Андрей Коробов
Поломанный Мир 3: Провидение
Глава 1
Долго слухи гуляли по Вальперге, и в конце концов, оказались правдой. Вылазке в Провинцию быть. Гадать, кто пойдет, не приходилось. Инквизиторы, кто ж ещё.
Мутанты из отряда “Медуза” под началом Кьяры Малатесты. Её братец, считал Освальдо, куда полезнее рядышком.
В довесок шли девчонка-персекутор и парочка уцелевших миротворцев. Человек одиннадцать итого наберется.
Замковую стражу стороной жребий тоже не обошёл. Удивительно, что тыкать пальцем в случайных воинов не пришлось. Нашлись-таки добровольцы из крепостного гарнизона, обученные инквизиторской науке воевать. Энрико потел не зря. Пара-тройка крепких ребят из гвардии также выразили желание поучаствовать в вылазке.
По итогу отряд насчитывал три дюжины личного состава. Сплошь сомнительные элементы. Отчужденные недобитки-альбиносы, потерянная троица инквизиторов, колеблющиеся головорезы Барбинов. Команда мечты, не иначе.
Они смотрели друг на друга, думая про себя, кто же отчается удочки смотать первым. Им предоставлялась прекрасная возможность раствориться в тумане и распрощаться с проклятым замком – грех не воспользоваться. Если получится, они останутся один на один с враждебным миром. А ежели нет, прикончат свои же.
Только кто останется выполнить приказ?
Дело им поручали серьёзное. Чуть ли не судьбоносное для всего Равновесного Мира, если верить заявлениям врача-сарацина.
Герцог слушался доктора во всём, полагаясь целиком на его опыт и прихоти. Задачу Алим ставил не просто рискованную, а едва ли выполнимую и роковую: доставить в замок зараженного. Для опытов, разумеется. Кто знает, может, аль-Хараду удастся разработать вакцину, которая покончит с мором раз и навсегда. Его Благородие очень хотел того и потому дал шанс отличиться. Всего один.
Люди, как ни крути, в Вальперге не прибавляются. Тех, кто по-прежнему готов побороться за новое завтра для Ларданов, можно пересчитать по пальцам. Ещё меньше тех, на кого действительно стоит положиться.
На экспедицию выделялось ровно двадцать четыре часа. Не много и не мало, ведь предстояло, в первую очередь, отыскать гнездовье зараженных. Это непросто, ибо орды рыщут в беспрестанных поисках добычи. Туговато с этим нынче в Провинции: до кого легко добраться было, уже давно сожрали. Даже леса окрестные подчистили.
Хорошие прогнозы строить было рано. С дозорных башен было видно, как под покровом облаков и ночи, когда ни дождь, ни солнце не служили помехой, мигрируют своры упырей. Что в Герцогстве, что в Саргузах. Должно пройти некоторое время сверх того, прежде чем люди полноправно вернут себе свой дом.
Впрочем, никто не обещал, что на том беды пока живых закончатся. Они влетели в Поломанный Мир нежданно. Словно в жир ногами.
Кто знает, что Он приберег для человечества…
К девяти утра, когда над большей частью Провинции уже висело солнце, северные врата Вальперги отворились. В низины выехала кавалькада инквизиторов и две повозки, забитые под завязку людьми герцога. У всех, кого в счет ни возьми, вид был подавленный. Ибо никто не знал, чего и ждать. Сталкиваясь с неведомым, тяжело уверовать в свое возвращение назад.
Ближайший населенный пункт – небольшая деревенька – лежал в восьми верстах от склонов окрестных гор. Пустяки – всего-то и надо пересечь участок реликтового леса, который надвое перерубал тракт, возведенный ещё при язычниках.
В ту деревеньку экспедиция и направилась, наметив добраться ближе к полудню или около того. Даже если зараженных там и след простыл, это неплохое место для привала. И плацдарм, откуда группы могут разойтись в разные стороны. Одна – в городок на северо-западе, другая – в рыбацкое поселение на берегах реки Ло. Уж там-то должен кто-то быть. Хотя бы один покалеченный зараженный.
Особых предпочтений Алим аль-Харад не выразил. Подойдет любой упырь, лишь бы только с ним было возможно проводить необходимые эксперименты.
Такой, который бы вынес предполагаемые условия заточения. Большая удача, что гули спокойно питались всяким мясом и выносили без еды гораздо больше человека.
Содержание в представлении сарацина проблемой бы не стало. Только бы подопытного кролика довезли ему в целости и сохранности. А уж он-то будет с ним обращаться со всей надлежащей аккуратностью. Хотя бы поначалу.
Знал бы герцогский доктор ещё, о чём толковал в порыве бредового энтузиазма.
Но что смогут, бойцы сделают. Персекуторам из “Медузы” вверили беспросветную клетку для людоеда, куда мог поместиться не шибко крупный экземпляр: дитя, низенькая женщина или щуплый мужчина.
В крайнем случае, можно было бы ампутировать, что мешается, – прямо на месте.
Жаклин повезло. В кои-то веки ей досталась лошадь. Азема была рада вернуться в седло, ведь так чувствовала себя уверенно. Будь она, как тогда, в одной повозке с бойцами поддержки, заимела бы бледный вид: уже научена горьким прецедентом. Собственный конь, какой бы ни был чахлый, значительно увеличивал шанс выжить.
К тому же, с её тайным замыслом на своих двоих далеко не уберешься.
А надо бы!
Экспедиция миновала голый участок пути, проезжая вдоль высокой травы, местами выгоревшей под нещадным солнцем Полуострова.
Там, в зарослях, ещё лежали трупы немногочисленных гулей, кого небесное светило накрыло нежданно-негаданно. Шутка ли, слепо бродили в окрестностях Вальперги, дожидаясь вероятных гонцов. Те не пришли, раз повстречали Альмансаров и отыскали свою безрадостную судьбу.
От каннибалов остались только жуткие, угольно-черные остовы: то ли излучение подожгло их, то ли просто-напросто, зараза пробиралась даже в кости. Скелеты стали убежищем для полевых обитателей: грызунов, змей, пауков, жуков. Хоть какая-то явная польза природе с падения человека.
Мало-помалу конвой въезжал в реликтовый лес, являвший собой безобидный придаток зловещего и более старого Купольного. Юго-западная оконечность его, куда более молодая. Здесь произрастали агатисы, высокие и необъятные, под чьими кронами спокойно располагались папоротники и серый мох на рельефных скалах.
Когда тень хвойного бора накрыла чужаков, Жаклин стало дурно.
Странное чувство… Будто над её головой повис меч. И это притом, что в напряжении она жила с тех самых пор, как вообще поступила на службу в Священную Инквизицию. Нынешний стресс не шёл ни в какое сравнение с прошлым.
Один страх наслаивался на другой, скручивая всё внутри до бурления. Немудрено, если держать в уме, что замышляла Жаклин. Почему она, хоть и недолго, радовалась выезду из Вальперги…
Но сейчас, уже за стенами, Азему бросило в судороги от тревоги.
Ей в интуиции было не занимать: близится беда. И совсем не та, которую затевала девушка-рыцарь. Загляни она в ближайшее будущее, подумала дважды, прежде чем легко пускаться в путь. Дрожать всё одно уже поздно.
Накал страстей возрастал ещё и потому, что её мысли были созвучны и другим людям. Она точно знала об этом. Из головы не выходил разговор, состоявшийся между сослуживцами ещё до того, как последние недобитки Корпуса попали в замок Барбина.
Малатеста спал слишком крепко для совершенного мутанта-альбиноса. Или, по крайней мере, делал вид, что провалился в Серость. Кот из дома – мыши в пляс. Той ночью, после всего услышанного, просто невозможно было уснуть со спокойной душой. Безнадёга повисла над подвалом дворянского дома, иглами впиваясь в почки.
Первыми со спальных мест поднялись Вронски с Эрколи. Следом за ними – уже Азема, притаившись во тьме. Она не доверяла ни Верховному, ни этим двоим. Готова была загубить всех, если ситуация обяжет. Интуиция не подвела её. В ту ночь уснула последней. На то имелись весомые причины…
– Якуб, я знаю тебя достаточно хорошо. Так что помяни моё слово: сейчас не время для поспешных выводов. Пока мы здесь, в Городе, мы в западне. Отсюда своим ходом не выбраться, понимаешь ты это или нет. Многие пытались. Инквизиторы – тоже. Где теперь все эти люди? Скольким удалось пересечь горы?..
– Да хоть единицам! Насрано мне. Вера верой, а нас из раза в раз толкают на убой. Как свиней! Умберто, чти Свет и Тьму, сколько душе угодно, и может, воздастся тебе. Но заруби себе на носу вот, что: нашими жизнями распоряжаются самые обычные люди. Верховные, помазанники Противоположностей на земле, епископы – плевать. Это всё ещё люди. Себе подобных – таких, как мы – они не жалеют. Лучшее, что мы можем сделать – съебать, пока при памяти. Как можно скорее, братуха!
– Ничему тебя жизнь не учит, я вижу. Ты готов предать Инквизицию, предать Церковь, местного феодала – кого угодно, лишь бы остаться верным себе. Рискнуть собой же, но попытаться выбраться. Но Якуб, жизнь сохранить впредь можно только рядом с людьми. Бок о бок. А не в одиночку…
– Ха! Сказочник! Где твоя Инквизиция теперь? А Церковь? По-твоему, Герцог, етить его в рот, не накрутит из нас пушечное мясо? Все столпы общества рухнули. Рухнули прямо на наших глазах, Умберто. И ты говоришь мне держаться за то, что уже сдохло или почти сдохло? Чтоб отдать Свету с Тьмой душу под завалами этого провального недообщества? Не дождёшься! Если бы Свет и Тьма хотели нам спасения, они бы давно вмешались в это светопреставление. И где? Может, их не существует и никогда не существовало…
– Как ты смеешь хулить Противоположности?!
– Я не намерен оскорблять твои чувства. Верь хоть в сулактинских шлюх с шестью руками, плевать мне. Ты в глаза долбишься и не видишь очевидного: только человек теперь – хозяин своей судьбы. Не Противоположности, не вчерашние господа, не Церковь и не галимое общество с его дырявыми законами. Если хочешь жить, придётся попотеть, покрутиться!
– Такой ценой?..
– Все эти люди, что уже откинули копыта и дуба дадут позже, – никто! Ни для меня, ни для тебя. Пусть сами беды свои расхлебывают. А я отчаливаю. Нахуй индульгенцию, нахуй деньги, всё это блядство инквизиторское. Я жив и умирать не собираюсь. Тем более, не за хуй собачий! И раз ты мой друг, я предлагаю тебе присоединиться. Один раз. Или суетись, как хошь. Но не смей меня останавливать!..
Эрколи не сразу дал ответ. Быть может, сама Жаклин ждала его куда больше, чем Якуб Вронски. Наконец, Умберто вздохнул тяжело и пробормотал:
– Останавливать? Останавливать тебя? О, нет… Инквизиция пала как раз потому, что таких, как ты, брат мой, куда больше, чем таких, как я. Наш долг по ликвидации Круга и Культа Скорпиона исполнен. Впредь мы боремся невесть, с чем. Скорее уж, с ветряными мельницами. Здесь воинам Церкви делать более нечего. Я и сам это понимаю. И я тоже хочу уйти. Лучше с тобой, чем без тебя. Но… точно не этой ночью. Не следующим утром. Твари не дадут нам выбраться из Саргуз. Нам нужно добраться до Вальперги. Во что бы то ни стало. Так безопаснее. И проще.
– Смеешься? Да даже если Герцог не солгал, а я думаю, он солгал, хер кто нас так просто выпустит из треклятого замка! Только на фарш пустить. Не больше!
– Я думаю, этого стоит ожидать. Но позволь, я хочу сказать, во все времена воины – оружие в руках господ. Армия, ордены, Инквизиция, наёмники. Герцог хоть и болван, слабоумием не страдает. Он использует нас по назначению. В момент, когда ребром встанет вопрос жизни и смерти, мы уйдем. До того, как и нас попытаются прокрутить через мясорубку…
Точку зрения Умберто Якуб не забраковал. Потоптался взад-вперёд, после чего повернулся резко к жертве цинги, возмущаясь:
– Это сколько ещё нам придется ждать, прежде чем нас припутают на бой? Вдумайся! Не знаю, как тебе, а мне цепь и инквизиторская давно шею натёрла. Вряд ли герцогское ярмо будет хоть сколько-нибудь смазанным!
Ветеран хмыкнул.
– Говоришь так, будто это так важно. Якуб, ты ж не глуп. Сам знаешь, всему своё время и место. Момент придёт. А ты, главное, не упусти его.
– Я устал ждать хер знает, чего! Сколько можно? Ну, сколько можно, еб твою мать, блять?.. – бесновался Вронски, не находя себе места.
– Ровно столько, сколько потребуется, – совершенно спокойно рассудил Эрколи. – И тогда мы встанем плечом к плечу, вырвемся за пределы порочного круга. Что дальше будет, разойдемся мы или продолжим путь вместе, увидим уже после.
Ход мысли Умберто вполне устраивал Якуба. Он скривил губы, кивая понимающе. В кои-то веки примирился и объявил почти торжественно, что для него, грубияна с низов, было несвойственно:
– Будь по-твоему. Тогда давай держаться вместе. И не меньжеваться, когда нам всё-таки удастся дёру дать.
– Мы уберемся отсюда, вот увидишь. А до тех пор – лучше затаиться. Весь этот священный поход в никуда на ладан дышит. Посыпется вот-вот, а мы уже далеко. Так и сделаем. Но это потом. Сейчас нам нужно отдохнуть… после всего, что случилось. Завтра и узнаем, что несет нам день грядущий, – рассудил Умберто.
Два товарища-предателя достигли консенсуса. Направлялись обратно к спальным местам, даже не подозревая, что их подслушала Жаклин. Она уже прошмыгнула обратно и улеглась, делая вид, будто ничего не произошло. Будто разговор Умберто и Якубу всё же удалось сохранить в тайне. Как бы не так!
Удовлетворенные итогами важных переговоров, миротворцы тихо-мирно досыпали часы до рассвета. При этом у Жаклин сна не было ни в одном глазу. Ещё тогда к ней в голову закралась опасная идея: сплотиться с этими двумя шутами для побега. Даже если придётся пройтись по их головам к прощальному закату.
В общем-то, ничего крамольного для Аземы в этом не было. Перед ней поставили чёткую и понятную задачу, благословляя на свершения в Саргузах. Львиную долю работы она исполнила еще в день, когда Седьмая Луна появилась в ночном небе. Дело оставалось за малым, упираясь в её удачу сугубо.
Отныне со Священной Инквизицией Жаклин было не по пути. Повторить бесхитростную диверсию бойцов из “Цербера” одной она не сумеет. Совсем другое дело – воззвать к голосу разума того, кто на дух не переносит Псов Церкви. Главное, отыскать его. Лишь бы только жив был…
Конвой не собирался задерживаться на тракте в гуще леса. Малатеста, держась впереди двух обозов, окликнула всех разом:
– Ускоримся! Привал устроим на опушке по ту сторону. Дальше – в деревню!
Бойцы были только рады такому приказу. Их не покидало чувство, будто в этом лесу затаилась некая угроза. Пока ещё незримая. Возможно, гули. А может, и кто похуже, ибо Ларданская Провинция полна чудовищ не менее опасных. Мало с кем из них можно было справиться нахрапом.
И раз уж людей в принципе стало меньше в этих краях, им ничего не мешало выбираться на открытые пространства в поисках добычи.
Инквизиторы забывали, что во все времена самым опасным хищником был и остается человек. В противном случае, он бы никогда и ни за что не вырвался за пределы пищевой цепочки, установленной непосредственно природой.
Привал, считала Жаклин, остро необходим. Лучшего момента, чтобы подойти к Вронски с Эрколи, более не предвидится. Два миротворца и подумать не могли, что отыщут единомышленника в лице Аземы. Соответственно, стажёрке надлежало заявить о себе самостоятельно. Тем более, что с дворянского имения они почти не разговаривали. Бездействовать было нельзя. Впрочем, как и спешить.
Жаклин сдавалось, у Якуба и Умберто уже созрел кое-какой план побега. Они держали коней своих рядом, не сбавляя аллюр. То и дело о чем-то заговорщически перешептывались. Мысли их терялись в общем гомоне бойцов, убивавших время за бездарной болтовней. Поэтому альбиносы из “Медузы” даже не обращали внимание на двух сомнительных миротворцев.
То ли дело Азема.
Поправив боевую косу на крепежах сбруи, девушка пришпорила коня и склонила поднабрать ходу. Искусно повела животное поводьями вперед, огибая две повозки, что ограждали её от Вронски с Эрколи, державшихся особняком.
Она почти нагнала двух предателей. И была готова поклясться, что почти может услышать их переговоры, их представления о грядущем бегстве.
Хотела было предложить преломить у огня хлеб вместе, раз беда их однажды сплотила под командованием отца Энрико. Вполне естественно, если учесть, что окромя их в Инквизиции остались только мутанты, а стражники сторонились псов Церкви.
Естественно, всё гладко пройти не могло. Жаклин к этому была готова.
Но впала в замешательство, никак не ожидая того, что случилось далее.
Азема подобралась предельно близко к Якубу и Умберто. Настолько, что Эрколи спиной почувствовал третьего лишнего в их вероломном заговоре. Вронски поглядел на девушку со значением, не скрывая враждебности. Его беззубый товарищ отвернулся от оршака и смерил оценивающим взглядом Жаклин. Прищурился недоверчиво.
Третья потенциальная дезертирка только хотела поприветствовать возможных союзников до первого перекрёстка. Втереться в доверие так или эдак. Но только разомкнулись её края губ в подобии дружелюбной улыбки, прогремел хлопок.
Что-то мелкое, со свистом прорезая воздух, пронеслось прямо перед носом у Жаклин. Ударилось в топфхельм Умберто, пробивая насквозь. Металл звякнул глухо.
Вронски в ужасе дернулся назад, наблюдая за гибелью товарища. Сердце его от испуга чуть не выпрыгнуло из груди.
Соударение оказалось настолько сильным, что Эрколи попросту сдуло с седла. Он рухнул на мощеную дорогу тракта бездыханный. Брякнули тяжелые латы. Нога запуталась в стремени. Руки разбросало в разные стороны.
Лошадь с шорами на глазах, перепуганная до полусмерти, брыкнулась и поскакала только быстрее вперед. Поволокла обмякший труп за собой.
Жаклин округлила глаза. Почувствовала на своем лице что-то тёплое: капли крови Умберто. Слишком уж близко Азема подобралась к миротворцу.
Выстрел поставил весь конвой на уши. За ним, буквально со всех сторон, последовал целый шквал. Обнажая эспадон, Кьяра Малатеста крикнула своим, если кто ещё не понял:
– Засада!
Глава 2
Толку, что капитан “Медузы” огласила вполне очевидное? Один-единственный выстрел мигом расставил все точки над “i”. Беда в другом: нападавшие застали конвой врасплох.
В воздухе на мгновение повис щекотливый вопрос…
Как так вышло, что мутанты с их хвалёными обострёнными чувствами не сумели заметить врага заблаговременно?
Некому и некогда было задуматься о том всерьёз. Между тем причины оказались просты до безобразия. Люди Герцога ступили на чужую территорию, на которой действовали совершенно другие правила ведения боя.
Заросли укрывали нападавших от чужого взора. Они двигались так, чтоб даже опавший сук под ногами не хрустнул предательски. В конце концов, неизвестные маскировали запах, чтобы смешаться с благоуханием леса.
Потому-то оставались абсолютно невидимы. До сих пор, даже для мутантов.
Хлопки от выстрелов напоминали приветственную пушечную канонаду. Бойцы Вальперги, кони их – они были напрочь дезориентированы. Не знали, куда податься. За что схватиться. Сражаться им или, поджав хвост, броситься в бега. Любой выбор казался чужакам заведомо проигрышным. Для Кьяры – в том числе.
Капитан испытала подлинную злость, оказавшись в западне. Её отряд был должен спокойно проскочить через этот участок леса. Никто не смел покуситься на конвой, вооруженный до зубов. Увы и ах, реальность полна разочарований. Что инквизиторы, что замковые стражники – все они потеряли былой авторитет. Стали обыкновенной добычей в глазах более адаптивных групп выживших. Прям как эта.
– Ублюдки… – шипела Малатеста, озираясь по сторонам. Она злилась и того больше, ведь не могла вообще установить, откуда по конвою палят, где засел мрак. Пороховой дым поднимался откуда-то из-за кустов, образуя туманец. Серая мгла оплетала стволы агатисов.
Шквал даром не прошёл. Выбить мутанта из седла свинцовой пулей оказалось делом не из простых. Альбиносы просто получали ранения, одновременно с тем пытаясь усмирить взбаламученных скакунов. Ничего серьёзного, словом. Кьяра тоже схлопотала в живот. Стиснула зубы, закипая от гнева.
Едва металлическая сфера очутилась в её брюшине, капитан почувствовала, как организм начал спешно отторгать чужеродный предмет, одновременно с тем залатывая рану. Волокно за волокном. Жить будет. И всё же, болью обожгло неимоверно.
Свинцовые пули каким-то чудом не задели ни Якуба, ни Жаклин. По-настоящему – нет.
Вронски просто оцарапало ухо, и он схватился за него, вереща. Разломанную раковину укрыло латной перчаткой. Сквозь пальцы продавливалась кровь, стекала по баку к подбородку и на шею. Азему будто уберег ангел-хранитель.
Другим повезло всяко меньше. Нападавшим удалось часть бойцов ранить, а часть – отправить на тот свет моментально. Кому пуля в плечо угодила, кому пробила затылок, забрызгивая близ сидевших, доводя до истерики. Возница одной повозки сложился на козлах, захлёбываясь кровью: свинец застрял в шее.
Одного залпа хватило, чтоб поставить под вопрос будущее героической операции.
Интуиция не подвела Жаклин и на сей раз, даром что кругом царила суматоха. Кто бы ни покусился на конвой, вели они себя крайне аккуратно. В их руках было оружие, чтобы мигом парализовать всякое продвижение группы. Достаточно просто пострелять коней. Под мёртвыми тушами скакунов особого сопротивления не окажешь. Повозки с места не сдвинутся.
Безупречный тактический ход. Ведь дело останется за малым: взять отряд в кольцо и перебить всех до единого. Так бы поступили многие, но не они. По всей видимости, аккуратность их была обусловлена нуждой. Им были остро необходимы эти лошади. А может, и еще что-то. Ясно одно: не люди так точно.
Думать было надо быстро. Принимать эффективные решения. Иначе просто-напросто отряду спасителей человечества попросту не сносить голов. Кьяра это понимала. Задней мыслью она вспоминала своё столкновение с бронированным личом и бездарные потери личного состава. Горький опыт не должен повториться.
Нападавшие обладают преимуществом, которое людям её заведомо недоступно. В гуще леса противостоять его хозяевам бессмысленно. Как если бы они являли гнев природы за все человеческие прегрешения перед ней. Лучшее, что могли сделать бойцы Герцога, – вырваться из-под черной сени вековых агатисов. Малатеста сложила в уме дважды два и крикнула своим:
– Уходим! Немедля! Торопитесь!
Она же и первая пришпорила свою лошадь, пуская в галоп. Мутанты мигом последовали за ней. Стрелки в зарослях ещё только перезаряжали аркебузы, спокойно давая альбиносам ретироваться.
Сказано – сделано. Пусть и в разы медленнее, все прочие принялись поспевать за командиром группы. Воины замкового гарнизона вернули себе былое самообладание. Кто стряхнул дохлого возницу с козел и взялся за поводья сам, кто – вытолкал мертвецов за бортик повозки, лишь бы лошадям было проще копытами шевелить. Они пускались в бегство.
– Ты в порядке? – спросила Жаклин Якуба. К месту или нет – сугубо десятое дело.
Азема не отказывалась от намеченного плана сбежать из Инквизиции. Вронски – тем паче. Из-за попустительского распоряжения Герцога они, как и было предсказано, вновь рисковали своими жизнями. Просто так. За никому не нужный шанс победить заразу.
Шипя, оршак убрал от порванного уха окровавленную ладонь и ответил:
– Жить буду.
Вронски тут же перехватил поводья и всплеснул ими, подгоняя кобылу:
– Н-но!
Его примеру последовала Жаклин. Миротворец и персекутор не слишком отстали от остатков своей группы. Кони их потоптались по трупам тех бойцов, что выбросили на тракт. Инквизиторы устремились за повозками. Едва они отдалились, из кустов повалили люди. Принялись обирать мертвецов. Норовили содрать с трупов ценности.
Равновесный Мир оказался поломан безвозвратно. И впредь в нём роскошь собой представляли предметы совершенно иные.
Грабителей люди феодала не видели. Волосы назад, смотрели они только вперед, питая наивную надежду натолкнуться взглядом на свет белого дня вдали. Но агатисовый бор, казалось, и не думал кончаться. Разбойники выверили всё вплоть до момента атаки. Обманываться, что они остались позади, не приходилось.
Чувство, будто жизнь висит на волоске, не покидало оксиванку ни на миг. Девушка рефлекторно потянулась к боевой косе. Выхватила Банши, поглядывая то и дело по сторонам. Стук копыт под ней смешивался с топотом других лошадиных ног. Те как будто взрыхляли землю при движении. Действительно, заросли дрожали попутно тракту: их преследовали.
Выжившие не отказывались от попыток зарубить всех герцогских прихвостней. Папоротники расступались, являя им всадников. Якуб выругался на оршакском языке, выставляя перед собой щит экю. Его пальцы легли на рукоять моргенштерна. Жаклин краем глаза видела самого рьяного преследователя. И зрелище ей не понравилось.
Девушка отвлеклась, ведь с другого фланга её тоже пытались поджать, как и Вронски.
Её взор пал на второго наездника, чей вид ясно давал понять: эти люди не из простых.
Несколько дней тому назад ещё по Корпусу носило сомнительные слухи. Мол, кто-то вычистил арсенал Инквизиции в Янтарной Башне. Причем – избирательно, со знанием дела.
Это вынудило Псов Церкви распечатывать квадранты, где хранилась амуниция на черный день. Шутка ли, многие хранилища оказались уже вскрыты кем-то до них.
Теперь, глядя на разбойников, Жаклин мигом сопоставила молву с действительностью. Священную Инквизицию не обобрали стихийно, это была высокоорганизованная группа выживших. И быть может, среди них затесался крайне сведущий ревнитель веры, вчерашний предатель или давешний ветеран – значения не имеет.
Кем бы ни были эти люди в прошлой жизни, Поломанный Мир они встречали с готовностью. Умели выживать в сложившихся реалиях куда лучше, нежели Священная Инквизиция, Культ Скорпиона и замок Вальперга вместе взятые.
От Псов Церкви разбойники взяли только самое лучшее. Принудили снаряжение под вызовы Эпохи Семи Лун, где от цивилизации осталась только свежая, печальная память.
Наездник двигался налегке. То же самое – и его конь, оснащенный самой легкой, незамысловатой сбруей. Ибо впредь преимущество у тех, кто быстр и ловок. Любой амбал, сильный, но неповоротливый, становился великаном на глиняных ногах против орды упырей.
Единицы, понимавшие это, жили по сей день. Прочие давно сгинули.
Законы природы жестоки. А теперь они и вовсе изменились до неузнаваемости. Когда один вид становится гегемоном и смещает другого, слабые звенья могут обеспечить своё выживание лишь бегством. Впрочем, это не касается передела ресурсов, территорий и власти уже внутри собственной породы.
Астардиум выигрывал у обыкновенной стали по многим параметрам. Его-то разбойники и загребали чем больше, тем лучше. Впрочем, себя они не заковывали в инквизиторский сплав с ног до головы. Предпочитали одежду из мягкой кожи и плотной ткани, защищая металлом только те части тела, которыми рисковали в первую очередь: руки до плеч и ноги до колен. За ними в пылу схватки с людоедами особенно тяжело уследить.
Мародёр гнал коня прямо на Жаклин, словно собирался протаранить её. Девушка была готова. Хотела было занести боевую косу и одним лихим махом разрубить мерзавца пополам. Что ж, мечтать не вредно! План порушился ещё на стадии мысли: в руках наездника показался легкий арбалет. Болт метил прямо в Азему.
Щелчок Жаклин так и не услышала. Зато знала точно: метит разбойник в неё. Персекутор вовремя придержала поводья, стопоря лошадь. Снаряд пролетел в опасной близости от её лица и, шелестя в чёрных прядях волос, устремился в гущу агатисовой рощи.
Преследователь на достигнутом не остановился. Курс у его кобылы остался прежний. Он мигом убрал самострел и потянулся за оружием ближнего боя. Рисковал, но не отказывал себе в попытке скинуть Азему с лошади лицом к лицу. В левой руке оказался инквизиторский клевец, правая же оставалась вне поля зрения Жаклин.
– Vas-y! – цедила оксиванка сквозь стиснутые зубы. Она принимала вызов, лишь одним глазком следя за дорогой.
Ей разбойник не ответил. Только раскачивал клевец, намереваясь вбить его клюв прямо в маленькую головушку рыцарки.
Сейчас или никогда. Жаклин, удерживаясь в седле только благодаря стремянам, крутанула торсом. Банши резко опускалась на мародёра крюком.
Химерит стукнулся об антимагический сплав. Выживший был не дурак, раз выставил перед собой экю в самый подходящий момент. Парировал, особо не напрягаясь. Коса заскользила по инквизиторскому сплаву с противным скрежетом.
За разбойником не заржавело. Едва Банши соскользнула с металла, он пустил в ход клевец. Удар по горизонтали. Жаклин выгнула ноги, прижала к себе древко косы, припадая спиной к лошади. Оружие со свистом пронеслось у самого носа оксиванки.
Девушка-рыцарь тут же поднялась. Они сцепились в бессмысленной конной дуэли, больше напоминавшей возню. Но иного шанса расцепиться у них попросту не было. В седле удержится только один из них!
Жаклин заметно отстала от остальной группы, бодаясь ожесточенно с разбойником. Даже от Вронски. Якуб и сам так до сих пор и не отлип от противника, что осадил его с левого фланга. Борьба давалась ему и того тяжелее, ибо ситуация для него сложилась прямо противоположная той, которая у Аземы.
Моргенштерн вообще не годился в суматошный поединок верхом на коне. Он только и делал, что защищался. Не то отбивался щитом, не то отмахивался жалкими контрударами. А соперник, перехватывая играючи кавалерийское копьё, всё бил и бил. С изяществом языческого бога, метающего молнии в море.
Каждая неудача в шаге от фатальной ошибки раздражала Вронски. То и дело оршак пускался в отборную, смачную брань:
– Pierdolona szmata!
Выживший успевал залихватски вести лошадь вперёд. Едва Якуб вынес моргенштерн к нему навстречу для удара, наездник легко и непринужденно отвёл скакуна чуть в сторону. Оружие только прорезало воздух перед его лицом. Враг откровенно глумился над оршаком.
– Kurwa pierdolona mać!.. – ругался миротворец, взбешенный донельзя.
Никогда и никому он не спускал насмехательств над собой. Потому, ослепленный гневом, то и дело норовил достать наездника. Снова. Из раза в раз. А все без толку.
За гневом своим Якуб не видел ничего, кроме смешков над ним. Благо, Вронски быстро сообразил, что таким ходом он просто останется в этом лесу навсегда. Позабыв вообще, что за ним, по меньшей мере, ещё один враг, возившийся с Аземой, оршак пошёл вразнос. Он пришпорил свою кобылу, подводя её к другой. Та испугалась и заржала, резко отходя влево, чтобы избежать бессмысленного столкновения.
Разбойник только занёс копьё для очередного удара, как вдруг стан от толчка подвёл его, клоня вбок. Наездник чуть было не вывалился из седла. Якуб как раз надеялся на что-то подобное. Мешкать не стал и взмахнул моргенштерном. По горизонтали. В самый подходящий для того момент.
Понапрасну враг не укрыл голову под шлемом. Шипы впились в его черепушку, но не увязли. Сила удара сделала своё дело, раздробив добрую половину головы. В разные стороны полетели куски костей, ошметки мозга, брызги крови. Подбородок выжившего откинуло назад.
