Андрей Коробов
Поломанный Мир 2: Недра
Глава 4
Им двоим ещё не доводилось работать бок о бок. Обстоятельства в Священной Инквизиции сложились иначе. Зато бегство подарило прекрасную возможность приглядеться друг к другу поближе. Альдред был скорее доволен, чем разочарован.
С холодным оружием Джада держалась искусно. Быстро прочла темп спутника, двигаясь нога в ногу с ним. А большего тот и не требовал. Пока что.
Обходными путями горе-тандем вышел на позиции наёмников. Лучше маршрута память отцеубийцы бы не предоставила. Чересчур уж мало факелов, да и людей не много.
Только Альдред запустил Иглы в спину дозорного, Джада уже оказалась на подстраховке. Юркий манёвр – и она стоит за спиной у второго.
Прикрыла рот и вплотную прижалась телом к стрелку. И крякнуть не успел. Одно движение – и клинок скользит по горлу, что смычок по струнам контрабаса. Кровь ниспадает каскадом. Глаза закатываются. Часовой дрожит.
Впредь проблем от него ждать не приходится.
– Зря брыкался… – шипела брюнетка, пачкая пальцы в красном.
Немалых сил стоило Верде оттащить погибавшего дозорного с прохода. Между тем Альдред лопнул душу бедолаги мигом, чтобы не светиться. Душа потухла мгновенно, осколками стекла втягиваясь в химеритовые иглы. Стан его изогнулся. Голову резко задрало вверх до упора.
Он закрыл глаза. Радужки источали изумрудный огонь.
Его сознание отбросило в чужие воспоминания тут же.
Киаф Снов получил необходимые сведения – и даже больше.
Мертвец выскользнул из его деликатной хватки. Сорвался вниз и стал падать мешком картофеля вниз, на нижние уровни рудничного комплекса. Или и того глубже.
Вряд ли после приземления кто-то опознает в нём часового, даже если увидят мокрое место.
Ещё одно бессмысленное имя. Чужая судьба, на которой сочувствия у Флэя не хватит при всей тёмной, кураторской эмпатии. Важен лишь последний участок памяти, когда тагернский мужик поступил на службу в Герцогские Копи.
Рудник поначалу разрабатывали в поисках белого нектара или, на худой конец, алмазов. Эфирные соли задорого купит Цим, последние же высоко ценились в Дельмейском Деспотате. Без них не обходились заклинатели магического боевого инвентаря, в котором язычники концентрировали часть своей чародейской силы. Резервную или вспомогательную – не суть важно.
Удивляться было нечему. Альдред вполне понимал, насколько по натуре своей скользок Освальдо Барбин. Золото – всему голова. Главное, чтоб добыча эквивалента оказалась достаточно рентабельной.
Должно быть, феодал плясал от радости, когда прознал о химерите под Ларданами.
Наёмники действительно слыхом не слыхивали о событиях, что разворачивались в Герцогстве. Даже близко нет. Они получили запас продовольствия порядка двадцати дней тому назад. И с тех пор катались, как сыр в масле, пребывая в сладостной иллюзии стабильности. К счастью, стоит полагать.
Следующая поставка обещала прийти через пару недель. Естественно, её дожидаться смысла не имело: на них Барбины плюнули, как и на собственную вотчину.
Бунту быть. Но дожидаться его напарникам смысла не имело. Ограбить Герцога можно и сейчас.
Опасения Флэя подтвердились. Наёмники тоже не имели прямого доступа на поверхность. Со стороны Провинции Герцог воздвиг целый грузовой лифт на массивных блоках, спускавших вниз припасы. Усилиями собственных людей, обеспечивавших транспортировку пищи и вещей первой необходимости.
Тагернские бойцы здесь были один на один с заключенными. А грузовой лифт спускался к ним лишь раз в месяц. Раз. В месяц.
Часовой, которого убил Флэй, хоть и роптал на судьбу, смирился с положением вещей. Платили им щедро, нужно было только отпахать вахту в сезон. Таких ходок он сделал уже две и видел плоды своих трудов. Подрядчик, подписавший его на караул, нёс ответственность за неразглашение того, что происходило в Недрах.
Наёмники были не из болтливых. Однако на всякий случай Герцог досыпал им сольдо за молчание. Как ни странно, работало. Хотя бы из соображений алчности: меньше людей знает – меньше конкурентов. Больше навар. Логика проста.
Опомнившись от погружения в чужую память, Альдред выдохнул еле слышно. Как если бы стеснялся объёма собственных лёгких. Скрипнул зубами. Затем – резюмировал:
– А он подготовился. Этот сукин сын везде подстелил солому. Где можно и нельзя.
– Что ты увидел, Альдред? – взволнованно вопрошала Джада. Подошла поближе, заклиная спутника: – Не молчи!
– Копи отрезаны от поверхности подъемником. Его никак не спустить. Чуда ждать не приходится. Да и основное расположение наёмников – именно там. Их слишком много. Скорее уж нас застрелят, чем мы добьёмся чего-то. План прежний. Не зевай, – поведал он, умело скрывая боль.
Флэй никогда бы не подумал, что будет скучать по реалиям поверхности. Гули, хрустальный мор, анархисты, Священная Инквизиция, разруха – всё это казалось мелочью. И не давило так сильно, как сама земная твердь.
Брюнетка думала в подобном ключе. Девушку угнетала сама мысль о нахождении в Недрах. В некоторой степени она даже пожалела, что вмешалась в расправу над теми выжившими. Судьба не зачла её запоздалое благородство. Фатум и не думал сжалиться над ними. Хотя бы над ней.
Дезертирка боялась даже загадывать, сколько им придется сновать по природным туннелям под горами. Голова просто кругом шла. У страха глаза велики. Но дело в том, что Верде ещё даже не сталкивалась взглядом с реальной опасностью.
– Веди, – только и сказала спутница, закладывая в ножны за пояс меч Лукреции.
Альдред ничего не ответил. Только кивнул, стягивая с рук химеритовые перчатки. Пожирание душ сказывалось на нём дурно. Мигрень сдавливала ему голову, как если бы рано или поздно это привело к внезапной аневризме.
О, нет. Флэй ещё слишком слаб физически, чтобы безостановочно обращаться к Иглам. Надо сначала дорасти.
Может быть, в первую очередь, шифтера выбивали из колеи даже не дозы нектара, а скачки уровня эфира в крови от лопнувших душ. Изумрудные сферы насытили кровь Альдреда моментально. Также стремительно расходовался потенциал мозга впитывать сведения. Ни один человек не в состоянии усвоить столько, сколько преподносили Иглы с каждым новым убитым.
Накопление же эфира с обычными пузырьками не шла ни в какое сравнение. Вряд ли это несло пользу неподготовленному организму. Следовало обождать. Или потратить, чего Флэй на пока был не в состоянии сделать.
Убрав химеритовые перчатки от греха подальше, Альдред выдвинулся вперёд. У него не оставалось оружия для тихого устранения дозорных перед собой. За исключением, быть может, пары последних метательных ножей.
– Ступай первая, – велел Киаф Снов и выхватил один из них. – Я прикрою.
За неимением лучшего Джада не противилась. Обошла двух караульных с фланга, скрываясь в тенях, будто пантера. Когда один отошёл к столу, чтобы взять кусочек ливерной колбасы, она подкралась к нему сзади. Бедолага и один укус не успел сделать.
Верде прикрыла ему рот ладонью, вонзая в спину меч снизу-вверх. С такой силой, что остриё показалось из-под грудной клетки. Льняной рубашки не хватило, чтобы защитить владельца. Боль он испытал несусветную, вереща приглушенно сквозь пальцы брюнетки, ему закрывавшие рот.
Часовой поблизости обернулся, ничего не понимая. Увидев погибавшего коллегу по опасному ремеслу и незнакомку с изумрудными глазами, гаркнул и вскинул аркебузу.
Слишком поздно.
Альдред уже приценился, как будет бросать клинок.
Швырнул нож и попал точно в цель. Сталь вогнало в висок, будто в сливочное масло. Палец караульного так и не нащупал спусковой крючок. Его шея дёрнулась, отставляя голову вбок под неестественным углом. Наёмник застыл на месте и повалился на пузо, будто срубленное дерево.
Когда убитый обмяк, Джада, ещё тяжело дыша, отпустила его в вольное плавание. Труп растянулся у её ног, давая крови под собой собраться в лужу. Брюнетка дикими кошачьими глазами смотрела на Альдреда. Тот сохранял внешнюю невозмутимость. Словно всё рассчитал до мелочей. Вряд ли это возможно.
Так или иначе, для самой Верде проделанный трюк показался… напряженным.
– Отлично сработано, – хвалил Флэй.
Смятение как рукой сняло. Одобрение – вот, чего Джаде так не хватало от Альдреда. С тех самых пор, как они ударили по рукам пересечь Ларданы бок о бок. Комплимент Киафа служил ей плотом, на котором она дрейфовала в океане его критики.
Часовых на позициях более не осталось. Флэю и Верде предстоял торопливый спуск на уровень пониже. Туда, где у невольников кипела вовсю рабочая смена. Стук десятков кирок о камень стал громче, ездя по ушам и как будто отдаваясь в груди.
Альдред поймал себя на крамольной мысли: стоит ли вообще овчинка выделки. Его треволнения ловко подхватил Бог Снов. Голосом Мелины стал качать сознание Киафа:
«Мы спускаемся вниз – куда уж ниже? Тебе не кажется, что нам не туда надо?»
«Быть может, и кажется. Но выбора нет. Еду и питьё брать неоткуда. Готов поспорить, за провизию люди наверху до сих пор глотки друг другу грызут, как дворовые собаки. Это уже норма», – рассуждал наследник Сокофона, ведя за собой спутницу.
«Совсем необязательно лезть в самое пекло за куском хлеба», – смутился призрак.
«За жалкий сухарь и правда смысл невелик палец о палец ударить, – соглашался Флэй. – А вот за мясо я и убить готов».
Его первую любовь пробило на смех.
«Убить? За мясо? Тут народу столько! И ты думаешь, они тебя самого на ремни не порежут, если ты где-то оступишься?» – Бог Снов не упустил возможности поиздеваться.
Беспокоился за Киафа. Заметно.
Но Альдреда было не пронять. По крайней мере, так просто.
«Вместо того, чтобы выбивать почву из-под ног, можно было бы и помочь. Подмога твоя сейчас не помешает», – холодно отозвался Флэй.
«Что толку? Я всё равно не расскажу ничего нового, – хмыкнула Мелина. – Ты и так всё знаешь. И тебе уже помогли…»
«Тогда хотя бы не болтай попусту. Выход только один!» – с вызовом бросил ей Киаф Снов.
«Это просто ты видишь один путь, а сам – стоишь на перекрёстке тысяч дорог», – многозначительно съязвил Сокофон, прямо намекая: потомок сам себя ограничивает.
Очередная дешевая божественная провокация. Альдред оставил её без ответа.
Едва спутники спустились вниз, Флэй припал к земле. Отставил руку с открытой ладонью за себя и велел Джаде шёпотом:
– Пригнись.
Брюнетка послушалась его. Укрытые тьмой рудника, они оглядывали округу.
В свете факелов заключенные кололи химерит. Кусочек за кусочком, либо же отламывая от горной породы целую рукотворную отвесную скалу. О правилах безопасности здесь и слыхом не слыхивали. На уровне шум работы и грохот падающих рудных колонн вызывал звон в ушах.
«Меня сейчас стошнит…» – чувствовал Альдред, морщась и поджимая губы. Его мутило не на шутку. Вот только дело до того так и не дошло.
Никто от работы не отлынивал. Казалось, преступники безропотно приняли свою судьбу. Может, они бы и подняли бунт, просто смысла в том не видели совсем. Рудник мог похвастаться размерами поистине колоссальными. В то же время выход из него – всё равно что бутылочное горлышко.
Они цеплялись изо всех сил за жизнь, пускай та больше походила лишь на тень свою. Мятеж влёк за собой хладнокровный расстрел – ничего бы не добились. Отлынивание от невольничьих обязанностей – тоже. Только кирка в руках и остаётся.
Какая бы жизнь ни была, она лучше смерти. На том заключенные между собой и условились, оставляя последнее здоровье в копях. Пыль химерита вызывала у них осложнения на лёгкие. Работа прерывалась только для того, чтобы человек прокашлялся.
Некоторые держались, но и это – до поры, до времени. Отцеубийца тоже должен был отойти на ту сторону в скором времени, как многие, кого он знал. Сам труд умерщвлял заключенных. Клинки и пули наёмников являли собой лишь инструмент сдерживания бездарных потуг ради всё такой же бездарной свободы.
Ведь на поверхности так просто не затеряться. Там они – преступники, которых обязательно изловят и повесят на ближайшем суку.
Их каторга была насквозь пропитана экзистенциальным противоречием. Где смысла нет, человек задает его сам. Тут невольники добывали собственную погибель. И действительно, просто отсрочивали смерть, безнадежно оттягивали неизбежное.
Парадокс. Дорога в один конец. Никто и словом не обмолвился об их свободе.
Чудовищную казнь привели в исполнение, но совсем по-другому.
Заключенные оказались не из разговорчивых. Каждый воспринимал выпавшую долю как личное горе. Объединялись они лишь затем, чтоб поскорее сбросить с себя тягостную ношу. Они утратили жизнь задолго до момента собственной смерти.
Альдред пронаблюдал за ними некоторое время, не решаясь идти дальше. Думал – долго и натужно. Сознание без спроса потянулось преподнести ему тошнотворную ассоциацию. И действительно, между ним и заключенными было немало общего.
Прежним, во всяком случае.
Сам труд их многое говорил о судьбе любого человека в Равновесном Мире. Каждый здесь – просто одно из звеньев, что складывается в цепь, которая удерживает Западный Аштум от краха.
Роли строго распределены, и каждый живущий рожден, чтобы умереть. Крестьянин подневолен и обречен вспахивать поле ради хлеба для себя и своего господина. Это залог его существования и какого-никакого благоденствия.
Даже короли – и те не баловни судьбы ни разу. Сколько бы венценосец ни испробовал женщин, сколько бы ни сожрал и ни выпил, рано или поздно ему придется ответить. Оправдать своё положение – или сгинуть, обрекая землю на порабощение более прытким соседом. Принцип до безобразия прост: сильный крепчает за счет слабого.
Не имея на руках гарантий, лимита тянется к Священной Инквизиции за вторым шансом на жизнь. Вполне достаточно, чтобы попасть в кабалу. Мало кто доживает до свободы, и мало кто пожинает плоды своих боевых заслуг и физических потерь. Шанс жить – он один важен, и плевать, что приходится постоянно балансировать на лезвии ножа, игнорировать дыхание смерти в затылок.
Флэй прочитал закономерность, по которой выстраивался порочный круг баланса. Гением его это не делало, даром что сам Киаф Снов чувствовал себя победителем. Хотя бы наполовину. В конце концов, он всё-таки добился желанной свободы. Ещё бы понял, как ей правильно распорядиться.
Подсознательно, сколько ни врал бы себе, он тяготел к неволе. В неволе, обязательствах, обременительной цели Альдред пытался обрести свободу в извращенном её понимании. Так сохранялось Равновесие, выстраиваемое вокруг него.
От чего бежал, к тому и приходит. И так по кругу. Ведь человеку всегда мало.
Мало и Киафу Снов.
Чувствуя, что философия вот-вот выбьет у него почву из-под ног, Флэй покачал головой. Миновала всего секунда прозрения. Ещё бы чуть-чуть, и он, раздраконив самого себя, попросту не выдержал бы. Не созрел он до далёких перспектив, как ни крути.
Просто-напросто на некоторые вопросы не стоит искать ответы.
Даже ради Порядка.
Порой лучше и дальше тонуть в Хаосе.
– Шаг в шаг, – отдал команду Альдред, возомнив себя заправским командиром.
Из одиночек лидеры получаются отвратные: нет сочувствия коллективу. Но Джада предпочла подчиниться. Ей хотелось всеми правдами и неправдами снова увидеть свет солнца, вкусить ларданский воздух.
Спутники обходили рудник по краю, теряясь в галереях, по которым сновали дозорные. Нейтрализовать их теперь значило подставиться под удар на ровном месте. Тагернских бойцов здесь стояло валом: кто погонял бедолаг плетью, кто следил, чтоб никто не отлынивал. Один заключенный, тощий, как жердь, повалился без сил. Добили, чтоб не мучился, из пистолета. Хлопок заставил воришек понервничать.
Только их. Остальные плевать хотели.
От часовых Альдред и Джада прятались в тёмных переходах, что сходились в место добычи руды, либо же в природных углублениях, где позволяла комплекция. Раз уж доспехами они не лязгали, никто и не подумал бы, что в копях ошиваются посторонние.
В невидимости крылось их преимущество.
Мало-помалу они добрались до нужного поворота и уперлись в пещеру, где располагались общие на всех запасы провизии и спиртного. Курятники и свинарники обустроили в прямо противоположном углу копий.
– Бери, что сытнее, – предупреждал Альдред, сразу принимаясь за дело. Он напоминал пса, что сорвался с цепи. – Много унести всё равно не сможем.
Джаде дважды повторять было без нужды. Вряд ли она пережила бы и дня на Клыках, но кое-что смыслила в пищевой ценности. Галеты гребла, ни о чём не думая. Туда же, в сумку, спешно клала свертки с солониной. Сыр не стала брать: заплесневеет по пути – к гадалке не ходи. Прибрала к рукам небольшой мешочек соли – просто на всякий случай. Пристегнула к поясу пару бурдюков с вином. Наполнила из бочки свою флягу под завязку: по дороге, быть может, ещё встретится вода, чтоб развести вместе.
А тем временем Альдред укладывал в походную суму сырокопченые колбасы, вяленые брюшки лосося, где имелся хоть какой-то питательный жир. Взял медовые шарики из тыквенных семечек и орехов, даром что последние скоро бы начали ему сниться в страшных снах. Игнорировать их было нельзя – пищевая ценность превыше вкусовых предпочтений.
Если бы имел право выбирать, Флэй с удовольствием бы поел обыкновенной человеческой еды. Он скучал по кашам на молоке с изюмом и курагой, отварной говядине, бараньей похлебке, свежим томатам и сладком перце, белом хлебе, свежевыловленной рыбе на углях, по яблочному пирогу и треугольничках с куриным филе бедра. Поесть был не дурак, если в Город с сестрой Кайей захаживали.
При мысли о своих любимых блюдах у него потекли слюни. Сломался Равновесный Мир окончательно или нет, он надеялся снова в спокойной обстановке отобедать чем-нибудь таким. Люди сделали много хорошего для уюта цивилизации. Было больно терять это в ядовитом тумане хрустального мора и всеобщей анархии.
Флэй слишком замечтался, отбирая себе еду в дорогу. Ни Альдред, ни Джада не заметили: в этом условном погребе они не одни. В этот курятник забралась и другая лиса.
Заключенный был не дурак, раз под шумок заполз в святая святых узников рудника. Будто крыса, он нажрался до пуза и залил всё съеденное сверху сивухой. Дремал тихо, раз уж ему никто за всю жизнь нос не ломал. Пристроился за ящиками, полными ячневой крупы. Копошение лис пробудило пасюка ото сна…
Он, шатаясь от похмелья, стал неумело красться мимо двух спутников к выходу. Перебирал ногами осторожно, чтобы в общем шуме никто не услышал противного лязга его кандалов. Трезвел на глазах. И обливался семью потами, ясно понимая: убьют ведь.
Ноги его дрожали, что усложняло бесшумное бегство вдвое.
Любой человек на его месте в здравом уме просто бы притих и затаился, где потемнее, чтобы не будить лихо. Рассудок же этого заключенного пленил страх, толкая на чистой воды безрассудство. Ничем хорошим это кончиться не могло. Ни для кого.
– Я всё, – торжественно сообщила Джада, загрузившись под завязку.
– Отлично, – отозвался Альдред, закрывая сумку. Стоял чуть поодаль. – Давай выбираться отсюда, пока при памяти.
Его терзали смутные сомнения. Не покидало ощущение, будто на него кто-то смотрит. Чувствовал чужие глаза затылком, но в упор игнорировал собственную интуицию. Самая роковая ошибка, которую он допускал время от времени. По глупости своей все списывал на всеобъемлющий, но пресловутый страх быть пойманным.
Интуицию следовало послушать. Флэй нахмурился, собираясь уже повернуться…
Пьяный заключенный предвидел это, давая слабину. Себя он контролировал из рук вон плохо. Зубы сами собой пустились в пляс. Мешковатые штаны промокли. Цепи, сковавшие голые лодыжки, дрогнули.
Альдред округлил глаза и резко повернулся. Джада – тоже, почти синхронно.
Перед их взором предстал изможденный коротышка с отвисшим мамоном. Он глядел на них, будто олень в ночи, ослепленный фонарями охотников. Недоумевал. Вообще понятия не имел, как ему поступить.
Судьбоносного выбора перед ним не стояло. Каторжник, едва осознал, что происходит, на удивление трезво взвесил свои шансы. Между «бей» и «беги» выбирать смысла не имело. Бегство – лучшее решение, как ни крути.
Флэй скривил губы в неудовольствии. Руки его незаметно пришли в движение. Пальцы нащупали последний метательный нож.
Он сожалел. Без прикрас. Ведь всё так хорошо начиналось…
– Даже не думай, сукин ты сын, – шипел Альдред, гипнотизируя его, будто кобра.
«Его нельзя отпускать…» – заклинал Киафа Сокофон.
«Да знаю я. Знаю!..» – буркнул Флэй, закипая от гнева.
Плана в голове он не имел как такового. Но ненавидел, когда дела шли в обход его.
– Он нас видел. Чего же мы ждем? – рассуждала вслух Джада, в кои-то веки обратившись к гласу рассудка.
Лишь сыпала соль на рану, раздражая Альдреда только больше.
В тот момент он был готов её придушить. Повезло ей: не с руки оказалось.
Ценнейший момент был упущен. Заключенный сорвался с места и бросился на выход. Проявлял незаурядную прыть, ловко перебирая сцепленными ногами. Едва кинулся наутёк, заверещал, что было мочи.
– Стой, тварь! – в сердцах крикнул Киаф Снов. Просто не выдержал.
Распаленный злобой, швырнул метательный нож вдогонку. Джада пальнула из самострела Мятежной Принцессы.
Каторжник мгновенно скрылся из виду. Они промахнулись.
Оба…
