Андрей Иванович Горляк
Балагурки деда Тихомира
– Кузнец-молодец, молоткам-плугам отец! Сделай так, чтобы зубы мои были крепкими да острыми!
– Могу выковать их из железа, – отвечал кузнец. – А ты мне взамен поможешь для новой избы сосны повалить.
Бобр подумал-подумал да и согласился.
– Коль зубы наточишь, то подсоблю тебе в строительстве.
– Вот и договорились, – сказал железных дел мастер. – Я сейчас начну, а ты подожди. Только держись поодаль, а то обжечься ненароком можешь.
Отодвинулся бобр в сторонку и сел на задние лапки. А кузнец взял щипцами из горнила раскалённый кусок железа, положил его на наковальню и давай по нему бить-пристукивать тяжёлым молотом. Работает коваль, колдует над металлом, искры сыплются на пол, а он всё бьёт да приговаривает:
Раз искра и два искра!
Будут зубы у бобра!
Острые, точёные,
Крепкие, калёные!
Бобр поглядывает на кузнеца и хвостом из стороны в сторону водит. А хвост у него тогда был примерно такой, как у выдры: толстый и пушистый. Разбирает любопытство мохнатого гостя, интересно ему какие же ему зубы кузнец выделывает. Забыл он о наказе сидеть поодаль и стал мелкими шажками подбираться к наковальне, чтобы поближе всё рассмотреть. Тут кузнец ударил молотом и пучок искр прыснул на бора. Горящие крупицы попали в глаза, а пару окалин упали на хвост, отчего шерсть на нём вспыхнула.
– А-а-а-а! – заверещал бобр и схватился за морду передними лапками. Кружась от боли, он налетел на кузнеца, тот пошатнулся, опёрся на колоду, на которой стояла наковальня, и повалил её. Наковальня прямиком и рухнула на горящий хвост.
– Ой-ой-ой! – пуще прежнего закричал бедняга, хотел было бежать к реке, чтоб затушить огонь, да не может: хвост то прижат железной махиной.
Но кузнец тут помог: высвободил горемыку и сунул его пылающий хвост в бадью с водой.
– Эк тебя угораздило, – озабоченно закачал головой мастер, оглядывая незадачливого гостя. – М-да… Наеролашничал же ты. Толковал же тебе: дердись стороны, сиди поодаль! Не след было к наковальне подходить и нос совать под искры!
– Не удержался. – горестно пробормотал бобр.
– Вот и поплатился! Ишь, как хвост расплющило-то и шерсть на нём выгорела. Не хвост, а весло! А на глазах волдыри от ожога. Ну, да ничего. Заживёт. А чтоб не кручинился сильно, на-ка возьми себе новые железные зубы!
Потёр горемыка свои очи, повздыхал над раздавленным хвостом, потом примерил зубы и порадовался.
– В самый раз! С такими топорками и рубить, и тесать сподручно!
– И сноса им не будет. – заверил кузнец. – На совесть делал. Так что отныне у тебя железная хватка, чтобы крепкой была хатка!
Пошёл бобр к реке, попробовал новые зубы и остался доволен. Волдыри же через три дня сдулись, опали и превратились в прозрачную плёнку, сделавшись этакими вторыми веками, которые прикрывают глаза и позволяют видеть под водой. А хвост стал своеобразным веслом. С ним и плавать и нырять лучше стало.
Глава 5
Дед Тихомир замолчал, потом улыбнулся и погладил свою бородку:
– Вот же как бывает! Не было бы счастья, да несчастье помогло! Вроде как бобр пострадал, а это ему позже на пользу пошло! С тех пор у этих животных резцы красноватого цвета из-за наличия в них большого количества железа.
– Так это живая бензопила! – воскликнул Арсений.
– Верно замечено.
– А мне жалко бобрика. – вздохнула Нина. – Досталось же ему.
– Да, хлебнул он. Зато теперь он и непревзойдённый дровосек, и строитель, и пловец-ныряльщик.
– Мастер на все руки! – сказал Арсений.
– На все лапы. – поправила сестра брата.
– Ну что, отдохнули? – спросил старик.
– Да!
Сказка кончилась, ребятки!
Приготовьте ваши пятки.
Дед Тихомир забрал у внуков пустые пакетики из под сока, поднялся и поправил на плече ремень ружья.
– В путь-дорогу! – и он повёл ребят дальше.
Они вышли на поляну, поросшую травой, в которой золотились ярко-жёлтые шапочки одуванчиков. Нина стала срывать цветки и делать из них венок.
– В мае тут всё точно мёдом было залито. Прям жёлтое море. – Сказал старик.
– Как в Китае?
– У них там, Сеня, своё Жёлтое море: глубокое и солёное, а у нас – своё: цветущее и медоносное.
– Дедушка Тихомир! – подбежала к бывшему леснику Нина, показывая ему длинный стебель с полосами листьев и гроздью фиолетовых лепестков. – А это что за цветок?
– Это, Нинушка, кипрей. А по-нашему, по-народному – Иван-чай. Я его иногда называю часовой лета.
– Он, что, охраняет его? – изумился Арсений, приглядываясь к растению.
– Нет, он как бы отсчитывает часы лета. Показывает своим соцветием сколько осталось до его исхода. Когда стебель весь увешен цветочками – значит начало лета. Если половина осыпалась – середина июля, ну а к концу августа метёлка совсем почти лысая. Опали лепестки, часы лета истекли. Травы сохнут в стоге, осень на пороге.
– Раз цветочков много, то и до осени ещё далеко. – сделал вывод Арсений.
– Верно! А чай из кипрея очень полезный и вкусный. На Руси он в почёте был.
– А сейчас? – поинтересовалась Нина.
– Ныне все чёрный или зелёный чай предпочитает, или кофе пьёт. Об исконном-то напитке забыли почти. Вот у меня дома кипрей с прошлого года заготовлен, я вам заварю. Попробуете. Хорошее средство от болезней. О кипрейном чае так бают:
Выпей на ночь иван-чай
И промолви: «Хворь, прощай!»
Утром будешь ты как новый –
Ловкий, бодрый и здоровый!
Вот как! А сейчас я угощу вас другим чайком. Давайте-ка вон там притулимся.
Троица подошла к опушке леса. Старик опустился на землю у корней берёзы, прислонился к стволу спиной и вытянул ноги. Годы брали своё, долгие переходы становились тяжелее и требовали частых остановок на отдых.
– Посижу чуток. – сказал старик, запуская руку в свой рюкзак и вынимая оттуда большой термос. – Тут, в лесу да на луговинах настоящий кладезь полезностей. Гляньте – пастушья сумка, вон трава зубровка, вон цикорий, чей цветок на василёк похож. Из его корня, между прочим, тоже весьма полезный напиток получается, сродни кофе, но благодатней и целебней во сто крат, а там – он указал пальцем на жёлтые звёздочки, сиявшие в траве – зверобой! Из него лекарство делают – от многих недугов помогает. Вот сейчас и попробуете чаёк со зверобоем.
Он налил детям в картонные стаканчики янтарную жидкость.
– Пейте. Только аккуратно! Чай ещё горячий.
Нина и Арсений стали отхлёбывать жидкость.
– Интересный вкус. – сказала девочка.
– Горьковатый. – проговорил мальчик. – Но приятный.
– И полезный! Его ещё иногда называют молодецкой кровью.
Нина перестала отхлёбывать и недоверчиво посмотрела в свой стаканчик, а Арсений изрёк:
– Кровь же красная! А этот чай жёлтый.
– Его так не из-за цвета называют, а потому, что когда выпьешь достаточно чая со зверобоем, то кровь начинает играть в жилах, как у молодого парня. Только чай пустым лучше не пить, а с чем-то в прикуску. Вот вам угощение.
Дед вынул из целлофанового пакета свёрток, развернул его и бережно выложил на расстеленное полотенце дюжину пирожков:
– Как говорится, не серчай, на невзгоды не пеняй, пей из кружки бодрый чай, крендель с маком привечай! – он тут же поправился. – Это, конечно не крендели, а пирожки, но тоже очень вкусные! С капустой. Налетай!
Уговаривать детей не потребовалось. Они тут же похватали еду.
– В былые годы чаи отварами да настоями называли. – пояснял дед Тихомир. – Всякие готовили: из шалфея, мяты, липы … Да много из чего. И всё для-ради пользы.
Арсений, проглотив один пирожок, потянулся к другому. Схватив его он случайно перевернул рукой соседний пирожок, который упал на бок.
– Пирожок, это тоже хлеб. – по-наставнически заговорил старик и поправил пирожок. – Он всегда должен лежать на животике, а не на боку или спинке. Хлеб – всему голова, то бишь – главный над всеми яствами! А потому и пребывать ему на столе положено по-царски, а не абы как.
– Я случайно! – стал оправдываться Арсений, осознав свою оплошность.
– Ничего, ничего, Сеня! Просто знай, если ты к хлебу относишься с уважением, то он у тебя всегда будет в изобилии, а жизнь в достатке протекать.
Пока ребятня с аппетитом уминала походную снедь, над поляной пролетел пёстрый дятел и сел на берёзу, под которой расположились лесные гости. Он глянул сверху вниз на людей, потом пробрался по стволу вверх, прицелился в выбранную мишень и яростно забарабанил своим клювом.
– Как из пулемёта! – сравнил Арсений, задрав голову и передразнил птицу. – Та-та-та!
– Похоже. – улыбнулся дед.
– Какой у него красный беретик стильный! – запрокинув голову и разглядывая птицу сказала Нина.
– А знаете, откуда у дятла взялся этот берет и с каких пор он так ловко долбить начал? Не знаете? Так я вам историю сейчас про этого барабанщика расскажу. А вы чаёвничайте, кушайте да слушайте.
Сказка про дятла
Однажды заплутал один странник в лесу. Куда он шёл и откуда, никто не знал, да и сам он помнил туго. Бывают такие люди, у которых ни кола, ни двора, лишь дорога дорога́. Скитальцы, словом.
Бродят они из края в край, истину земную ищут. А что такое земная истина и сами толком не разумеют. В общем всяк стремится отыскать свою правду, кою многие называют солью земли. А в чём эта соль земли заключается, в чём её тайна, они не разумели, и в душе надеялись, что она сама пред ними предстанет, да каким-то чудным образом раскроется. Вот так они всю жизнь перекати-полем и кочевали, а истину только малое число из них находило.
Так вот, сбился с пути тот странник, потерял в чаще дорогу. К тому же он был стареньким, малость подслеповатым и немного тугим на оба уха. В руках у него посох иссохшийся, за плечами котомка дорожная, а в ней краюха хлеба – всё его богатство да имущество.
В те времена, отправляясь в странствие, короткое ли, дальнее ли, ходок не брал с собой ничего лишнего, а только самое что ни на есть нужное: горбушку, веру в судьбу и надежду на свои силы. Вот и тот путник, когда вдруг заплутал в чащобе, в первую очередь к духу лесному обратился. Потому, что знал – лесная природа под началом Лешего. Он тут господин, владыка и покровитель всего живого в дебрях.
Кликнул старичок Лешего, тот не отзывается. Позвал на помощь ещё раз – тишина. Тогда запричитал он, стал клясть себя и на судьбинушку свою жаловаться. Тут Лесовик пожалел заблудившегося, вышел к нему из бурелома да и говорит.
– Вижу, ты человек без злобы, и худых дел ты моему лесу не чинил. Так и быть, помогу отсюда выбраться.
Поблагодарил странник Лешего, отвесил ему низкий поклон в пояс.
– Дам я тебе в проводники птицу. – сказал лесной дух и указал на пёстрого дятла. – Он тебе поводырём будет. Иди вослед за ним, он тебе путь и укажет.
В те давние годины перья у дятла были только белого и чёрного цвета. Красной шапчонке на голове у него не имелось, и не стучал он своим клювом по коре древесной, чтобы выковыривать жучков и личинок. А добывал он тогда себе пропитание, как и многие другие птахи, обычном манером – ловил мошек, мотыльков, да червячков из земли вытягивал.
Пошёл человек за птицей. Она сядет на сосну – он к ней, она – на другую перелетит – он туда, так он от дерева к дереву и брёл. Прошёл он бор и вышел в ельник. Там дятел снова стал перелетать с ветки на ветку. Сядет то на мохнатую ёлочную лапу, то на верхушку остроконечную. Радуется человек, хорошо птаху видать даже несмотря на то, что глаза его давно зоркость потеряли. Идёт за дятлом и то вслух, то про себя благодарит Лесовика, что отрядил ему такого отличного помощника.
Вот и ельник кончился. Началось берёзовое царство. «Тут-то ужо полегче будет. – подумал путник. – Здесь и посветлее, и попросторнее и шагать вольготнее – не надо стороной разлапистые ели огибать, да сквозь кусты непролазные протискиваться».
Поднял он голову, чтобы найти, где же дятел, да как не пытался, как ни старался не смог увидеть его.
«Не уж-то оставил меня и улетел? – огорчился странник. – Но ведь Лешак обещал, что он обязательно выведет меня из леса». Сел он на поваленную берёзу и внимательно стал осматривать верхушки деревьев. Щурится, напрягает старенькие подслеповатые глазёнки, но птицу так нигде обнаружить и не может. Нет нигде дятла! Исчез куда-то!
Стал он тогда слушать птичий гомон да пересвист. Слушает, но не разбирает – не различал он голоса лесных птах. Не был он докой в трелях пернатой братии. К тому ж, в придачу да на беду свою, туговат странник был на ухо. Опечалился он, вздохнул тяжко, однако поразмыслил маленько и надумал опять кликнуть Лешего.
– Ну, чего тебе? – заворчал появившийся хозяин леса.
– Дятел улетел. – пожаловался старичок.
– Как так? – подивился Леший и ударил оземь посохом. – Дятел, дятел отзовись!
Цвиркнул дятел с верхушки дальней берёзы, отзываясь на оклик, а Леший и показывает путнику на крылатого поводыря. – Вон же он!
– Где?
– На том дереве! Голос подаёт! Не уж-то не слышишь?
– Глуховат я. И голоса дятла мне не различить средь птичьих песен.
– Коль не слышишь ухом, оком-то не уж не зришь? Вон, глянь, на берёзовом стволе он!
– Вижу только чёрно-белую кору. – путник сузил веки в щелочки, силясь разглядеть дятла, но всё понапрасну.
Понял Леший, что не может скиталец различить птицу с чёрно-белым опереньем на берёзе. Сливается окраска дятла с корой дерева. Поманил он к себе птицу. Подлетел к нему дятел и сел на посох. Сорвал Леший с ближайшего куста малины горсть ягод, поднёс их к птичьей голове и раздавил ягоды. Закапал алый сок на затылок дятла и стали у него перья в том месте багрянцем сиять. Потом провёл скрюченными пальцами по клюву птахи, что-то прошептал и тряхнул клюкой. Вспорхнула птица и улетела на прежнее место.
– Ну? Теперь-то видишь дятла?
– Вижу! – обрадовался старик. – Точно уголёк на снегу горит!
– А если и эту алую метку из виду упустишь, то он тебе подаст сигнал особый. Отныне я наделил клюв его силою небывалою и теперь он может барабанить им как полковой барабанщик. Такой стук мёртвого поднимет!
Сказал это Лесовик и рассеялся как молочная дымка над рекою.
Вновь зашагал за дятлом странник, разглядывая, где рубин засияет на берёзе, а не сыщет его, приостановится, головой вертя, так дятел ему громкими ударами клюва по дереву извещение выдавать начинал, указывая где он примостился. Вот так путник и выбрался на дорогу.
С того самого случая у дятла красный затылок образовался и такой мощный клюв приобрёлся, которым он шибче долота орудует, корм себе добывает.
Сказка наша завершилась
Всё по-доброму свершилось.
Глава 6
Сидевший на берёзе дятел давно улетел, пирожки кончились и путешественники стали собираться.
– Дедушка Тихомир, а ты встречал Лешего? – заглянула Нина в стариковские глаза.
– Леших, русалок и домовых не бывает. – ответил за бывшего лесничего Арсений. – Это всё небылицы.
– А всё-таки?
– Леший существует, – заверил дед Тихомир. – Только не пред всяким он появляется.
– Ну а вы, вы его видели? – не унималась внучка.
– Пару раз. И то – краем глаза.
– Страшный? – спросил Арсений.
– Нет. К тому ж, у него много всяких обличий. И зверем обратится может, и бревном иль камнем прикинутся. Раз попался мне он на глаза. Обычного вида. Чем-то, может, на меня похож. Толком я его не разглядел. Видел, что кто-то за елью стоял. Думал грибник. Обошёл дерево, ан нет там никого!
– Почудилось. – авторитетно заверил мальчишка. – Ложное ощущение чужого присутствия. Это когда человеку кажется, что кто-то рядом и он не один, а на самом деле никого поблизости и нет!
– Ты, Сеня, прям-таки учёный! – приподнял бровь дед Тихомир. – Умён, внучок, не по годам!
– Знания – сила. – скромно произнёс мальчик. – Так папа часто говорит.
– Раз дедушка Тихомир сказал, что леший есть, значит есть! – встала на сторону рассказчика Нина.
– А был и такой случай. – продолжил повествование старик. – Споткнулся я о корневище и покатился кубарем в овраг. А лощинка глубокая была, мог бы в ней себе бока намять иль того хуже – руки, ноги переломать. Ну, мыслю себе, несдобровать мне и бац! Уткнулся в что-то мягкое. Глядь, а это старый пень замшелый. Фу, пронесло! Встал, перевёл дух и говорю пеньку. «Ну, спасибо тебе, выручил!» и пошёл. Слышу, за спиной вроде кто тихонечко так закхекал. Обернулся, а пенька как и не было вовсе!
– Значит, это не пенёк, а Леший был?
– Да, Нинушка. – улыбнулся дед Тихомир. – Что-бы там не говорили, а природа – это волшебное существо. И чтобы растолковать что-либо человеку, предостеречь его или помочь ему, она может предстать в разном виде. В лесу, ясное дело, она появляется в образе старичка-лесовичка. Хорошим людям он благоволит, а вот тех, кто пакостит в его угодьях, дерева рубит, кострища жжёт, звериные жилища губит, дух лесной шибко не любит.
Лицо деда Тихомира стало серьёзным и он стал медленно и с каким-то колдовским голосом произносить:
В тёмных зарослях лещины
Бродят тени чертовщины.
Режет ухо дикий крик,
Водит за нос Лесовик!
От него ты не уйдёшь,
Не сбежишь, не ускользнёшь!
Конный ты иль пеший –
За спиною Леший!
Только он не душегуб,
Хоть порою зол и груб.
Попроси его отстать,
Понапрасну не пугать.
Растолкуй, что не вредил,
Гнёзд и норок не зорил,
Похвали за дивный край,
Да благого пожелай.
И за тёплые слова
Он растает как халва.
Ухнет мудрою совой
И укажет путь домой.
Старик закончил свой речитатив, а дети продолжали сидеть и безотрывно смотреть на него широко раскрытыми глазёнками. Дед Тихомир мягко ударил в ладони, сгоняя с ребят налёт завороженности и отчеканил: