его было маской, которая ничего не выражала. Офуда! Где они? Эми не помнила. Легкие вспыхнули болью, перед глазами все заволокло туманом. Руки ослабли и, несмотря на ее отчаяние, безвольно повисли.
Кто-то вдруг обхватил ее за талию, прижимая спиной к теплому телу. Ладонь, ниже которой мелькнуло обернутое черной тканью и алыми четками предплечье, обхватила запястье Тэнгу.
– Отпусти ее, Юмэй.
– Никому из людей не дозволено меня сразить.
– Это онэнджу, не она.
– Она повернула поток.
– Люди на такое не способны. Ты пробовал ее кровь. Она лишь человек. – Широ крепче сжал запястье Юмэя и заговорил тверже. – Отпусти.
– Смеешь мне приказывать, кицунэ? – прошептал Юмэй.
– Смею. Отпусти.
Тэнгу скривил губы – на его лице промелькнул гнев, – но разжал ладонь.
В легкие хлынул воздух. Эми согнулась, кашляя до хрипоты. Широ обвил ее уже обеими руками, пока она содрогалась, а затем опустился с ней на снег. Ее мышцы дрожали от слабости, и Широ был единственным, что удерживало ее в круговерти мира.
Как только к Эми вернулась капля силы, она оттолкнула кицунэ и начала подниматься. Ноги отказались ее держать; она упала на четвереньки и, задыхаясь, отползла в сторону. Горло сильно болело, и Эми с трудом сглотнула. Остановившись, она села и уставилась на ёкаев. Те, не двигаясь, смотрели на нее.
– Почему не сработало? – наконец спросил Широ. – Вчера она сняла виток без проблем.
– Она того не пожелала, – ответил Юмэй, все такой же спокойный, даже умиротворенный, словно и не пытался только что ее убить. Впрочем, душил он ее тоже с весьма безмятежным выражением лица. – Сила начала высвобождаться, потом отразилась и ударила по нам. Предположим, девчонка не отразила ее намеренно – значит, способность снимать онэнджу может зависеть от ее искреннего желания это сделать.
Широ сжал губы в тонкую линию. Он шагнул к Эми, и она вздрогнула, готовая поднять страдающее от боли, дрожащее тело и броситься бежать. Ничего хорошего наверняка бы не вышло, однако сидеть и терпеть унижение от этих двух ёкаев она не собиралась.
Он замер в нерешительности, а потом присел на корточки, не пытаясь приблизиться.
– Ты снимешь четки, Эми? – спросил он неожиданно мягко. – Клянусь честью и жизнью, что после отыщу для тебя амацуками. Хоть их всех, если ты того пожелаешь.
Дрожь усилилась, теперь ее подпитывал гнев, который угрожал затмить собой все.
– То есть теперь ты решил попросить? – Каждое слово причиняло боль, голос звучал так хрипло, что казался чужим. Широ обманом привел ее сюда, где чуть не отдал на растерзание другому ёкаю, и она поверить не могла, что ему хватало наглости ее уговаривать. – Я не поверю тебе, даже поклянись ты жизнью Инари.
Широ смежил веки; выражение его лица было непроницаемым. Затем он резко встал и окинул Эми взглядом.
– Инари? Куницуками бессмертны, клясться их жизнью бессмысленно.
– Ты понял, о чем я, – огрызнулась Эми.
– Я… да. Конечно. – Широ повернулся к Юмэю: – Вот чего она желает. Как ты знаешь, одному мне такое задание не под силу.
– Зачем ей встреча с амацуками?
Широ пожал плечами.
– Я помогу, – произнес Юмэй, задумчиво стирая со щеки кровь, – но взамен твоя сила по возвращении будет принадлежать мне, пока я не сочту долг оплаченным.
Эми моргнула. Как небрежно он требовал вечного служения!
Широ вновь повернулся к ней:
– Я не могу выполнить твою просьбу один… хоть и попытаюсь, ведь согласился. Однако Юмэй способен осуществить твое желание куда быстрее. Если я ради тебя возьму на себя этот долг, ты снимешь онэнджу?
Он был действительно согласен вечно служить Тэнгу?.. Неужели ему так важно снять четки?
Эми перевела взгляд с одного ёкая на другого. Стоило отказаться. Уйти прочь и не связываться с ними больше. Но в голове упорно крутились слова из руководства каннуши. Да и без них Эми сомневалась, что ее отпустят, если она скажет «нет».
– После встречи с амацуками, – прохрипела она, – и ни мгновением раньше. А если ты соврешь или обхитришь меня, то сделке конец.
– И после встречи с амацуками ты по своей воле снимешь онэнджу?
– Да.
Широ кивнул, и его глаза на миг вспыхнули алым пламенем, жар которого обещал месть, если она его предаст. Затем он взглянул на Юмэя, и Эми снова смогла вдохнуть.
– Я согласен взять на себя долг в обмен на твою помощь. Как скоро ты найдешь амацуками?
– Достаточно скоро. – Юмэй склонил голову, словно к чему-то прислушался. – Горные они нашли тела трех, которых ты сразил. И направляются сюда.
Широ скривился и развел уши, словно расстроенный пес.
– Видимо, возвращаться придется другим путем. Ей нужно успеть обратно в храм до рассвета.
– Возьми на руки мико. Я вас отнесу.
Удивленно глянув на Юмэя, Широ шагнул к Эми. Она попятилась, но он с легкостью подхватил ее на руки.
– Отпусти!
Он пропустил крик мимо ушей и повернулся к Юмэю. Тэнгу окутался черно-красным светом, его очертания дрогнули, изменяясь – тело уменьшилось, развернулись крылья. Огромный ворон взмахнул ими и подлетел ближе. За ним потянулись черно-красные ленты силы.
На плечах Широ сомкнулись массивные когти, и ворон взмыл вверх, к луне. Эми охнула и повисла на шее у кицунэ. Все вокруг заполнилось ки, от которой перехватывало дыхание. Черный свет кружился вокруг, смешиваясь с ветром, и окутал их всех – ее, Широ, ворона. Эми открыла было рот, чтобы закричать, но из легких вдруг исчез воздух, мир потемнел, и на нее обрушилась пустота.
Эми падала.
Мир превратился в вихрь снега и деревьев. Широ обхватывал ее руками. Лес стремительно приближался.
Широ приземлился ногами вперед и, упав, извернулся так, что она оказалась у него на груди. Эми подняла голову и в панике огляделась. Ни поваленного дуба, ни стаи ворон, ни их огромного хозяина в небесах – лишь нетронутый снег.
Ворон оставил их в совершенно другой части гор, и Эми понятия не имела, где они оказались.
Глава 12
Эми плелась за Широ, двигаясь вперед лишь из чистого упрямства, которое внезапно в себе обнаружила.
Юмэй оставил их с Широ в трех милях от храма. По крайней мере, так сказал кицунэ. Она не понимала, как Тэнгу сумел переместить их на такое расстояние в один миг, но, впрочем, она не понимала и то, как Широ проходит сквозь стены. В любом случае своей магией Юмэй спас их от очередного сражения с они, которые направлялись в глубь гор, к его долине.
С самого начала пути Эми не проронила ни слова. Не желала она слушать оправдания кицунэ. Ее тело болело так сильно, как еще не случалось прежде. Шея пылала от стальной хватки Юмэя; каждый вздох обжигал горло. Эми повезло, что ворон задел когтями лишь мышцы у затылка, а не вспорол яремную вену.
А еще она ужасно устала – так, что еле переставляла ноги, – и все время дрожала. Снежный лес казался бесконечным; они то поднимались, то спускались, шли то по ухабам, то по сугробам. Каждые пару минут Эми спотыкалась на ровном месте. Дважды она даже упала – не хватило сил удержаться.
Широ пытался помочь или хотя бы идти рядом, но Эми так на него взглянула, что теперь он шагал поодаль. Она не желала избавлять его от угрызений совести – если оная у него, конечно, была, – так что паиньку кицунэ мог не изображать. Гнев и гордость – вот что помогало ей до сих пор двигаться вперед.
Довериться ёкаю! Чем она только думала? Ее разум затмила хрупкая надежда, что амацуками подтвердит ее подозрения и в руководство каннуши действительно закралась ошибка. И к чему привели эти глупые усилия? К шее в синяках и крови.
Эми смотрела на землю, чтобы не споткнуться, и шла по следам Широ. Юмэй назвал его человеческий облик «новым», будто еще не видел кицунэ таким. Он также заметил, что Эми разрушила первое кольцо «оков» онэнджу. Похоже, четки сковывали этот облик, и Широ получил возможность его изменять, только когда Эми стянула виток бусин. Осталось еще три – и какие же силы и способности за ними запечатаны?
В библиотеке Шиона хранились записи о ёкаях тысячелетней давности; по крайней мере в нескольких из этих древних легенд упоминались тэнгу. Если все они связаны с Юмэем, значит, ему больше тысячи лет? А сколько же Широ? Как долго он был заключен в теле лиса? Достаточно, видимо, чтобы позабыть о своем оружии – но не о том, как им пользоваться.
По словам Юмэя, освободить Широ мог лишь куницуками. Однако все они пропали. Судя по всему, кицунэ считал, что теперь его единственным шансом на избавление от онэнджу стала Эми – поэтому он и согласился на крайне высокую цену, которую запросил Тэнгу. Впрочем, быть связанной что с одним, что с другим Эми не нравилось.
Ей на руку играло лишь то, что Юмэй и Широ не догадались, почему она, обычный человек, повлияла на чары, которые могли разрушить только куницуками. В тело Эми годами струилась сила Аматэрасу, и за оставшееся до солнцестояния время ее ки только прибавится. Наверное, поэтому Эми сумела сделать то, что не мог Юмэй. И хотя сильный омамори у нее на шее скрывал влияние ками от остальных, ёкаи ощутили его в ее крови. Правда, причину они так и не выяснили – пока что.
Нужно было поскорее покончить с этой сделкой, пока ёкаи не поняли, кто Эми такая. Куницуками пропали и не могли уравновесить силы амацуками, а значит, Юмэй и Широ воспылают куда большим желанием уничтожить камигакари.
В ее груди вдруг растеклась паника. Вскинув голову, Эми осознала, что уже несколько минут слышит звук – с каждым шагом он становился все громче и пробуждал в ней страх.
Меж деревьев, извиваясь вниз по склону, бурлила речушка. В лунном свете блестели влажные валуны, выглядывая из безжалостно бьющего о них потока. Моста не было.
Широ, не обращавший на Эми никакого внимания с тех самых пор, как она молча его отшила, подошел к берегу и легко вскочил на валун. Кицунэ ловко перепрыгивал с камня на камень, совершенно не боясь клокочущей воды.
Эми оступилась и замерла, уставившись на речушку. Звук заполнил голову, а где-то за ним она услышала крики Ханы. Почувствовала, как холодная, скользкая рука подруги цепляется за ее ладонь так крепко, что синяки после не сходили две недели. В груди стало тесно, легкие сковало льдом, будто Эми очутилась под водой и дышала холодным потоком, тонула вместе с Ханой.
– Эми?
Она заморгала и вдруг увидела перед собой лицо Широ. Кицунэ не сводил с нее рубиновых глаз, закрывая собой речку. А разве он ее не пересек?.. Сколько же Эми простояла, задыхаясь от воспоминаний?
– Где мы? – выдавила она. На их пути к Тэнгу реки не было.
– На западе от храма. – Широ потянулся к Эми. – Я перенесу тебя через…
– Не трогай меня!
Крик вышел хриплым, голос прозвучал чужим. Эми отпрянула, обхватив себя руками. Она не желала принимать помощь кицунэ, не верила, что он перенесет ее через страшную воду невредимой. Но, с другой стороны, а как ей иначе перейти реку?
Широ опустил ладонь. Они молча стояли; хранил тишину и лес вокруг. Эми поежилась, обняв себя крепче. Ей хотелось лечь в снег и заснуть. Хотелось оказаться дома – не в храме Шираюри, а в своей детской спальне, чтобы мама готовила на кухне и напевала песенку, а отец отдыхал на диване и смотрел новости на экране маленького телевизора. Хотелось обнять маму и сказать, как сильно Эми ее любит, что отдалилась она совсем не по своему желанию и ужасно жалеет. Хотелось вернуться назад и все изменить.
– У меня не было умысла тебе навредить, – мягко произнес Широ.
Эми закрыла глаза, чтобы не видеть его лицо. Лжец. Он лжец.
– Важны поступки, – хрипло заметила она. – А не умысел.
– Не для ёкая, – пробормотал Широ. – Действия меняют наш путь, влияют на будущее, но намерения определяют нас, дают нам силу. Без них мы ничто.
Эми распахнула глаза и, сама того не желая, посмотрела на него. Широ глядел на звездное небо; его лицо было столь же непроницаемым, как лик луны, а тусклый, серебристый свет лишь подчеркивал его неподвластные возрасту черты. Порой кицунэ разговаривал так, словно еще вчера учился в старшей школе и был ветреным подростком, а порой – как Юмэй: его речь становилась более размеренной, мягкой, архаичной.
– Как долго тебя сковывает онэнджу? – вопрос сорвался с губ раньше, чем Эми успела сдержаться.
Широ опустил взгляд на снег, не глядя на нее. Рассеянно провел пальцами по бусинам.
– Не помню, – прошептал он. – Не помню себя без них. Не помню времени, когда бы они не обжигали мою душу и не поглощали ки, стоит ей во мне появиться.
Он лжец. Он обманывает, играет на ее эмоциях, чтобы снискать сочувствие. Он лжец. Эми мысленно повторяла эти слова, однако не могла в них поверить – не в этот раз.
– Почему же ты просто не сказал? – с горечью спросила она. – Почему не сказал, что онэнджу причиняют тебе боль, и не попросил их снять?
– Я вообще-то просил.
– Но не объяснял почему.
– А что бы изменилось? Ты мне не доверяла. – Широ отвел взгляд. – Как и ёкаи знают, что доверять доброте смертных нельзя.
Эми растерялась, не ожидая таких слов. Неужели у ёкаев есть свои легенды о жестокости и предательстве со стороны людей? Может, в этом была доля истины. Если бы Широ с самого начала признался, как его мучают онэнджу, сняла бы она их? Эми не знала.
Кицунэ повернулся и – Эми охнула – подхватил ее на руки.
– Широ!
– Или я перенесу тебя сейчас, или мы стоим и ждем, пока ты не отключишься, и тогда я все равно тебя перенесу. – Он зашагал к реке. – Хочешь побыть без сознания?
Не утруждаясь ответом, Эми уставилась на бурлящий поток. И по мере его приближения ее охватывал ужас. Вода шумела так же, как в тот день. Забыв о достоинстве, Эми сжала в пальцах косодэ Широ и уткнулась лицом ему в плечо. На мгновение поколебавшись, кицунэ ускорил шаг. Эми ощутила, как он готовится к первому скачку.
Засвистел ветер. У нее замерло сердце. Широ легко приземлился и снова прыгнул. Эми слышала лишь шум воды и далекие крики из воспоминаний. Еще приземление, еще прыжок.
Под ногами кицунэ хрустнул снег, и Широ бодро зашагал дальше. Эми с опаской подняла голову и выглянула из-за своих спутанных волос. Бурная река осталась позади. Неужели он преодолел ее всего в три прыжка?..
Эми поерзала, стараясь высвободиться и встать. Широ крепче сжал руки – одной он обхватывал ее колени, а другой поддерживал спину.
– Расслабься, – тихо произнес он. – Осталась всего миля.
– Не надо меня нести дальше.
– Ты без сил.
– Поставь меня на землю!
– Без сил, но с упрямством, – сухо заметил Широ и наклонил голову так, что его дыхание согрело ее щеку. – Не нравится меня касаться, малышка-мико?
Эми крепко стиснула его пушистое лисье ухо двумя пальцами.
– А это тебе нравится? – ласково поинтересовалась она.
– Ай-ай-ай! – Широ скривился, пытаясь высвободиться. – Отпусти!
– Поставь меня на землю!
Он разжал руки.
Эми взвизгнула, но шлепнуться на задницу не успела – Широ вновь ее поймал, благополучно избавившись от хватки на ухе.
– Почему ты не хочешь меня отпустить? – уставилась Эми на кицунэ.
– Потому что ты идешь настолько ужасающе медленно, что возвращаться мы будем всю ночь, – прорычал он, страшно недовольный покушением на ухо. – Если закроешь рот и перестанешь ерзать, то мы окажемся в храме через пару минут.
И Широ устремился вперед. Разница в их скорости была действительно столь велика, что Эми даже устыдилась. Может, она и продолжила бы настаивать, что пойдет сама, но ее мышцы охватила жуткая боль. Поэтому Эми сдалась и обмякла в руках Широ. Кицунэ перехватил ее поудобнее и ускорил шаг. У него еще оставалось столько сил… неужели он так неутомим? Или это Эми настолько слаба?
Ее голова покачивалась в такт движению, и Эми изнуренно прислонилась к плечу Широ. Затем она вдруг поняла, что закрыла глаза. Его грудь была восхитительно теплой. А так оказалось куда удобнее, чем когда он зажал Эми под мышкой, как мешок с рисом, и несся бегом. Даже приятно… ощущать объятия сильных рук, слышать биение его сердца. Походка Широ была ровной, убаюкивающей. А Эми так устала…
– Эми.
Сон давил на веки. Она что-то невнятно пробормотала.
– Эми, просыпайся.
Она приоткрыла глаза… и растерянно уставилась на дом. Она вернулась?.. Эми сонно моргнула и глянула на Широ, а потом опять на дом. Дрему тут же прогнала вспышка тревоги. Ёкай держал Эми на руках прямиком на виду у множества окон. Стояла глубокая ночь, но тем не менее. Слишком уж рискованно. Впрочем, судя по спокойствию вокруг, отсутствие камигакари никто не заметил.
Увидев волнение Эми, Широ осторожно ее отпустил. Оказавшись на земле, она отошла от него – и ее ноги чуть не подкосились. Кицунэ поймал Эми под руки и указал на вход.
– Туда.
– Знаю, – пробормотала она. Неужели она и правда успела заснуть?.. Эми оглянулась на Широ, сощурившись. – А ты где будешь спать?
– О… где-то. – Он подтолкнул ее к двери. – Ложись, пока не свалилась.
– Я не какая-то неженка, с которой надо нянчиться, – твердо заявила Эми и, покачнувшись, отодвинулась от него.
– Как скажешь.
Эми нахмурилась и демонстративно шагнула вперед, но тут же поняла, что шуметь нельзя. Прокравшись на цыпочках по ступенькам, она сдвинула дверь и обернулась.
– Но как же ты?
Усмешка кицунэ стала шире; показался кончик острого клыка.
– Предлагаешь разделить с тобой постель, малышка-мико?
– Нет!
– Тогда увидимся, когда я нападу на след амацуками. – Широ слегка поклонился. – Доброй ночи, госпожа из храма.
Эми проследила, как он свернул за угол, не оставляя следов. Прикусив губу, она задалась вопросом: неужели Широ будет спать в снегу? Он ведь тоже наверняка устал. Может, стоило предложить ему остаться…
Она помотала головой. Остаться в ее комнате? О чем она только думает? Разувшись, Эми беззвучно закрыла дверь и поспешила по коридору. Широ будет в порядке. Кто знает, сколько лет он прожил в одиночку; Эми ему не нужна – если только для того, чтобы снять онэнджу. Вот и все.
Уже потянувшись к двери спальни, Эми вдруг замерла – и со вздохом направилась в ванную. Запершись там, она сняла грязную одежду и неохотно повернулась к зеркалу.
Самой явной жертвой ночного приключения стали волосы. Длинные пряди спутались, из них торчали веточки и листья. На шее и плече запеклась кровь, а красные полосы на коже к утру наверняка превратятся в жуткие синяки. Эми вздрогнула при виде четырех ранок с одной стороны шеи и пятой с другой. Ну, по крайней мере их не видно под волосами.
Локти и колени уже наливались синевой кровоподтеков. Ладони были содраны, на одной остался след от клыка Юмэя. Ребра болели после стальной хватки Широ, убегавшего от они. Болело все.
Однако сильнее всего в глаза бросались не раны, а темный символ посреди груди. Метка камигакари Аматэрасу. Только появившись, она была совсем бледной, как тень на коже, но теперь налилась черным цветом. Эми прижала к метке ладонь, желая вырвать ее из плоти и, тем самым, из души – однако магия так не работала.
Раздевшись, Эми не сняла лишь одну вещь – шелковый мешочек на кожаном шнурке, который всегда оставался при ней. Мешочек этот был плоским, вышитым цветами и напоминал талисманы на удачу, которые продавались в храмах во время фестивалей, но внутри него хранился сильный омамори, скрывающий ее ки от ёкаев. Без него если не Широ, то по крайней мере Юмэй сразу бы догадался, кто она такая.
Эми взялась за мягкую мочалку и промыла ранки на шее. Ткань испачкалась свежей кровью, и в одиночестве ванной комнаты Эми позволила себе расплакаться. Она беззвучно проливала слезы из-за полной страха ночи, пережитой боли, усталости, лжи и предательства. Из-за своей глупой наивности, ведь Широ так легко обвел ее вокруг пальца.
Кое-как вымывшись, перевязав раны и расчесав волосы, Эми скользнула обратно в спальню и переоделась для сна. Она рухнула на постель лицом в подушку. Одеяла сбились в ногах, но сил их расправлять уже не осталось. Эми лежала с закрытыми глазами; усталость накатывала волнами, притупляла боль. Постепенно погружаясь в сон, Эми гадала, почему думает не об опасности, страхе и тревожных известиях. Вместо этого она вспоминала, как Широ признался, что не помнит жизнь до проклятых онэнджу… лунный свет на лице, голос, выражение глаз, которое она мельком увидела – омут безнадежного отчаяния, глубокого, как океан.
Глава 13
Дверь хранилища с треском отъехала в сторону.
– Эми? – позвал Катсуо.
– Доброе утро! – отозвалась она, выглянув из-за полки, и увидела, как он неуверенно замер на пороге в лучах солнца. – Я здесь.
Эми повернулась к разложенным вокруг нее книгам. Катсуо приблизился и, опустившись на корточки, изумленно оглядел все эти развалы.
– Так вот где ты сегодня прячешься, – произнес он. – А я думал, что все еще отсиживаешься у себя.
Эми нервно поправила шарф. После ночных приключений с Широ следующие два дня она провела у себя в комнате, сославшись на легкую простуду, чтобы никто не увидел внушительные синяки, которые оставил ей на шее Юмэй. Фуджимото и Нанако переполошились, поэтому сегодня Эми вышла на прогулку – предусмотрительно замотавшись шарфом.
– Мне уже гораздо лучше, – произнесла она, избегая взгляда Катсуо. Ложь входила в число запретных для камигакари грязных деяний, так что врать она умела плохо. – Хотела подышать свежим воздухом.
– Не назвал бы воздух здесь свежим, – заметил Катсуо. – Что это у тебя?
Эми скорчила рожицу, глянув на книги.
– Просто хотела… ну, после нашей встречи с они я хотела поискать более сильные офуда для защиты. Чары барьера и оков долго не держатся.
Встреча с они была отнюдь не единственной причиной, однако уточнять это Эми не собиралась.
– Как правило, офуда отражают силу, – пояснил Катсуо. – Линии на снегу не хватает постоянства, поэтому барьер долго не протянет. А вот линия, высеченная в камне, – другое дело, тогда он будет крепче. Связать ёкая чарами напрямую тоже не очень действенно. Лучше поймать его внутри чего-нибудь и сковать это место. – Катсуо задумчиво постучал пальцем по подбородку. – Впрочем, если ты хочешь связать ёкая так, чтобы наверняка, то нужен маругата.
– В смысле, круг изгнания?
– Да. Простой круг – это самая основная форма, а маругата может быть очень сложным. Так можно поймать ёкая и загнать его ки в сосуд, чтобы связать его навсегда. Таким способом древние сохэи избавлялись от бессмертных ёкаев, которых нельзя убить.
По спине Эми пробежал холодок.
– Есть ёкаи, которые не могут умереть?
– Нет, умереть может любой из них, – поправил Катсуо. – Ки – это жизненная энергия, и неважно, кто ты – человек, ёкай или ками, как только твоя ки иссякнет, ты умрешь. Но очень сильный ёкай может со временем возродиться. Помнишь легенду об Орочи, восьмиглавом драконе? Он бесчинствовал и требовал в жертву девушек, иначе он разрушал целые города. Слабые ками, которые там жили, хотели его убить, но понимали, что он вернется и уничтожит их. Поэтому они ждали, позволяя дракону разорять земли, убивать как людей, так ёкаев, пока тот не привлек внимание куницуками. В конце концов Сусаноо бросил Орочи вызов и убил его. Слабые ками знали, что если дракон падет от руки кого-то столь же могущественного, как Сусаноо, то останется мертвым куда дольше. Но сказания предупреждают, что однажды дракон вернется свести с ним счеты.
Эми уже слышала эту историю, но о деталях никогда не задумывалась.
– То есть если сохэй сумеет убить сильного ёкая, тот может возродиться и начать мстить людям?
– Ага. Поэтому сохэи не убивают ёкаев, а запечатывают их ки. Это единственный способ стопроцентно от них избавиться. Печати со временем теряют силу, но пока кто-то их обновляет, ёкай останется заключен навсегда. – Катсуо обвел рукой стену, видимо, имея в виду мир вокруг. – Говорят, что есть семьи сохэев, которые по сей день стерегут самых могущественных ёкаев, когда-то бесчинствовавших на земле.
– А я могу научиться делать какой-нибудь маругата? – спросила Эми.
– Знаешь, как исполнить танец Пяти цветков в Небесном саду для весеннего фестиваля?
– Конечно!
– Тогда одним ты уже владеешь, – улыбнулся Катсуо.
– Маругата… танец?!
– Не сам по себе, а круг, который ты рисуешь во время танца. Это простой маругата, для него даже не нужен заговор. Если ёкай войдет в такой круг, то оцепенеет и не сможет двигаться, пока граница не будет нарушена. Это, в общем-то, и все его действие, но это надежнее, чем офуда.
Эми сощурилась, вспоминая известный и манящий сольный танец. Мико исполняли его каждый год, и она прекрасно знала движения. Во время него приходилось не только танцевать, но и рисовать на огромном листе бумаги углем. Очертить идеальный круг, грациозно танцуя, было сложно даже опытной мико.
– Круг изображают на полу, обычно на бумаге, – объяснил Катсуо. – Можно и не танцевать, но рисовать его нужно в том же направлении, что и при танце, иначе он не сработает. Часть силы маругата заключается в ритуале его создания.
Эми кивнула. Многие танцы мико обладали силой, которую притягивали из земли особые ритуальные движения.
– Я вряд ли смогу нарисовать его быстро, – засомневалась Эми.
– Ну да, с ходу им не защититься, – признал Катсуо. – Но в храме тебе это и не надо. Мы с Минору тебя защитим.
Минору, в отличие от Катсуо, совершенно не стремился все время держаться поблизости от Эми. Можно было даже сказать, что он талантливо ее избегал, и она его за это не винила. Насколько ему известно, на земли храма не мог проникнуть ни один ёкай, а Эми не должна выходить за их пределы. Поэтому ходить за ней следом необходимости не было.
Широ, однако, преспокойно ступал на священную землю, и тории его даже не замедляли. Теоретически это значило, что он никому в храме не желал зла, однако на деле, оказавшись внутри, он в любой момент мог передумать.
– И все-таки мне кажется, что лучше иметь при себе какую-нибудь мгновенную защиту. Что, если на меня нападут и вас рядом не будет? – Эми постучала пальцем по обложке книги. – Тут пишут про оружие, пропитанное ки, и ударах вроде того, как ты нанес катаной, но я не владею никаким оружием. Рисовать маругата – это долго, значит, нужен либо более сильный офуда, либо… что-то еще.
Катсуо нахмурился.
– Разве ты не умеешь стрелять из лука?
– Церемониального лука. Я стреляла только в деревяшки.
Он закатил глаза.
– Эми, ты и правда думаешь, что между стрельбой по деревяшкам и ёкаям много разницы? Одни просто двигаются, а другие нет.
Эми моргнула.
– Но лук же церемониальный!
– Это оружие. И ты хорошо им владеешь. Куда лучше Нанако.
Эми никогда не задумывалась о церемониальном луке и стрелах, которые использовала во время фестивалей, как об оружии. Оружие должно быть изящным и практичным, как катана у Катсуо, а не вычурным и усыпанным цветными ленточками. Эми упражнялась куда больше остальных мико, ведь была камигакари и чувствовала, что быть лучшей во всем – ее долг, но никогда не считала, что этот навык может пригодиться ей где-то, кроме выступлений.
– Ну ладно, луком я действительно умею пользоваться, но обычная стрела они не навредит, если я вообще попаду в движущуюся цель.
– Горные они куда крупнее твоих обычных мишеней. А чтобы их ранить, нужно просто обернуть стрелы очищающими офуда. Есть и более мудреные приемы, но хватит и этого.
Эми рассеянно просмотрела названия книг. Очищение было близко всем камигакари, а также играло важную роль в жизни каждого каннуши, мико и сохэя.
Самая сильная ки зарождалась в чистой душе. Причем основой для этого была даже не нравственность – хотя без нее тоже не обойтись, – а уравновешенность как разума, так и души. Злость, ненависть, похоть, жадность, эгоизм – все они искажали ки. И пусть оскверненная ки порой тоже обладала немалой мощью, чистая оставалась сильна всегда.
Для каннуши и мико важнейшей целью было достичь «макото-но-кокоро», что, грубо говоря, означало «чистота сердца». Они стремились привести свою ки в столь же идеальное равновесие, как у безупречных ками. Считалось, что каннуши или мико, обладая макото-но-кокоро, становились способны беседовать с ками и даже получать от них каплю божественной силы.
Эми на протяжении десяти лет оттачивала чистоту разума, тела и души, чтобы в день солнцестояния достичь безупречного макото-но-кокоро. Теоретически Аматэрасу постепенно напитывала камигакари своей ки, позволяя привыкнуть к силе ками. А когда Аматэрасу спустится с небес, Эми будет полностью готова нести в себе тяжкую ношу божественной мощи.
Она вновь перевела взгляд на Катсуо.
– Ты говорил про более мудреные приемы?
– Оружие можно наделить ки без офуда, но такой способ сложнее и требует большого опыта.
– Он лучше?
– Он быстрее.
Эми задумчиво прикусила щеку изнутри. «Быстрее» звучало неплохо.
– Сможешь показать?
– Наверное… – Катсуо скривился. – Показать-то я могу, но на отработку такого навыка уйдут годы, а проверить, как ты его усвоила, можно только при встрече с ёкаем.
– Я хочу узнать, как его применять, – произнесла Эми, поднявшись на ноги. – Книги мне не помогают.
Катсуо проследовал за ней из заброшенного хранилища в действующее, где Эми взяла церемониальный лук и полдюжины стрел, а потом повел к заснеженным деревьям. Спустя несколько минут лес расступился небольшой, почти идеально круглой прогалиной.
– Тут красиво, – отметила Эми, шагая к середине этой поляны.
– Ага, наткнулся на прошлой неделе, когда…
Она вдруг споткнулась обо что-то под снегом. Катсуо мигом схватил ее за руку, помогая удержаться, но затем сразу отдернул ладонь.
– Не переживай так, – сказала Эми прежде, чем он успел извиниться.
– Прости, – робко произнес Катсуо. – Стоило тебя предупредить. Здесь под снегом старый круг из камней.
– Круг?
– Ага, для начертания маругата. Каменные края делают его сильнее. Наверное, когда-то каннуши использовали его для церемоний очищения и прочего. – Катсуо сверкнул улыбкой. – Если хочешь потренироваться, я его расчищу.
– Давай пока ограничимся луком, – сухо отозвалась Эми, выбирая стрелу и накладывая ее на тетиву, а потом выжидающе посмотрела на сохэя.
Он кашлянул.
– Чтобы направить ки, сперва надо успокоиться и сосредоточиться.
Церемонии, молитвы, медитация – спокойствие и сосредоточенность требовались Эми постоянно, даже, наверное, чаще, чем сохэям. Она вполне могла ненадолго усмирить бурю чувств.
– Ки идет изнутри, – продолжил Катсуо. – Из сердца, души, неважно, как назвать, но изнутри. Тебе нужно вложить ки в стрелу, как ты проделываешь это с офуда. Но на оружии нет определяющего заклинания, поэтому надо изо всех сил сосредоточиться на том, чего ты хочешь добиться.
Эми кивнула. Раз она легко справлялась с офуда, то и здесь, наверное, не должно возникнуть особых сложностей.
