Андрей Коробов
Седьмая Луна 8: Университет
Совместная трапеза шла на пользу как телохранителю, так и протеже. Теперь они явственнее ощущали себя частью этого коллектива.
Бойцы наслаждались редким моментом умиротворения, упиваясь простыми радостями жизни. Группе Вальдеса этого не хватало.
Рамон и сам был счастлив, что пошел на попятную. Знал ведь, без своих людей не справится. О них следовало заботиться.
Каждый за столом опасался: по крайней мере, в таком составе еще одних посиделок наподобие может и не предвидеться…
Глава 3
День восьмой, раннее утро
– Кто-нибудь когда-нибудь в Институте бывал вообще? – осведомился Альдред.
Группа Вальдеса медленно, но верно подбиралась к пункту назначения. Оставляли за спиной последние домусы и поднимались в горку. До Кампуса оставалось всего ничего. Казалось, еще немного – и они дойдут аж до подножия гор. А там – и шахтерские поселения у рудников недалеко.
Сытые и довольные, персекуторы приободрились, были готовы рвать и метать.
– Меня пару раз приглашали на семинары по монстрологии, – отозвался Драго. Другие даже ухом не повели. Он посмотрел на капрала через плечо и задал встречный вопрос: – Почему спрашиваешь?
– Ларданский Университет – понятие растяжимое, – заметил капрал Флэй. – Слышал, площадь он занимает немаленькую. Бродить устанешь. Да и институтов там несколько. Нам нужен определенный ведь? Так какой?
– Сейчас, я вспомню… – вклинился в разговор вестанец, пыхтением колыхая усы. – Отец Энрико мне объяснял же. Кафедра, которая нас интересует, у нас относится к факультету математических и естественных наук. Это Технологический Институт, но там все как-то накось-выкось…
– Что это значит? – напряглась Джада, бегло повернувшись к Рамону.
– Они с Институтом Биохимии формируют одно здание или вроде того. Либо же это корпуса, соединенные подземными и надземными переходами. Там замудрили с этим. Сами все увидим. А так их много, построек этих. Должна быть карта Университета, иначе как их студенты бы ориентировались? – рассуждал капитан.
– Замечательно, – бухтел Станеску. – Я пока иду. Но скоро, чувствую, поползу…
– Соберись, Богдан, еще немного осталось, – призывал командир деликатно. – Все в одном здании, считай. Ну, практически. У биохимиков мы сможем тебя запросто подлатать. Будешь, как огурчик!
– Хотелось бы верить, – сипло отозвался Лиходей. Кожа его стала белая, как мел. И это притом, что сам по себе вульп смуглолицый был. Альдред подозревал, не к добру это. – Но верится с трудом почему-то…
– Перестань, дело всего-то пары часов, – настаивал усач.
Арбалетчик ничего не ответил. Просто полез в портсигар за очередной сигариллой. За сегодня он уже курил шестую. Дым обволакивал его лёгкие изнутри, помогая забыть о полученных травмах. Глядя на него, Флэй качал головой.
«Угораздило ж его попасть в такую передрягу. Я начинаю понимать холодный расчет мутанта. Наплыв упырей мы пережили чудом, но Имре мог бы жить, ускорься мы. А так пришлось вытаскивать Богдана. В безумные времена живем. И им уподобляемся».
Ему самому не хотелось бы прикладывать руку к ликвидации братьев по оружию. Даром что это его союзники до первого перекрестка. Он помнил о крови застреленного миротворца на своем лице.
– Территория там и правда немаленькая, – не стал врать Максанс. – Университет в хорошую погоду видно со смотровой площадки у нас в Янтарной Башне. На мой взгляд, еще один город в городе.
– Хорошая погода… Поймать ее еще надо, хорошую погоду эту, – отозвался Флэй.
Лично он в глаза не видел даже близко четких очертаний Кампуса. Его постоянно гоняли туда-сюда. Было не до прогулок на верхних уровнях Круга.
– Порой мне кажется, Саргузы так и состоят из отдельных городков, – рассмеялась Дора. – Как оно правильно называется? Лоскутное одеяло?
– Час от часу не легче, – пробормотал Альдред. – А где предполагалось, что окопаются люди Ревердена?
– Да там же, в этих двух институтах-близнецах, – пожимал плечами Рамон. – В их группе есть выпускник Ларданского Университета. Свет и Тьма милостивы, раз он был жив на момент нашего разговора с Реверденом. Парнишка должен был стать нашими глазами в Кампусе…
– Без него не справимся, можно подумать… – ворчал Богдан, пуская дым.
– Нет, почему? – замялся Вальдес, опирая на плечо древко алебарды. – Справимся поди. Просто медленнее, чем хотелось бы.
– Знаете, как говорят? – привлекла всеобщее внимание сержант Верде. – Поспешишь – людей насмешишь. Мы не знаем, что там вообще происходит. А рассуждаем так, будто нас будут встречать хлебом-солью…
– Ой, бля! – простонал вульп от безнадеги.
Иной раз он ловил себя на мысли о том, что Смерть стала бы его избавлением от мук бренного тела. Хоть и был Станеску безмерно благодарен Вальдесу за человеколюбие. На Полуострове предупреждают бояться своих желаний: они могут исполниться. Сам рад не будешь. Увы, такой поговорки Богдан знать не знал.
– Что правда, то правда, – признавал командир, ощупав больной рукой подбородок. – Осмотримся, а там уж видно будет, как все повернется.
Группа Вальдеса поднялась на горку и сразу направилась вглубь небольшой дубовой рощи, за которой и простирался Ларданский Университет. Спустя шагов эдак четыреста они заметили некое подобие каменных стен. Инквизиторы и ухом не повели, а вот Альдред напрягся. Он открыто возмутился:
– Это ещё что за лихо? Мы туда вообще идём?
Рамон отвлёкся на него, останавливаясь и заявил:
– Точно по адресу. А в чем дело?
– Нормальное явление, что Кампус огорожен стеной, будто замок или Круг? Я вот считаю, это ненормальное явление, – пояснил Альдред, нагоняя командира.
Они поравнялись. Тогда Вальдес опять заговорил:
– Их неспроста ж возвели. Недавно это было…
– В чем причина, собственно? – не понимал Флэй.
– Я тоже задавался этим вопросом, когда пришел к ним в первый раз, – бросил им Драго. – Нас там профессор один сопровождал. Он объяснил так: лет, может, сорок-пятьдесят назад Кампус оказался своего рода рассадником наркомании. Планариум, дурман, прочая прилипчивая, смертельная дрянь.
– Серьезно? – переспросил капрал, подхваченный волной отвращения.
Его мутило от малейшего упоминания психотропных веществ. И неспроста.
Новициям в учебке долго и упорно втолковывали, к чему приводят пагубные пристрастия. Сомнительные предложения на черном рынке косвенно отбирали у зависимых всё, начиная от монет и заканчивая душой: они готовы были что угодно отдать ради лишнего раза уйти в забытие.
Учащихся держали в ежовых рукавицах неспроста: в них видели будущее Священной Инквизиции, её свет. Вот и проводили планомерные агитации за здоровый образ жизни. Альдред и с первого раза понял, но все равно пришлось тухнуть на лекциях.
Преподаватели не стеснялись даже им таскать заспиртованные органы, части тел. Наглядно пытались показать последствия пагубных зависимостей.
Лично Флэю не такими уж и страшными показались позеленевшие легкие в микротрещинах и ссохшиеся, губчатые мозги. Примерно так воздействовал на людей дурман, превращая их в слабоумных, больных душой и телом.
То ли дело обрубки рук и ног, пораженных некрозом. Черные, в язвах и струпьях, аж кожа крошилась, будто плоть обуглилась. И в этом была заслуга планариума – сизого порошка. Еще одно опасное растение, чьи семена попали в Аштум из Серости.
У Альдреда желудок оказался сравнительно крепкий. Зрелище выдержал мужественно. А вот одного из студентов на потоке стошнило прямо под парту. Словом, профессора умели убеждать.
Сестра Кайя – и та посчитала своим долгом предупредить воспитанника:
«Запомни, юный новиций. Те, кто дурман курят и нюхают планариум, – больные люди. Грязь, мразь и последнее дело».
– Как раз в ту пору Мировая Эйфория дошла до Илантии, – продолжал Драго. – Студенты тогда посвободнее себя чувствовали. Всячески просвещались культурно. Театры посещали. Актеры, в свою очередь, плотно сидели на всякой пакости, вот и приобщили золотую молодежь Города. Учащиеся нюхали и курили прямо в Кампусе, откидывали копыта что в общежитиях, что в аудиториях. Страшно это. Целая эпидемия.
– Да, я слышал об этом, – ответил Альдред.
– А как вообще профессура могла такое допустить? – насупилась Ингрид.
– Ну, никто даже толком и представить себе не мог, чем там детишки балуются, – заявил морской волк. – Все это казалось далеким. Глядишь, Ларданы напасть и не коснется. А оно вон как получилось. Да поздно было.
Богдан, привлеченный беседой, поддержал тему:
– Герцог настоящую городскую войну устроил, чистил притоны. Я слышал, народу тьма передохло – и зависимых, и торговцев. Толку только? Дельцы как были, так и остались, просто на дно залегли. Бьюсь об заклад, Барбины и вовсе поумерили пыл, предоставили условия для теневой продажи. Отыскали золотую середину, так сказать…
– В общем! – Усач попытался вернуть собеседников к исходному вопросу. – Руководством университета было принято решение оградить Кампус от Города и тлетворного влияния, что проникало туда внутрь. Герцог это дело проспонсировал.
– Угу, – поддержал Богдан, кинув окурок на мостовую. Сплюнул через пару шагов. – Так стена и образовалась. Свежая, видите? Учащиеся теперь там ведут строго обособленную жизнь. Допрыгались, короче говоря.
– Разве после этого студенты перестали носы пудрить? – усомнился Альдред, вспоминая разговор с Цанци. – Я обратное слышал.
– Я тебя умоляю! – рассмеялся Вальдес. – Ничего, в принципе, не изменилось. Просто не так выражено. Они поставили стены, хорошо. В Саргузы не пускают, на входах и выходах тщательно досматривают, и все такое. Только то и дело студенты попадаются. Реже, чем раньше. И тем не менее. Здесь в чулке протащат, на каникулах там, у себя накурятся в сопли. Отчисляют и садят их – волна за волной, волна за волной.
– Молодежь – она такая, – многозначительно добавил от себя герват. – Вечно бунтует, просто не туда воюет…
Альдред осклабился, думая о своем. Флэй считал, это в порядке вещей. Себя с благородными сынками и дочурками не отождествлял: из другого теста сделан. Ему было приятнее думать, что уж он-то воюет, куда надо.
– Это все, конечно, замечательно, – буркнул Максанс, когда они уже подходили к главным воротам университета. Естественно, те были заперты. – Но есть нюанс. Так просто нам не перебраться на ту сторону. Идеи есть? Предложения дельные?
– Могу расплавить створки, – предложила Дора, натягивая химеритовые перчатки. – Конечно, если хотите…
– Да, это самое простое, – задумчиво отозвалась брюнетка, прицениваясь к предложению. На её губах заиграла лёгкая улыбка без явных на то причин.
– Шутите, что ль, красавицы? – опешил командир. – Вы хоть понимаете, что, если мы так пройдем, любой за нами проскочит?
Усач предоставил весомый аргумент. Не стоило забывать о гулях и магах. Что первые, что вторые, так или иначе, выходят на инквизиторов. По запаху ли, по следу ли в Серости, который оставляет всякий фантом.
– Такой вариант никуда не годится, – проявил солидарность капрал Флэй.
– Вот умора будет, если это единственные закрытые ворота, – хмыкнул Богдан, вставая в тени дуба – Или где-то по периметру есть пробоина в стене…
– Нет у нас времени проверять, есть ли другие открытые ходы, – проворчал Максанс. – Лучше давайте подумаем над тем, как здесь пробраться.
– Стена не высокая, – удивляя всех участливостью, заговорил Приам. – могу перелезть. Убрать подпорки. Открыть вам.
– Было бы отлично! – обрадовался Вальдес. Он и сам немного побаивался гиганта.
Юстициар хотел было уже приступить, но Драго резко обратил на себя внимание:
– Погодите. Там не просто ворота. За ними еще решетка. Не помешало бы поднять.
Амбал вогнал цвайхандер в почву так, чтоб не упал. Он предложил сослуживцам:
– Если не боитесь, я подброшу на стену вас. Любого. Кто пойдет?
Максанс тут же стиснул зубы, оттопыривая губы: представил это и в мыслях уже отказался. Лиходей лишь покачал головой. Был не в том состоянии, чтоб повеселиться.
– Сразу говорю, скалолаз из меня никудышный. – Рамон показал свою «клешню».
Троица девиц отвели глаза, ясно давая понять, что они не пойдут.
– Должно быть, вы шутите? – прошипел Альдред и томно прикрыл глаза.
– Брось ты! – успокаивал его Драго. Хлопнул по плечу. Флэй вздрогнул, резко приободрившись. – Ничего страшного в этом нет. Обычная персекуторская практика же.
– Я знаю, но… – заговорил было капрал.
– Идём, – настаивал Узелац. – Лебедку крутят в две пары рук.
Ренегат вздохнул. Ничего не оставалось, кроме как последовать за ним.
– Осторожнее там, – просила Ингрид, взглядом провожая телохранителя. Можно подумать, Альдред и правда рисковал переломать себе шею.
– Знаю, знаю, – отвечал ей лениво ангел-хранитель, а сам думал:
«Ну уж нет, слишком нелепая смерть. Едва ли я всю свою жизнь выстрадал, чтоб откиснуть вот так просто…»
Впрочем, откуда ему было знать?
Гигант подошел к стене и наклонился, выставив ладонь чашечкой в качестве опоры. Драго мельком глянул на боевого товарища и осведомился:
– Ну что, кто первый прыгнет? Я или ты?
– Да какая разница, – буркнул Флэй недовольно, стягивая с себя сумку и портупею. Он бросил их в траву. Стал значительно легче, и всё равно оставался тяжеловесом.
– Очень смело с твоей стороны, друг, – отметил Драго, скрестив руки на груди. – Уверен, что оружие ни к чему?
– Я так себе или спину прожгу, или зад отморожу, – ответил Альдред и чуть пригнулся для забега на короткую дистанцию.
– Хорошо. Дело хозяйское, – не стал спорить герват. Принялся смотреть.
Капрал резко сорвался с места и бросился навстречу юстициару. Тот стоял на месте ровно, будто скала. Это слегка придавало уверенности. Когда их разделяло порядка трёх неполных шагов, Альдред подпрыгнул. Едва его пятки оторвались от земли, он допустил оплошность, призадумавшись: что, если Приам переборщит с приложенной силой?
Это было бы фиаско. Причем – фатальное.
И в тот же самый миг его стопа опустилась на ладонь юстициара. Гигант лихо подбросил его вверх. Флэй так резко подлетел, что не удержался и закричал. Бенеке вздрогнула, переживая больше, чем за себя.
Уже опускаясь, капрал задрыгал руками и ногами в попытке себя поймать. Как ни странно, ренегат на стену приземлился весьма удачно. Приам отработал ювелирно. Теперь оставалось также безопасно спрыгнуть вниз и добраться до лебедки. Но сперва стоило дождаться морского волка.
Альдред окинул взглядом панораму Кампуса. Рекреационная зона представляла собой изумрудные ковры зеленых насаждений. Главным образом, лиственных.
На территории Ларданского университета находилось изолированное озеро и искусственный пруд. Множество зданий неясного назначения. Корпусы же были разбросаны по разным уголкам площади, построенные в стиле разных эпох и культур. Всякий хозяин Саргуз пытался оставить свой след в местном высшем образовании.
Самым старым зданием являлся корпус, еще построенный при дельмеях. Правда, он больше напоминал языческий храм – отдали его, судя по всему, студентам гуманитарных направлений. Чтоб ближе к истории были, не иначе.
Рассмотреть с занятой позиции Флэй мог мало что, и это напрягало. Капрал понятия не имел, есть на территории Кампуса враги, либо же нет. Во всяком случае, никаких пробоин и раскрытых ворот он не заметил.
Приам катапультировал Драго. Узелац и не пикнул. Он приземлился рядом. Тоже огляделся и присвистнул:
– Видок что надо! Живут же люди, в университеты ходят, науки познают, красотой любуются. Счастливчики.
– Да. Только не всем из них светит прекрасное будущее. Кто на что учился уж.
– О чём ты, Альдред? – не понял герват.
– Так, ни о чём – пробубнил Флэй, отмахиваясь.
Цанци то и дело всплывал в его памяти, наталкивая на внутренние философствования. Себя капрал никогда не видел ни в университетах, ни в высшем обществе. Как показывал чужой печальный опыт, не всегда и не всем там есть, что ловить. Это к лучшему, что ренегат шел своей дорогой в обход подобных мест.
– Понравился полёт? – усмехнулся герват. – Больше кричал…
– Второй раз могу и не решиться, – улыбнулся ему Флэй. – Давай спускаться.
Так они и поступили. Аккуратно спрыгнули в траву. Сразу затем на стену вскочил Приам, будто оголтелая горилла. Под его весом по камню пошли трещины. Он опустился вниз глухо и направился к воротам.
Драго и Альдред между тем встали у двери: лестница за ней вела к лебедке. Сокольник ухватился за ручку, но сколько ни тянул на себя, все без толку. Заперто.
– Ладно. Отойди-ка, приятель. – Узелац деликатным жестом отогнал Флэя.
Сам – ухватился за карабин. Герват выпалил в дверь, и та разломалась под концентрированным лучом эфира вдребезги. Он убрал ружье обратно и подытожил:
– Теперь полный порядок.
Они пробрались внутрь. Взбежали по лестнице до лебедки, принялись её раскручивать. Двоим было не так уж и сложно с ней совладать, однако силу приложить все равно пришлось.
Железная решетка вместе с тем степенно поднималась вверх. Приам прошагал к створкам ворот, убрал подпорку и принялся их толкать, впуская группу Вальдеса внутрь.
Положение цепей они зафиксировали замком. Альдред утёр пот со лба.
– Фух. Не из простых эта задачка.
– Сработались хорошо. И то ладно, – отозвался Драго, идя к лестнице.
Капрал Флэй нагнал его и спросил:
– А ведь стена тут все же высоковата. На территории университета не занимались какими-то сомнительными исследованиями?
– Нашел кого спросить, – рассмеялся сокольник. – Я без понятия. Но вот монстрологи те же занимались исключительно теорией. Опираясь на уже наши заметки. Скука, словом. И они это называют образованием!
«Хорошо, если стены просто ограждают студентов от планариума и дурмана. Потому что все это как-то… доверия не вселяет».
– Если монстрологам совсем нечего дать, зачем ходил к ним?
– Лишний раз в Городе потеряться – всегда в радость. И потом, они весьма грамотно разложили, как нужно себя вести, чтобы добиться полной синхронности воли с призванным фантомом. Не зря проедают казенные деньги, – пояснил Драго.
Они вышли к остальным персекуторам. Ненароком Альдред и Ингрид встретились глазами. Бенеке смущенно улыбалась, поджав губы. Капрал вскинул бровь:
«Я что, так громко закричал? Подумаешь, с кем не бывает…»
– Молодцы, парни! – отметил Вальдес и окликнул юстициара: – Приам, сработано просто на «отлично».
Гигант засопел, купаясь в лучах признания, и пошел за своим цвайхандером. Капитан между тем продолжил:
– Давайте двигаться дальше. Солнце скоро до зенита доползет, а мы не у дел. Есть тут где-то карта Кампуса или нет?
– По дороге должна быть одна. Думаю, она все еще там. – Узелац показал за себя.
– Тогда идём, – заключил вестанец, вырываясь вперёд.
Инквизиторы прошли буквально шагов пятьдесят, пока не обнаружили карту на столбе. Рамон подошёл поближе, положил руку на поверхность пергамента и принялся читать обозначения. Прищурился, мучаясь от своей возрастной дальнозоркости.
– Ни черта не разберу. Кто это писал такими мелкими буковками? Альдред, читать же умеешь? Подойди, помоги…
Капрал встал рядом и быстро сориентировался по карте. Указал пальцем в крайнюю точку на юго-западе.
– Мы здесь.
Далее он перевел палец вверх.
– А нужный нам институт вот тут. Придется дать крюк через весь Кампус.
– Свет и Тьма… – скрипучим голосом простонал Богдан.
– Ничего не поделаешь, придется топать, – пожал плечами Рамон, отходя.
Персекуторы собирались было уже двинуться дальше, вглубь рекреационной зоны. Но тут их уши оцарапал противный звук. Словно гвоздём по стеклу прошлись. Альдред дёрнулся и метнул взор в сторону, откуда тот доносился.
Источник стремительно приближался к ним. Откуда-то сверху. Флэй поднял глаза.
Услышал, как хлопают крылья. Пару дней назад он видел похожий силуэт…
Фигура приобретала все более и более четкие очертания. Вальдес тоже заметил его.
Капитан скомандовал надрывно:
– Врассыпную! Живо!
Глава 4
День восьмой, полночь
Вито никогда в своей жизни не испытывал подобного блаженства, беспрестанного умиротворения. Он себе и представить не мог, что так вообще бывает. Скорее всего, нечто похожее испытывает эмбрион в утробе матери.
Тепло и уютно. Ничего не надо. Сплошная безмятежность. Он просто наслаждался, не думая ни о чем, ни в чем не нуждаясь. Впрочем, не всегда было так.
Счет времени он давно потерял. В прошлой жизни Вито осознавал себя как матрос на вануэзском судне. Называлось оно еще так поэтично – «Сирокко». В честь ветра.
Плавать начал с малолетства, даже не подозревая, что за груз однажды попадет к ним на борт. И уж тем более ему неоткуда было знать, чем это обернется для него и для всей команды.
На Клыках торговый флот Вануи останавливался часто: ничейные острова все-таки. Главным образом, восполняли запасы пресной воды, зная, где брать. Однако последнее плавание слишком затянулось, и та провизия, что имелась, уже иссякла.
До Аштума её могло и не хватить. Морякам пришлось продвинуться вглубь джунглей. Знали ведь, в тропических лесах бродят, по меньшей мере, тапиры. Свинки пекари. Пропитание себе вануэзцы нашли, но не только.
Их взору открылось то, чего никто на «Сирокко» не ждал обнаружить. Языческое городище при храме, поросшее зеленью, брошенное века назад. Настоящее открытие!
Уже не установить наверняка, кто подал идею исследовать руины и зачем. Быть может, моряки надеялись пограбить развалины, обнаружить золото и драгоценные камни. Либо же просто в них взыграл дух авантюризма, врожденная тяга к исследованиям нового. Так или иначе, все условились прочесать городище. В том числе и Вито.
Он тогда не жалел о поддержке идеи. Горькими слезами обливаться стал уже потом, на борту каравеллы.
Естественно, никаких несметных богатств моряки не нашли. Только смерть и запустение. Призраки тех, кто провел свои последние часы жизни в городище. Останки людей – удивительно свежие. Убитых завезли сюда недавно. Кто? Почему? Непонятно.
Шутка ли, некоторые кучи костей утопали в цветах, прораставших прямо из скелетов – зловещая реальность. Бутоны невиданной красоты. Где были они, там хрономиражи появлялись чаще. Может, просто совпадение. Но кто ж его знает…
Интереса ради моряки забрались аж в храм. Прочесали каждый уголок, до которого смогли добраться. В дельмейском святилище явно кто-то появлялся до них, но покинул храм заблаговременно. Оставил вануэзцев с носом. Им досталась одна единственная ценность – некий саркофаг, в котором покоились мощи неназванного святого.
Большая удача, словом. Так они думали. Ведь всем что на Западе, что на Востоке известно: граждане Деспотата высоко чтят свою религию и всё, с нею связанное. На этом, полагал капитан, можно было неплохо озолотиться. Они забрали гроб с собой, не имея ни малейшего понятия, куда ввязываются. Знали бы они, что еще пожалеют – и как!
Копченое мясо тропических тварей и заполненные до краев бочки с водой позволяли им без проблем добраться до следующего пункта назначения – Ларданского Герцогства. Там экипаж «Сирокко» должен был отдохнуть после плавания недельку-две. И уже потом – со спокойной душой отчалить к берегам родной Вануи.
Только вот что-то пошло не так. Уже в море.
Сама вода моряков не тревожила. Ветер им сопутствовал, горизонт оставался чист, а солнце Тропика Водолея особо не досаждало, прячась по большей части за облаками. Другое дело – сознание. Над каждым матросом собственный мозг шутил по-своему.
Днём на экипаж нападала странная хандра. Начали проявляться симптомы, пограничные с морской болезнью. Хотя вануэзцы людей, к ней склонных, не держали. Одних тошнило, склоняя блевануть за борт. Вторые раздражались по поводу и без. Третьи уходили в себя, не сразу возвращаясь из мыслей на бренную землю.
Вито и сам ощутил эту странную перемену, не подкрепленную очевидными причинами. Голова у него кружилась так, будто он в одно рыло выхлебал бутылку бренди или больше, не закусывая. Это еще ничего. То ли дело галлюцинации: как слуховые, так и визуальные. От них у моряка шли мурашки по коже.
Поначалу он слышал не то звон, не то свист. У него уже бывало такое, врач поставил диагноз – тиннитус, что бы тот ни значил. Или раз в месяц в ушах брякнет, или каждые полгода. Словом, ничего серьезного. Однако в тот день его это напрягало. Сильно.
Больно уж часто звенело, переливаясь то в гул, то в шипение, усиливаясь до стрекотания кузнечиков, если не вовсе шума водопада. Вито не мог никак отделаться от этих галлюцинаций. А когда стал слышать голоса на чужом языке, сердце чуть не катапультировалось из его груди наружу.
Такой речи моряк никогда не слышал. Во всяком случае, ему показалось поначалу. Когда начал вслушиваться, тут же понял по некоторым знакомым словам: это дельмейский. Его голову одолевал чужой монолог на языке Деспотата. Но фразы были исковерканы немало. Судя по всему, наречие принадлежало временам куда древнее.
По мере работы на палубе краем глаза он замечал силуэты, которых видеть был не должен. Вито не сомневался ни на миг, что это не его коллеги по опасной работе. Моряки из Вануи носили форму. А фигуры были одеты так, как ныне даже в Деспотате не одевались. Их тела покрывали открытые раны, из которых текла без конца кровь.
Она пачкала палубу. Вито мотал головой, пытался проморгаться. Смотрел снова. Было чисто. Сознание устроило с ним потешную игру, выбивая из колеи. Привыкнуть к образам, возникавшим из ниоткуда и уходившим в никуда, было невозможно.
Хотя моряк еще молодцом держался. Матрос один пытался забраться в воронье гнездо, увидел там что-то, взвизгнул, как резаная свинья, и сорвался вниз. Его размазало по палубе. На борту поднялась паника. Экипаж утихомирил капитан, послав пулю в небо.
Ужас как рукой сняло. Гибель коллеги списали на несчастный случай. Палубу отмыли. Труп матросам пришлось выкинуть за борт: мало ли, какая болезнь могла их корабль охватить, едва начнут выходить миазмы.
Ещё куда-то пропал щеголь из офицерского состава. Начальство искало его всюду, но так и не смогло отыскать.
Каждый ощущал на себе странное, будто бы потустороннее давление. Вот только экипаж принял негласное решение игнорировать свое помешательство. Тем более, на подходах к Саргузам коллективный бред как рукой сняло. Ответа на вопрос, что это вообще было, никто дать не мог.
И ослу понятно было: всему виной саркофаг, что погрузили на «Сирокко». Либо же та мумия, что покоилась внутри гроба. Вито хотелось кричать об этом, обратить внимание на проблему, но он не мог. Своему же экипажу он перестал доверять на ровном месте. Ощущение складывалось такое, будто они убьют его, если ляпнет хоть слово про мощи.
Местная береговая охрана досмотрела команду корабля, вынюхала все уголки судна, однако так и не обнаружила ничего, что их смутило бы. Зафиксировали число больных цингой, обещая предоставить команде квашеную капусту.
Офицеры разобрались с бюрократией, посвященной соглашениям между Герцогством и Республикой. После этого каравеллу пропустили в акваторию на стоянку.
Команда «Сирокко» так и не сошла на берег, чтобы размяться. Даром что морякам буквально хотелось бежать в Город, подальше от саркофага. Экипаж капитан убедил спокойно выспаться, прежде чем полностью отдаться отдыху на суше.
Легче сказать, чем сделать. В гондеке той ночью даже просто находиться было невыносимо. Те, кого с ног свалила цинга, стонали без умолку, бубнили себе под нос что-то, будто бредили. Хоть тресни, увещевания оказались бесполезны. Остальные моряки попросту ворочались в гамаках, мучаясь от бессонницы.
Абсолютная тьма на палубе и общая истощенность команды сделала своё дело. Моряки засыпали один за другим. Со временем и Вито захрапел.
Его перестали мучить пленники цинги. Преследовать мысли о саркофаге. Он растворился в забытье, не видя ни кошмаров, ни снов. Даже не понял, что спит. Моменты сменили один другой, и он очнулся.
Что-то липкое и едкое упало ему на лицо с потолка. Кожу зажгло. Боль несусветная. Вито дернулся, открыв глаза. Так ничего и не увидел. Зато вслед за одной каплей потекли другие. Целый кислотный ливень – для него одного.
Моряк завопил в отчаянии, брыкаясь. Никто даже не заметил. Он сходил с ума по мере того, как множились очаги боли. Запутался в собственном гамаке. Руки и ноги отнимало. Его залило целиком. Страдания возобладали над рассудком, вгоняя Вито в забвение. Резко успокоился, провалившись в сладостную негу.
Так он попал обратно в утробу матери. Боль ушла. Пришло блаженство.
Вито спал, понятия не имея, что стало с его телом. Хотя впредь это его нисколько не волновало. Главное, что матроса все устраивало. Лишь иногда сквозь сон он слышал голоса людей, которых никогда не знал. Нет, не дельмейские. То были илантийцы.
Сначала на борт «Сирокко» поднялась береговая охрана. Их до одури напугало то, что перед ними предстало в гондеке. Кто-то из них посветил даже фонарем на лицо Вито.
На сетчатку попал свет, портя сладкий сон. Грань между Серостью и явью слегка стерлась. За минувшие часы матрос перебрался на потолок, слизь облепила его с ног до головы: только часть руки да половина лица выглядывали наружу.
Как такое могло произойти, никто из пришедших не знал. Стены, пол, потолок – все покрыла слизь, удерживавшая людей внутри, будто в коконах. Плотняком к Вито прилегали еще двое – Бруско и Эрколани.
Этих он недолюбливал и напрягся бы, узнав о столь нежелательном соседстве. Собой троица уже представляла чуть ли не единый организм. И так было со многими моряками на палубе. Причудливый симбиоз. Неторопливое сращивание, будто по воле колдовских чар.
Представитель береговой охраны выругался, глядя на Вито. Саргузцы что-то пылко обсуждали, не покидая гондека. Однако сам спавший отчетливо слышал разговор только урывками, слабо вдаваясь в смысл речей.
– Ничего не трогайте, – призывал один из пришедших. – Кто его знает, что за заразу они подцепили в тропиках!
– Их же проверяли вчера вечером, – вспоминал второй. – Они выглядели совершенно нормально. Что приключилось-то?
– Я не знаю. И знать не хочу. Уходить отсюда надо – точно вам говорю, – боязливо бормотал третий. – Как можно скорее!
– Герцогу надо доложить, что мы тут видели. Он разберется. И начальству расскажем. Судно желательно оцепить, чтоб никто не совал сюда свой длинный нос.
– Вся команда здесь. Но офицеры? Они-то куда подевались? Неужто просто исчезли? Так не бывает!
– Разгонять панику смысл какой? Возможно, они ушли в Город. Их надо будет отыскать, если это вообще реально. Не могли офицеры сквозь землю провалиться…
– Что с тем саркофагом? Здесь оставим?
– А как иначе? Его Благородие сам разберется, что делать с языческими артефактами. Не наше это дело.
– Чертовщина какая-то. Может, подать запрос в Янтарную Башню?
– Я. Повторяю. Ещё раз. Это не наше дело.
– Хватит уже болтать, мать вашу! Меня воротит от этой вони. Уходим!
