Андрей Коробов
Поломанный Мир 3: Провидение
Глава 4
Мало-помалу конвой добрался до одинокого путевого знака, претворявшего заезд в Стию. Деревня представляла собой транзитное поселение, через которое из Саргуз по северному тракту караваны торговцев расползались по всей территории Провинции. Дорожные обозначения с направлениями во все стороны света лежали по ту сторону населенного пункта.
Пока же люди герцога могли наблюдать сугубо скупую надпись на табличке: “Стия”. Одно из десятков совершенно бессмысленных названий здесь, на юге Трансларданской долины.
Совсем неважно, что здесь отжимали оливковое масло высшей пробы и выдерживали белые вина, достойные кайзеровского рыбного стола. При этом в прочих деревнях люди творили не меньшие чудеса, поставляя на общемировой рынок товары превосходного качества.
Заслуги отдельного поселения затирались, являя собой общее достояние владений Герцога. Такова жестокая, капиталистическая реальность.
Ларданы – это знаковая марка, видная на карте Западного Аштума невооруженным глазом. Редкое исключение составляли отдельные крупные предприниматели, дарившие свои имена выпускаемой продукции – от самого дешевого портвейна до шикарного парчового плаща.
Для Стии отведенная роль в экономической пирамиде осталась позади. Осталась непосредственно деревня – цепочка зданий, раскиданных по улицам, которые являли собой пятиконечную звезду.
Герцогских бойцов с самого порога встречали небольшие платановые рощицы у черты поселения: в долину попеременно заходили чуть ли не все возможные ветра. Так, селянам удавалось поддерживать в самом населенном пункте полный штиль и какую-никакую прохладу. Здесь, на южной оконечности Западного мира это особенно важно.
Внимание чужаков привлекли далеко не платаны, в чьих кронах, шатая ветки, гулял обжигающий ветер. У самой черты Стии был вырыт небольшой котлован, как будто подготовленный для дальнейшего залития фундамента. Если бы. Кьяра отдала приказ вознице лошадей придержать. Она с инквизиторами повела своих скакунов туда, чтоб рассмотреть поближе. И действительно, посмотреть было, на что.
– Свет и Тьма… – совершенно холодно воззвала она к Противоположностям. Лишь маска утаивала то отвращение, что накрыло её волной с головы до пят.
Азема нахмурила брови, причем – далеко не от солнца. Смрад уже выветрился, оставив за собой лишь стойкий запах дорожной пыли да тонкий, слегка горький аромат минералов. Девушка констатировала печальный вывод:
– Куда ни плюнь, так, похоже, везде и всюду.
– Это ведь начало только, – ясно понимал Якуб. Возможно, в Орше через год или два картина будет один в один с этой.
Удивляться тут уже нечему. Стия находится в опасной близости от Мёртвого Города. Она одной из первых в Провинции должна была прочувствовать на себе все ужасы эпидемии. Так и вышло. Деревня угасла за считанные дни, а с тех пор миновал месяц или около того.
Раз уж Черный Мор шагает по Поломанному Миру семимильными шагами, стоило полагать, Герцогства больше нет. Ни де-юре, ни де-факто. Земля эта уже принадлежит мёртвым, или, правильнее будет сказать, призракам.
И зрелище, представшее перед инквизиторами, это подтверждало. К гадалке не ходи, понятно и так, что здесь произошло. Массовое заражение, гулявшее от дома к дому, распылявшееся в геометрической прогрессии.
На выходе мертвецов стало столько, что хоронить их попросту не успевали. Просто сбросили их всех в свежий котлован под застройку, укрыв ткаными полотнами, чтоб не так воняли. Даже не стали сжигать во избежание полумифических миазмов, не стали тащить до здешней капеллы, рядом с которой стояло кладбище.
Люди плюнули на собственную культуру погребения, не зная, как быть. Сделали, как сделали. Ждали невесть, чего. И в конце концов, к ним нагрянули упыри. Пожрали последних обитателей деревни. Ну разумеется! Здесь не могло никого остаться в живых – ни зараженных, ни селян. Пустота. И тем не менее, капитан отчаиваться не стала. Несмотря ни на что, время на их стороне. Им надо воспользоваться.
– Скольких же они скинули в эту яму? – задавалась вопросом Жаклин, пытаясь подсчитать точное число тел. – Полсотни? Сотню?..
Жгучее солнце Илантии сделало своё дело. Она осушила до черной кости тела, и те утопали в осколках ломаного порочного нектара, как в золе. Мертвецы не отходили в мир иной с концами, кто-то из них обязательно должен был возвратиться по душу живых.
Причем о том селяне уж наверняка узнали последними.
– Меня больше волнует процент восставших, – озвучил мысли вслух Якуб. – Десять процентов? Пятнадцать? Или всего один?
Неважно, сколько точно. Важно, что голод пробудил упырей, и те долго валандались в попытке выбраться. Успешно или нет, кто знает. Хотя бы один должен был возвратиться в Стию и устроить жителям ад наяву.
Деревня сама с тех пор опустела и выглядела так, будто лишь ветер треплет ставни окрестных домов. Пускай. В этом стоило убедиться.
– Это произошло достаточно давно, чтобы не забивать себе голову всякой чепухой, – строго рассудила Кьяра. – Уже за полдень перевалило. Нужно всё осмотреть. Будет лучше, если мы раздобудем зараженного до заката, и найдем укрытие. Переждем до рассвета – и двинем обратно. В идеале так.
Малатеста повернулась к обозу с герцогскими бойцами, достала эспадон и махнула возничему, указывая на здание неподалеку:
– У постоялого двора есть коновязь. Повозку брось там. Надо все прочесать здесь!
– Так мы ни за что не выполним приказ Его Высочества… – посетовал сеньор Пруццо, нервно щипая себя за усы. – Здесь никого.
И это говорил человек, никогда вживую не видевший гуля! Много он знал о них…
Возница выдохнул шумно, всплеснул поводьями, но послушался капитана. Мутанты один за другим повели лошадей к коновязи, следуя за сестрой Кьярой. Оршак увидел достаточно и тоже отъехал от котлована с трупами. Жаклин еще какое-то время вглядывалась в иссохшие мумии селян, после чего увела свою клячу в сторону прочих.
Её взгляд ненароком скользнул при развороте за котлован, в сторону лесополосы. Девушку настигло странное чувство. Ближе к теньку, совершенно вразнобой, то здесь, то там виднелись припухлости на теле земли. Словно кто-то из раза в раз тела хоронил наспех в местной рыхлой почве. Или что-то ещё. Но это не остров сокровищ, опять же.
Раскапывать захоронения, чтобы в конце концов напороться на разложившийся моровой труп, Жаклин не стала бы. Отделалась личным умозаключением: селяне понятия не имели, что делать с усопшими, вот и избавлялись от них, как попало. Хотя в то же время холмики казались рытыми недавно. Будто лопатой поработали под утро. Это странно.
– Не хватало еще этим голову себе забить… – буркнула Азема, ретируясь.
И действительно. Некоторые тайны лучше никогда не разгадывать.
Солнечный диск между тем накрыл своим губительным светом всю Провинцию от начала и до конца. Облака никуда не девались: ещё соберутся в плотную армаду грозовых туч далеко на западе. Но не здесь.
Что не перья в небе плыли, то одинокие корабли – благо, в отдалении друг от друга.
Так что люди герцога без задней мысли доверяли свои жизни небесному светилу. Дескать, не подведет. Главное, что в эти часы находиться в деревне безопасно.
И совсем неважно, остались в Стие упыри или нет. Погода стояла на удивление предсказуемая – вот, что имело первостепенное значение.
– Осмотрим каждый дом. Сверху-донизу, – давала указания Кьяра. – По три человека на здание. Будьте бдительны, не подставляйтесь. Наткнетесь на зараженного – не спешите его убивать. Сначала попытайтесь обездвижить. Вам не задаром достался инквизиторский инвентарь. Используйте его с умом.
– Разберемся, – буркнул сеньор Пруццо, грузно спускаясь с повозки.
Люди герцога ничего не ответили. Воинам достаточно было просто получить приказ. Орудовать в узких коридорах зачарованными болтами – все равно, что подписать себе смертный приговор. Поэтому они поступили умнее.
Заковали себя в латы, защищая от случайных укусов упырей, взяли щиты и дробящее оружие, чтобы обездвижить зараженного, теоретически встреченного. Рабочий план. При условии, что бойцы ненароком не напорются на целое полчище гулей.
– Вперед, за работу! – призывала сестра Кьяра, также не оставаясь в стороне.
Капитан взяла с собой кого-то из мутантов, направляясь в сторону скобяной лавки. Бойцы собирались в мелкие группы по трое. Обходили строения по периметру, тихонько раскрывая ставни, как их учил Верховный Инквизитор. Впускали свет внутрь, заглядывали в окна, изучая каждый квадрат площади зрительно. Только потом они заходили внутрь, поднимаясь на этаж повыше, спускаясь в погреба. Примерно в этом и состояла суть поисков.
– Давай возьмем северную четверть, – предложил Якуб, ясно давая Жаклин понять: оттуда проще всего сбежать.
Азема спорить не стала, всецело доверяя смекалке оршака. Скользкий тип везде пролезет. Годен Вронски на большее или нет, оксиванка даже не задавалась вопросом. Ей бы только вырваться на свободу, а дальше она спокойно справится сама, будучи на опыте. К тому же, за десятку дней в Саргузах девушка достаточно насмотрелась на Чёрный Мор. Была готова.
– Не проще ли будет смыться верхом на коне? – смутилась Жаклин, единственное что.
– Раз на раз не приходится, – покачал головой Якуб. – Иногда проще укрыться на своих двоих. Там, где человек пролезет, лошадь будет сугубо помехой. Большой, толстозадой проблемой. Подставит, как пить дать.
Оксиванка часто закивала.
– Кажется, я начинаю понимать.
Ей, в общем-то, всё равно было, как удрать от вездесущих мутантов из “Медузы”. Лишь бы только не пришлось вступать в открытое боестолкновение ради долгожданной свободы.
Они с Якубом, как и условились, выдвинулись к северной оконечности деревни. Улицы Стии по мере их шага менялись до неузнаваемости. Казалось изначально, будто местные жители в спешном порядке попросту побросали свои дома и имущество, рассевшись по коням. Ан нет. Время от времени дезертиры натыкались взором на глинобитные стены зданий, заляпанных в крови. Жатва и здесь имела место быть. От упырей так просто не убежишь.
На мелкой деревенской площади осталось пепелище с обуглившимися останками человека. Самосуд, не иначе. Это так похоже на впечатлительных гармонистов. Когда никто понятия не имеет, что происходит, обязательно нужно отыскать виноватого. За козлом отпущения далеко ходить не надо: любая подозрительная личность сгодится.
Была это местная старая дева, сыпавшая проклятиями в адрес селян за свою неудавшуюся жизнь, или местный непризнанный гений от мира алхимии, не суть важно. Несчастный мог даже быть невиновен. Если кто-то обязательно должен очутиться на костре, он окажется. Только вот Стие охота на ведьм не помогла. Чёрный Мор выходит за грани человеческих суеверий, нагло вторгаясь и круша Равновесный Мир.
Изредка на глаза Аземе и Вронски попадались обглоданные остовы во рванье – то на дороге, то в переулках. Может, Стия избежала стихийного наплыва зараженных в силу маленького населения, но и тех, кто здесь зверствовал, вполне хватило, чтобы опустошить подчистую деревню. Жаклин хмыкнула и подытожила:
– По всей видимости, этих тварей здесь уже не осталось. Всех, кого можно и нельзя, уже сожрали. Малатеста просто тратит время. Оно и к лучшему, как по мне.
Якуб сказал то, чего оксиванка никак не ждала.
– Надеюсь, ты ошибаешься. Чтобы свалить по-тихому, нам не помешает небольшая суета. Бардак минут на пять-десять. Этого вполне достаточно будет.
– Иначе никак, по-твоему? – Азема вскинула бровь.
– Да хер его знает, – отмахнулся Вронски. – Поживем – увидим.
– Ты бы поосторожнее себя вел со своими желаниями, – предупредила его Жаклин.
– Слушай, – буркнул оршак и смерил её гневным взором. – Ты хочешь убраться из Инквизиции или нет?
– Хочу, – твердо заявила та.
– Значит, жди удобный случай. Любой, – рявкнул Якуб. – Создать его самому не так-то просто, знаешь ли.
Жаклин лишь пожала плечами. Люди Герцога, между тем, уже заканчивали обход некоторых зданий, объявляя громко:
– Здесь чисто!
– Никого!
– Пусто!
– Chujowo… – прошипел Якуб. Он был недоволен тем, что в Стие не оказалось ни одного упыря. Это значительно усложняло план, им замысленный.
Оршак поглядел по сторонам, думая, откуда ему было бы проще сориентироваться в пространстве и времени. В конце концов, миротворец показал на двухэтажный, покосившийся дом на холме. Стоял тут еще со времен Западной Дельмейской империи, не иначе. Азема могла ошибаться, но в нем должен был жить или местный богатый ремесленник, или деревенский староста. Третьего просто не дано.
– Давай туда зайдем, – предложил Якуб. – Оттуда обзорность всяко лучше будет. Покажу тебе кой-чего.
– Если настаиваешь, – отозвалась Жаклин.
Горе-инквизиторы взошли по ступеням холма до самого забора. Кованые ворота стояли распахнутые. В них врезалось нечто большое. То ли хотело пробиться к жителям дома, то ли, наоборот, вырваться в деревню. Аземе не пришлось по душе это наблюдение. Она задалась вопросом вслух:
– Что бы это могло быть?..
– Я не знаю, – прошипел Якуб раздраженно. – Да и по барабану мне. Идем.
Вместе они пробрались на чужую частную собственность, оружие держа наготове. Двор являл собой вполне обыкновенное зрелище. Жаклин мигом пробежалась глазами вкруговую.
Заметила конюшню, откуда тянуло дохлятиной: по всей видимости, задрали лошадь прямо в стойле. Тихий сад, где служанка уронила корзинку с уже сгнившими апельсинами. Фонтан со стоячей водой, почти осушенный. Пустота. И ни намека на опасность.
– Пошли наверх. Там должен быть балкон, – руководил Вронски. Аземе только и оставалось, что не противиться.
Залезли в дом дезертиры через окно: главный вход оказался заперт. Уже внутри шагали инквизиторы осторожно, ожидая, что из-за какого-нибудь угла на них обязательно выскочит гуль. Как бы не так. Полумрак был совершенно пуст. И все же, зараженные добрались и досюда. О том свидетельствовал кавардак, что они устроили в судный день для Стии.
– Никого, – подытожил Якуб, вздыхая облегченно. Миротворец так никого и не услышал за весь обход периметра на первом этаже. – Поднимемся наверх. Интересует нас именно северное крыло. Деревенька небольшая сама, окрестности видно хорошо, должно быть.
– Сейчас и узнаем, – предполагала Жаклин.
Они прошли вдоль холла к лестнице, как вдруг Азема зацепила глазом пробоину поодаль, в кухне. Будто что-то огромное выломало стену грубой физической силой. Девушка остановилась, ткнула в плечо оршака. Тот гаркнул раздраженно и спросил:
– В чем дело, бля?
Жаклин вскинула подбородок, указывая на пробоину. Осведомилась у него:
– Кем, по-твоему, надо быть, чтоб разломать каменную стену?
– Ты нашла, что спросить! – проворчал Вронски. – Огром, наверное. Вряд ли это зараженные. Скорее уж, какое-нибудь чудовище забралось пошуршать по сусекам, когда людоеды убрались из деревни. Я никогда не видел упыря шире и выше человека.
– Я тоже, – призналась рыцарка.
– И вряд ли увидим, – отмахнулся Якуб. – Не на чем им так откормиться.
– Хотелось бы верить… – проронила Жаклин.
Откуда им знать о существовании того же гренделя?
Был это случай единичный или вполне систематический?
– Верь… – бросил ей Вронски, пожимая плечами.
Дезертиры поднялись на этаж повыше. Немного послонявшись по коридорам богатого имения, Жаклин и Якуб наткнулись на покои, выходившие окнами на север. Балкон здесь был не предусмотрен. Оршак плюнул на все, и они зашли внутрь. Главное, что рассмотреть горизонт оттуда можно было безо всякого труда.
Когда Азема и Вронски подобрались к самой оконной раме, миротворец высунул руку наружу и указал пальцем вдаль. Латник спросил у рыцарки:
– Вон там, видишь?
Та кивнула. Между тем Якуб стал пояснять:
– Местная капелла стоит на отшибе, на склоне холма. Сразу под ним протекает речка среди деревьев. Если её перейти вброд, попадем в лес. Он небольшой, но зарослей хватит, чтоб укрыться от глаз мутантов. Пережидать ничего не надо. Насквозь пройдем и выйдем на тракт. А дальше уже будет видно, кто куда. Главное, что “Медуза” точно за нами не попрется. Ты и сама слышала, во времени они ограничены.
– Осталось понять, как незаметно туда прошмыгнуть, – справедливо заметила Жаклин. В остальном, план побега её вполне устраивал. Более того, она кое-что смыслила в тактике и сама. Дома в Стие стояли впритык, поэтому потеряться уже в деревне из виду не составило бы особого труда для них.
Её больше смущало другое: за одинокими облаками, которые давно утекли по небу куда-то на восток, следовали целые группы таковых – тучи, разорванные ларданскими пиками и просочившиеся в Провинцию абы как.
Впрочем, едва ли об этом стоило беспокоиться, раз уж Стия со всех сторон была окружена сравнительно открытыми пространствами, а в округе не сновали гули. Опасность если и могла исходить, лишь от самого поселения. Но до сих пор никто не трубил тревогу. Да и дезертиры сами по себе смоются раньше, чем солнце загородят облака.
Дело в шляпе, как ни крути.
Якуб усмехнулся и хотел было уже разложить по полочкам и без того очевидный распорядок их действий. Но только он открыл рот, как их слух оцарапал надрывный, протяжный свист – условный сигнал того, что поиски всё-таки увенчались успехом. Кто бы ни издавал его, созывал всех бойцов прекратить снования вокруг да около и вернуться к лошадям.
Героическая миссия увенчалась успехом. Так легко, что и не верилось. Впрочем, преодолели клинки Вальперги только половину пути. Надо было еще как-то вернуться назад.
Вронски выругался в сердцах:
– O kurwa!
Жаклин знала, что значит свист.
Миротворец поглядел на неё со значением и поставил вопрос ребром:
– Сейчас или никогда. Мешкать нельзя. Ты со мной или чё?
Азема думала, он и не спросит. Часто закивала, собираясь было ответить, но…
С южной стороны деревни донёсся гулкий звук, пробравший обоих до мурашек. Жаклин впала в ступор, а Якуб – и вовсе вздрогнул, покрываясь холодным потом. Хороших ассоциаций этот крик в себе не нес.
Он напоминал нечто среднее между рёвом медведя и гудением грозовой осы. Человеку – по крайней мере, обыкновенному – такой голос принадлежать не мог…
– Чё за нахуй? – прошипел Вронски, кося глаза на выход из брошенных покоев.
Азема ему не ответила.
Дезертиры понятия не имели, с чем столкнулись их временные попутчики. Тем более, им было неоткуда узнать, что должно было произойти вот-вот.
– Сестра Кьяра! – звал некий альбинос из отряда “Медуза”. – Прошу сюда!
Капитан только-только вышла, несолоно хлебавши, из очередного дома и, тяжело вздыхая, таки откликнулась на зов. Два мутанта ожидали её на крыльце обветшалой инсулы с латаной-перелатаной крышей. Они зазывали её внутрь многоквартирного здания.
– Удалось что-то найти? – окликнула Малатеста своих на полпути.
– Нам повезло. Однако будет лучше, если на это поглядеть воочию, – многозначительно ответил один из персекуторов, не желая раскрывать все карты в миг. Сестра Кьяра чувствовала его душевное смятение и возражать не стала.
Второй добавил, слегка волнуясь:
– Тут без клетки и кандалов не обойтись. У нас есть, чем укрыть камеру от солнца?
Малатеста кивнула: клетка была у неё за спиной. Она засунула руку в походную суму и нащупала куски кожи на заклепках.
Самодур-сарацин не придумал ничего лучше, кроме как обойтись светонепроницаемой, плотной коровьей шкурой в качестве подспорья в доставке упыря. Он как будто забыл, что зараженные в жару гниют без еды, как любой другой сырой кусок мяса.
Говорят, талантливый человек талантлив во всем. Это не про Алима аль-Харада. Его гений замкнулся на медицине. В остальном же он – дурак дураком.
Бойцы провели капитана в подвал инсулы. Уже отсюда Кьяра услышала нечто на грани хрипа и плача. Коридор загибало резко влево, где тот упирался в одну-единственную дверь.
Девушка-персекутор прошла вперёд и отворила её, являя взору капитана Малатесты…
…Узницу.
В прошлой жизни это была вполне обыкновенная селяночка. Юная, цветущая, низенькая. Должно быть, кого-то из местных дочурка. Судный день для Стии она встретила здесь, в грязном подвале, полном сырости, крыс и тараканов. Заразилась от кого-то извне. Возможно, от ублюдка, что держал её здесь для своих плотских утех.
Тот подох на улице, оставив её гнить в подвале. Но именно здешняя прохлада поспособствовала тому, чтоб упырица хорошо сохранилась.
У неё разве что немного одрябла кожа: это было хорошо видно по ногам, рукам и лицу. Глаз не было: их выместили друзы черного нектара, что росли наружу рогами. Ото лба также ничего не осталось. Минералы как-то даже слишком резко выдавались, тесня копны золотистых, но грязных волос, отдаленно напоминающих вермишель.
Девичье туловище прикрывало рваное, незамысловатое платье. Когда-то давно ткань была нежного, желтого цвета. Прямо-таки лимонный. Теперь же оттенок больше походил на зеленоватый гной. Она жила в заточении неделю, не меньше, не прощаясь ни на миг с ужасом. И умерла душой, так и не осознав до конца, что с ней происходит.
Цепи забренчали, когда внутрь вошли персекуторы. Она почуяла их и захрипела. Задергала ногами, распинывая глиняную миску с протухшей кашей, деревянные приборы, осколки стакана. Если бы не герцогская прихоть, она бы так и осталась гнить здесь.
Сестра Кьяра присела рядом с ней, согнув колени. Всматривалась некоторое время в бедняжку, представив себе предельно четко, через что пришлось пройти зараженной. Чужая судьба натолкнула её на вполне резонные измышления: Равновесный Мир был поломан ещё до появления на небосводе Седьмой Луны.
Малатеста усомнилась, что человечество действительно требует спасения. Доля узницы подвала – одна на сотню тысяч. И тем не менее, такое происходило чаще, чем было бы можно стерпеть. Грехи – большие и малые – накрывали Запад целиком и полностью. Плодили их люди. Те же самые гармонисты, что разбивали чело об лоб, замаливая свои злодеяния.
Люди только делали вид, будто строят Порядок. На выходе же они только потворствовали Хаосу. Вовсе не удивительно, что в конечном счете человечество натолкнулось на апокалипсис. Конец света казался Кьяре логичным.
Впрочем, смена эпох ничего в сущности не поменяла. Лишь усугубила. Те разбойники в лесу правильно поняли новый миропорядок. Сильнейший выживает, а слабый – гибнет. Если за кого и стоит печься в нынешних реалиях, то только за себя. Это залог завтрашнего дня.
Кьяра вздохнула, опечаленная положением вещей. Брат её был слишком ослеплен преданностью букве закона, чтобы узреть простую истину. И всё же, капитан “Медузы” не оставляла надежды однажды вразумить отца Энрико. Может, родная кровь будет весомым аргументом в продолжающемся споре.
Ясно одно: с Герцогом альбиносов не ждет ничего хорошего. Пора забыть о человечестве, навязанном долгу перед ним и верой. Держаться стоило только за собственный угол, за своих близких, а остальное – да пропади оно всё пропадом!
Но это потом. Всё потом. Сперва надлежало пойти Герцогу на попятную.
– Чудесно, – заключила Кьяра холодно, вставая. – Лучше и не придумаешь. Берем её.
Дважды мутантам повторять не пришлось. Пока бойцы стягивали немощной упырице ноги кандалами, натягивали на запястья уже инквизиторские наручники да ломали уже проржавевшие цепи прежних пут, Кьяра занялась клеткой.
Зараженная почти не вырывалась, ослабленная голодом и жаждой. Бедняжку скрутили в бараний рог и затолкали внутрь. Дверцу закрыли на ключ. Она наполнила ограниченное пространство чуть ли не целиком – не пошевелиться. Только и могла что пускать слюни себе на колени. Мутанты между тем принялись оборачивать её темницу кожей.
Можно было не бояться, что прямые солнечные лучи погубят их добычу.
В общем и целом, птичка в клетке. И это главное.
Кьяра взвалила груз на плечи. Дала условный знак своим бойцам, дескать, пора на выход. Они вернулись наружу, под ларданское пекло. Поиски увенчались успехом, и Малатеста свистнула надрывно, привлекая всеобщее внимание. Их миссия была выполнена.
Герцогские бойцы только рады были. Спешный топот слышался отовсюду. Клинки Вальперги ретировались к лошадям, ничего так не желая, как покинуть гиблое место.
Заниматься пересчетом, по сути, чужих людей сестра Кьяра даже бы не стала озадачиваться. Главное, чтоб инквизиторы все оставались при ней. И так потеряла одного персекутора и одного миротворца, а это – невосполнимые потери.
С каждым новым поворотом альбиносы, будто слыша ментальный зов капитана, все плотнее и плотнее осаждали Малатесту с флангов, её сопровождая назад к лошадям.
Обратная дорога оборвалась внезапно. Внимание мутантов привлек треск разбитого стекла. Кьяра округлила глаза. Мигом нащупала взглядом, откуда шум докатился.
Выбило стекло на втором этаже близлежащего здания. И тут же вниз понеслось два тела – оба крупных. Тот, кого вытолкнули из окна, верещал надрывно. Это был сеньор Пруццо. А сверху – лишь Свет и Тьма знает, кто. Ничего подобного “Медуза” еще не видела.
По крайней мере, никто бы не поспорил: в Стии скрывалось чудовище.
Мутанты разом оцепенели, ощущая небывалый, ничем с первого взгляда не мотивированный страх. Глубинный, практически животный. Из самых глубин их природы.
Герцогский прихвостень гаркнул, больно приземлившись на спину посреди деревенской дороги. Ушибся головой, и подшлемник не сумел самортизировать подзатыльник от его собственного бацинета.
Едва ощутив под собой твердую поверхность, монстр пошёл вразнос.
Издавая булькающие звуки, плевав на весь Поломанный Мир, чудовище закончило начатое. Разорвало дворяшку на куски, невзирая на прочнейшие латы. Лишаясь частей себя, Пруццо вопил, но от силы несколько секунд. Монстр выдрал его челюсть, растащил на куски руки и содержимое грудной клетки.
От его былого облика не осталось ничего, а голова и торс вместе с доспехами превратились в единое месиво.
– Что за лихо?.. – задался вопросом кто-то из персекуторов.
Никому в отряде “Медуза” не было понятно, что предстало перед их глазами. В лучах солнца тварь должна была уже распасться на гнилостный суп. А ей – хоть бы что.
Толстая белая кожа только бликовала на свету, будто рассеивало его прочь.
Это невозможно!
Услышав голос, чудовище зарычало глухо и обратило свой взор на мутантов, будто опомнившись. Альбиносы скорчились от омерзения, их капитан – сжала нервно свободный кулак. Мутанты все как один видели в монстре нечто смутно знакомое, нечто… родное.
