Анна Сафина
Она мне принадлежит
Глава 1
На постели лежало мужское тело. Обнаженное и возмутительное в своем бесстыдстве. Моему взору предстали крупные накачанные ягодицы, проработанный рельеф лопаток, мускулистые длинные ноги, одна из которых сейчас была согнута, демонстрируя мне…
– У быков и то меньше бубенцы.
Прикусила губу, коря себя за несдержанность. Если мужик услышит, то проснется, а встречаться с другом дяди, решившим внезапно остановиться у нас в доме, наедине мне не хотелось.
Я только вернулась с практики и так надеялась понежиться в ванне и пощеголять по дому в неглиже, пока дядя в командировке, но пришедшее от него сообщение разбило в пух и прах мои надежды.
– Не мог в гостиной развалиться, что ли, козел, – прошипела, глядя на использованный презерватив, скрученный и валявшийся около кровати.
Выдохнув, на цыпочках подошла к комоду, чтобы достать домашние вещи, и в этот момент прозвучал мужской стон. Застыла испуганным зайцем, держа в руках одежду и не решаясь обернуться.
– Пожалуйста, – зажмурилась и прошептала, а после медленно развернулась.
Облегченно выдохнула, когда увидела, что он лежит в той же позе. Марат Рамисович Архаров. Так написал мне дядя. Проскользнула к выходу, но дверь находилась между кроватью и шкафом, так что снова идти так близко к чужому обнаженному телу было боязно. И когда я было обрадовалась, что вскоре окажусь далеко, произошло то, чего я больше всего боялась.
– Я тебя не отпускал, – мужской, совершенно не сонный голос, отдающий жестким приказом, заставил замереть.
Руки ослабли, и вещи полетели на пол одновременно с тем, как меня резко подхватили мужские руки. И не успела я опомниться, как оказалась под чужим мужиком, чувствуя жар простыни под собой.
Время остановилось, и мне некстати пришла в голову мысль. У него кристально чистые и красивые серые глаза, отдающие на свету зеленцой.
– Н-не отпускали? – повторила за ним и язычком провела по губам.
Это было ошибкой. Его взгляд упал вниз, а ноздри раздулись, вдыхая мой запах. Покраснела и с шумом сглотнула, впадая в приступ паники.
– Ночью ты поласковее и поразговорчивее была.
– Вы-вы… меня с кем-то перепутали, – залепетала, – я только пришла, я…
– Много болтаешь. Зря оделась, я снова хочу. Не бойся, по деньгам не обижу.
По его губам скользнула мерзкая пошлая ухмылка, а затем мне в бедро ткнулось оно.
– Отпустите, – запищала мышкой, пытаясь выскользнуть из-под этого бугая, но он навалился всем весом и прижал плотно к матрасу.
Характерный запах секса, витающий вокруг, забился в ноздри, а к лицу приближалась его морда.
– Строптивая, – ухмыльнулся. – Я игры люблю, детка, но не сейчас. Будь хорошей лапочкой и расслабься, дай взрослому дяде сбросить напряжение.
Подчиняться я не собиралась. А когда мужские губы коснулись шеи, взбрыкнула, пытаясь сбросить с себя стокилограммовую тушу.
– Я… Я племянница дяди Захара, – захныкала.
Это была моя последняя надежда достучаться до его сознания. Судя по дубине, твердеющей с каждой секундой сильнее, скоро вся кровь из его головы утечет ниже. Сработало. Он оторвался от меня и посмотрел неверяще.
– Не гони.
– Отпу-отпустите меня, п-пожалуйста, – промямлила и уперлась освободившимися ладошками в его грудь.
Старалась не опускать взгляд ниже. Ни на секунду не забывала, что мужчина полностью обнажен. Вставать он не торопился, как и отпускать меня. Он всматривался мне в глаза, выпытывая правду, но я стыдливо отводила взгляд.
– Учишься?
Вопрос застал меня врасплох.
– Д-да.
– Заплачу за все года твоей учебы. Сколько там тебе осталось? Года два?
– Я же сказала, вы меня перепутали, и я племянница…
– Хватит. Лазила ночью по квартире и узнала имя хозяина? Хочешь, чтобы я поверил в этот бред?
– Но я не вру…
В этот момент прозвучала мелодия звонка. Мужчина вдруг потянулся рукой под подушку и достал оттуда вибрирующий телефон. Повернул его экраном ко мне и завращал.
– Смотри, Захар звонит, – улыбнулся. – Последний шанс тебе не валять дурака.
Задержала дыхание и воспользовалась возможностью, провела пальцем, принимая вызов.
– Дядя Захар, привет, как ты? Как доехал? – проговорила скороговоркой.
– Белль? Я что, тебе позвонил? – раздалось шуршание, затем его полный подозрения голос. – Где Марат?
Наши взгляды с мужчиной встретились, и он сузил глаза, недовольно оттолкнулся ладонями от постели и забрал у меня телефон, выключая громкую связь.
– Салам, брат, – прозвучал глубокий баритон. – Да, мы с твоей племянницей познакомились.
Кинул на меня цепкий взгляд, пригвоздивший меня к кровати, и прищурился, напоминая мне кота, лениво облизывающего свои яйца на солнышке.
– Присмотрю. Не вопрос. Понял.
Короткие рубленые фразы, недолгий разговор, и мы снова остались один на один.
– Племянница, значит. Сколько тебе лет, деточка?
Сглотнула и под его немигающим взглядом цербера медленно встала с кровати. Марат босыми крупными ступнями ступил на пол и выпрямился, указывая на меня концом своего детородного органа.
– Д-двадцать два.
– Взрослая уже, – дернул губами и расслабился, снова рассматривая меня с интересом. – Кто пристает?
– Что?
– Ты всегда отвечаешь вопросом на вопрос? – раздраженно двинул плечами.
Видя непонимание на моем лице, взъерошил волосы и тяжело вздохнул.
– Я так понимаю, ты девственница? – дождался моего кивка и цокнул. – Да уж, задорная неделька нам предстоит.
Что он сказал? Неделька? Возмущенно стиснула кулачки у груди и вскинула подбородок.
– А вы не можете снять себе номер в гостинице? Дядя Захар сказал, вы бизнесмен.
– Справки обо мне наводила?
– Что? Нет, конечно. Я…
– Не суетись, краса, – махнул ладонью, отмахиваясь от меня, как от назойливой мухи. – Дядька тебе что, ничего не сказал?
Качнула отрицательно головой.
– Он попросил меня приглядеть за тобой в его отсутствие. Прессану твоего сталкера и наконец заценю твой легендарный штрудель. Захар мне все уши прожужжал, какая ты у него хозяйственная.
Покраснела. Неужели дядя пытался сосватать меня этому мужлану? Какой позор. Хотелось крикнуть, чтобы он убирался, и я справлюсь со слишком настойчивым поклонником сама, но открыла рот и лишь недовольно закряхтела. Одна я оставаться в квартире, действительно, боялась. Но пусть этот Марат не думает, что сможет вести себя тут, как в притоне.
– Ясно. Но вы… И вообще… – залепетала, подбирая слова.
Увидев его полный иронии взгляд, разозлилась.
– Не смейте водить сюда своих шлюх! – обрела, наконец, дар речи и выставила несложное требование.
– Будешь их заменять, – подмигнул.
– Да вы… Да я…
– Расслабься, пошутил, я ж не малолетка озабоченный, как-нибудь перетерплю, – хмыкнул и двинулся в мою сторону, заставив застыть.
– Очень на это надеюсь, – кивнула. – Можете остаться в этой комнате, раз уж…
Обвела демонстративным взглядом разворошенную после его ночного блуда постель. Надо будет после его отъезда сжечь всё постельное белье.
– Договорились, краса.
– Меня зовут Белль, не нужно меня так называть.
– Я в душ, краса. Так что если передумаешь, знаешь, где меня найти. Я всегда к услугам такой крали, – проигнорировал мои слова, прошел мимо и подмигнул.
Я ахнула, прикрыв ладошкой рот, и не нашлась с ответом. Меня до сих пор потряхивало от мужской близости, и я побежала во вторую ванную комнату – остудить разгоряченные щеки. Нет, ну каков наглец. Пусть не думает, что сможет вести себя со мной, как с одной из этих доступных девиц.
Составлю правила проживания, по которым мы сможем сосуществовать в квартире неделю и по максимуму не контактировать друг с другом. Да, так будет правильно. И нечего вспоминать его голым в своей постели, Белль.
Глава 2
Шум воды из ванной не давал мне сосредоточиться.
Голова и так болела после бессонных ночей перед экзаменами, а тут этот дикарь невоспитанный.
Ну да, шепнуло подсознание, из-за подготовки-то мигрень, а литр вина вчера в честь окончания второго курса совершенно ни при чем.
Зло поджала губы, не желая признавать очевидное. Каникулы коту под хвост, и мужчина в душевой – лишь следствие собственного плохого настроения.
Поставила молоко на плиту и рядом турку на маленькую конфорку. Кофе нашелся на привычном месте – на верхней полке шкафа. Элитный сорт. А у дяди губа не дура, на широкую ногу живет.
Шум воды утих. Спустя несколько секунд открылась дверь.
– Девушка, а, девушка. Полотенца для горячего самца не найдется?
И как у него получается говорить одновременно и насмешливо, и ласково?
С силой протолкнула воздух через дыхательные пути, даже по груди ударила ладонью. Боже, дай мне сил. И откуда берутся такие себялюбивые мужики?
– Найдется! – прорычала и, зло бросив ложку на столешницу, потопала в спальню дяди.
Гостевые хранились строго в шкафу в коридоре, но я была так зла на дядю Захара, что решила отомстить.
Он сильно не любил, когда трогали его личные вещи.
Помню, как в прошлом месяце приезжала мама и без спроса взяла из его комнаты виниловые пластинки. В общем, скандал поднялся такой, что я опасалась приходить домой и оставалась всё это время в общаге.
Злорадно хмыкнула, предвкушая, как этому Марату набьют его самодовольную морду. Уверена, с ним дядька церемониться и фильтровать речь, как с мамой, не станет.
Достала темное махровое полотенце с инициалами З.О. и вернулась к ванной. Дверь была приоткрыта, но я на всякий случай закрыла одной ладонью глаза и отвернулась, а второй протянула собственность дяди этому мужлану.
– Держите, – буркнула.
Забирать у меня ношу никто не торопился.
– Ну? Берете, или я уношу? Голым выйдете из ванной тогда.
– Ты меня так пытаешься наказать? Я-то мальчик не стеснительный, а вот тебе могу психологическую травму нанести, – голос раздался почему-то чересчур близко ко мне.
– Не льстите себе, чего я там не ви… – раскрыла глаза. – …дела.
Ну да, так и есть. Этот бесстыдник открыл дверь и стоял в неглиже напротив. Даже не стеснялся, а будто выпячивал свою наготу. Выставил товар лицом.
– А ты проверь.
Ему и правда нечего стесняться. Литые бугристые мышцы груди, по которым стекали капли воды, внушительные бицепсы, рельефные поперечные мышцы живота.
Жилистый, не на сушке, как сейчас модно.
Взгляд непроизвольно скользнул вниз, но я быстро отвела глаза. Еще не хватало пялиться на чужое достоинство.
– Нравлюсь? – дернул грудной мышцей.
– Нет.
– А по взгляду и не скажешь. Будто оседлать меня готова. Ты только скажи, я всегда готов.
– Я же сказала, нет! – рявкнула.
Главное, чтобы не заметил, как покраснела моя шея и ускорился пульс.
– Ну-ну.
Фыркнула от его наглости. Прям Милон Кротонский, тоже мне.
– А ты у нас тогда кто, Мийя?
О боже, я что, говорила вслух? Дурная привычка, оставшаяся после учебной практики в теплице. Вот что с нами делает одиночество.
– Не переживай. Это тебе точно не грозит, красивая, – подмигнул и протянул ко мне руку.
Опять лапы свои распускать удумал, гад ползучий. Отшатнулась и словила его ироничный насмешливый взгляд.
– Полотенце, может, отдашь?
Покраснела. О черт, опростоволосилась. Теперь будет думать, что нравится мне. Качок недобитый.
Кинула ему полотенце и сбежала обратно на кухню. Вслед донесся самодовольный смех.
Кофе за время моего отсутствия убежал, так что пришлось заваривать новый.
– На кого учишься, краса?
Подпрыгнула. Обернулась и еще сильнее разозлилась. Даже не удосужился одеться. Обернул полотенце вокруг бедер и явился так на кухню. Отодвинул по-хозяйски стул и вальяжно сел, раскидывая ноги в стороны. Махровая ткань натянулась и обозначила его причиндалы.
– Не ваше дело, – буркнула, отворачиваясь к плите и размешивая кашу в кастрюльке.
Даже не могу пристыдить его приличиями. После нелепой сцены у ванной подумает еще, что я падка на его грубый избитый флирт.
– Какие мы бу-бу-бу.
– Вы ведете себя не по-взрослому!
Потеряла терпение, развернулась и топнула ногой, глядя на этого наглеца, не желавшего покидать кухню. Мужчина вдруг встал со стула, выпрямляясь во весь рост, и я испуганно сглотнула. Крупный, словно скала, он производил пугающее впечатление. Его плечи развернулись вширь и, казалось, заняли всё пространство немаленькой кухни.
– Марат Ра-рамисови-вич…
Страх так сильно сковал меня, что я стала заикаться, пытаясь выговорить его отчество. Выставила одну ладонь вперед, а второй облокотилась о разгоряченную плиту.
– Ай, – отскочила, дуя на руку и видя там зарождающееся покраснение.
– Осторожнее, краса, – подскочил ко мне и помог промыть ладонь под проточной водой.
Как только острая боль прошла, до меня дошло, что он прижат ко мне чересчур близко. Так плотно, что я ощущала его горячую кожу даже через одежду. Развернулась, пытаясь отодвинуться, но он нависал, держа обе ладони по бокам от меня.
– Я Белль, не Мийя. У вас с памятью проблемы? – наехала, хмуря брови и глядя на его переносицу.
Дядя всегда называл меня ежиком. Такая же ершистая и иглоопасная, особенно когда смущаюсь. Защитная реакция организма, с которой ничего не могу поделать.
– Мийя – это жена Милона, с которым ты меня сравнила. Кстати, у тебя кофе убежало.
– Убежал, – поправила машинально.
Еще и безграмотный. Правильно говорят. Сила есть, ума не надо.
Потянулась указательным пальцем поправить очки, но наткнулась на переносицу. Так разнервничалась, что забыла про линзы, которые ношу вместо уродских окуляров.
Пожалела, что и их надела. С моим зрением в минус три чувствовала бы себя комфортнее, не видя мужчину так четко, как сейчас – гладкая кожа так и манила потрогать ее, убедиться, так ли он хорош на ощупь.
– Кофе убежал, – повторила еще раз, когда он насмешливо изогнул правую бровь.
А потом до меня дошло. Повернула голову и увидела, как по поверхности новой электрической плиты растекается темная жидкость, пачкает дверцы духовки и пятнами капает на пол.
– О черт! – застонала и попыталась оттолкнуть Марата, но его рука будто приросла к краю столешницы. Не отодвинуть.
– Не переживай, краса, я тебе новое кофе сварю.
Он просто надо мной издевается. Питается моими эмоции, словно энергетический вампир.
Поджала губы, чтобы не доставлять ему удовольствие, но молчание давалось мне тяжело. Язык чесался, а в груди пекло, до того сильно хотелось поставить этого грамотея на место.
Лишь силой воли не смотрела на плиту. Иначе он примет мою ответственность за слабость, и наше проживание превратится в его доминирование и мои истерики.
Подействовало.
Он, наконец, отодвинулся и сам потянулся к плите, выключил конфорку, повернув регулятор температуры на значение ноль.
– Я не пью кофе. И вы специально треплете мне нервы? Кофе мужского рода, а не среднего, прекратите насиловать мои уши!
Ощутила победу и выпалила, не удержав в себе педагога. Пусть я отчислилась и поступила на кафедру ботаники, но два года на филологическом не прошли даром. Свои тройки в зачетке ведь только я видела.
– Боже, краса, неужели я так тебе понравился?
– Что?
– Для меня кофе варила, да? Я польщен, но если что, женщина готовит завтрак мужчине на утро после бурного секса. Такой порядок. Запоминай. Не наоборот. Но для тебя могу зачесть всё это авансом. Цени.
Единственное, что я собралась заценить – это календарь, где красным кругом отмечу дату его отъезда.
– Не собираюсь ничего запоминать! Вы! Да вы! Отойдите уже, мне надо убраться!
Снова толкнула его, но он, как обычно, не сдвинулся с места. Продолжал смотреть на меня снисходительным взглядом.
– Убраться? Я тебя вроде не прогонял.
– Я имела в виду прибраться, – заскрежетала зубами. Подловил на слове, гад.
– Да понял я, что ты имела в виду, королевишна. Отойди уж, не дай боже испачкаешь свои белы ручки, – закатил глаза и обхватил меня своими ручищами, прижимая вплотную к себе.
Только открыла рот, чтобы закричать, но он так сжал мое тело, что из меня выбило весь дух. Поднял в воздух и поставил около стола, сам же развернулся, схватил губку и жесткой стороной стал натирать плиту.
– Нет! – крикнула, подбегая в панике и пытаясь то ли выхватить у него средство изуверства, то ли оттолкнуть его самого.
– Не суетись, краса, совсем голову от любви ко мне потеряла? Мужчины любят недоступных, совет тебе на будущее.
– Можете засунуть свои советы в ж***! – прошипела.
Грубость повисла в воздухе.
– Ай-ай-ай! Чей-то рот просит мыла, – цокнул и дал мне щелбан по лбу.
– Ай! Больно!
– И чтобы больше нецензурно не выражалась!
– Да вы меня удивляете. Вы еще и такие слова знаете.
Проигнорировал мою издевательскую насмешку и отвернулся.
– Не мельтеши, иди лучше, присядь, пока взрослые за тобой косяки подчищают.
Встал так, что к плите было не подойти, загородил своими необъятными габаритами и двигался то влево, то вправо каждый раз, когда я появлялась рядом. Тоже мне, взрослый.
Застонала, осознавая тщетность своих телодвижений. Присела без сил на стул и опустила голову на выпрямленные вдоль его поверхности руки.
– Дядя Захар меня убьет.
– Что за уныние тебя одолело, Белль? Видишь, я всё убрал.
– Ну конечно, натворили делов и сразу Белль. Да вы хоть знаете, как ухаживать за этой плитой?
– Не вчера родился, краса. Я всё по дому умею. И готовить, и убираться, и чинить. Руки у меня из того места растут. И не только руки, – подмигнул, опуская взгляд к краю полотенца.
Ну да, как же без пошлостей даже в такой ситуации.
Закатила глаза, чувствуя, как внутри полыхает тлеющий гнев. Подорвалась с места и подошла к раковине, тыкая в угол.
– Вот губка для мытья плиты. А вот жидкость. Вы только посмотрите, сколько царапин появилось на плите из-за вашего невежества.
Объясняла по-простому, проще только для чайников.
– А это? – поднял руку, в которой зажат другой поролоновый прямоугольник.
– Для мытья посуды! – гневно выпалила и прикрыла глаза, шумно выдыхая сквозь зубы воздух.
Будь я драконом, сожгла бы уже кухню дотла.
– Нудная ты, краса. Сложно мне с тобой будет.
Качая головой, подошел ближе и потянулся к крану, прокручивая ручку для смесителя вправо. Сзади хлынула холодная вода.
– Идиот! – выпалила и рванула к выходу. Мне срочно нужно остудить пылающее от гнева лицо.
– У тебя каша подгорает! – крикнул, как только я выбежала в коридор.
– А-а-а! – закричала что есть мочи и потопала обратно.
День еще не начался, а уже испорчен.
Прав был дядя Захар. Вставать с утра надо с правой ноги.
Глава 3
Лежала на диване и составляла обещанный список.
Тэк-с.
Первое. В мою спальню входить нельзя.
Повернула головой из стороны в сторону и скривилась. На ближайшую неделю моя спальня – это гостиная.
Второе. Водить людей в дом нельзя.
Хмыкнула. Пожалуй, для этого мужлана это будет самое сложное правило. Судя по бешено хлещущему тестостерону, секс такому нужен каждый день. Желательно, три раза – утром, днем и вечером.
Встряхнулась. Успокойся, Белль, ты же благовоспитанная барышня, девственница, в конце концов. Плотские желания – для девиц легкого поведения, а ты – выше этого.
Дыхательные упражнения и на этот раз помогли, так что я снова сконцентрировалась на листке бумаги.
Третье. Душ с семи тридцати до восьми тридцати утра не занимать.
– Бдыщ! – вдруг прозвучал резкий звук удара.
Подорвалась и побежала к источнику.
Дверь спальни дяди Захара была приоткрыта.
Марат стоял в боевой стойке около груши и методично молотил по ней кулаками, обернутыми в черные бинтовки.
– А вы спрашивали разрешение? – прислонилась к косяку и сложила на груди руки, пытаясь скрыть участившееся сердцебиение.
Голый по пояс, в одних шортах, он портил все предпринятые мной минуту назад усилия над собственным слабым телом.
– М? – поднял руку и остановил тряску груши.
Медленно обернулся и рассмотрел меня нагло с головы до ног во всех деталях.
– Дядя Захар никому не разрешает входить к себе в комнату.
– Мне можно.
– Но…
– Мне всё можно, краса. Не переживай, я мальчик ответственный и сам за себя отвечу, если надо будет.
Замолчала. Сглотнула, жадно пожирая его накачанное тело глазами.
На кухне случился такой переполох, что разглядывать его у меня не было времени, а сейчас я застыла, словно никогда не видела обнаженных тел. Поправочка, таких мужских тел.
Кого ты обманываешь, Белль, таких фактурных днем со днем не сыскать. Это тебе не культуристы в телевизоре, а живой мужик из плоти и крови. Его тело закалено и испытано долгими и упорными тренировками, и совсем не на турнике. Боевые искусства какие-то?
– Муай-тай.
– А?
Посмотрела ему в глаза. Судя по насмешке в его глазах и изогнутых лукаво губам, вид у меня был растерянный и явно не благочестивый.
– Ты спросила, чем я занимаюсь. Я ответил. Муай-тай. Тайский бокс. Может, слышала?
– А? – боже, дайте мне хлесткой пощечины. Приди в себя, Белль!
– Уоу, да кого-то коротнуло походу не по-детски.
Задержала дыхание, наблюдая, как вся эта гора сексуальных мышц медленно приближается.
– Да нет, я… – прокашлялась, прогоняя выдававшую меня с головой хрипоту. – Вот.
Не нашла ничего лучше, чем отдать ему лист с недописанными правилами.
– И что это? – вытер тыльной стороной кисти пот со лба и протянул руку, второй облокотившись о косяк выше моей головы.
Слишком близко ко мне. Невыносимо. До спертого дыхания.
– П-правила проживания.
– Ммм.
– Я еще не до… – раздался треск разорванной бумаги. – …делала.
– Вот видишь. Я сэкономил тебе время, краса.
Подмигнул, скомкал оборвыши в комок и единым движением запулил в мусорный бак, стоявший около письменного стола дяди.
Этот грубый жест вызвал во мне такую бурю негодования, что я потеряла дар речи, открывая и закрывая рот, словно сломанная кукла.
– Не провоцируй, краса, – прохрипел, глядя на меня с высоты своего роста. – Демонстрируешь мне свои диаметры?
Тишина. Его взгляд устремился к моему рту, а я молчала, не понимая, на что он намекал. А затем до меня дошло.
– Хам! – ударила ладошкой по груди, развернулась и убежала с поля боя, красная аки рак.
Хлопнула дверью и снова села на диван, доставая новый листок.
Тэк-с.
Правила проживания на одной территория с невоспитанным мужланом и дикарем. Дубль два.
Спустя сорок минут моих мучений и еще десять – рефлексий, я, наконец, вышла из гостиной и двинулась в собственную спальню. Дверь закрыта, так что я, как деликатная барышня, постучала.
Ответа не последовала.
Три стука следом.
Тишина.
Терпение мое на исходе.
Сжала ладонь в кулак и практически забарабанила, выплескивая свою истерику. Уже готова была занести ногу и отпинать эту дверь, хотя подобного за мной никогда замечено не было.
С кем поведешься, того и наберешься, как говорится.
– Звали б тебя Варвара, краса, я бы величал тебя «о, мой варвар».
Подпрыгнула, услышав насмешливый мужской голос за спиной.
Обернулась и резко выдохнула.
– Корейских дорам пересмотрели? – буркнула.
– До-рам? – переспросил, произнося слово по слогам, чуть ли не почесывая затылок.
На лице было написано такое недоумение, что я прикусила язык. Не люблю ведь афишировать свои пристрастия.
– Возьму на заметку.
– Где вы были?
Сама не заметила, что мой голос прозвучал чересчур ворчливо для недельной безликой соседки, какой я хотела бы остаться.
– Ревнуешь?
– Не несите чепуху, я тут бог знает сколько простояла, а вы даже не удосужились…
– На попце твоем завис, – нагло перебил и опустил глаза ниже.
– Вы! – выплюнула, ощущая, как покраснели щеки. – Невоспитанный… Пошляк!
– Каюсь, я такой, – подмигнул. – А за чистосердечное плюшки полагаются?
На его лице возникла хитроватая и намекающая на горизонтальные игры улыбка.
– Плюшки? – поджала губы и произнесла со злорадством. – У нас здесь конвейерный агрегат по раздаче преференций. Дубль два, кстати, прошлый-то вы порвали.
Опомнилась и зашелестела перед его носом новым исписанным листом.
– Не тратьте свои силы на этот раз. Я была умнее и сделала несколько экземпляров. Так что от правил вам никуда не деться, Марат, – протянула к нему листок бумаги. – Будьте добры, ознакомьтесь с моим регламентом и поставьте подпись.
Мужчина прищурился, но ручку не взял, только выхватил документ и несколько секунд потратил на чтение.
Периодически на его лице отображалась противоречивые эмоции – от веселья до издевательской и какой-то порочной усмешки.
Ощущала себя неуютно под прицелом его мимолетных насмешливых взглядов.
Получив недолгую передышку от его словесного поноса, смогла в деталях рассмотреть его внешний вид. Спортивные черные штаны, такого же цвета майка и толстая серебряная цепь на шее.
На обнаженной коже плеч блестели капли воды, а через правое плечо перекинуто чуть влажное полотенце. Ясно, принимал душ после тренировок. И как я не услышала журчание воды?
– Понял, – кивнул Марат, отвлекая меня от бесстыдного изучения его босых ног. Сорок шестой размер, не меньше. Интересно, в интернете правду говорят…
– Ты фут-фетишистка?
Дернулась от такого неожиданного вопроса. Захрипела, замычала, не зная, как реагировать.
Скажу да, совру, к тому же опозорюсь. Скажу нет, по моему красному лицу и бегающим глазам он поймет, какие мысли бродили в моей порочной голове.
Дядя Захар решил бы, что я заболела, а вот Марат… Нет, он, казалось, видел меня насквозь.
– Ставьте уже подпись, я просто задумалась. Больно нужны мне ваши стопы.
Я было почувствовала себя победительницей, протягивая ему ручку, как вдруг он спустил меня с небес на землю.
– Я составлю свой список, и мы обсудим правила повторно.
– Как это?
– У тебя свои требования к жильцам, у меня свои, краса, – щелкнул меня по носу.
Отступила назад, увеличивая между нами расстояние. Вообще не стоит к нему больше подходить. Это опасно для жизни. Его жизни.
– Но это вы гость в доме, не я. В отсутствие дяди Захара…
– А ты когда молоко на рынке покупаешь, что…
– Я не закупаюсь на рынке.
– Правда? А жаль, я люблю кофе с молочком. Желательно парным.
– Парное у нас только по четвергам.
– Да ладно? Серьезно? Я думал, ты за магазинное, белоручка, брезгуешь натуральным продуктом
– Я, между прочим, до восемнадцати в деревне прожила, – гордо вздернула подбородок. Стало как-то обидно за всех деревенских.
– Так ты у нас селяночка?
Открыла было рот, чтобы поставить его на место, но осеклась. Привыкла, что одногруппники, преимущественно, городские, пытались меня задирать, но в устах Марата фраза прозвучала в другом контексте.
– Так причем тут рынок и наш регламент проживания?
– Уже наш, не твой? Да у нас прогресс. Глядишь, через неделю человека из тебя сделаю, краса.
Я уже смирилась с его этим возмутительно-ласкательным краса, но его попытки отнять у меня права в почти собственном же доме уже выходили за рамки.
– А рынок… У покупателя и продавца должно быть взаимовыгодное сотрудничество. Так и у нас, зачем мне подписывать заведомо невыгодный договор.
– Хор-р-рошо, пишите свои условия, – выдавила из себя, но рык сдержать не сумела.
Если для получения его подписи мне придется пойти на компромисс, так тому и быть. Мужчины в быту более неприхотливы, и вряд ли его требования способны вогнать меня в шок.
– Я пройду?
– Что?
Господи, Белль, что с тобой, что за замыкания? Неужто влюбилась, поэтому так себя глупо и ведешь?
Встряхнула головой. Глупости. Я и любовь – понятия несовместимые.
– Ты проход загораживаешь, краса. А я привык серьезными вещами в постели заниматься, – подмигнул, нависая, и снова принялся разглядывать меня с невероятным бесстыдством.
Каждая его фраза сводилась к сексу, но я до сих пор не могла к этому привыкнуть.
Как назло, даже дяде Захару не пожалуешься, тогда все в семье окончательно решат, что я несамостоятельная, и прощай, взрослая жизнь. Нет уж, Белль, учись-ка ты сама отшивать таких вот полорогих.
– Жду вас с вашим списком через десять минут, – кивнула.
Оттолкнулась от двери и пошла к гостиной.
– Я не скорострел, краса, минимум час.
Сделала глубокий вдох и проигнорировала очередную пошлость. Он просто издевается, не обращай внимания, Белль.
Вслед мне донесся свист. Снова залип на моем попце.
Закрылась в гостиной, но хлопать дверью не стала. Нужно срочно менять тактику поведения. Отныне сплошное безразличие и точка. Ты есть лед, Белль, ты есть мороз.
