Аннетт Мари
Трилогия алой зимы

Полная версия

Глава 16

Сквозь туман сна донеслись неразборчивые голоса.

– …точно не Изанами, – говорил Широ. – Хотя он был силен.

– Наверняка слуга Изанами, – ответил Юмэй так же тихо, едва слышным шепотом. – Волю амацуками исполняют множество подчиненных. Оные, пусть их и совсем немного, есть даже у куницуками, но они предпочитают от подобного воздерживаться.

– Кем бы он ни был, – прорычал Широ, – зачем ему убивать мико другой амацуками?

– Возможно, девчонка нарушила какие-то правила, – без особого интереса ответил Юмэй. – Или ее таинственное желание встретить амацуками его оскорбило.

– Но убивать за такое?

– Возможно, он возжелал завладеть ее чистой ки. Я ощутил, что ему самому не хватает равновесия.

– Красть у простой мико – трата сил, – не согласился Широ. – Для такого ками ее ки – сущая капля в целом колодце.

Эми пыталась стряхнуть сон, чувствуя, что ее утягивает обратно в океан усталости.

– Тебе не любопытно? – помолчав мгновение, спросил Широ. – Ками, который убивает мико?

– Ками отнюдь не чужды жадность и амбиции. Мне интереснее, что мико у него просила.

Широ что-то проворчал.

Постепенно приходя в себя, Эми поняла, что лежит на чем-то теплом. До нее дошло, что это Широ, лишь когда он пошевелился. Она устроила голову у него на ноге, как на подушке, и обнимала за колени.

– Мико проснулась, – заметил Юмэй.

Она заставила себя приоткрыть глаза. Тэнгу сидел неподалеку, скрестив ноги.

Они были в маленькой пыльной комнате, почти пустой – за исключением алтаря у стены с камнем в качестве шинтая. Эми приподнялась на руках. Щеки пылали. Не способная поднять взгляд на Широ, она отодвинулась и обмякла у стены. Она спала практически у него на коленях. А прежде… Эми устыдилась этой мысли и уперла взгляд в пол.

– Где мы? – прошептала она.

– Храм Инари на окраине города, – ответил Широ. – Вряд ли ками станут искать нас здесь, а вороны Юмэя за ними приглядывают.

Эми вскинула голову, охваченная внезапной тревогой. Храм куницуками – не самое подходящее место для камигакари.

– Тут безопасно? Я же… я же мико Аматэрасу, а Инари…

– Здесь нет сил куницуками, – нетерпеливо перебил ее Юмэй. – Присутствие Инари давным-давно угасло, и это место защищают лишь жалкие офуда каннуши-человека. Однако ками сюда обычно не заглядывают.

– О, – слабо отозвалась Эми, прислонившись затылком к стене, и прижала запястье ко лбу. – Мне нехорошо.

– Ками выпил почти всю твою ки, – произнес Широ почти сочувственно. – А дать тебе больше было слишком рискованно.

Воспоминание заставило Эми снова вспыхнуть.

– Как скоро я восстановлюсь?

– Не знаю. Через несколько дней? – Широ с надеждой глянул на Юмэя, однако тот пожал плечами.

Эми сдержала стон и закрыла глаза. Мышцы казались слабыми и дрожали, каждый дюйм тела болел, как при высокой температуре. Целых несколько дней?..

И все же она была благодарна Широ за осторожность. Ки ками и ёкаев была несовместима, и он не знал, что Эми месяцами, даже годами пропитывалась божественной силой. Если бы Коянэ не вытянул из нее всю ки Аматэрасу… Эми не хотела бы знать, что тогда сделала бы с ней ки Широ.

В утомленные мысли просочилось удивление. Теперь в ее теле текла ки ёкая. Как странно, что жизнь в ней поддерживала жизненная сила Широ!

Несмотря на попытки об этом не думать, в памяти раз за разом вспыхивал момент передачи этой силы. То, как прикосновение его губ из необходимого стало интимным. Как он целовал ее, и нежность переходила в голод. Желание, которое он в ней пробудил. Ощущения, каких она никогда не знала. Нужду, что до сих пор ныла где-то внутри.

Эми отогнала воспоминания, не желая размышлять о логичных вопросах, которые неизбежно за ними следовали: что означал этот поцелуй, что он чувствовал к ней, что она чувствовала к нему? Все это не имело значения. Стоило злиться, что Широ воспользовался ее беспомощностью и украл поцелуй. А украл ли? Вдруг Эми все-таки могла его остановить? Она ведь даже не попыталась.

Наверное, она действительно немного злилась, что ее первый поцелуй случился не с кем иным, как с ёкаем. А впрочем, это, скорее всего, ее единственный поцелуй и других больше не будет. Под сердцем шевельнулось отчаяние, но Эми быстро подавила это чувство. Не здесь, не сейчас.

– Почему ками хотел тебя убить? – отвлек ее от мыслей Широ.

Эми открыла глаза.

– Не знаю. Сказал, что я, похоже, страдаю и он «освободит меня от тягот», что, видимо, означало «убьет».

– Удивлен, что слуга Изанами способен на такую подлость, – задумчиво произнес кицунэ. – А я-то думал, у амацуками вкус получше.

– Надо было уйти, – пробормотала Эми, – как только я поняла, что он не Изанами. Он за мной вернется?

– Такой, как он, вряд ли продолжит охоту, – ответил Широ. – Скорее всего, посчитает, что ты умерла, а мы удрали есть твое тело.

– Есть… мое?..

Он пожал плечами.

– Ками всегда о нас наихудшего мнения.

– Ох!

– Если бы ты умерла, – безучастно проговорил Юмэй. – Я бы отдал тебя своим воронам.

Эми потрясенно уставилась на него, а потом покачала головой и привалилась спиной к стене, слишком изможденная, чтобы думать, как на такое реагировать.

– Ну, раз в храм Изанами путь нам теперь заказан, придется искать заново. – Широ окинул Юмэя взглядом. – Что думаешь? Есть следы других амацуками?

– Можно отыскать, – снисходительно произнес Тэнгу. – К солнцестоянию здесь соберутся все амацуками. А после вновь разбредутся кто куда.

– С-солнцестояние? – пролепетала Эми, удерживая панику в узде. Они знают про церемонию?!

– Они из года в год являются на этот… ритуал, – пояснил Широ. – И защищают камигакари, если происходит нисхождение.

Эми кивнула, стараясь ничем себя не выдать. Юмэй и Широ, казалось, до сих пор не заподозрили в ней камигакари Аматэрасу. Да и с чего бы? Насколько им известно – и как предполагал Коянэ, – камигакари неизменно живет при главном храме и единственный день, когда она становится открыта всем опасностям внешнего мира – это церемония. Искать камигакари в крошечном захудалом храме посреди глуши никто бы не догадался.

– Ты мико, – сухо произнес Юмэй. – Разве ты об этом не знаешь?

– Я… да, слышала. Просто не ожидала, что ёкаи так осведомлены…

– Куницуками тоже собираются на солнцестояние.

Эми резко втянула воздух.

– Да?

– Собирались, – уточнил Широ.

Она отчаянно хотела спросить, зачем им это делать. Наверняка – чтобы убить камигакари, иначе зачем им появляться ради церемонии амацуками? Однако если слишком долго обсуждать солнцестояние, можно ненароком дать ёкаям слишком много подсказок.

– Куда все-таки пропали куницуками? – поспешно спросила Эми у Юмэя, чтобы сменить тему. – Ты не отправлял ворон на их поиски?

Тэнгу перевел на нее серебристый взгляд.

– Отправлял, но тщетно.

– Сложно найти сильного ёкая, если он того не желает. – Широ прислонился затылком к стене и закрыл глаза. – Мы не знаем ни где куницуками, ни как они выглядят, ни как их искать. Они точно умеют скрывать или прятать свою ки.

– Вы не знаете, как они выглядят? – скептически поинтересовалась Эми. – Неужели никто их не видел?

– Я встречал их всех множество раз, – произнес Юмэй, – но не помню лиц.

– Ты… ты не помнишь?

Как можно позабыть лица тех, перед кем держишь ответ?

– Чем больше сила твоего духа, – проговорил Широ, не открывая глаз, – тем больше ты становишься… иным. Куницуками настолько тесно связаны с миром духов, что разум тех, кто слабее, не способен их постигнуть. Поэтому их сложно запомнить.

Он взглянул на Эми одним рубиновым глазом.

– Вспомни, как люди не увидели, кто я на самом деле. Они способны воспринимать лишь то, что им понятно, а остальное додумал их разум. Многие вскоре забудут, что они вообще меня встретили. Ты забудешь лицо Юмэя через пару недель, если снова его не повстречаешь. В моем случае тебе понадобится подольше, ведь я слабее и ты провела со мной больше времени. Но и меня ты в конце концов позабудешь.

Забыть его? Эти рубиновые глаза и раздражающую лукавую усмешку? Вряд ли.

– Я знал всех куницуками, – произнес Юмэй. – Сарутахико – высокий и крепкий. Он говорит осторожно, наделяя мыслью и весом каждое слово. Его воля непоколебима как сталь, но он всегда честен и благороден.

– Ты помнишь все это, но не его лицо? – Эми смотрела то на одного ёкая, то на другого. – А что насчет Инари?

– Ничего, – ответил Юмэй. – Уже перевалило за сотню лет с тех пор, как я лицезрел куницуками огня.

Сотня лет? Широ упоминал десятки, и Эми даже не думала, что он имел в виду столько. Неудивительно, что Широ не мог отыскать и следа Инари.

Кицунэ подавил зевок.

– Лицо того ками ты тоже забудешь.

– Но он же не ёкай, – возразила Эми. – У него человеческое лицо его сосуда.

Юмэй склонил голову к плечу, разминая шею.

– Когда ками занимает сосуд, его ки сливается с людской плотью, постепенно превращая смертное тело в нечто ему подобное. Камигакари со временем даже принимают облик ками.

Этого Эми тоже не знала.

– И вас не тревожит, что куницуками пропали? – спросила она, чтобы опять отвести разговор подальше от своих тайн. – Или вы тоже радуетесь свободе, как горные они?

Широ вздохнул.

– Ты рассуждаешь как ками, малышка-мико. Я же говорил тебе, что куницуками не правят нами, как амацуками.

– Ты так говоришь, будто ёкаи лучше ками.

– Не лучше, но мы хотя бы честно признаем, кто мы такие.

– Разве? – Эми всмотрелась в глаза Широ, стараясь увидеть в них правду, которую он так тщательно скрывал. – Тогда кто ты? Почему связан проклятьем такой силы, что снять его может лишь куницуками? Кто же тебя связал?

Широ уставился в ответ, не мигая. А потом лениво усмехнулся.

– Какая ты настойчивая, малышка-мико. Неужто желаешь узнать меня столь близко?

Щеки вспыхнули. Эми опустила взгляд и сжала кулаки. Зачем он ее поцеловал? Чтобы снова обмануть?

– Отсутствие куницуками все же пагубно, пусть и неочевидным образом, – пробормотал Юмэй, и на этот раз в его тихом голосе прозвучало не раздражение, а нотка беспокойства. Серебристые глаза смотрели вдаль, словно видели сквозь стены храма. – Их сила тает, и от этого страдают все. Леса истощаются без живительного присутствия Узумэ. Гибнут горы. Бушуют пожары. Дожди не приходят вовремя, а снег выпадает раньше срока. Мы слабеем, и ками проникают на наши земли. В воздухе висит страх. Где они? Почему бросили нас? – Юмэй пришел в себя и поднялся на ноги. – Ночь на исходе. Я верну тебя в храм Аматэрасу.

Эми проследила, как Юмэй покинул храм, и по ее коже пробежали мурашки. В воздухе висит страх. Исчезновение куницуками настолько губительно? Не только для ёкаев, но и для всего мира? Ками и ёкаи уравновешивают друг друга, и мир не может существовать как без одних, так и без вторых. Неважно, как сильно Эми любила солнце, бесконечный день разрушителен, равно как и бесконечная ночь. Ками знали о происходящем? Было ли им до этого дело? Власть, амбиции – не так это и важно, наверняка амацуками понимали, что миру нужны и их противоположности.

Усталость сковывала Эми тяжелыми цепями.

Она шагала рядом с Широ по длинной дороге. Юмэй в облике ворона оставил их в миле от храма Шираюри и улетел. Когда Эми пожаловалась, что можно было и поближе, Широ объяснил, что Тэнгу способен перемещаться в пространстве лишь с точностью до пары миль. А когда Эми поинтересовалась, почему он не отнес их дальше просто в когтях или на шее, Широ ухмыльнулся и в свою очередь спросил, в самом ли деле она считает, что Юмэй захочет их туда-сюда таскать, как пернатый мул.

Спустя пятнадцать минут пути небо начало светлеть, став из черного темно-синим. Через час уже рассветет. Тревога Эми росла с каждым шагом. Ее отсутствие совершенно точно заметили. Фуджимото и Нанако будут в ярости, но это меркло по сравнению с тем, как при мысли о реакции Катсуо ее пронзала невыносимая вина. Может, стоило его предупредить? Тогда он или отправился бы с ней – или попытался ее остановить. А она не хотела рисковать, поэтому ей не подходило ни то, ни другое.

И по возвращении она взглянет в глаза последствиям, как уже взглянула в глаза правде. Теперь она уже не могла изворачиваться и цепляться за хрупкую надежду, что в руководство каннуши закралась ошибка.

Теперь она знала всю истину. Пусть Коянэ и попытался ее убить, он не лгал, ему было незачем. Единственной ложью было то, что Эми слышала всю жизнь. Интересно, как удивила бы правда Юмэя и Широ…

В день солнцестояния ее жизнь оборвется. Сбежать, изменить будущее не удастся. Осталось лишь его принять. Отчаяние нахлынуло волной, стремясь погрузить ее в бездну горя и страха, но Эми сопротивлялась. Она смирится с судьбой. Она должна.

Эми мельком глянула на Широ. Он шел рядом, погруженный в свои мысли. Надо сказать ему, что он уже выполнил свою часть уговора. Хватит рисковать жизнью или еще глубже уходить в долги перед Юмэем, чтобы устраивать новую встречу с амацуками. Эми получила желаемое и теперь должна выполнить свое обещание. Наверное, стоило упомянуть об этом раньше, но при Юмэе не хотелось. Уговор начался между ней и Широ, пусть так и закончится.

Ее взгляд скользнул к его губам. По телу медленно растекся жар, щеки вспыхнули. Он ее поцеловал. Зачем? Эми хотелось верить, что ничего это не значит. Широ увидел возможность и воспользовался ею, потому что так ёкаи обычно и поступают. Вот и все… так ведь?

– Широ?

Он взглянул на нее. В темноте сверкнули рубиновые глаза.

– Эм… Спасибо. За… за то, что ты меня спас.

Кицунэ приподнял уголок рта.

– Осторожней со словами, малышка-мико. Благодарность подразумевает, что ты передо мной в долгу.

– Но… я и правда перед тобой в долгу. Ты не должен был так… поступать.

– Ты нужна мне живой, иначе как выполнишь свою часть уговора? – Он встряхнул запястьем. Бусины должны были застучать друг о друга, но остались странно неподвижны. – Не признавай долг, если этого можно избежать.

Она знала – знала же, – что он спас ее из-за онэнджу, но тогда почему его слова пронзили ее такой острой болью? Может, дело было в том, как он шептал, что не даст ей умереть. Может, в мягком касании его рук, тепле его ки, нежности его губ. А может, Эми просто глупая, наивная девчонка, которая почему-то решила, что небезразлична ему.

Широ, казалось, не заметил ее напряжения. Он смотрел на дорогу, шаги его стали шире, так что Эми пришлось его догонять – хоть измученные мышцы и были против такой нагрузки. Эми шла рядом с кицунэ, истязая сердце холодной логикой. Он ёкай. Она для него лишь способ избавиться от проклятия, равно как он для нее лишь способ узнать правду о судьбе. Стоит уже наконец ему сказать, что он отплатил свой долг.

– Зачем? – выпалила она вместо этого.

– Что зачем?

– Зачем тогда ты признал долг передо мной, когда я спасла тебя от они? Зачем, если можно было его избежать?

Широ нахмурился.

– Это было другое дело. А сегодня я спас тебя потому, что ты нужна мне живой. Ты же моим спасением ничего не добивалась.

Эми сощурилась. Так он порочный и бессердечный ёкай или нет? Почему она никак не может его разгадать?

– Ты до странного наивная, малышка-мико, – пробормотал кицунэ, бросив взгляд на предрассветное небо. – То ты считаешь нас насквозь злыми, извращенными созданиями, то вдруг видишь нас куда добрее и бескорыстнее, чем мы можем быть. Я тебя не понимаю.

Она стиснула кулаки.

– Может, я не хочу все время думать о худшем.

– Лучше тебе об этом все-таки думать.

– Не ты ли умолял меня тебе поверить, клялся жизнью?

– Я никогда не говорил, что твое недоверие неразумно.

Эми сбилась с шага, но затем поспешила догнать Широ.

– И что ты тогда говоришь сейчас? Что ты плохой, но не слишком? Что мне не стоит тебе доверять, но ты все равно хочешь, чтобы я тебе верила? Я тебя тоже не понимаю.

– Как думаешь, кто большее зло? – последнее слово Широ произнес с насмешкой. – Ками или ёкаи?

– Ёкаи.

– Даже после встречи со слугой Изанами?

– Он исключение.

– Разве? Откуда тебе знать? Есть с кем из ками сравнить?

Эми стиснула зубы и промолчала.

Широ глянул на нее.

– Человека предал друг, и он этого друга убил. Другой человек возжелал жену своего друга, а его самого убил. Кто из них больший злодей?

– Они оба убийцы.

– Ты совсем не видишь разницы?

– Я… ну… – Эми нахмурилась. – Наверное, человек, который убивает из жадности, хуже того, кто убивает из мести, но ненамного. К чему это ты?

– Для ёкая ни один из них не злодей. – Широ рассеянно пробежал пальцами по витку онэнджу. – Предатель заслуживает смерти. Тот, кого предали, защищает свою честь, он не совершает греха.

– А что насчет того, кто возжелал чужую жену?

– Муж не смог защитить то, что ему принадлежит. Значит, он слаб. Сильный побеждает слабого. Это естественный процесс. Смерть естественна и ожидаема. Если ты недостаточно силен, чтобы выжить, ты либо просишь у кого-либо защиты, либо погибаешь. – Широ вновь бросил на Эми взгляд. – И потому кицунэ обратились к Инари, стали слугами куницуками, дабы выжить, ведь мы слабы, но не глупы.

– Значит, для ёкаев убийство – это не преступление, – Эми не сумела скрыть неодобрение.

Широ махнул рукой в сторону гор.

– Лиса убивает кролика, чтобы его съесть. Она совершает преступление?

– Нет.

– Почему нет?

– Потому что… потому что лисе нужно питаться. Охотиться за кроликами в их природе.

– И в чем тогда разница между лисами с кроликами и ёкаями с людьми?

– Люди не кролики!

– А кролики не олени. Обвинишь волка в том, что он убивает оленей?

– Люди отличаются от животных.

– Чем?

– Мы… у нас есть жизнь, семья…

– Как и у оленей, и у кроликов.

– У нас лучше развито сознание. – Эми недовольно уставилась на Широ. – Мы не животные, так что не надо нас сравнивать с ними.

Широ пожал плечами.

– Многие ёкаи не видят особой разницы. Юмэй не видит совсем никакой, учитывая, что он говорит со зверями так же просто, как с нами. Для него люди – лишь еще один вид животных.

Эми сжимала и разжимала кулаки. Она злилась, но сама не могла объяснить почему.

– И значит, для тебя убить меня – все равно что убить кролика? Испытаешь столько же вины?

– Вовсе нет.

– Потому что я нужна тебе, чтобы избавиться от онэнджу?

Широ застыл; его рубиновый взгляд вновь взметнулся к гаснущим звездам.

– Потому что ты для меня теперь нечто большее. Потому что ты хранишь секреты, как ками, и мне интересно узнать, что ты скрываешь. Потому что ты одинока и напугана, и я не понимаю почему. Потому что ты доверяешь мне, хоть и знаешь, что не должна. Потому что я верю, когда ты говоришь, что сдержишь свое слово.

Эми уставилась на него, чувствуя, как в горле встает ком из незнакомых ей чувств. В ушах застучал пульс.

– Широ…

Он пронзил ее взглядом, и в алых глубинах его глаз не было ни капли тепла.

– Я не смогу убить тебя без вины, малышка-мико, но не заблуждайся… дашь мне повод – убью.

По венам прокатился лед – и взорвался осколками боли. Эми ринулась по дороге вперед, одна. В голове звенели слова Широ. «Дашь мне повод – убью». А ведь она уж было подумала… нет. В его нечеловеческой душе нет доброты. Он и в самом деле прикончил бы ее, если бы придумал подходящую для этого причину. Может, Эми ему действительно интересна – вот только как зверь в зоопарке, а не человек. Она для него лишь любопытное животное.

Почему она так пыталась убедить себя, что ему не все равно? Единственным его добрым поступком было предупредить о том, какие ёкаи на самом деле – какой он на самом деле.

Эми свернула с дороги на тропинку к храму. Под ногами зашуршала влажная листва. Мельком оглянувшись, Эми увидела, что Широ идет за ней поодаль, но даже не смотрит в ее сторону. Ему плевать, что он ее расстроил. Может, он даже сделал это намеренно.

«Я не дам тебе умереть. Прости».

Почему он так сказал? Почему поцеловал?

Почему для нее это так важно?

Эми помотала головой, чуть не растрепав собранные в пучок волосы. Решено: она скажет ему, что он выполнил свою часть уговора, когда появится настроение. Пусть еще пару дней помучается с поисками другого амацуками, пока Эми не придет в себя. Так ему и надо.

Она миновала первые тории, быстро поклонившись. Удушающая усталость норовила погасить гнев, но Эми ей этого не позволяла. Если она перестанет злиться, то ощутит боль предательства – опять. А ей уже надоело, что он ее постоянно ранит.

– Эми!

Она упрямо продолжила шагать по ступенькам, не обращая внимания на встревоженный голос Широ. Что бы он ни хотел сказать, она не собиралась его слушать. Преодолев лестницу, Эми вновь поклонилась и ступила под вторые тории. Перед ней раскинулся храмовый дворик с усыпанными белым снегом крышами построек. Единственным источником света были тусклые фонари у главного святилища. Все было неподвижно – даже тени.

– Эми!!! – заорал Широ.

Она невольно замерла и оглянулась.

Широ взлетел по ступеням и врезался в Эми. Схватив ее, он тут же отскочил назад, а в воздухе вдруг вспыхнул странный мерцающий свет. Яркая радуга преградила им путь, и невидимая сила ударом отбросила их обратно.

Эми ударилась о камни – боль пронзила колени, – а Широ чуть не придавил ее сверху. Она вскинула голову, чтобы понять, кто же на них напал, – но никого не увидела. Только слабо мерцающий прямоугольный барьер, замкнувший собой весь дворик от тории до самого святилища.

– Что это? – охнула Эми.

Широ слез с нее и сел.

– Барьер.

– Это я вижу!

– Кто-то хочет нас здесь удержать. А кто – узнаем очень скоро, я уверен.

Эми переводила взгляд с недовольного лица кицунэ на барьер и обратно, гадая, куда же делась его тревога.

– Мы в ловушке?

– Ну что, выйдешь? – крикнул Широ в пустоту двора. – Или сколько нам тут ждать, вечность?

Через миг раздался голос:

– Какие мы нетерпеливые, а, кицунэ?

Тени у самого святилища шевельнулись, и из них выплыла женщина в темно-синем кимоно, полы которого струились по камням. Ее волосы невозможно голубого цвета были собраны сложными завитками, а часть длинных прядей ниспадала на спину. Женщина изящно взмахнула веером и поднесла его к лицу, верхнюю половину которого скрывала белая маска со странными отметинами.

Женщина мило улыбнулась.

– А ты красив, кицунэ. Мы, кажется, не знакомы.

– Верно подмечено, – отозвался Широ, поднимаясь на ноги и распутывая одну из длинных завязок на поясе.

– Я – Амэонна, хозяйка дождя. А мой питомец – Сунэкосури. – Она затрепетала веером так, словно среди ночной прохлады ей стало слишком жарко. – Мне не сказали твое имя, кицунэ.

Эми растерянно окинула взглядом двор, но увидела лишь женщину. О каком питомце она говорит?.. Эми посмотрела на Широ. Он качнул головой в сторону крыши над подмостками – на краю, сгорбившись, словно горгулья, сидела тень. Сердце Эми забилось быстрее, в груди всколыхнулась тревога.

– А я ничем особенным не выделяюсь, – небрежно ответил Широ. – Чем обязаны такому визиту, хозяйка дождя?

– Ах, кицунэ, разве не ясно? – Амэонна вновь улыбнулась. – Я здесь, дабы убить тебя и мико.