Андрей Иванович Горляк
Балагурки деда Тихомира
Посадив на себя Пушинку, он побежал к самой длинной ветке, с которой он прыгал на лиственницу. Быстро перебирая лапками, он скользил вниз по стволу, жмуря глаза от едкого дымка и фыркая от бьющего в нос запаха гари. Ещё немного и он понесётся по знакомой до каждой иголочки дорожке чтобы оттолкнуться и добраться до спасительного островка. Но ударившая волна жара заставила его отпрянуть: внизу всё уже пылало.
Чудной попятился, развернулся и бросился назад, на ветку которую миновал секундами ранее, туда, где когда-то разговаривал с совой. Остановившись на её краю, он осмотрелся. Огонь хозяйничал по всей поляне, жадно поедая траву, кустарники и деревья.
– Мы сгорим! – заплакала за его плечами сестричка.
– Не сгорим! – отозвался бельчонок и замер.
Ему во что бы не стало надо было добраться до берёзы. Но он никогда прежде, ни разу в жизни, не мог до неё допрыгнуть! Но сейчас это надо было сделать! Если у него не получится, то ему суждено упасть на ёлочки, росшие между сосной и берёзой. А с них, окружённых пламенем, уже никуда не получится выбраться.
В дыму, наполнившего раскалённый воздух, становилось всё труднее и труднее дышать, а длинные языки пламени норовили подпалить шёрстку. Чудного охватил страх. Он задрожал, попятился к стволу и прижался к нему. Шерсть на загривке поднялась дыбом и что-то острое так вонзилось в спину, что он едва не вскрикнул от боли.
«Это же Пушинка! – вспомнил он о позабытой от страха сестричке. – Вцепилась в коготками!»
Чудной собрался с духом и выпалил:
– Держись крепче, Пушинка!
– Держусь! – пискнула та.
– И закрой глаза! Так не страшно будет!
Бельчонок присел, сжался пружиной и помчался во всю мочь.
«Я перелечу огонь! Я перелечу!» – твердил он про себя и, добежав до конца ветки, оттолкнулся изо всех сил.
Его обдало обжигающее дыхание огня, отчего кожа на брюшке стала горячей. Взгляд Чудного был прикован к белому, с чёрными пятнами стволу, до которого нужно было допрыгнуть. Но берёза была слишком далеко. Он глянул на метёлки трёх ёлочек, на которые можно было бы приземлиться, но деревца уже наполовину были охвачены прожорливым пламенем.
От свирепого ужаса у бельчонка округлились глаза. В отчаянье он распушил хвост и распластался в воздухе, отчего у него вдруг по бокам растянулась нагретая огнём кожа. Между передними и задними лапками получилось некое подобие перепонок, благодаря которым зверёк воспарил над пожаром и, подхваченный дымом и разогретым воздухом, заскользил над поляной.
Чудной летел и не верил случившемуся. Ему удалось! У него получилось! Он смог! Приземлившись на берёзу, бельчонок оглянулся. Жёлто-оранжевые струйки пламени уже взбирались к верхушкам ёлочек, а сосна с их домом уже пылала огромным факелом.
– Мы спаслись! – раздалось у него над ухом.
– Вырвались! – улыбнулся бельчонок и похвалил сестричку. – А ты молодец, Пушинка! Выдержала испытание. Только пока не слазь со спины.
Чудной прыгнул с берёзы и снова распластался, расставив лапки в стороны и растягивая складки кожи. Полёт снова удался. Опустившись на рябину, он оттолкнулся и перелетел в орешник, а оттуда задал стрекоча, уносясь подальше от бушующего пожара.
– Миленькие мои! – заплакала от радости сидевшая на дубе бельчиха, завидев в траве приближавшихся к дереву детей.
– Вернулись, вернулись! – запрыгали остальные бельчата. – Живы и невредимы!
– Родненькие мои! – мама обняла взобравшихся на дерево дочку с сынишкой и с удивлением спросила. – Что с тобой, Чудной? У тебя глаза стали большими.
– Это, наверное, от страха! – ответила за брата Пушинка. – А ещё у него крылья появились!
– Крылья? – ещё больше удивилась мамам.
– Где крылья? – разом загомонили бельчата, окружив Чудного и внимательного его рассматривая. – Нет у него никаких крыльев!
– Есть! – настаивала на своём Пушинка. – Иначе бы он не смог долететь с нашей сосны до берёзы! А он долетел! А я на нём верхом сидела!
– Ты видела?
– Нет, я глаза закрыла.
Бельчиха недоверчиво посмотрела на Чудного.
– Ты в самом деле допрыгнул до берёзы?
– Да, мама. – бельчонок поднялся на задних лапках, а передние вытянул в стороны, показывая перепонки.
– О-о-ооо! – ахнуло всё беличье семейство, а мама тихо поговорила:
– Ну, прямо как плащ какой!
– Чудной с плащом!
– Уймитесь! – успокоила детей бельчиха и погладила сына по голов. – Ты у нас молодец. Ты сумел побороть страх и спас Пушинку. Мало того, ты осуществил свою мечту – научился летать!
– Да, настырный малый, не даром упорно добивался своего. – глухо произнесла севшая на ветку сова. – Если заветную мечту подкреплять делами – то она подарит тебе крылья. Теперь ты, Чудной, летающая белка!
– Летающая белка. – зачарованно повторили дети.
– Сынок, ты прошёл трудное испытание! Из полымя выбрался и вызволил из беды Пушинку. Ты очень храбрый и бесстрашный! Так что отныне ты не Чудной, а Чудный бельчонок!
Братья и сестричку дружно закричали:
– Чудный, Чудный! Теперь мы будем звать тебя Чудный!
Так и появилась белка-летяга. С большущими глазами и крыльями-перепонками.
Вот как в сказочке бывает,
Кто желает, тот летает!
Глава 12
– Не утомил я вас длинной историей? – поинтересовался сказатель.
– Нет! – мотнула головой Нина и восторженно произнесла. – Какой отважный бельчонок!
– Да. – согласился с сестрой Арсений. – Настоящий герой! И летать научился.
– Мечтал, а время зря не терял. Вот всем и доказал! – улыбнулся старик. – Старался бельчонок, судьба ему и помогла. Как говорится, везенье любит тех, кто верит в свой успех! Потом бельчиха нашла пустое дупло и там поселилась со своими детками. У всех должен быть дом. У зверей – норы, логова и лёжки, у птиц гнёзда, у человека – изба, хата иль квартира в городе, в общем жилище разное. Каждому нежен свой угол, свой дом, своё родное место, словом – родина. Жизнь без дома – пуста, как солома.
Вот и мы сейчас к избёнке моей потопаем. Пора возвертаться. Ваша мама, чует моё сердце, уже беспокоится. Да и оголодали вы. Одними ягодами сыт не будешь, надо основательно поесть. Щи небось в избе стынут, ждут не дождутся едоков! – он крякнул и поднялся, опираясь на ружьё. – Аппетит, поди, нагуляли волчий. Ноги сейчас сами к столу понесу!
Обратная дорога заняла совсем немного времени и дети, ввалившись в горницу, кинулись к матери, повиснув у неё на шее.
– Что нового узнали, юные натуралисты? – поинтересовался папа.
Нина с Арсением стали наперебой рассказывая увиденное и услышанное во время лесного похода. Уплетая наваристые щи они ещё долго делились своими впечатлениями, а к вечеру присмирели и осоловели, заклевав носиками – прогулка на природе сделала своё дело.
Дед Тихомир выполнил своё обещание – направился за иван-чаем в сарай, где у него сушились травы. Выбирая висевшие пучки он тихо радовался, чувствую как в его душе разливается тепло. Теперь его внуки прикоснулись к тайнам и сокровищам матушки-земли и постигли связь между человеком и природой!
– Ну-ка, попейте кипрея! – старик протянул ребятишкам кружки. Выпевайте иван-чай, на кроватку и бай-бай!
– Да, давайте-ка укладываться! – предложила мама. – А я вам засыпушки почитаю.
Дед Тихомир, дождавшись когда закончатся стихи для детей и, видя, что они ещё не заснули, пожелал им спокойной ночи и спросил:
– А хотите я вас тоже стишками колыбельными потешу? Только я их задремушками зову.
– Давайте! – воскликнули внучата.
И седобородый забаутник тут же начал:
Ежели кому не спится,
Не желает сон приснится
Взбейте мягкие подушки
Время слушать задремушки.
Ночь пришла, настала мгла.
Вылез филин из дупла.
На весь лес, что было мочи
Прокричал «Спокойной ночи!»
Филин по ночам не спит,
Детский сон он сторожит.
И следит, чтобы в округе
Стихли звери и пичуги.
Из гнезда угрюмый сыч
Выдал свой протяжный клич.
Так он всех предупреждает,
Что дремота наступает.
Сам же он не будет спать,
Будет зорко наблюдать,
Чтоб режим все соблюдали,
А ребята сладко спали.
Где трепещется листва
Тихо ухает сова.
Совы мудрые созданья
Сказки знают, заклинанья
Она может рассказать
Как быстрее засыпать,
Как увидеть сны цветные
И сокровища лесные.
Сыч, сова и филин грозный
Сторожей отряд серьёзный.
Эти птицы детский сон
Охраняют с трёх сторон.
К сонной неге привыкайте,
Веки плотно закрывайте.
Мир невиданных явлений
Ждёт вас в царстве сновидений.
Арсений заснул. Казалось, что и Нина тоже. Рука деда Тихомира потянулась к ночнику, чтобы погасить его.
– А можно ещё? – еле слышно прошептала девочка не открывая глаз.
– Можно, – тихо произнёс старик и снова по своему обыкновению складно и нараспев заговорил:
Солнце клонится ко сну,
Зацепившись за сосну.
Засыпают птицы,
Дятлы и синицы.
Утомившийся енот
Отдыхает от хлопот.
Кабаны под дуб ложатся,
Будут мирно отсыпаться.
Бурый мишка, съев малину,
Чешет лапой себе спину.
В норку прячется лисица,
В ветках кроется куница.
Закрывает веки ласка…
В лес идёт ночная сказка!
Звери спят и видят сны
В серебре большой луны.
Родители, сидевшие за столом, пили чай и слушали льющийся говорок старика.
– Ах, как тут хорошо! – улыбнулась мама. – Настоящее блаженство.
– Да, – согласился папа. – Там где дед Тихомир, тишина, покой и мир.
Так оно, на самом деле, и было.
К О Н Е Ц