Анна Аксинина
Ненависть дождя
Он приезжает. Весь день у него народ, или его нет на месте. Пишу записку и незаметно передаю ему. Я никогда не делала этого раньше. Он всегда сам договаривался о встречах. День проходит. Ничего. Назавтра его нет с утра. Приходит Надежда. Что это они обсуждают с Кавалерией? Его жена и сын приехали с ним. Она беременна! Я не вынесу этого. Как мне плохо!
14
Такое уже было с ней. Было доверие, было, казалось, полное единство. На первом курсе за ней по пятам ходил Петя Зайков – высокий тощий веснушчатый парень с копной соломенных волос. Они познакомились на вечере первокурсников, он совсем не давал ей пообщаться с однокашниками, без конца приглашал танцевать, а потом поехал провожать. И с этого дня не давал проходу. Он был влюблен и восхищен, встречал и провожал, смотрел ей в рот и со всем соглашался, делал подарки, старался предупреждать ее желания. Сначала он казался Марине смешным, потом она заметила, что он похож на артиста Дмитрия Харатьяна, и наконец – влюбилась.
Марина верила, что это – навсегда. Она рассказывала Пете всю свою жизнь, и он понимал все ее переживания. Она представила его родителям, и он официально просил ее руки. Папа без обиняков спросил, где и на что они собираются жить. Петя с достоинством ответил, что и сейчас зарабатывает достаточно, чтобы прокормиться и снимать комнату, а через год получит диплом. Мама только слабо возражала, что первый курс – рановато для брака. А вдруг – дети? Но Марина не собиралась ждать целых пять лет, а с детьми можно и не спешить. Так и заявила она с высоты своего положения взрослой женщины, имеющей двухмесячный сексуальный опыт.
Свидания происходили в студенческом общежитии, когда Петины соседи освобождали комнату. Петя был внимательным и ласковым партнером, близость с ним приносила Марине радость, усиленную чувством новизны и гордостью от вхождения во взрослую жизнь. Ни малейшей тени сомнения не было у нее, даже паспорт после подачи заявления в ЗАГС оставался в Петиной сумке. Куда ж он денется?
Петя исчез в марте совершенно внезапно, без объяснений, без записки, за неделю до регистрации. Он сказал, что будет занят на работе, но через три дня не пришел на встречу, и встревоженная Марина помчалась в общежитие, подозревая или аварию или смертельную болезнь. Но сосед Пети, не знакомый Марине парень, ухмыляясь, сообщил, что Зайков перевелся из Москвы куда-то на восток, ближе к родному городу Копьевску. «Да, Зайчик, он – такой, прыгать любит. Вот, паспорт оставил». Она просто онемела от горя и обиды. Молча взяла свой паспорт и вышла, не помня себя, добралась до дома. Хотелось одного: чтобы кончилась эта боль. Зайти в ванную, закрыться и – бритвой по венам.
Но дома по счастливой случайности оказалась мама. Увидев ее родное доброе лицо, ее встревоженные глаза, Марина зарыдала прямо у порога. Мама обняла ее и увлекла на диван, долго слушала ее сбивчивые речи, ее «за что?» и «почему?», гладила по голове, а потом задала только один вопрос:
–
Ты не беременна?
– Ох, нет! Точно – нет, – покраснела Марина, забыв свою взрослость. В семье врача девочки давным-давно знали о контрацепции.
– Тогда – переживем. Выбрось его скорей из головы, считай, что это – прививка от подлости.
– Почему – «прививка»? – Марина от неожиданной мысли даже плакать перестала, – Разве «болезнь» еще впереди? Разве я смогу снова кому-то поверить, влюбиться?
– Обязательно сможешь, только, может быть, станешь осторожней. Тебе еще повезло, что семью не построили, детей не нажили, а вот твоя бабушка Аня с таким столкнулась…
Притихшая Марина с удивлением слушала мамин рассказ о том, как расстались родители отца. Анна и Николай были красивой парой. Она – статная, голубоглазая, с короной русых кос на голове, он – плечистый, кудрявый брюнет, живой и веселый, «душа компании». Правда, Николай, любил выпить, но держался в рамках. Жили они в доме родителей Анны, старики копались в огороде, присматривали за внуками. И вдруг, когда Коле исполнилось 7 лет, а Тане 5, отец загулял. После работы пошел на день рождения к приятелю, там по пьянке нашел какую-то бабу, у нее и прожил две недели. Анна, как узнала, просто окаменела вся. Через две недели, он одумался и вернулся, плакал, клялся не пить больше ни капли. Жена приняла его сурово, но ради детей решила простить, только назначила испытательный срок один месяц. А он и месяца не выдержал, опять напился, опять дома не ночевал. А когда пришел каяться, на крыльце стоял его чемодан.
Дети очень переживали, но встали на сторону матери. Коля дал матери зарок, что никогда в жизни спиртного в рот не возьмет. Анна подала на развод, а на алименты – не стала. Родители ее поддержали, помогали растить внуков, пока живы были. В своем доме – много работы, Коля рос не белоручкой, и в огороде, и по дому все научился делать.
– А строитель он – от Бога. Это – дедовская кровь, Толмачевых. А от отца у него – глаза, да волосы. И у тебя – такая же грива, скажи деду спасибо и на том, – мама закончила захватывающую историю.
– Мама, – зловещим голосом произнесла Марина, на время забывшая о своем горе, – значит, во мне есть кровь алкоголика. Я, что же, могу спиться?
– Ну, спиться может каждый: дурное дело не хитрое. Думаю, тебе это не грозит. Характер у тебя бабушкин: твердый, сибирский. Впрочем, как и у папы вашего.
– Да, папино слово – кремень. Ведь это надо же было в детстве лет дать зарок и до сих пор не нарушить! Он и молодой никогда не пил?
– Никогда. Только как-то его родственники уговаривали, а он сказал, что выпьет шампанского на дочкиной свадьбе.
– Ну, если только – на Машиной, а я больше не собираюсь, – Марина помрачнела, но слез больше не было.
Мама молча поцеловала ее в макушку, и разговор закончился.
К счастью, Марина никому в группе не говорила, что выходит замуж, кроме Иры, но та умела держать язык за зубами. Ира не случайно стала старостой группы: она была очень серьезным и ответственным человеком. Она каждый день ездила из Мытищ, где жила с одной мамой, но всегда все успевала: и учиться, и маме помогать в огороде и в уходе за кроликами. А еще Ира прекрасно шила. Покупала по дешевке мерный лоскут и по «Бурде» шила себе не только юбки, блузки, и брюки, но даже и пальто. Марина выделила из группы ее одну: не сплетница и не завистница. Она тоже не бегала, как почти все девчонки в группе, за двумя парнями, из-за чего те задирали нос, аж шляпы падали. Когда Марина сказала Ире, что свадьба не состоится, она только внимательно посмотрела на нее и сочувственно кивнула. Как она объяснялась с остальными, Марина не слышала, но никто не задал ей ни одного вопроса о пропавшем ухажере.
Чуть позже Марина написала стихи:
«Я не верю судьбе,
я не верю тебе,
никаких объяснений не надо.
Уходя – уходи.
Как темно впереди!
За любовь не бывает награды».
Марина принялась с яростью истреблять все, что напоминало ей о Зайкове: рвала фотографии, выбрасывала сувениры, а под конец решила остричься наголо, ведь он так нахваливал ее пышные длинные волосы. Она подгадала прийти к Тане после работы, когда была ее очередь убирать. В пустой парикмахерской они долго спорили. Таня не соглашалась на «акт вандализма», но, убедившись, что упрямица, чего доброго, сделает это сама, уступила, только отстояла маленькую челочку. Закончив работу, она неодобрительно оглядела Марину:
– Ну, – чисто Деми Мур в батальоне «Морских котиков»! Только уши сильней торчат. Ты хоть родителей пожалей, подруга. Отца вашего, точно, кондратий хватит. Возьми вот паричок, прикройся.
Марина, поеживаясь то ли от непривычной прохлады, то ли от страха перед полученным результатом, нашла силы возразить:
–Не Деми Мур, а Солдат Джейн, не отождествляй актера с ролью.
Но с благодарностью спрятала стриженую голову под иссиня-черным париком с коротеньким «каре». Мама и папа тактично промолчали, хотя новая стрижка им явно не понравилась. Марина целый месяц носила парик, а Маша помогала ей скрываться от родителей. Когда волосы отросли на сантиметр, решила «выйти из подполья». Она целый день, чтобы привыкнуть, провела без парика, шокируя всех знакомых. Погуляла по улицам – был славный теплый апрельский денек, – а к ужину явилась домой, где тоже произвела фурор. Мама невольно охнула, а отец чуть со стула не упал:
– Да ты чо, Мариша, совсем обалдела?! – от неожиданности он перешел на диалект своей юности. – Я хотел сказать: предупреждать надо!
Марина засмеялась и почувствовала, что выздоровела.
Но «прививка» осталась, и с Андреем она уже не стремилась к полной открытости, держалась независимо и строила отношения по принципу: «Сейчас нам хорошо вместе, а завтра – посмотрим». Особенно – после того, как узнала, кто его отец.
15
Мы встречаемся с ним в его машине, за городом. Он едет на какую-то проселочную дорогу. Почему не на дачу? Да, жена, наверно, там. Останавливается, поворачивается ко мне и говорит. Как он постарел за эти дни! Я не замечала морщинок у глаз и на лбу.
-Я никому не рассказывал этого. Моя мать была алкоголичкой. Нас было у нее трое, все от разных мужчин, и никто из нас не знал своего отца. Два моих брата были значительно старше меня, они пили вместе с матерью. Напившись, они меня били, я на лето переселялся в сарай, чтобы не попадаться им на глаза. Соседи жалели меня, кормили, за это я носил воду, работал на огородах. Они же собрали меня в школу, в первый класс.
Я не знал ни одной буквы, не умел считать и не держал в руках карандаша. Учительница, Мария Васильевна, стала заниматься со мной дополнительно. Когда я пришел первый раз к ней домой, я потерял дар речи: лампа под розовым абажуром, вышитые салфетки, цветы и чистота. Я просмотрел на свои грязные руки, и мне стало казаться, что от меня пахнет помоями. Вечером, утащив обмылок, я долго мылся в кадке с дождевой водой. Я дал себе клятву, что буду жить только в таком чистом доме с салфетками, и что мои дети будут всегда чистые и в белых рубашках. Мне было всего семь лет.
Я прилип к Марии Васильевне. Я обожал ее, старался из последних сил, чтобы ей угодить. Первый класс закончил без троек, а потом стал отличником. Часто она оставляла меня у себя ночевать, я был счастлив. Мария Васильевна привязалась ко мне. Она, единственная в нашем небольшом городке, не отзывалась плохо о моей матери, а говорила, что у нее судьба сложилась несчастливо. Когда мать замерзла пьяная в сенях, учительница оформила опекунство и взяла меня к себе. Годом раньше попал под трактор мой старший брат, тоже пьяный. Легче всего мне давалась математика. Мария Васильевна покупала мне книги и пособия. Не было задачки, которую я не мог бы решить. Я побеждал на всех олимпиадах и без труда поступил в московский институт. Она очень гордилась мной. Я любил ее. Про себя я называл ее мамой, но вслух стеснялся. Она умерла, когда я учился на втором курсе. Подвыпившая компания ехала на грузовике за самогонкой и сбила ее, когда она шла вечером из школы. За рулем был мой средний брат. Хорошо, что его посадили, иначе я бы убил его. Я подал заявление и взял ее фамилию, а на могиле поставил памятник с надписью “Маме”. До сих пор посылаю деньги соседям, чтобы садили цветы.
В институте все четко разделялись на две группы: москвичи и приезжие. Я ночами разгружал вагоны, летом работал проводником, чтобы одеваться, как они, ходить в кино и театры. Мог спать всего часа два, но никакая сила не могла меня заставить пойти на занятия в несвежей рубашке. Я женился на Инне только из-за ее родителей. Единственная избалованная дочка. Я был ее очередным капризом, родители слышать не хотели обо мне, но она получила меня, как всегда получала понравившуюся игрушку. Андрей Кузьмич со временем смирился, даже стал уважать меня за мое упорство и работоспособность, но Ада Сергеевна меня не приняла. Она забрала моего сына, постоянно настраивала дочь против меня, а я все терпел. Терпел все выходки своей жены. Она могла прогулять в ресторане всю ночь неизвестно с кем, несколько раз тесть с трудом заминал скандалы, в которых она участвовала. А я играл роль любящего мужа. И все из-за своей карьеры. Я быстро пошел в гору, благодаря тестю. Андрей Кузьмич предложил мне этот завод, зная, что я мечтал о такой работе. Он думал, что Инна поедет со мной и образумится вдали от своих друзей и матери. Но она ехать категорически отказалась и даже говорила о разводе.
Прости меня, если сможешь. Я не предполагал, что так все обернется. В мой ноябрьский приезд она в первый день изображала бурную радость, а последний закончила скандалом и воплями: «Пропади ты пропадом в своей Сибири! Чтобы ноги твоей больше здесь не было!». А сейчас эта взбалмошная дура решила поиграть в декабристку, примерную жену и мать. При ее-то отношении к детям! Она же сделала аборт за месяц до свадьбы, чтобы красиво выглядеть в своем шикарном платье. Нашим сыном она никогда не занималась. Он всегда был на попечении бабушки. И вдруг она сметает прилавки детских магазинов, вышивает пеленки и распашонки. А я не уверен, мой ли это ребенок. Но я ничего не могу сейчас сделать. Ее родители впали в эйфорию, видя, как их любимое чадо превратилось в паиньку. Тесть сотрет меня в порошок, если я сам разведусь с ней. Я слишком хорошо ее знаю, она не выдержит долго, это только игра. Потерпи, она не сможет жить здесь вдали от своих подруг, салонов красоты и портних, водиться с детьми. Полгода, максимум год – и эта истеричка сама подаст на развод и уедет в Москву. Ты должна сделать аборт. И тебе надо уволиться, мы не должны пока встречаться. Ты не представляешь, какой скандал она может закатить.
– Я не могу, я уеду к Зое, и никто не узнает о ребенке.
– Нет, я прошу, сделай это ради меня. Я найду, обязательно найду тебя потом. Мы поженимся, и у нас будут еще дети. Возьми деньги, тебе хватит надолго.
– Целый год не видеть тебя? Я умру без тебя.
Я не умерла. Аборт делали без анестезии. Боль надвое разрывала мое тело. Я лежала на столе и представляла себя в кружевном платье, рядом с ним. И неправда все, что сказала докторша, что у меня может не быть детей, если я сделаю аборт. У меня обязательно будут дети, два мальчика и еще девочка. Я не кричала, только слезы текли сами. Мой маленький мальчик… Ночью поднялась температура. Утром всех выписали, а меня снова повели в операционную. Перевели в другое отделение, ставят антибиотики. Лежу в палате лицом к стене. Как много они все едят! Самые тяжелые часы, когда к ним приходят посетители. Разве можно столько съесть, сколько им приносят? И еще разговоры и разговоры. Разве можно такое всем о себе рассказывать? Вдруг называют мою фамилию. Может, ошиблись? Зоя! Как она меня нашла? Сидим c Зоей в скверике на скамеечке, и обе плачем.
– Зачем ты это сделала, моя маленькая?
Что мне тебе ответить?
Зоя забрала меня к себе. Лето. Не хочу ничего. Ради Зои что-то ем, выхожу в огород. Но в основном лежу в своей комнате. Целый год! Мне кажется, что я никогда больше не увижу его.
16
Марина вздрогнула и проснулась, как будто вынырнула из омута. Сегодня воскресенье и спешить абсолютно некуда. Но что-то тревожное было в ее сне, надо было действовать, бежать куда-то. «Слушай свое сердце. Ему внятно все на свете, ибо оно сродни Душе Мира и когда-нибудь вернется в нее», – вспомнила она из «Алхимика». Она полежала тихо, не открывая глаз, но ничего конкретного не вспоминалось. Тогда она встала и раздвинула занавески. Погода явно улучшалась: облака поредели, кое-где просвечивало небо. Но ветерок из окна долетал весьма прохладный. Марина любила спать с открытым окном, а Маша жаловалась, что мерзнет. Как только отбыли родители, Марина перешла спать в гостиную на кресло-кровать: там можно перед сном почитать подольше или новости посмотреть.
«Что-то мы заспались сегодня, уже девять, а Маши и не слышно, опять с Князем ночью ворковала», – подумала Марина и принялась за гимнастику. В уме она перебирала недавние события в надежде понять, какую подсказку давало ей подсознание.
«Родители только две недели в круизе, а у нас тут началось такое!.. Позавчера, что это было: опасный день по гороскопу или «пришла беда – отворяй ворота», как говорит папа? Ведь, без дураков, то Маша, то я чуть жизни не лишились. Хоть и пятница, но ведь не тринадцатое. Но вчера ничего страшного не было. Откуда с утра такой осадок?
Вот что мне не понравилось: интерес его отца к Маше. Ведь Андрей говорил, что у отца отвратительная привычка часто менять подруг. Наверное, ни от кого отказа не встречает. Вдруг и на Машу глаз положил? Не на ту напал, конечно, но такой облом может его здорово разозлить», – Марина ощутили холодок на спине и поежилась. – «Но, впрочем, пока никаких особых знаков внимания он Маше не оказывал, подумаешь, – один цветок и один танец. Это только Юля приревновала, а через несколько минут получила своего спонсора обратно».
Лицо Юли, когда она сидела в одиночестве за столом, предстало перед Мариной. Из-под маски полного благодушия и покорности выглянул человек расчетливый, хитрый и опасный. Очень опасный для всех, кто встанет на его пути. Как будто из букета прекрасных цветов высунулась ядовитая змея. Марина пошла в ванную, но мысли ее вертелись вокруг Юли. «Она ревновала, это точно, готова была убить, но в пятницу ни она, ни Краснов с Машей еще не были знакомы. А не мог он ее где-то раньше увидеть, влюбиться, напроситься на день рождения? Ну, допустим, мог: к примеру, у Андрея есть наши фотографии. И, допустим, блондинки – во вкусе Краснова, а Юля прознала – нашла фотографию или что-то подслушала – и не хочет терять свое место. Да, еще один немаловажный фактор: он же пошел в политику, а у семьянина больше шансов на выборах. Тут дело пахнет женитьбой, тут Юля могла решиться на все, чтобы не допустить их очного знакомства. Могла или не могла? Но кто-то же был в метро и у подъезда, да и машина тоже была. Надо как-то с этим разобраться».
Марина решила, что пора уже разбудить Машу и выспросить дословно все, что говорил ей Виктор Александрович в кафе. В комнате у Маши было холодней, чем в гостиной. А сама она, сжавшись в комочек, спала на не застеленном диване без подушки и одеяла. Марина с ворчаньем набросила на нее одеяло:
– Нет, я этого Князя ликвидирую как класс! Сколько можно не высыпаться из-за него? Ты еще и окно не закрыла, – Марина в сердцах хлопнула рамой так, что стекла звякнули.
Маша, сонно моргая, машинально куталась в одеяло.
– Ну, что теплее стало?
– Да, спасибо, Марина! – хриплым голосом, испугавшим их обеих, отозвались Маша и схватилась за горло.
Марина развила бурную деятельность. Поскольку температуры у Маши пока не оказалось, сделала ей компресс на горло и носки с горчицей, напоила чаем из ромашки и велела отлеживаться до полного выздоровления. Убирая посуду, отметила, что холодильник почти пуст, и надо бы сходить в магазин. Но как оставить Машу одну, больную, когда вокруг, возможно, бродит эта жуткая Юля? И как бы узнать о ней побольше?
Марина закрыла дверь в комнату, а телефон-трубку утащила в гостиную. Андрея она не сразу спросила о Юле, а начала с комплиментов Виктору Александровичу. Потом посетовала, что и двух слов не сказала с Юлей. Андрей к похвалам в адрес отца отнесся безразлично, а про Юлю сообщил, что она продержалась в подругах необычайно долго, почти год, видимо, метит в мачехи. Отец познакомился с ней на конкурсе «Московская звездочка», где он был в жюри, а она получила какой-то приз. Вроде бы она – модель, но где работает, Андрей не знает, так за все это время видел ее не больше трех раз.
– А тебе зачем это? – наконец догадался спросить он.
У Марины уже хватило информации на ответ:
– Хочу написать о жизни моделей, это интересует многих девушек. Нет, гулять сегодня не пойду, Маша немного простудилась, надо лечить.
Теперь настала очередь Тани Колокольниковой. К счастью, у нее был выходной.
– Таня, ты, случайно, не помнишь, кто-нибудь из твоих знакомых работал на конкурсе «Московская звездочка» в прошлом году?
– Конечно, помню. Элла там была из «Супер-стиля». А что тебя интересует?
– Одна девушка-конкурсантка, Юля. Она – брюнетка, завоевала какой-то приз, но не первый.
– А кто тебе эта Юля?
– Возможно, будущая мачеха Андрея.
– Да ты что?! Сейчас, в один момент все про нее узнаем, у меня где-то Элкин телефончик записан.
Через полчаса Марина знала очень много. Юлия Грибова, завоевавшая на прошлогоднем конкурсе приз зрительских симпатий, работает «вешалкой» и учится в каком-то институте на заочном. Деваха не только красивая, но и очень умная и целеустремленная. Прямо на конкурсе подцепила богатого дядьку, с ним везде появляется. Соблюдает режим, диету, занимается боди-билдингом в клубе «Престиж».
Марина через справочную нашла телефон клуба «Престиж», но прежде, чем звонить, зашла проведать Машу. Маша, порозовевшая от Марининых процедур, задремала, выронив книжку. Марина осторожно прикоснулась ко лбу губами – все в порядке, не горячий. «Сейчас проснется, есть захочет. Надо обед сообразить», – подумала она и отправилась на кухню.
Набор продуктов, извлеченных из холодильника, был удручающе скромен: кусочек засохшего сыра, два яйца, треть пакета мороженых овощей да пять штук вареников с картошкой. Но Марина не стала унывать, а решила сделать по примеру героев Джерома К. Джерома «шотландское рагу» из смеси всех продуктов. Только она их не тушила, а поджарила с лучком, залила яичницей и посыпала тертым сыром. Пучок укропа завершил ее кулинарный шедевр. А вот и больная, привлеченная аппетитным запахом, появилась в дверях кухни.
– Надо же, как вкусно получилось! И как ты догадалась смешать вареники с овощами? – удивлялась Маша уже обычным голосом. – А я давно думала, что с этими остатками делать, слишком их мало.
– Долой консерватизм в домашнем хозяйстве! – провозгласила Марина. – Ой, мне же позвонить надо!
И поскорей – пока Маша на кухне – умчалась к телефону.
В клубе «Престиж» Марине ответили сразу, причем таким приторно-ласковым голосом, что сразу стало ясно – занимаются в нем люди очень богатые.
Марина заговорила, томно растягивая слова, как будто решая, куда бы ей со скуки податься денежки потратить:
– Я бы хотела позаниматься у вас. Только не знаю…
– Мы предлагаем первое ознакомительное занятие с большой скидкой! А потом Вы сможете решить, заниматься ли дальше. Вы можете пройти минимальный десятиразовый курс или взять абонемент на месяц, квартал, полгода. Здесь опять действует целая система скидок! – менеджер так и напирала.
– Хорошо я хочу пробный сеанс, но только в той же группе, что и Юлия Грибова. Это – известная модель, мне хочется такую же фигуру.
– Одну минутку, я уточню, – менеджер действительно потратила не больше минуты, – вам подойдет время сегодня с 14 до 16?
– Ну, это – смотря по тому, где находится ваш клуб.
– Наш клуб расположен очень удобно, совсем рядом с метро «Фрунзенская». Наш адрес…
Марина записала адрес:
– Да, это мне удобно. Кстати, сколько стоит это пробное занятие?
Цена даже со скидкой сорок процентов показалась Марине очень высокой, но делать нечего, зато она сегодня же встретится с Юлей.
«Да, но как же оставить Машу? Может, у Юли есть сообщник? Конечно, она выше меня и в хорошей форме, но такая хватка – это примерно первый разряд, да и плечи у нее слабоваты для борьбы. Лучше бы не рисковать, а мне уже через полчаса выходить надо. И в чем я буду заниматься, не в кимоно же?» – размышления Марины прервал телефон.
Звонила Таня:
– Слушай, я к вам сейчас приду. Мне принесли такие журналы со свадебными платьями и прическами! Улет полный! Надо Маше показать, выбрать что-нибудь.
– Да она же еще не завтра выходит замуж.
– Не завтра – так послезавтра. Это дело решенное, такие букеты кому попало не дарят. Тем более – Олег, он такой серьезный.
– Приноси, конечно, полистаете с Машей, чтобы ей не скучно было. А то я сейчас уеду часика на два, договорилась об интервью.
17
Однажды Зоя долго сидит на моей кровати, гладит руками покрывало.
– Я подумала, не съездить ли тебе в Москву к родственникам? Петр Иванович, двоюродный брат мамы, тогда на похоронах мне очень понравился. Он адрес и телефон свой оставил, тебя приглашал погостить. Я уже и позвонила и с билетами договорилась, племянница Дарьи в кассе работает. Съезди, развеешься, а вдруг тебе там понравится, захочешь – останешься…
Как Зоя могла подумать, что мне здесь понравится? Петр Иванович, мне кажется, пригласил меня просто из приличия, под минутным порывом, не думая, что я могу приехать. Жена и дочь его уехали куда-то на юг отдыхать. Заправляет в доме его теща – Ирэна Ивановна. Да, да именно Ирэна. Несколько раз она мне повторила, как ее зовут, чтобы я не ошибалась. Квартира у них полногабаритная, трехкомнатная. В ней жили еще родители Ирэны Ивановны. Часами она разговаривает по телефону со своими подругами, не стесняясь меня, с гордостью сообщает, что «пригрела» сиротку, потом они где-то встречаются и уже лично обсуждают все новости. Как-то между этим она умудряется приготовить ужин. Вечером с работы приходит Петр Иванович. Выдает дежурную фразу на тему, привыкаю ли я здесь, затем садится за свою газету и забывает обо мне. Мне, кажется, ему очень неуютно в этом доме, как будто он виноват, что он не коренной москвич. Ирэна Ивановна считает, что все, что находится за Уралом – это большая берлога, медведи ходят по улицам и такое прочее. Когда я сказала, что в нашем городе есть театры, она несказанно удивилась, потом поджала губы и выдавила из себя:
– Представляю, что это за театры.
Каждое утро она советует мне куда сходить. Я соглашаюсь с ней, но никуда не хожу. Никого не интересует, как я провела день. Во-первых, мне не хочется туда, где толпа, а во-вторых, надо экономить деньги, а то на обратную дорогу не хватит. Они практически здесь не завтракают. Какие-то сухарики – и все. А у меня, как назло, опять появился аппетит. Недалеко от их дома я обнаружила небольшой парк. Покупаю пирожки и сажусь на скамейку под раскидистым дубом. Мне нравится просто сидеть и ничего не делать. Я разговариваю про себя с этим дубом, может он поможет мне все забыть.
Здесь гуляет много детей. Напротив меня на скамейке каждый день устраивается женщина с ребенком. Она не его мать, наверно, няня. Сразу же достает вязание, а мальчик ходит по дорожке с машинкой. Ему лет пять, и у него такие грустные глаза. Мне кажется, мой мальчик был бы похож на него. Я уже знаю, что его зовут Алик. Няня не разрешает ему подходить к другим детям, а я видела, какими глазами он смотрел на них, когда те играли в мячик…
Я купила мячик, и уже три дня ношу его в сумке, не знаю, как бы мне отдать его Алику…
Я теперь играю с Аликом! Подружилась с его няней, рассказала ей про себя, она тоже приезжая, живет у родственников. Теперь она вяжет, а мы играем. Он смеется, как колокольчик. В субботу Алик пришел в парк с высоким мужчиной. Неужели это его отец? Такой старый. Сколько же ему лет?
– Вадим Геннадьевич. А вы – Наташа. Сын только о Вас и говорит. Не составите ли нам компанию, давно обещал сыну поездку в зоопарк.
Мы идем по зоопарку. Алик держится за наши руки. Вот он сидит на карусели, проплывает мимо нас на деревянной лошадке. Мы машем ему рукой, он смеется. Обедаем в детском кафе. Мне кажется, я сейчас лопну от сладкого. Вадим Геннадьевич – «море обаяния», как сказала бы Калерия. Я забыла о его возрасте и совсем перестала его стесняться. Едем домой. Алик устал и дремлет у меня на руках. Я собираюсь домой, но Алик меня не пускает, он хочет показать мне своего мишку. Вадим Геннадьевич предлагает зайти к ним на чашечку чая. Я купаю Алика, укладываю в кроватку. Пока не засыпает, Алик держит меня за руку. У них уютная кухня, синие в клеточку занавески и скатерть. Мне нравится. Уже поздно. Вадим Геннадьевич звонит Ирэне, представляется, извиняется, что задержал меня, просит не беспокоиться, он проводит. Мы пьем чай, я рассказываю ему о себе все, нет, не все, почти все. Все невозможно рассказать…
В глазах Ирэны Ивановны негодование, удивление, вопрос.
– Всего неделю в Москве! Как ты умудрилась с ним познакомиться? После смерти жены он не встречается с женщинами.
Я не отвечаю, пусть думает, что хочет. Устраиваюсь на своем диванчике и ловлю себя на том, что первый вечер не считаю, сколько дней мне здесь осталось пробыть. Завтра я снова увижу Алика…
18
Марина пришла на занятия скромно: в топике и велосипедках. В раздевалке никого не было. Марина прошла в зал, обставленный множеством тренажеров самого престижного вида. Блеск металла, кожа, полированное дерево. Зеркальная стена увеличивала и без того просторное помещение, в котором, затерявшись в разных углах, трудились над своим телом человек семь. Где же тренер, а главное, где же Юля?
– Марина! Здравствуйте! Какими судьбами? – раздался возле самого уха радостный голос. Марина, невольно вздрогнув, оглянулась и увидела Юлю, вошедшую в зал следом за ней. Она была в голубом купальнике, волосы подобраны в гладкую «балетную» прическу с голубой сеточкой на узле волос. Юля просто сияла ослепительной улыбкой, и Марина улыбнулась не менее приветливо:
– Да вот, пришла на пробное занятие, а тренера не вижу.
– Виталий! – позвала Юля, но тренер уже и сам направлялся к вошедшим. – Позаботься о моей подруге, пожалуйста, а я сегодня по обычной программе.
Юля отошла, а Виталий занялся Мариной. Довольно привлекательный парень был настоящий профи: он оглядывал Марину, ощупывал мышцы, только что не раздел. И с сожалением констатировал:
– Нет, как у Юли Грибовой, не получится, конституция другая, но улучшить можно. Здесь – убавить, здесь – подкачать, жирок сбросить.
– Какой еще жирок! – возмутилась Марина.
– Совсем незначительный, – успокоил Виталий с обаятельной улыбкой. – У Вас прекрасная фигура, а станет – просто неотразимая.
Следующий час прошел в упражнениях. Виталий переводил Марину с места на место, что-то регулировал, устанавливая нагрузку, говорил количество движений и успевал к другим подопечным. С Юлей Марина могла только переглядываться. Уже в самом конце занятия они оказались рядом на велотренажерах. Обе лоснились от пота, а с Марины даже капли стекали. Юля тут же завела разговор:
– Как Вам здесь понравилось? Не тяжело с непривычки?
– Неплохо. И нагрузка посильная. («Ну, спроси, что тебя интересует, что ты ходишь, как кот вокруг сала!»)
– Знаете, у нас в клубе есть хороший фитобар. Не хотите чаю выпить?
– Фиточай? С удовольствием! («Вот и поговорим. У меня тоже вопросы имеются».)
Развалясь в кресле и потягивая ароматный чай, Марина не спешила начать беседу. Ясно же, что Юля сама идет на контакт. Пока что, делая вид, что разглядывает тропические растения, она исподтишка изучала «противника». Рост не меньше, чем метр восемьдесят, длинные стройные ноги, изящные руки. Красивые темно-каштановые волосы, закрывающие лопатки. Правильный овал лица, смуглая матовая кожа. Большие зеленоватые глаза кажутся светлыми в обрамлении темных ресниц и бровей, линия которых, явно подправлена. Нос коротковат для заостренного подбородка, а рот мог бы быть поменьше. Но в целом – очень привлекательная внешность. Без косметики заметно, что она не только не младше Маши, но и старше Марины. Одета в совсем простые джинсы и кофточку, но настоящие фирменные. «Ага, заговорила!» – Марина с подчеркнутым вниманием уставилась на Юлю.
