Андрей Сергеевич Терехов
Экспериментиум
И дальше тишина
В дверном проеме синим мерцает силовое поле. Иногда по нему пробегает светло-голубая волна, бросая отсветы на твои ноги, на прозрачные стены и пол коридора. Тишина. Вдруг поле со свистом втягивается, и звучат шаги. В дальнем конце коридора появляется… Конферансье, назовем его так. Ты видишь мужскую особь вида homo sapiens, точнее особь-дрища: в приталенном пиджачке и зауженных брючках. Он улыбается тебе и кончиками пальцев затягивает красную бабочку.
– Можно? – спрашивает Конферансье, но не дожидается твоего ответа и с ядовитейшим сарказмом благодарит. – Спасибо!
Улыбка на его лице делается еще шире. Он поднимает руку, обозначает театральную паузу и щелкает пальцами в воздухе. Вспыхивает свет; на стенах оживает реклама вулканического острова.
Конферансье прокашливается и начинает:
– Жила-была на свете тупая приезжая девочка…
Он лукаво смотрит на тебя, на твою одежду, и – выжидательно – в дальний конец коридора. Ничего не происходит. Конферансье еще раз поправляет бабочку, еще раз улыбается. Взгляд небесно-синих глаз бегает туда-сюда.
– Жила-была на свете… – повторяет громко Конферансье, – тупая приезжая…
Строкочет эхо торопливых шагов, и в поле твоего зрения влетает еще одна человеческая особь. Мы назовем ее, как и наш Конферансье, Девочкой.
Девочка в чёрных очках, из-под которых на скулы падают цветные отсветы видеопотока. За ней верным симбионтом едет туристическая сумка класса Е15. Облик Девочки дополняют: жидкокристаллический маникюр, образцовая укладка, образцовый макияж. Образцовый, черт побери, деловой костюм.
Девочка приподнимает чёрные очки, скашивает на Конферансье взгляд и проходит к дверному проему. Кончик тонкого пальца прикасается к силовому полю. Отпечаток загорается бирюзовым, и оно схлопывается со свистом. Конферансье провожает девочку скептическим взглядом.
– Устроилась она в очередную межпланетную компанию, которая занималась проектом межпланетарного распределенного искусственного интеллекта. Да, твоим любимым. Ну, типичная компания эпохи Колониального расцвета: все разумные виды обитаемой части галактики в одном месте. Каждой твари – по паре. Мечты о всеобщем МРИИ и всеобщем процветании. Утопия, одним словом.
Конферансье кивает тебе следовать за ним и проходит в дверной проем. Ты осторожно приближаешься к порогу, где едва слышно гудит рамка силового поля, и рассматриваешь типичный офис: проекционные столы, эргономичные поверхности, кадки с декоративными суккулентами. Глянь-ка: наша Девочка уже вовсю замешивает некую бодрящую бормотуху в чашке.
– Стала наша героиня, – показывает Конферансье, – типичным контроллером машинного обучения. Запихивали, скажем, в МРИИ матрицу ситуаций из новостного выпуска и заставляли принимать социо-культурные решения. А наша девочка проверяла, что сей разум натворил.
Девочка кивает и сосредоточенно заливает кипяток в чашку. Конферансье садится за стол, продолжает:
– Звезд с неба не хватала, но вовремя исправляла ошибки обучения. Ну, то, что она считала ошибками. Впрочем, было еще с миллион контроллеров всех видов, рас и мастей, так что… МРИИ развивался.
Девочка нарочито, с большим смыслом хрюкает и ставит перед Конферансье чашку. Он выдает улыбку хищника. Чашка исходит паром.
– Развивалась и она. Вернее, тихонько ползла на верх эволюционной лестницы, как типичное беспозвоночное. А потом…
Конферансье выходит из-за стола и протягивает Девочке руку, будто приглашает на танец. Она улыбается и принимает приглашение. Звучит музыка, пара танцует.
– А потом, как водится, девочка встретила мальчика.
Девочка прижимается нему, кладёт голову на грудь Конферансье. Тот поднимает руку к шее, подцепляет лоскут кожи и сдергивает лицо, как маску.
– Не особо близкого к ней вида.
Под маской у Конферансье синеет узкая, с роговыми пластинами голова. Сквозь полупрозрачной кожей проступают очертания нервных ганглиев, сосудов и мышц.
– Ну, конечно, залетела, – чужим голосом, с трудом говорит Конферансье. – И не по сиюминутной, взбалмошной глупости, а по глупости осознанной. Наша бледная вошь сделала межвидовое ЭКО.
Девочка резко поднимает голову и отшатывается от партнера. Он кивает.
– Ушла в декрет.
Музыка обрывается. Конферансье с силой выталкивает Девочку в соседнее помещение, доносится громыхание.
– Мальчик бросил её через год. – Он присаживается на край стола и отпивает бормотухи. Урррчит, причмокивает. – Не со зла, а так, из-за культурных различий.
Доносится плач младенца.
– А дальше декрет. И супруга нет, и денег нет. И побежала наша заезжая прынцесса обратно на работу.
Конферансье виновато пожимает плечами, ставит чашку на стол, показывает тебе отойти от порога и выходит в коридор. Силовое поле вспыхивает с шипением и закрывает офис. Плач младенца делается громче.
– А там все плохо! – перекрикивает шум Конферансье. – В галактике война! Кризис! Цены растут!
Он идёт по коридору, на стенах которого вместо рекламы идут кадры планетарной бомбардировки. Здание трясется от цифровых взрывов. Гвалт неимоверный.
– Все человеческие особи высылаются с планеты, – еще громче орет Конферансье и вызывает лифт, – как принадлежащие вражескому лагерю! Денег на зарплаты нет! Мест нет! А она тупая! Как баобаб!
Приезжает и открывается кабинка. Конферансье поторапливает тебя войти, забегает сам и нажимает "-2". Двери смыкаются, приглушают звуки, и он с облегчением потягивается.
– И уволить нельзя. Потому как все в договоре записано – пункт 4, статья 2, и ты хоть седалище этим четвёртым пунктом чеши, – ведь она социалка, с межвидовым спиногрызом, который наполовину не человек, а свой… местный.
Лифт доезжает до минус второго. Двери открываются, и Конферансье выходит. Ты неуверенно следуешь за ним и видишь рабочее место, за которым красит ноготки Девочка. Деловой костюм сменила уличная одежда; макияж – бледноватая, естественная расцветка homo sapiens. Рядом с Девочкой ты замечаешь силовое поле, сквозь которое едва-едва видна улица.
– Конечно, сначала попросили вежливо. А ей куда? Денег нет, дите на шее. Да и не дите, а неведомая зверушка, которую непонятно, ни как кормить, ни как растить.
Девочка спохватывается, дует на ноготки и быстро стучит по сенсорной клавиатуре.
– Для начала её выселили из кабинета. – Конферансье обводит руками помещение. – В холл, к лифтам.
Он подходит к силовому полю и открывает. Врывается гул двигателей, пение, голоса. Туда-сюда спешат гуманоидные и не очень особи.
– Чувствительность выходного поля выкрутили на максимум, чтобы оно открывалось почаще, на каждого прохожего. Чтобы ее продуло.
Конферансье замыкает силовое поле в открытом состоянии. Девочка ёжится от сквозняков.
– Ее не продувало.
Девочка, дрожа, достаёт из сумки что-то меховое и накидывает на себя. Конферансье уходит в соседнее помещение и кричит оттуда:
– За ней стали следить! Ну, мало ли! Опоздает… Переобедает… Всей оставшейся организации – всей организации! – сократили обед до 10 минут!
Конферансье возвращается с спутником слежения. Девочка достаёт обед и быстро-быстро, поглядывая на время, ест.
– Эта дрянь была точна, как атомные часы.
Девочка замирает с набитым ртом и с выпученными глазами возвращается к задаче в проекционном компьютере. Конферансье ковыряет спутник.
– Тогда решили не давать ей работу. И наша прелесть сидела часами, ничего не делая.
Девочка проглатывает еду и открывает на компьютере игру. Конферансье трясет спутник, тот взлетает и зависает над черными волосами Девочки.
– За её рабочим местом стали следить.
Девочка ойкает и поспешно закрывает игру, включает кадры новостей: идет бой в космосе, за нелепый ледяной астероид. Конферансье спускается под стол и шебуршит там.
– Запретили пользоваться техникой.
Проекция компьютера гаснет. Девочка со вздохом отклоняется на спинку стула. Улыбается человеку, который идет мимо, и едва слышно болтает с ним.
– И когда это не помогло – всех в организации заставили подписать запрет на общение с ней.
Конферансье достаёт из кармана договор на ЖК-бумаге, сворачивает в трубочку, и стучит им по голове человеку. Тот растерянно смотрит на Конферансье (Конферансье лучезарно улыбается), на Девочку и уходит. Девочка встаёт с глупым видом.
– Эта недоразвитая, – с улыбкой продолжает Конферансье, – думала, что сходит с ума.
Она подходит то к одному, то к другому сотруднику, которые проходят мимо неё к лифтам.
– Извините? Простите?
Девочка переходит на другие языки, пробует жесты, мимику, но существа только ускоряют шаг и молча обходят ее стороной. Она растерянно садится на место.
– С ней не говорили. – Конферансье снова куда-то уходит, возвращается со стопкой проекционных бумаг. – Ей не давали работу.
Беззвучно кидает стопку на стол.
– Ей давали примитивную, тупейшую работу. Типа, отслеживать шум и удалять из обучающей выборки.
Девочка осторожно трогает стопку.
– За ней следили – за каждым шагом, в ожидании ошибки.
Девочка неохотно берет первый лист, читает. Прикладывает большой палец и удаляет документ. Поток сотрудников ускоряется, размывается. Конферансье возвращается с новой стопкой.
– Ходили мимо неё, как мимо пустого места. Учились её не замечать, и со временем ей самой стало казаться, что её не существует.
Конферансье уходит. Девочка накидывает мешковатый наряд, просматривает новую страницу из пачки. Сквозняки дуют и дуют, и в волосах у Девочки будто гуляет ветер. Стопка не уменьшается. Девочка трёт глаза и снимает черные очки.
– А потом война пришла и на эту планету.
Свист. Пол вздрагивает у тебя под ногами. Свист переходит в гул, и стена напротив проламывается со страшным грохотом. Языки пламени вылизывают по краям дыры черный полукруг расплавленной металлической пены, обрушивают потолок. С десяток существ, которые спешили мимо, тут же разрывает на части. Из носа Девочки брызгает кровь, волосы опаляет. Горе-работница замирает и тупым взглядом смотрит на чью-то конечность баклажанового оттенка на столе.
Визжит сирена. Выжившие забирают трупы и убегают. Конферансье кончиками пальцем поднимает оторванную конечность и швыряет в мусорку.
– Планету стали эвакуировать. Девочку с ее дитем, вроде бы, тоже собирались, ну а потом… потом гибридное дите забрали, а нашу героиню – как бы случайно – забыли.
Звук сирены прекращается, и ты слышишь, как ветер наметает песок сквозь дыру от взрыва.
– Она поначалу ждала, что за ней придут, и исправно продолжала ходить на работу.
Девочка осторожно приближается к пролому и смотрит на руины города. Крепче запахивает одежду, возвращается за стол и отпечатком помечает очередной документ – возвращает в цикл обучения.
– Пользовалась модулями питания и чистила выборку от шума. От того, что считала шумом. Со временем она поняла, что за ней не вернутся, и все равно не унималась – она не знала, что еще делать.
Конферансье щелкает пальцами, и стопки электронных бумаг вырастают вокруг Девочки мерцающими колоннами. Она устало берет верхний лист, читает. По ее волосам серебряными ручейками растекается седина.
– Двадцать три следующих года она чистила обучающую выборку. Уже и заглохла война, и вырос в тылу спиногрыз, и компания, которая наняла ее, вовсю расцветала на новых планетах – но сюда никто не прилетал. Только раз в месяц с орбитальных модулей скидывались на планету листовки, мол, "ведутся" мирные переговоры.
Сквозь дыру в стене влетает ЭМП-плакат. Девочка без выражения смотрит на него и продолжает работу. Бросает еще один взгляд. Вчитывается. Когда она вдруг, поспешно начинает собираться, руки у неё дрожат.
– Уходишь? – с елейной улыбкой, напевно говорит Конферансье. – Ах, как жаль!
Он кланяется и одним движением смахивает стопки со стола – те разлетаются и исчезают. Девочка идёт к пролому в стене и боязливо выглядывает наружу.
– И вот забавно: когда мирные переговоры зашли в тупик, и было принято решение использовать МРИИ в качестве независимого и незаинтересованного арбитра, то вся планета отошла – кто бы подумал? – человечеству.
Конферансье берет стол и, кряхтя, тащит прочь. Останавливается.
– По той причине, – не отпуская стол, продолжает он, – что МРИИ предложил делить территории по видовому соотношению рабочего населения. И никто не заподозрит МРИИ в предвзятости, но единственным работающим существом на этой планете,– Конферансье кивает на пролом, – оказалась наша… моя тупая приезжая мамочка.
Он задумывается на секунду, пожимает плечами и уходит в соседнее помещение. Девочка осторожно вылезает сквозь дыру в стене, осматривается. Идет прочь. Временами она спотыкается, оскальзывается на песке, но не меняет направления. Некоторое время ты видишь ее уменьшающийся силуэт, но вот она оглядывается и в этот миг, полуобернувшись, замирает. Обрывается звук ветра, размываются барханы на заднем плане – кажется, будто кто-то нажал на стоп-кадр. Звенит тишина.
–
В оформлении обложки использована фотография с ресурса unsplash.com
