Андрей Коробов
Поломанный Мир 3: Провидение
Глава 5
Для сеньора Пруццо столы перевернулись даже чересчур быстро. Они с другим гвардейцем неспешно обследовали дом за домом, пока не зашли в последний. Там, как и во всех предыдущих, ничто не предвещало беды: чисто – и точка.
Отнюдь.
Герцогские прихвостни добрались до второго этажа уже налегке. Бдительность их спала крепче покойника. Они смотрели перед собой, но не видели очевидного: среди бардака в гуще комнат явно что-то затаилось.
Нечто зловещее, противоестественное.
Пруццо и его боевой товарищ без особого интереса осматривали последнее помещение, оставив невпопад за собой целую кучу неизведанных углов. Хотя едва ли это спасло бы их от того, что им уготовила тьма здесь.
Усач лениво обхаживал комнату по периметру, когда услышал звук за собой. Странный такой. Будто несколько ножей в ряд вонзились в гигантский шмат мяса. Вслед за тем ушей Пруццо коснулся хрип, что перемежался с бульканьем.
Вздрогнув, дворянин посмотрел туда и узрел то, чего никак не ждал. Кто бы ни убил его напарника, уже скрылся из виду.
– Срань… – пролепетал усач еле слышно.
Тихо и незаметно убит.
Нечто аккуратно положило труп наземь, оставило там, где и прикончило его. Клинок Вальперги дёргался в конвульсиях, будучи не в силах пошевелить и пальцем. Черная лужа медленно растекалась по захламленному, пыльному полу.
Стало страшно, как никогда прежде. Пруццо не сумел бы внятно объяснить, зачем, но он пошёл прямо к умирающему товарищу. Нервно взвешивал в руке свой кирасирский молот, перед собой держа круглый щит. Ему это все равно бы не помогло. Дворянина не покидало чувство, будто он очутился в западне.
Так и есть. Ибо выход из комнаты нечто оставило ему лишь один – через окно.
Храбрости на то, чтоб окликнуть полумертвого гвардейца, толстяку недоставало. Да и какой смысл? Тот и так без одной минуты подох.
Кожаные сапоги медленно переступали, под ними скрипели старые половицы. Пруццо почти дошёл до дверного проёма, когда из-за угла показалась гигантская, широкоплечая фигура. Но как эта тварь могла спокойно – легко и совершенно бесшумно! – передвигаться внутри здания? Это немыслимо!
Леденящий озноб охватил каждую мышцу грузного тела. Пруццо стиснул зубы. Он оказался не в силах отвести взор от пары глаз, чуть люминесцировавших в полумраке вокруг. Нет. Что бы это ни было, на обыкновенного людоеда походило мало.
Дуэль взглядов продлилась от силы долю секунды. Пруццо не издавал ни звука. Хотел было заскулить потасканной дворнягой, но услышал стрекот, что издавала эта гора мяса. Вассалу Освальдо одновременно хотелось обмочиться, обделаться и скрыться в ужасе там, где его эта тварь никогда не достанет. Едва ли это возможно.
Его хватило только на то, чтоб попятиться назад. Громила отреагировал мгновенно. Дистанция между ними сократилась в два счёта. Пруццо завопил, совсем не понимания, что вообще происходит. Чудовище подхватило его, как пёрышко, и вытолкнуло вперёд, само и не подумав остановиться. Они в миг вылетели наружу из дома.
Бедные кости. При падении точно поломало рёбра. Черепная коробка не обошлась без трещины. В ушах у Пруццо зазвенело. Но наработанные травмы не шли ни в какое сравнение с тем, что уготовила ему эта зверюга.
Страдания нельзя было назвать долгими. Однако за считанные секунды дворянин испытал так много мучений в раз, что хватит на все воплощения вперед и назад. Его не стало быстро. Нечеловеческая боль венчала сиюминутную гибель… Даже медведь-шатун бы не сумел разорвать человека так легко и ловко, как эта тварь!
И сейчас мутанты смотрели на монстра, всего перемазавшегося в крови, пытались дойти своим умом, что же так возмутило их в его внешнем облике.
Глупо было даже сомневаться: перед “Медузой” предстал самый что ни на есть упырь. Даром что держался особняком на фоне своих братьев по безрадостной судьбе. Массивный и мускулистый, на голову выше даже отца Энрико.
Это чудовище являлось атлетом от мира зараженных. Само совершенство, выбивающееся из тщедушного большинства.
Широкие плечи расправились, напоминая так длинный ниренский лук. Мясистые руки, испещренные надутыми красными венами. Ноги сильные, как у тигра из сулактинских мангров. Объемная грудная клетка с выдающимися, будто заостренными ребрами. Такая тварь не могла получиться из обыкновенного человека!
Мерзость давно утратила большую часть одежды, оставшись во рванье. Однако лишь Свет с Тьмой знали, сколько времени прошло, прежде чем чудище вымахало настолько. Кто-то мог предположить, что монстра будет легко убить. Если бы! Это самообман. Зараженный не нуждался в броне – ни в рукотворной, ни в естественной.
На то имелись причины отнюдь не утешительные для альбиносов.
Мелкие порезы, оставленные битым стеклом, легко затянулись. Осколки вытолкнуло за пределы плоти. Регенерировала тварь ничуть не хуже самых удачных транслюдей из “Медузы”! Впрочем, данное достоинство – всего лишь одна маленькая ремарка, смутившая мутантов. Дальше – больше.
У упыря из головы не росли друзы черного нектара. Минерал только обсыпал плечи его, немного – еще и спину. Лез из дистальных фаланг на руках и ногах. На этом всё. Так что свой изначальный облик зараженный сохранил практически в целости и сохранности. Отряду альбиносов не просто так его лицо показалось смутно знакомым.
Разумеется, из-за воздействия Черного Мора тварь потеряла большую часть волос, оставшись только с одним жиденьким оселедцем. И тем не менее, в физиономии угадывался один из персекуторов “Медузы”, которых отец Энрико взял с собой на поимку Альдреда Флэя. Тот, кто, пожранный гулями, так и не вернулся обратно…
Значит, его не просто разорвали на куски. Не смогли. Оно и понятно: мутанты если и умирают, крайне нехотя. Скорее, мутант заразится сам и обратится рабом Чёрного Мора, чем станет обедом своры людоедов.
Подтверждением тому служили глаза с мигательными перепонками, как у ящерицы. Уже не красные, а розоватые, особенно злые. Сочащиеся не то загустелой слизью, не то черным гноем.
Вглядываясь в порождение эпидемии, Кьяра совсем разуверилась в исключительности своей породы. Трансчеловек мог многое перенести. Убить его не так-то просто. Но какой смысл в них, если под пятой Эпохи Семи Лун они все – точно такие же никчемные жуки, как и простые люди? Их тоже легко раздавить.
Соответственно, Церковь посеяла горькую ложь. Обманула альбиносов и, что хуже, сама обманулась. Такое нельзя прощать. И Кьяра не собиралась даже!
Капитан “Медузы” почувствовала острое разочарование во всем, что выстраивало её жизнь до этого самого момента. Она была слишком слаба духом, чтобы присоединиться к борьбе с Черным Мором в первых рядах. Лучше уж со стороны наблюдать, как этот Поломанный Мир сгниет окончательно.
– Он… он ведь один из нас, так? – еле слышно проронил один персекутор. Далеко не первый догадался, но первым выразил общую догадку, повисшую паузой в воздухе.
– Больше нет, – сказала капитан Малатеста строго. Она крепко обхватила рукоять эспадона обеими руками. Для неё эта тварь значила не больше, чем любой другой зараженный. Напрасно. Перед ними предстала особь поистине выдающаяся.
Персекуторы хотели было спросить у сестры Кьяры, как им быть. Но их разом заткнул гуль-переросток. Оскалился, как вдруг нижняя челюсть его разошлась надвое. Вслед затем, словно шов лопнул, распахнулась его глотка до самых ключиц. Из мышц на обратной стороне торчали шипы. Язык повис, как у колокола.
Зверь издал глубокий и протяжный, оглушающий рёв. Чувствительные уши альбиносов тут же закололо. Один даже пошатнулся, словно его мысленно захватил менталист и принялся дробить в кашу мозг. Кричал в ответ, как резаный.
Рёв, однако, предназначался вовсе не для потенциальных жертв. Тварь явно зазывала прочих на жатву. Оно и немудрено, ибо…
До Стии доплыло массивное белое облако, за которым тут же спряталось небесное светило. Как только солнечные лучи отлипли от белоснежной кожи громилы, с её поверхности покатил едва заметный парок. Всего-то! Излучение не убивало тварь, а лишь выпаривало избыток влаги. Что это, если не новая ступень эволюции упырей?..
Монстр, наконец, отлип от останков сеньора Пруццо. Встал, чуть сгорбив спину, раздвинул руки, чуть согнув в локтях, и направился по прямой линии к своим бывшим собратьям. Он видел цель и не видел препятствий.
Боялись те или нет – не столь важно. Им ничего не оставалось, кроме как приготовить оружие. Кьяра выставила вперед эспадон, вставая в боевую стойку. В то же время последнее, что ей хотелось бы сейчас, – это сразиться с чудищем. Можно было и дальше бегать от реальности, но даже Малатеста не могла не признать факта: конвой снова оказался в западне, подстроенной на сей раз Черным Мором.
А это – куда страшнее…
Едва тварь издала свой громогласный рёв, люди герцога мигом всё поняли. Они так и не появились подле “Медузы”. Предпочли убежать куда угодно, лишь бы подальше от источника звука. Хваленые стражи Вальперги ещё не знали: самый легкий выход из Стии – вперед ногами.
Природа монстра виделась альбиносам противной до глубины души. Его существование попросту оскорбительно. Мутанты понятия не имели, с чем им вообще довелось столкнуться. Тем не менее, персекуторы разделяли одно чувство на всех: эту тварь необходимо ликвидировать. Сейчас же.
У сестры Кьяры тоже проскользнула такая мыслишка. Но приоритетом для неё выступала сохранность пойманной упырицы, кряхтевшей за спиной.
Все остальное вторично.
На деревню опустился гнетущий полумрак, сделав саму явь серой. Зараженные только этого и ждали. Они затаились, впав в состояние сродни анабиозу.
В самых отдаленных уголках поселения, куда живые зайдут лишь в последнюю очередь. Под землей, куда зарылись в преддверии рассвета с головой, не успев забежать в здания вслед за другими.
Жаклин заметила не простые холмики.
Её же счастье, что не полезла глянуть поближе.
Людоеды чувствовали смену погодных условий, как никто другой, и точно знали: времени им хватит. Гули принялись в спешке откапывать себя, чтобы не опоздать на жатву. Добыча сама пришла к ним, узнав о том последней…
Альфа позвал своих братьев меньших. И те откликнулись.
Первым на моровое отродье подался мутант с химеритовым бастардом наперевес. Он не думал о славе и не был ослеплен животной яростью по отношению к бывшему собрату. Всего-навсего переоценил свои силы.
Следом за ним выдвинулся второй, крутанув ледяное копье в руках. Кьяра даже не шелохнулась, лишь наблюдала, гадая, насколько этот громила силен в действительности.
Альбинос почти подошёл на расстояние удара, занося бастард за себя, как вдруг посыпался. Переросток убрал его с одного тычка, подшагнув и замахнувшись рукой. Кулак вбило с фланга в череп, и тот раскололся, будто арбуз, пронзенный увесистой пулей. В разные стороны полетело содержимое. Этот мерзкий, чавкающий звук…
Мутант рухнул на староимперскую брусчатку, будучи не в силах что-либо поделать впредь. Из руки выпал огненный бастард. К тому моменту, как боец очухается, его уже разделят между собой поспевающие гули-бегуны.
Громила убрал первого легко и непринужденно, даже не напрягаясь. Как будто ничего и не произошло, тварь продолжила идти вперёд. Второй персекутор хотел было его уколоть. Ледяное копьё прорезало лишь воздух: монстр лихо увернулся. Альбинос осознал всю бесполезность своего трюка, вознамерился ретироваться.
Только вот поздно уже было…
Едва персекутор дернулся назад, его тут же подхватил бугай. Вцепился в лицо, проталкивая когти в орбиты. Глаза лопнули, как переспелые сливы. Пальцами тварь ощутила что-то мягкое и податливое, как влажная губка, – мозг альбиноса. Тот заорал надрывно, забившись в конвульсиях.
Упырь-великан легко поднял его над землей. Сжал в ладони голову, заткнув бедолагу. Как только напряглась кисть руки, дёрнул ей раз – и мутант заткнулся. Дёрнул два, упёрся свободной лапой в плечо и принялся буквально выкорчевывать голову бойца. Шутка ли, ему это удалось.
Шейные мышцы порвались. Голову вырвало из плеч. За ней сквозь всю спину пополз податливым червем позвоночник. Декапитация увенчалась успехом. Тело рухнуло под ноги великана. Монстр поднял жуткий трофей над собой, демонстрируя “Медузе”, что их ждёт, и победоносно взревел.
Чудище ничего не стоило погубить двоих транслюдей. Те даже не сумели нанести ему и царапины! Обманываться не приходилось: даже если они каким-то чудом добьются регенерации, из Стии им уже не выбраться живыми.
Малатеста потеряла достаточно себе подобных уже. Каждый убитый мутант отзывался болезненным импульсом в её сердце. Она просто не могла смотреть, как альбиносы, признанные лучшими инквизиторами Саргузского Корпуса, дохнут, как мухи, – вот так просто!
Капитан была далеко не из трусливых. Даром что архилич в доспехах из драконьей кости заставил ее испугаться по-настоящему. Здесь и сейчас вопрос обстоял не в храбрости, а в смысле. Она ясно отдавала себе отчет: при нынешних обстоятельствах им ни за что не победить альфу – даже им!
Соответственно, лучшее, что могла сделать “Медуза”, – ретироваться.
– Не вступать в бой! Отставить! – крикнула сестра Кьяра, первая пускаясь в бегство. – Уходим! Уходим!
За себя Малатеста даже не посмотрела. Приоритет её – в собственном выживании. В оправдании потерь посредством доставки пойманной зараженной.
Персекуторы были бы только рады оторваться от вожака упырей. Но проще сказать, нежели сделать. Малатеста бросилась в переулок, удрала лишь потому, что уложилась во временное окошко. Другим бойцам повезло гораздо меньше. Они только дёрнулись нагонять капитана, как прямо на них тараном, откинув трофей прочь, бросился альфа.
Хоть и были быстры мутанты, верзила превосходил их по скорости вдвое. Сбил с ног всех троих. Потянулся к самому ближнему. Тот стонал, уползая, судорожно пытался дотянуться до своей кислотной секиры. Упырь почти достал нерадивого альбиноса, как вдруг его руку отсекло электрической алебардой.
Ток прокатился по телу, заставляя громилу дрожать, как осенний лист на ветру. Он заверещал утробно. Да только триумфом там и не пахло. Эфир, переданный химеритом, быстро сплелся с тем, что растекался по чумной крови зараженного. Действие магических молний прекратилось.
Альбинос, отсекший альфе руку, встал как вкопанный. Великан поглядел на него озлобленно и чуть согнулся. Кожа под его лопатками надорвалась, являя наружу две лапы, страшно похожие на паучьи ногощупальца. Тварь накинулась на бедолагу, атакуя. Душераздирающий крик поднялся над деревенской улицей.
Монстр драл его на части. Пробивал ногощупальцами броню из инквизиторского сплава, и та рвалась, как листы тончайшей бумаги. Добравшись до плоти, альфа раскрыл пасть и навалился на бедолагу сверху. Голова мутанта оказалась внутри. Вопль потонул, стал глуше, еле-еле доносясь из-под чужой плоти.
Даже если бы мог, злосчастный персекутор все равно мало что рассказал бы о происходившем с ним. Пока еще сознание было при нем, альбинос чувствовал лишь одно: его жрут заживо. Шипы являли собой иглообразные зубы, месившие его лицо в фарш. Из глубин грудной клетки поднимались липкие жгутики, подтаскивавшие туловище поближе, чтобы точно также его прокрутило через мясорубку.
Одновременно с тем на смену отрезанной руке моментально отрастала новая. На новообразованные кости наползала плоть, её обтягивала белая, толстая, как у слона, кожа. Этот упырь восстанавливался также быстро, как Энрико Малатеста.
Если и не того лучше…
Альфа отлип от поеденного мутанта на половине тела. Выпрямил спину. Тут же вниз рухнули объедки: руки, туша до живота. Из него вывалились остатки желудочно-кишечного тракта, утопавшие в крови альбиноса. Он пожрал персекутора в два счета, его изначальная жертва даже не успела ухватить секиру.
Скрюченные пальцы бойца только коснулись химеритового древка… Запоздало всё одно. Великан уже подобрался к нему, приподнял колено и опустил тяжелую стопу инквизитору на спину. Раздался хруст – это позвонки бесповоротно треснули, а вместе с ними сложились пополам и ребра. Персекутор не мог кричать – лишь хрипел.
На свою беду он всё еще оставался жив. Гигант уже был сыт. А переломанного бойца он приберег братьям своим меньшим. Ногощупальца вернулись под лопатки.
Верзила разинул нижнюю челюсть и гаркнул несколько раз, подзывая упырей на обед. И те слышали его.
Зараженные скоро будут здесь!
Третьего мутанта и след простыл. Он воспользовался суматохой и в спешке убрался подобру-поздорову. Рвал когти так торопливо, что даже не заметил, как обронил свой химерит. Цвайхандер остался у ног альфы. За ним альбинос точно бы не вернулся: жизнь своя дороже в разы.
Боец потерял из вида сестру Кайю. Просто бежал, хватаясь за поврежденное бедро, куда глаза глядят. Он слышал повсюду крики людей герцога. Упыри наводнили улицы деревушки, устраивая знатное пиршество. Всё время брёл супротив чужих воплей, старался добраться до коновязи, где их ждали лошади.
Фатальная ошибка.
Его поймали на одном из поворотов. Нечто крупное, размером с медведя, навалилось сверху, валя с ног. Проморгавшись, мутант увидел перед собой альфу. Тот раскрыл пасть, собираясь пожрать и его. Ужасающий вопль оказался краток на запев. Громила мигом расправился с ним.
Кьяра Малатеста была совсем недалеко. Сестра Энрико слышала все от и до, но не видела. Её вообще мало заботила чужая судьба. Она давно плюнула на лошадей, понимая, что облако ещё долго будет висеть над Стией. Непростительно долго. Проще всего отыскать тихий уголок и телепортироваться к месту привязки в Вальперге.
Жестокая ирония. Это было уже не в первый раз у последних капитанов “Медузы”.
Глава 6
Птичка в клетке болталась за спиной, изредка кряхтя. Впрочем, её бездарные поползновения не сильно отвлекали сестру Кьяру от бегства.
Для бездарного капитана отловленная упырица служила не более чем предлогом вернуться назад в Вальпергу без особых вопросов. А дальше – как пойдет.
Все внимание своё Малатеста сконцентрировала на дороге. На поиске укромного уголка, где она смогла бы наколдовать без лишнего шума портал в твердыню Барбинов. Как показала ситуация, не так-то это и просто. Упыри, казалось, были повсюду, куда ни плюнь. Даром что не показывались особо. Она их всего-навсего слышала. Так близко и так далеко.
То же самое – молодчики Его Высочества. Гвардейцы со стражниками разбегались в разные стороны, ясно понимая: удрать на конях им не светит. По-видимому, ими-то людоеды и интересовались в первую очередь. Клинки Вальперги им казались легчайшей добычей. Надо брать, пока тепленькие.
“Лучше они, чем я”, – считала Кьяра, еще никогда прежде не походившая на среднего человека столь сильно. Даже на собственных братьев-мутантов плюнула: пожрали их и пожрали, надо озаботиться тем, чтоб самой не стать кормом для альфы.
Её беспокоила судьба столь немногих: себя любимой и брата-недотёпы. Хотя Энрико навряд ли обрадовался бы, узнав истинное видение сестрички сути вещей. А может, Верховный Инквизитор и вовсе бы отрёкся от кровинушки. Ничего он за своей священной войной против Киафов и еретиков не видит.
Несмотря на все понесенные потери, Кьяра неустанно рвалась вперед. Её было не просто убить. Гули даже не успевали толком заявить о себе – тут же отлетали, отведав химерита, зачарованного на порчу.
Магия работала на зараженных превосходно, ведь эспадон за время бездействия сосредоточил в себе эфира в избытке. Энергия чуть ли не капала с дола в безжалостном стремлении вырваться наружу. Капитан Малатеста лишь направляла оружие, изголодавшееся по плоти её врагов.
Один удар – вполне достаточно, чтобы запустить необратимый процесс разложения. Лишившись конечности, схлопотав колотую рану, гули верещали надрывно. Сыпались в переулках прямо под ноги альбиноски, проносившейся мимо неудержимым вихрем. Впредь их собственные тела им не принадлежали.
Плоть закипала, разжижаясь и растекаясь вонючим студнем по брусчатке наряду с пораженными внутренностями. Следом крошились кости – и даже черный нектар! Дух гуля сам по себе тлел, оборачиваясь миазматическими клубами пара. Людоеды становились дурным удобрением для стийской земли, отравляя её бесповоротно. Там, куда ступала нога упыря, плоды добра уже не взойдут…
Кровь, оставшаяся на эспадоне, бурлила и испарялась, поддерживая абсолютную чистоту химеритового клинка. Этот образец был продуман от начала и до конца – и так являл собой совершенство, дарованное гением зачарования.
Хотя в то же время смерть одних упырей непременно влекла за собой появление новых. И с каждым убитым зараженным тварей становилось только больше. Они были повсюду. Догоняли Кьяру, напирая чуть ли не со всех флангов. Как если бы последний герцогский прихвостень уже встретил свой исход на зубах гулей, пораженных налетом.
Благо, капитан Малатеста отыскала таки наиболее удачное место для сбора телепорта. Где-то посреди переулков – самый что ни на есть глухой тупик. Едва краешком глаза она зацепила ответвление, бросилась туда.
Треснувшие каблуки уже порядком износившихся ботинок отбивали на брусчатке нечто схожее с барабанным ритмом. Кьяра спешила. Спешила во что бы то ни стало вырваться из объятий кошмара. Питала наивную надежду более никогда не возвращаться к ужасам, к которым выработала полное неприятие. Она оказалась в числе тех, кто отвергал Поломанный Мир и был отвергнут им.
Зараженные следовали за альбиноской лишь затем, чтоб полакомиться её мясом. И дальше своего неутолимого голода не видели. Наоборот, согласно их представлениям, добыча сама загоняла себя в ловушку. Правда, но лишь отчасти.
Добегая только-только до стены, Малатеста убрала в ножны поспешно эспадон и нацепила перчатку-манипулятив. Одну всего: больше просто не нужно. Свободной рукой полезла в походную суму и выудила оттуда спасительный свиток с заклинанием школы псионики.
Силы мысли недостает, чтобы переместиться туда, куда нарисовало воображение. Зато её вполне хватает порвать пространственно-временной континуум и в долю секунды оказаться на месте привязки. Таков парадокс. И сама руна в нынешних реалиях оказалась актуальна как никогда.
Кьяра мигом сорвала её с бумаги, концентрируя беспокойный сгусток энергии между растопыренных пальцев и швырнула в стену. Сфера лопнула, растекаясь по кирпичной кладке жирной кляксой. Пораженное пространство тут же расщепилось, формируя портал во внутренний двор замка Вальперга. Тот самый, где инквизиторы бесплодно натаскивали гвардейцев своей тактике.
У капитана запас времени был строго ограничен. Десять секунд на то, чтобы прыгнуть в портал и добраться через кротовую нору до пункта назначения целиком и полностью. В противном случае, она могла застрять в пространственном шве. Растерять ненароком по дороге конечность. Что угодно, словом. Ибо с магией шутки плохи. Это касалось как магов, так и тех, кто их стриг, будто овец.
Гораздо важнее другое – рассчитать все так, чтоб за ней не увязался хвост из зараженных. Впрочем, особо назойливая муха везде проскочит. И совсем неважно, большое временное окошко или маленькое. Тут уж Кьяра смысла загадывать не видела.
Десять секунд. Вполне достаточно, чтобы чья-то судьба оборвалась или решилась раз и навсегда!
Малатеста ускорилась, не жалея себя. Плевать, что ноги изнывали от избыточной нагрузки и едва ли удобной обувки. Мышцы груди, спины и рук изнывали от неловких телодвижений после атак, но это – ничто. За собой мутантка слышала топот ног. Упыри близко, уже набились в тупик, словно селёдки в бочку. Толкаются и теснятся в попытках дорваться до неё. Ну и пусть. Живой им не дастся.
Гули догоняли. Даже смерть зараженным нипочем. Наоборот, их сила, выносливость и ловкость значительно вырастала в сравнении с показателями при жизни. И это – при общем, заметном увядании организма под давлением агрессивных кристаллов черного нектара. Выходит, минерал забирал полезные вещества, но взамен давал заряд энергии – ровно столько, сколько требовала успешная охота в полях.
Права выбора за Кьярой не закрепилось. Если бы могла, она предпочла бы порталам что угодно. Ненавидела их всем сердцем и душой. И вот, почему…
В кротовую нору Малатеста нырнула первая. Глаза ей застилал ослепляющий синий цвет – холодный, депрессивный и при этом как будто выжигающий напрочь сетчатку. Это ещё ничего. Сама материя, из которой состояла мутантка, преобразовывалась. Делилась, расщеплялась и пересобиралась. Органы чувств отказались работать. И всё же, кое-что альбиноска чувствовала: давление.
Небывалое давление, как будто со всех сторон на неё надвигались, чтобы вот-вот расплющить, стены. Тела её больше не было – сплошь связка злокачественных опухолей, которые болели и жадно разрастались, при этом затрагивая каждый её нерв.
Лучшее, что можно было бы сделать, – это нырнуть в портал нагишом, ничем не отягощенным. Кто-то так и делал, если с головой дружбу не водил, зато страдал меньше остальных. Сама Кьяра каждый раз, попадая в Шов между лоскутами пространства и времени, думала, что и сама бы на такое пошла. Но здесь и сейчас это не представлялось просто-напросто возможным.
Одежда и доспехи на ней, оружие её, птичка в клетке – всё это перемешивалось в едином бульоне из материи, доставляя несусветные муки, чтобы на выходе вновь разорваться на былые объекты.
Полет сквозь пустоту занимал от силы долю секунды реального времени. Но по ощущениям самой Кьяры, она болталась в кротовой норе несколько человеческих жизней к ряду. Синий свет перед глазами побелел. Она рухнула через пространственный карман прямо на тренировочную площадку.
Её приземление назвать лёгким было нельзя. При падении сама же себя ткнула в бок локтем и больно ударилась плечом. Сейчас как раз был разгар тренировочных поединков. Хотя сам Энрико Малатеста отошёл, бросив бойцов, которых курировал изо дня в день. Люди герцога отвлеклись и наблюдали за происходящим недоумевая.
Как вдруг вслед за сестрой Кьярой из портала вывалилось два упыря. Вернее, полтора – один целостный и один без нижней половины тела. Ещё никогда Чёрный Мор не пробирался на территорию самой Вальперги. Посредством гулей он бы тут же, всеми правдами и неправдами, стал бы распространяться по последнему саргузскому ковчегу. Всё перечеркнуло одно большое жирное “но”…
Солнце. Палящее, беспощадное солнце Мёртвого Города, которое в гордом одиночестве бороздило небесные лазурные волны. Его смертельные лучи пронзали незваных гостей тысячами пылающих копий.
Зараженные подняли поросячий визг, стали кататься и брыкаться, биться об пол, что рыба – об лёд. И тем не менее, тот, что перенес скачок через портал целиком, не оставлял попыток передать хрустальную чуму следующему. Гуль вцепился когтистой лапой в лодыжку Малатесты, подтаскивая себя к ней поближе, чтобы укусить.
Не на того напал. У Кьяры сработали рефлексы. Она пнула людоеда каблуком в зубы, и челюсти того раскололись. Это небесному светилу стоило сказать “спасибо”, раз оно заставляло упырей буквально тлеть под своими лучами. Жалкие попытки незваного гостя умереть не бездарно на том и закончились. Затих, подохнув.
Альбиноске стоило бы выдохнуть. Но она умом еще оставалаась на улицах Стии, наводненной Чёрным Мором. Вполне обыкновенное явление. Проход через портал слегка замутнял сознание, лишая на время человека связи с реальностью. Так и здесь.
Тяжело дыша, Кьяра только и делала, что судорожно отползала боком от парочки спаленных заживо гулей, под которыми натекли гнилостные лужи. Стоял абсолютный штиль, и густые – хоть ножом режь! – миазмы, поднимавшиеся над трупами, застывали в воздухе, щипая ноздри.
Лишь когда Малатеста зацепила взором кучку герцогских бойцов, знакомые стены замка и горный пейзаж, она начинала понемногу успокаиваться. Все худшее позади, саму Кьяру беды коснулись только самым краешком. Она жива. Она здесь. Остальное значения не имело.
Герцогский бойцы, по большей части, ранее не видали гулей вживую. Были под впечатлением, столпившись и наблюдая все действо, будто парализованные. Ими правили попеременно страх и любопытство. Каждый понимал, рано или поздно им тоже придется столкнуться с Чёрным Мором. Но кого ни спроси, им этого не хотелось.
Кто-то один всё-таки оправился от ступора и крикнул дозорным:
– Доктора сюда! Они вернулись!
В уме у Кьяры повис риторический вопрос: “Кто мы-то?” Назад в Вальпергу вернулась она одна. И отчасти ей даже было стыдно…
Между тем Якуб и Жаклин своим ходом пытались покинуть Стию. По маршруту, который наметил оршак. Надеяться они могли только на себя, раз их судьбы определяла чистая случайность. Дезертиры бросились вниз по лестнице, готовые встретить кого угодно и что угодно окромя погибели. Полчища упырей начинали жатву. Благо, пока что она распалялась где угодно, только в обход них.
– У нас не так много времени, – предупреждал оршак, спускаясь по ступенькам так быстро, как мог. В тяжелых миротворческих доспехах давалось это не легко.
– Ты мне это можешь не рассказывать! – бросила ему оксиванка, выбиваясь вперёд. Последние две ступени попросту перепрыгнула. Себе такого Якуб не мог позволить при всем желании.
Беглецы беспрепятственно покинули дом на холме и ринулись вниз, в деревню той же дорогой. Пользуясь форой, Азема обратила внимание на небосвод. Одинокое белое облако, заслонившее солнце, никуда не девалось. И ползло непростительно медленно. К тому времени, как лучи снова обольют улицы Стии расплавленным золотом, живых и здравствующих здесь не останется. Это раздражало.
По крайней мере, Жаклин учитывала обстоятельства и рассуждала трезво: права на ошибку у них нет. У нее нет – будет вернее сказать вот так.
В самой деревне творился Хаос во плоти. Лишь инквизиторы точно знали, куда следует направляться. Герцогские же бойцы просто уносили ноги прочь из Стии, дабы удрать на открытое пространство и уже там дождаться солнца. Наивные.
Как ни крути, а гули бегают быстрее. Тем более те, что додумались укрыться от солнца в рыхлой почве.
Со стороны южного заезда в деревню, где спасители человечества оставили повозку и лошадей, доносилось ржание, преисполненное ужаса, боли и паники. Бедные животные никуда не могли деться от гулей – и стали для них дармовым обедом. Вместе с тем путь назад был отрезан. Повезет тому, кто наткнется на инквизиторский скарб, когда заварушка в Стие закончится. Никакого труда не составит его забрать при удачных погодных условиях.
Впрочем, кое-что клинки Вальперги с собой прихватили. Арбалеты и зачарованные болты. Они использовали их по поводу и без в надежде хотя бы так выиграть время, задержать упырей, что повалили на них из всех щелей. Слишком уж рано они перешли от теории к реальному боевому опыту в обход практики. Вели себя не лучше обезьяны, принявшей флюоритовую бомбу за кокосовый орех.
