Ангелина Засимова
Костры на чердаке
Третья вещь. Пёс
Вот и зимушка прошла. Сосульки загремели. Мы с котом завороженно наблюдали за капающей водой. А еще я кашлял и горло болело. Я частенько болел по весне, и мамочка не выпускала меня из дома в такие дни. Тем более совсем скоро мой седьмой День Рождения, и я скоро пойду в первый класс. Болеть в такой день нельзя. Мне в голову пришли мысли о конфетах, переглянулся с котом и пошел порыться в мамином шкафу, но, увы, конфет не обнаружил. Я знал все ее тайники и всегда находил новые. Эх… Топ-топ-топ. Грох!
– Э-к-кх! Ух! А-а-а-а-п-ч-х!
Звуки раздались за дверью. Кот испуганно посмотрел на меня и бросился вон под кровать. Я замер и сжался, чувствуя ножками холодный сквозняк. Дверь открылась и повеяло запахом перегара с солярой.
– Малой, э! Держи! – Тень, замерзшая и раскрасневшаяся, стояла в прихожей и протягивала мне целлофановый пакет из магазина, наполненный фруктами и конфетами с вафлями. Я замер.
– Ну, бери, э! – повторила Тень. – Я метелки сдал.
Я боязно встал и забрал тяжелый пакет.
– Мамке оставь хоть, все не ешь, – шмыгнула носом Тень.
– Спасибо, пап, – буркнул я.
– Ага. Давай. Мамка когда придет?
– В шесть.
– Ясно. Кхм! – сказала Тень, прокашлялась и вышла.
Еще долго я не решался лезть в пакет. Оставил его на табуреточке у прихожей. Мне хотелось конфет. Но не этих. Эти страшно есть. Тень, конечно, их не отравил, они были магазинские. Но… В прошлый раз, когда Тень принесла большой пакет со вкусностями, мама закатила скандал и пошла все сдавать обратно в магазин. Поэтому я ничего не трогал. Мама ругаться будет.
И я оказался прав. Вечером мама вернулась, и, пока я пил чай с булочками, которые принесла она, я слышал, как она кричала на Тень. Весь двор слышал. Кажется, вся улица. Я попил чаек, взял Тима в охапку и забрался под стол. Закрыл глаза и принялся водить глазными яблоками в стороны. Три раза вправо и влево, потом сбился и начал заново. Потом вверх и вниз. Затем вздохнул четыре раза и сжал Тима шесть раз.
Мама умрет.
Тень убьет маму.
Тень может.
Мамочка, пожалуйста, только бы ты была жива. Только бы Тень не убила тебя.
Замолчала. Что это? Мне страшно. Почему мамочка замолчала?
Неужели Тень убил ее? Взял мамочку за волосы и уронил крепко о железный угол печи несколько раз. Теперь она лежит в крови, а он дальше лег спать. Боже. Нет, нет, нет.
Три раза через правое плечо тьфу, тьфу, тьфу. И постучать по деревяшке три раза.
Все хорошо. Мамочка будет жива. А что я буду делать, если она умрет? Куда я денусь? Кому звонить? Кого звать на помощь?
Я в детдом, да? Или меня оставят с папой. Где хуже? В детдоме или с отцом? Не знаю. Так. Или меня тетя из города заберет к себе? Или дядя на Сахалин увезет? Куда же я денусь… Но ведь папу посадят в тюрьму, если узнают, что это он убил. Я точно в детдом попаду. А если он расскажет всем, что мама просто уехала и закапает ее тихонько?
Мамочка, пожалуйста, не умирай. Я заревел и задергался. Мамочка, не умирай!
– Сына, – произнесла мама, заходя в дом. – Я покушать принесла. Иди сюда, руки тебе помоем.
Хух, мамочка жива. Вытерев слезы, я поскакал ужинать. Тем временем мама принялась за пакет.
– Господи! Ну и что он тут накупил? Апельсинов, ананаса два, яблок взял, колбаса какая-то дорогущая! Господи! Ну… Е… Куда нам это? А это? Сыр Пармезан! Ну артист! Ну дает! Дрова заканчиваются, а он накупил всякого дерьма. Ну так заработал ты, нет бы жене сразу принести деньги, так он сразу пропивать все и всячину всякую покупать! Господи!
– Мамочка, а ты будешь возвращать это в магазин? – спросил я, пережевывая куриную котлету «ёлочка».
– Да куда? Он же в городе брал. Куда… Есть теперь будем все. Ну, на День Рождения тебе. У тебя же праздник через два дня.
– М, хорошо.
– Пойду в холодильник уберу. Ну артист! Хоть бы тортик взял! А он ананасы и апельсины… О, Господи… Ну что за человек?
Мамочка ушла.
– Тим, ну чего тебе?
Кот подошел и начал жалобно смотреть в душу. Я понял, что он хочет и откусил немного от котлетки, дал ему.
На следующий день мне полегчало. Мамочка с вечера готовила салаты на следующий день, а еще она сбегала за тортиком в магазин вечером. Красота! Я уже размечтался о салате Мимоза, но он был строго на завтра. Эх… Моя сайра с яйцом и майонезом, эх… Ну ничего, я дождусь. Сколько слюнок уже вытекло!
В мой День Рождения утром мамочка принесла мне большую коробку с красивейшим самосвалом! А потом зашла Тень, трезвая и умытая, он вручил мне целых пятьсот рублей и шоколадку! Я офигел! И поблагодарил их.
Празднование моего седьмого дня было запланировано на вечер. Обещали приехать родственники из города с моей племянницей, а еще мама позвала соседскую девочку, которая была меня на два года младше. Ее звали Олеся, и у нее что-то не так было с речью и головой. Так мама говорила. Но Олеся была хорошая. Я с ней иногда здоровался. Правда, она из многодетной семьи, где все родители алкоголики. Но моя мама иногда, когда топила баню, звала их к нам мыться.
Я радостно играл с новым самосвалом. Потом мне позвонили родственники с Сахалина на мамин телефон, поздравили, потом еще тетя звонила и поздравляла.
Тим мурчал. Однако я заскучал к полудню и решился пойти прогуляться. Тепло оделся, обулся, позвал с собой Тима, но тот не пошел.
Настроение прекрасное! Погулял вокруг дома, полазал в сенцах летней кухни и посидел на лавочке у бани. И даже посмотрел, как с соседские коты делят территорию на крыше, шипя друг на друга. Как жаль, что Тим остался дома и пропускает зрелищный бой!
Ну и крыша у соседей! Я бы забрался и сделал там шалаш. Я бы там вообще много чего сделал! М-да! А это кто?.. Вот! Один из братьев Олеси залез на крышу и начал таскать какие-то мешки с чердака. То ли Миша, то ли Гриша, то ли Дима… У нее столько этих братьев было! И все на одно лицо.
Мама говорит, что мне с ними нельзя общаться, иначе нахватаюсь вредных привычек.
Ой, и солнышко. Как приятно нежиться под солнышком. Хм. Но у меня ведь есть своя крыша.
И чердак.
Я давненько не был на чердаке. Совсем забыл про него. Хм… Ой, надо бы проверить свою вещицу! Точно! Надо залезть, проверить вторую вещь и сбегать на могилку Вениамина. Мой друг, прости, что я забыл о тебе.
Подбежав к заборчику, я кое-что вспомнил. В начале весны Тень переставила будку с нашим добрым старым другом Мухтаром как раз под чердак. Потому что старое место он изрядно истоптал.
Мухтар был помесью овчарки и лайки. И, к сожалению, он не очень любил меня. Часто лаял, стоило пройти мимо. Ни с того, ни с сего лаял. Я пытался подружиться с Мухтаром, но пес меня не принимал.
Теперь Мухтар спал. Я боялся приближаться к нему, так как пес мог выскочить. Но, если обойти по краю, то, даже когда Мухтар лаял, цепь его сдерживала, и он не доставал до меня.
И я решился.
Осторожно ступил на территорию Мухтара. Шаг за шагом приближался к лестнице, ведущей на чердак.
В будке что-то зашевелилось. Я замер. Так. Либо на лестницу, либо резко бежать.
В это самое мгновение Мухтар пулей выскочил из будки и посмотрел на меня бешеными глазами. Залаял, оскалив зубы.
– Ааааааа! – заверещал я и отбежал.
Тень выскочила из гаража и смотрела на срывающегося с цепи Мухтара.
– А ну тихо, Муха! – заорала Тень. – Муха!
Собаке хоть бы что. Он продолжал бешено лаять на меня.
Моментально, озверев не хуже собаки, Тень подхватила полено из дровника и набросилась на пса. Вдарила на морде.
Пес заскулил, заплакал.
Я замер.
– А ну, сука! – заорала Тень и еще раз вдарила псу поленом.
– Папа, не-е-ет! – заорал я во всю глотку.
Залаяли соседские собаки.
– Папа! Папа! Не надо, папа! Стой, пожалуйста! – ревел я и кричал как бешеный.
Соседские собаки разрывались.
Мама выбежала из летней кухни в то же мгновение. Растерянная и испуганная, она закричала.
– Сашка! Нет! Сашка, стой!
Не было сил моих терпеть и смотреть, как он убивает нашу собаку. Я подошел и начал кричать прямо под Тенью, тормоша его за брюки.
– Папа! Остановись! Па-а-а-а, – не смог я выговорить последнее слово из-за спазма в горле и слез. Он рывком отбросил меня в сторону. Я ревел.
Мама взяла таз и начала бить отца по спине.
– Сашка! Сашка!
– О, кума, чего вы тут? Кум, ты че! – через забор показался сосед. Он подбежал к нам и помог оттащить отца от полуживой собаки.
– Сань, ты че, епт, беса попутал? Э?
Я дрожал и дергался. Не мог выговорить и слова. Дергался и мычал. Мычал и дергался.
Мамочка обняла меня.
Это не по-настоящему же? Это я все придумал?
Мухтар лежал. У него шла кровь из головы. Из рта. Из того, что осталось от морды… Мамочка тут же накрыла собаку какой-то тряпкой и подняла меня с земли. Я стоял у дровника и дергался, хрипел от слез и соплей.
– Давай водички выпей, сыночек, вот, – мама принесла мне кружку с водой и пошла в сарай за телегой.
– Ма-ма… Па… К-к-как… – не мог я собрать слова из букв.
В тот день я подхватил заразу, которая будет преследовать меня всю оставшуюся жизнь – заикание.
– П-п-п… – пытался выговорить я, но не выходило.
Мамочка вытащила из сарая телегу и какую-то старую клеенку нашла в сенцах. Затем вернулась с соседом.
– Валерка, он живой? – спросила устало мама.
Сосед присел и поднес руку к носу пса.
– Дышит вродь.
Мама вздохнула.
– Надо его это… – сказал сосед. – О, сейчас.
Сосед сходил за кирпичом к отцу в гараж. Потом мама сказала мне отвернуться.
Хрусть.
– Господи, прости нас за наши грехи. Валерка, давай грузи его.
Сосед и мама погрузили тело Мухтара на клеенку и затащили тушу в телегу. Мама сходила за какой-то тряпкой и накрыла сверху пса. Сосед ушел, а мы с мамой пошли в лес на деревенскую свалку.
– Прости нас, Муха, – прошептала мама, положила руку на ткань, под которой была собака. Ее глаза вновь налились слезами. – Прости. Ты не заслужил. Прости, Бога ради.
И я приложил ладонь к ткани. Всплакнул.
Мама закрыла глаза и наклонила телегу. Туша собаки полетела в глубокую яму из старого мусора, который свозили сюда со всей деревни. Мама вздохнула, встряхнула головой, и мы отправились домой.
– Гости через час приезжают уже, давай это, умывайся, переодевайся и будем кушать, – сказала мама, когда мы зашли в дом.
Этим вечером я сидел, весь намытый и в новом свитере от тети, за столом. Мамочка переоделась в красивое платье и радостно встречала гостей.
Первые пришли наши родственники по папиной линии: тетя Лида, которая работала у нас фельдшером и ее дочь Марина – девушка в обтягивающих джинсах с залакированной прямой челкой, с розовыми длинными ногтями, от которой очень сладко пахло духами. Вроде бы тетя Лида приходилась мне троюродной тетей, а Марина троюродной сестрой.
– Здрасти! Ой, а дядя Саша где? – спросила Марина, не глядя вручая мне пакет с подарком.
– Да спит, устал, работал в ночь, – улыбалась мама гостям.
– А… – многозначительно произнесла тетя Лида. – Ну пусть. Кормилец же.
– Ага, – хохотнула мама.
Я молча кивал и сжато улыбался, принимая подарки. Гости веселились и пили шампанское. Я столько много времени думал о салате Мимоза, а теперь мне кусок в горло не лез. И я ковырялся вилкой в тарелке.
– А что это именинник такой грустный у нас? – улыбалась тетя.
– Да это он всегда такой. Сынок, улыбнись! – попросила мама. – Сейчас фотать вас буду!
Я сжато улыбнулся, мы сфотографировались. Потом пришла Олеся – странная соседская девочка. Она подарила мне какого-то старого резинового утенка. Немного расстроился, конечно. Думал, хотя бы шоколадку принесет или красивую машинку новую. Но я также сжато ей кивнул и произнес еле слышно себе под нос:
– С-с-спасибо.
Мама усадила Олесю за стол, наложила разных салатов, картошки, и девочка принялась уминать яства за обе щеки.
– Эх, как быстро дети растут. И в школу скоро уже, да?
Я кивнул.
Мне хотелось побыть одному. И поесть в одиночестве. Еле как я высидел весь вечер с гостями. Потом добрая тетя с племянницей, которая была в красивом платье принцессы и даже не разговаривала со мной, уехали в город на своей красивой машине. Олесе мама завернула с собой в пакет картошки и отправила домой.
– Кушать будешь? Я не убираю тогда пока, – сказала мама, видя, что я остался сидеть за столом.
Кивнул. Она ушла. Я жадно набросился на салаты, мясо и картошку. Ел и не чувствовал вкуса. Мне хотелось заполнить желудок до отвала. Наестся и лечь.
Покончив с едой, встал и пошел полежать. Однако меня подергивало немного. Желудок начало тянуть от тяжести. Конечно, целый день не ел ничего практически, а тут на тебе – разом в себя весь стол запихал.
Немного полежав, я попробовал вздохнуть и произнести что-нибудь.
– П-п-п-п. Кхм. П-п-п-п-привет. Ухх…
Плохо шло. Что-то случилось с моей речью. Я не понимал, что именно, но мне стало очень страшно, и я пошел за своими материалами. Я не трогал ткань и иголку с нитками пару месяцев, но сейчас мне необходимо было себя защитить. Настало время для третьей вещи.
Сегодня я сошью куклу, а завтра схожу на свалку за ушком Мухтара.
Мой оберег меня защитит. Мой злой ангел будет со мной всегда на чердаке.
Четвертая вещь. Сын кота
Часть, в которой мы знакомимся с женой кота Тима и его сыном котенком по имени Рис
Обморожение конечностей миновало мою судьбу. Почему? Да потому что ледяная весна кончилась и завтра наступит первый день лета. Ух, мама обещала тортик купить на День Защиты детей. А еще мы в город на аттракционы поедем.
Наш кот Тим куда-то пропал, зараза. Его уже неделю дома не было. Он так делает иногда. Уходит зачем-то в лес, а потом возвращается – грязный, странный и голодный.
Сегодня я лежал на кровати и смотрел мультфильм «Подземелье драконов» и подъедал кукурузные палочки. Увлекательный приключенческий мультсериал. Я смотрел на героев и мечтал о завтрашнем походе в парк аттракционов. Там будет паровозик. Вот бы как герои заехать на нем в лабиринт с чудовищами и оказаться в фэнтезийном мире с какой-нибудь суперспособностью.
Я бы хотел способность управлять сознанием людей. Чтобы все делали так, как я хочу. И я бы всех направил как нужно, как правильно.
Дрр-ла-ла-ла-дзынь.
– Да, Лен? – мама взяла трубку. – Сына, сделай потише!
Убавив звук на пульте в пленке, я прислушался.
– Лен, да ты что? Вот паразит, довел. Ну! А как ты теперь? А куда ты с детьми-то? Ой, ну и хорошо. Ну и поделом. Пусть теперь помучается, пусть теперь по поминкам объедки пособирает, ну, паразит! Во дает!
Я нахмурился и подвинулся на диване поближе к проходу, чтобы лучше слышать разговор.
– Ага, ага. Кошмар. Паразит. Ну паразит! Ты молодец, Ленка! А мы? Да мы нормально, поедем с малым завтра в парк на аттракционы. Ты со своими тоже? Ну увидимся тогда, обсудим. Ты сейчас к родителям? Ага, ну понятно. Давай, если что на связи. Держись, Лен! Угу… – мама отключилась.
– Ч-ч-что т-т-такое с-с-с-с-сслучилось, мамочка? – уже стоял я в проходе кухни, и мой любопытной нос тянулся к экрану телефона мамы.
– Да тетя Лена разводится. Дядя Толя совсем озверел. Пьет не просыхая, с работы его за пьянство уволили, еще и дома не появлялся неделю, а на днях тетя Лена с работы домой возвращается… С пакетами! С тяжелыми! И прямо перед ее носом проезжает машина мужа, он останавливается. Она думает, о, как хорошо, сейчас он ее с пакетами до дома подвезет. А этот скот знаешь что? Садит к себе с остановки какую-то лярву, и они уезжают! Ну, вот тетя Лена не выдержала. Последняя капля, говорит.
– А-а-а к-к-как она? А п-п-почему раньше не развелась? – любопытствовал я.
– Ну как? Не по-христиански. Все-таки муж. Хотела семью сохранить. А он вон как с ней. А сейчас в коленях ползает, извиняется. М-да.
Помолчал.
– Мамочка, а п-п-почему т-ты не разведешься с папой?
Она помолчала.
– Да как это? А куда мы?
– В город, к-к-к родственникам. Или он к-к-к-уда-нибудь… – размышлял я.
– Ой, не выдумывай давай! Давай лучше иди прогуляйся, а то дома целый день сидишь! А потом на ужин позову, – сказала мама и вышла из дома.
Она хлопнула дверью, я вздрогнул. В этот день я крепко задумался о том, чтобы уговорить маму на развод с папой. Все-таки это теперь мне открыло глаза. Ведь если мы разведемся, то она больше не будет плакать, а я перестану заикаться. Мне больше страшно не будет. Я принял во внимание этот факт.
На улице приятно пекло солнце. Тени не было в поле зрения. Он куда-то делся. Я осторожно заглянул в гараж, в сарай, заглянул в его коморку с инструментами, даже в баню заглянул – следов присутствия моей угрозы не обнаружено.
Хорошо на душе, когда Тени нет. В эти прекрасные мгновения спокойствия я даже не дергался и дышал полной грудью.
Напротив моего дома стояло большое дерево – вековая сосна. С тяжелой ветки тянулись качели, сделанные из плотной желтой веревки. Это еще для брата сделали, но он уже вырос и большой, он далеко сейчас учится, но должен приехать летом на каникулы к нам.
Качели я любил. Хоть и попа на них могла знатно пострадать, как и я сам целиком, но тем не менее этот немногочисленный вид развлечений в моей деревне доставлял мне удовольствие. Обойдя дом, я перелез через палисадник и выбрался на улицу. Эх, качельки, мои качельки!
– Оо, дай мне покачаться! Эй! – послышал я голос со спины. Обернулся. Ко мне со стороны леса бежал мой знакомый с соседней улицы. Мама говорила, что мы будем с ним одноклассниками в сентябре. Ленька, сын нашей почтальонши.
– Ленька, п-п-п-привет! – обрадовался я знакомому. – На! Т-т-тебя расс-с-скачать?
– Давай! – радостно согласился Леня и запрыгнул на качели. Я принялся качать его со все силы. Сначала взял за веревки, отошел максимально далеко и отпустил. Потом толкал со всей силы, мне хотелось, чтобы Леня сделал сальто.
– А-а-а! – испуганно кричал мой дружок. -А-а-а! Хватит!
Но я не мог остановиться. Я будто стал одержим и раскачивал Леню все сильнее, не сбавляя темп.
– А-а-а! – кричал он. – Все! Стоп!
Мне было что об стену горох. Мне хотелось его раскрутить на этих качелях.
– Да стой же! – орал Леня. Как вдруг он, когда был не далеко от земли, спрыгнул.
– Ты чего? – говорил Ленька, потирая зад. – Глухой, что ли? У меня голова кружится уже.
– П-п-п-прости. Я думал, что это весело.
– Не делай так больше! Блин! Я же просил!
– П-п-прости, – бормотал я.
Ленька был маленький и худенький, но очень юркий. И приземлялся мягко.
– Ладно. Погнали на карьер? – отмахнулся друг и встал с земли.
– Н-н-надо маме сказать.
– Давай, жду, и вынеси попить, – попросил Леня.
– Ща! – сказал я и побежал.
Дома я предупредил маму, что отойду с другом в лес и набрал ему кружку с водой, вынес. Ленька напился, я тоже глотнул, и мы пошли на карьер. Он располагался в самом начале дороги в лес. А еще напротив была бездонная деревенская свалка.
– Т-т-ты завтра в город едешь? – спросил я Леньку. Он нашел по пути большую ветку и бил ей по крапиве, растущей на обочине. Мы шли.
– А? Не. Мы дома. А ты едешь?
– Ага.
– Круто.
– Угу.
– Куда поедете? На аттракционы?
– Ага.
– Классно. О, карьер!
Перед нами открылся большой песочный карьер. Бело-желтый песок огромными глыбами свисал с обрыва. По бокам блестели оранжевые залежи глины, но нас они не интересовали.
– Круть! – подтвердил я. – Давай это будет нашей базой. Только т-т-твоя база с той стороны, а моя с-с-с этой!
– Давай! Надо залезть туда! – произнес резво Ленька.
Легкий и шустрый Леня с легкостью, цепляясь за корни деревьев, залез на самую верхушку карьера и сел, свесив ноги. Я же карабкался с большим трудом. Почему-то песок на моей части все время сыпался и мне не удавалось зацепиться.
Как вдруг мне удалось встать на твердую часть песка, я обрадовался и полез дальше, но стоило расслабиться и сделать упор на одну ногу, чтобы шагнуть, как я почувствовал, что все сыпется. И я ползу вниз вместе с кучей песка. Окаменевший кусок отвалился, и я полетел вниз. Сверху на меня посыпался песок – и в глаза, и в уши залетел. Я чувствовал, как меня засыпает огромная раскрошившаяся глыба.
– Ленька! – орал я.
Мой друг спрыгнул с обрыва и подбежал ко мне, начал тянуть за руку.
– Ну! – кряхтел он. – Ну же!
– Ща! Тьфу, тьфу, – отплевывал я песок и выбирался из-под завала. – А… Слава богу!
– Жесть! Тьфу-тьфу. Мама ругать будет. Весь в п-п-песке.
– Пойдем тогда на речку, почистимся!
– П-пойдем! – поддержал я, и мы направились к месту. Однако путь к реке лежал через узкую дорожку по краю обрыва. Меня передернуло, когда мы проходили мимо ямы. Ведь там… Несколько месяцев назад там мы похоронили Мухтара. Я боязно посмотрел на место, куда мы его скинули, но следов собаки не было. Его склевали вороны и съели черви. Хорошо, что я тогда успел сбегать и отрезал от него кусочек уха, которое высушил в духовке и спрятал в третьей вещи.
Мы отряхивались у реки. Ленька снял футболку и стал трясти ее. У него было маленькое и худенькое тельце. При виде этого тельца мне захотелось сжать Леньку так, чтобы все его кости хрустнули, и чтобы он завизжал о пощаде. Потом Леня снял обувь, чтобы вытряхнуть песок, и я увидел его тонкие маленькие ступни. И мне очень захотелось на них наступить своими большими ногами и передавить до хруста. Я даже сглотнул.,
– Чего задумался? – спросил Ленька и улыбнулся, умывая лицо в реке.
– Ничего, – буркнул я, ополаскивая руки в воде. У меня очень странные мысли. Не понимаю откуда они.
Вжжж! Вжжжжж!
– Эх-ха-ха-ха!
– Ха-ха-га-ха-га!
– Га-га-га!
Вжжжжж! Вжжжжжжж!
Мы с Ленькой подняли головы и увидели, как недалеко по лесной дороге проезжает мотоцикл с коляской. За водительским креслом сидел дядя Валера, а в коляске без майки Тень. Мне поплохело.
Все внутренности заледенели. Липкий страх будто слизью покрыл меня с ног до темени.
– Э! Стой! – заорала Тень. Мотоцикл остановился. Тень смотрела в мою сторону. – Э! Малой, поехали с нами! Э!
Я сжался.
– Малой! Гони сюда! Покатаем тебя! – орала Тень во всю глотку.
– Пойдешь? – спросил боязно Ленька.
– Нет! Побежали! – сказал я и с мольбой посмотрел на друга. Мы бросились в болотистую чащу у реки. Там можно было перебежать дорогу, выйти к полю с сеном, потом там перебежать к сопкам и уже там можно было через лес добраться до дома и зайти с огорода.
– Поиграть хочешь? Ну, малой, ну даешь! Валерка, разворачивай!
Вжжжжж! Заревел старый драндулет, алкаши повернули и поехали за нами дороге. У нас с Ленькой был шанс перебежать и оказаться на стороне дома. Они приближались! Вжжж! Мы переглянулись и бросились через лесную дорогу – по колючим кустам шиповника, по жгучей крапиве к полю.
Вжжж! Алкаши повернули за нами. Мы бежали изо всех сил. Ленька обгонял меня, он был легче. И тут мы увидели их. Алкаши преградили дорогу. Стоило нам повернуть обратно – они бы нас обогнали. Стоило продолжить путь в том же направлении – мы бы попали к ним в лапы.
– Ленька, ч-ч-что делать будем? – запыхавшийся, спросил я.
– Бежим в лес!
– Бежим! – сказал я, и мы бросились через поле в чащу леса.
– Малой! Ну ты даешь! Валерк, заводи! – кричала Тень.– Гээээ!
Адреналин кипел в наших венах. Мы бежали через поле, а рядом по дороге нас обгоняли Тень и дядя Валера.
Мне хотелось плакать от бессилия. Я устал. Я запыхался. Я хотел пить. Я хотел спокойствия и к маме.
– Ленька, мы з-з-загнали с-с-себя в ловушку, – трясся я.
– Бежим обратно! – сказал друг и мы развернулись. Был маленький шанс, что алкаши не успеют. Нам бы чуть-чуть, перебежать вторую лесную дорогу, и мы бы оказались на сопке с непроходимыми кустарниками орешника и соснами. И там бы точно они не проехали! Мы бежали, бежали!
Вжжжжж! Жжжжж! Шш…
Мотоцикл оказался прямо перед нами и заглох. Тень расхохоталась и посмотрела на меня, зазывая к себе.
– Малой, поехали давай. Все, зайчик пойман. На лубянке. Да, Валер? Ха-ха… Ну?
– Я не поеду! – сказал я, боязно смотря на него.
– Ну как хочешь. Я тебя щас поймаю тогда! – сказала Тень и начала, шатаясь, вылезать из мотоцикла.
– Не надо! Нет! Не-е-ет! – заверещал я и попятился назад.
– Зайчик раз-два-три, выходи! Ты от меня не спрячешься, – хохотала Тень. – Иди сюда, малой.
– Не-е – е-ет! – истерично вопил я. – Мама! Мама! Мама!
Я орал во всю глотку, чтобы мама меня услышала. Я зажмурился, понимая, что это глупо. Никто меня не услышит и не поможет. Р
– Ладно, – махнула рукой Тень. – Ленька, поехали с нами, мы тебя до дома подбросим. По пути.
Ленька боязливо обернулся, смотря на испуганного меня.
– Хорошо, – пожал плечами мой друг и залез в люльку, Тень села рядом и нацепила на мальчика каску. – Малой, ты едешь?
Я упорно махал головой, чувствуя жгучее чувство предательства. Вжжж! Зажужжал мотоцикл. Я сглотнул, они поехали на меня, чтобы развернуться. Я бросился на сопку. Плакал и карабкался по корням через тернистый орешник.
Теперь моя шкурка была в безопасности. Добравшись до дома, я напился воды. Кружки три выдул. После такого приключения-то!
– Ты чего такой замученной? Папку не видел?
– В-в-видел, – говорил я, пытаясь отдышаться после такого количества воды. – Он с дядей В-валерой, они п-поехали к-куда-то с-с-с-с Ленькой.
– Ой! Этот Ленька! Да они же, наверное, к мамке его за самогоном поехали! За добавкой! Вот и завезли домой друга твоего по пути! Ну дают! Господи… – вздыхала мама. – Кстати!
– Что?
– Тим твой любезный вернулся.
– Г-где? – кряхтел я. Мой фокус удивительным образом моментально сместился на кота.
– Да тут где-то был. В палисаднике вроде. Ой… – вздохнула мама. – Только он не один вернулся. Кошку привел, представляешь?
– А? – не понял.
– Ну, вот. Привел жену нам, чтобы благословили мы. Господи… Только вот беременную сразу привел. Такая пузатая! И куда я этих котят дену, а? Грех на душу брать, Господи…
– Ой, котятки будут, вау! – обрадовался я. – Я пошел смотреть.
– Ну иди!
– Круть! – я обрадовался и побежал в палисадник.
Мой голубоглазый Тим нежился в траве… А рядом лежала его жена с огромным животом. Я впервые увидел беременную кошку. Подошел к ним.
– Здравствуй, Тим.
Кот лениво посмотрел на меня. Но он меня интересовал в меньшей мере. Сейчас мой фокус был направлен на нее – женщину в положении. Я аккуратно дотронулся до кошки, думая, что она куснет незнакомого человека, но кошечка оказалась на удивление ласковой. Понюхала мою руку и дала погладить свой живот. Моя ладонь почувствовала пульсацию и шевеление под тонкой, натянутой до предела кожи живота. Внутри нее бились малюсенькие сердечки.
Мне на душе так сразу хорошо стало. Я с большой радостью принял этот дар. Теперь у меня дома будет куча детей кота! Просто куча! Я так рад! Ура!
Я даже решил из чего каждому можно сделать лежанки – из старых подушек. А блюдца можно взять из гаража – старые, бабушкины. Вот такая у нас будет большая и крепкая семья.
Тень, кстати, так и не появилась дома. Я радовался, а вот мама ходила обеспокоенная. Странная она.
На следующий день мы съездили в город на аттракционы, там мама в парке пересеклась со своей коллегой тетей Леной, пока я катался на карусели. Потом мама дала мне целых пятьдесят рублей на сладкую вату! Я сбегал за ней в киоск и вернулся, с удовольствием поедая сладость. Мама болтала с коллегой.
– Так это понятно, – говорила тетя Лена. – Как у нас по отчетам? Что писать будем?
– Слушай, я думаю, что Парфеновы – гиблое дело. Шанс давали, кучу раз приходили к ним, однако, гиблое дело. Им отказ.
– Согласна, – кивала тетя Лена. – А с Васильевыми что? Вернем им двойняшек?
– Ой, сомнительно, пьют оба все еще, – махала головой мама.
– Они же ремонт сделали дома.
– И что? Пить-то не перестали. Кодировались, да, но что толку-то? Нет, им отказ. Дети пока в приюте остаются, – махала головой мама.
– Эх, м-да. В детдом Игнатьевых переводим, да? – уточняла тетя Лена.
– Конечно. У родителей дома притон из наркоманов. Конечно, детдом. Даже без обсуждений, – говорила мама.
– А Ветровы? Может, хоть попробуем? Мы, кстати, сразу после отпуска к ним идем.
– Слушай, ну, там мать более-менее, хотя бы работает, а отец так вообще… ВИЧ-инфицированный же, туберкулезник еще к тому же. И пьет, самое главное! – отрицательно махала головой мама.
– М-да. Жалко деток-то, – хмыкнула тетя Лена.
– Да не говори. Как понасмотришься на этих уродов, Господи. Зачем рожать, если пьешь столько? Так они беременеют и беременеют. Нажрутся и спать сразу! И рождаются у них больные, кривые, аутисты. Господи…
– М-да… – вздыхала тетя Лена. – Ой, смотрю на твоего и не могу! Вылитый Сашка!
Тетя погладила меня по голове и улыбнулась.
– Ну, – подтвердила мама. – Как бы не в него пошел хоть. Внешне-то ладно. Красавчиком точно не будет.
– Да ну! Вырастет, вытянется и девки за ним бегать будут, – улыбалась тетя Лена.
– Ой, Лен, не неси чепуху. Учеба у него на уме будет, а не девки, – махнула рукой мама. – Посмотрим, как в школу пойдет. А то дай Бог хоть бы девять классов закончил, а не как как папка его восемь и в армию. Ой…
– Что? – вздрогнула тетя Лена.
– Да чего это я. Он же дерганый весь, какая ему армия, – вздохнула мама.
Я внимательно слушал их диалог и вздыхал. Действительно, у мамы работа не простая. Она ходит с тетей Леной по семьям в городе и забирает детей. А потом принимает решение, отдавать их или нет. Очень нервно. Но истории, бывает, интересные рассказывает.
Эти денечки прошли удивительно гладко. И Тим с женой исчезли. Но потом рано утром я услышал мяуканье странное. Не обратил на это внимание и улегся спать дальше. Однако мама потом принесла мне интересные вести.
– Ну что! Сбросила! – воскликнула мама крайне негативно. – Ой…
– Ч-ч-чего? – сонно спросил я, заправляя кровать.
– Кошка родила, чего, – вздохнула горестно мама.
– Ура! – обрадовался я и побежал на улицу. – Г-г-г-г-где?
– На чердаке.
Я вздрогнул.
– Ты с-с-с-смотрела?
– Нет. Она мяукает оттуда. Залезть хочешь?
– Да, к-к-конечно, – сказал я и полез.
– Вечером займемся котятами.
– Х-х-х-хорошо! – улыбался, думая, что мама о том, как мы будем их называть.
Я вскарабкался по лесенке на чердак. Уставшая кошечка, разродившаяся, кормила грудью целых… Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь… Семерых котят! Такие масенькие, такие лапочки, такое комочки.
– Бли-и-н! – радостно завопил я и приблизился к кошке.
– Пшш, – зашипел Тим из-за угла. Я увидел в темному углу чердака два светящихся глаза. Он оберегал семью.
– Тим, я не обижу, я просто посмотреть, – улыбнулся я и сел рядом с котятами. И удивился на мгновение. Я совсем не заикался.
– Лапочки, ооо, – умилялся я. – Какие классные! Аа… Блин! Ты такая молодец, кошка! Ты родила нам в семью столько котяток! Ура!
Я принес кошечке молочка, а коту кусочек мяска из холодильника, пока мама не видела. Они заслужили. Я целый день провел на чердаке, разве что спускался поесть.
Вечером, когда стемнело, мама позвала меня к себе.
– Спустишь котят сюда?
– Да! Конечно! – обрадовался я и поспешил на чердак. – Так, ваша мама отошла пока что. Рис, Мурзик, Боб, Шарик, Котофей, Маркиз и Василиск! Давайте-ка пройдем проветримся, большая мама зовет! – я взял котят в охапку и полез вниз.
