Андрей Арсланович Мансуров
Восемнадцатое Царство
– Слушай, ты достала!.. Ну вот не всё в жизни так, как в твоих долбанных боевиках и ужастиках! «Убирать» тебя уж точно сразу не будут – во всяком случае, пока не вытрясут из тебя, добровольно, или под пытками, или наркотой – того, чего видела… – у Надьки отъехала книзу челюсть. Колян хохотнул:
– Купилась, наконец!
Надька нахмурилась, фыркнула. Мотнула головой с нелепо торчащими косичками:
– Ладно уж, «покупатель»! Давай обнимемся. На всякий случай. Мало ли…
Они так и сделали. Толик надумал присоединиться: похлопал обеих по плечам, прижавшись пузом к их бокам…
– Ладно, я полезла. Жду вас через десять… Ну – пятнадцать минут!
Лезла Надька быстро.
Колян и Толик, и не подумав куда-то двигаться, смотрели, как её крохотная фигурка с нелепом ракурсе мелькает на фоне крошечного, лунообразного из-за полуприкрытой крышки, видимого через колодец сегмента неба, отверстия. Никаких звёзд, как им обещали на уроках астрономии, не наблюдалось – только мелькание силуэта в чёрном трико, и разносимое эхом глухое кряхтение. Да иногда ещё и крепкое словцо – более приличествующее какому-нибудь грузчику. Или сапожнику, попавшему себе молотком по пальцу…
Колян, превозмогая страх и отвращение, обыскал только что умершего – ничего!
Ни оружия, ни гранат, парочку которых они, сняв-таки с пояса первого трупа, засунули в сильно полегчавший рюкзак Толика.
Только удостоверение. Ефрейтор Дмитрий Сергеевич Воеводин.
Эх, Воеводин… Отвоевался ты. Упокой Господь твою Душу…
Минут через пять мелькание и кряхтение прекратились – Надька добралась.
Колян посмотрел на Толика:
– Ну хорошо. Предположим – три минуты – на передачу сообщения и повтор. Ещё пара – на ответ. Если он будет. И ещё через десять минут надо будет как-то помешать ей полезть обратно.
– Думаешь, полезет? – в голосе Толика сквозил неприкрытый скепсис, – Сто метров по бетонной трубе! Да она, небось, взмокла как мышь! И руки сводит от напряжения!
– Взмокла. И – сводит. Но – полезет. Это ж – Надюха!
– Тебе, конечно, лучше знать сестру… Ну а мы-то? Что делать будем?
– Да я вот думаю… – что Колян думает, узнать не удалось.
Потому что где-то вдали, грозными раскатами доносясь сквозь неведомые коридоры и Уровни подземелья, истошно завыла сирена, а светлая точка неба там, вверху, вдруг исчезла с глухим эхом – похоже, крышка люка захлопнулась!
Дальше пошло ещё хуже: наверху глухо бухнуло, их сильно толкнуло, будто невидимой подушкой – взрывная волна! По стенам колодца загудело, застучало.
– Бежим! Бежим, мать его …! – Толик схватил Коляна за плечо, и потянул за собой в большой коридор.
Они еле успели – за их спинами стали падать бетонные обломки и щебень, а затем огромное облако пыли вывалилось в коридор, сделав ещё более тусклым свет и без того дохленьких потолочных ламп.
– Приехали. – констатировал Толик, – А знаешь, что самое глупое… – и поскольку Колян не спешил отвечать, стоя над выпавшими в проход кусками бетона, продолжил мысль, – Это то, что вот теперь, когда выбора-то и нет, мне почему-то так захотелось наверх!.. Стою вот… И думаю – ну не баран ли я?! А вовсе никакой не любитель «экстрима». – и, уже буднично, – Ну? Что делать-то будем?
– Как – что? Выход искать, конечно. Теперь придётся его искать – мы же не собираемся здесь оставаться… И…
И не один ты здесь… Баран. Желающий слинять. Но сомнений нет: у такого большого Комплекса наверняка есть и запасные. Аварийные.
Выходы.
– Ха! А мне какой-то внутренний голос говорит, что это – и был запасной! Недаром же чёртовы спецназовцы ползли именно сюда!
– Возможно, конечно… Но тогда – вот что. Давай поищем по стенам. Наверняка где-то в таких… э-э… местах – должно быть. Во всех серьёзных Организациях есть. «План эвакуации персонала при пожаре»! Или ещё каких катаклизмах.
– Логично, логично… А почему ты думаешь, что те, первые два взрыва – ну, которые мы слышали вчера! – не перекрыли остальные выходы?
– Толик. Хватит. Ты уже параноик – хуже Надьки. Надо было, что ли, вас обоих наверх отправить?
– Да нет, я не против «пошарить» тут напару… Только знаешь – шарить приятно, когда есть куда, в случае чего… Свалить к такой-то матери!
– А вот с этим – полностью согласен! – Колян кивнул, – Пошли?
– Пошли. – оба медленно двинулись в тот конец коридора, что казался подлиннее, и откуда, судя по кровавым следам, и приползли раненные – и первый и второй.
Колян сжимал в почему-то вспотевшей руке гранённую рукоятку пистолета. Руку иногда отирал о штаны. Толик так вцепился в обрез, что костяшки пальцев побелели. Однако под взглядом Коляна ослабил хватку: «Блин! Нервничаю!» Китайский фонарь ярко освещал грубо бетонированные стены и пол: местами даже были видны следы, оставшиеся от опалубки – сучковатых досок.
– Чёрт. Похоже, мы – на каком-то техническом, нежилом, Уровне. Может даже – самом нижнем. – проведя рукой по очередному «следу» сучка, буркнул Колян, – Значит, теперь придётся подниматься.
– Ага. И – вот чует моя …опа! – нам скучно не будет.
Подошли к стальной двери. Колян подёргал на всякий случай ручку: заперто. Он приложил ухо. Тихо. Чёрт! Склад, что ли, какой – вон, сколько пространства до следующей двери.
Толик, молча смотревший на действия напарника, послушал дверь и сам:
– Блинн. Кладовая, что ли… Или – машинный зал?
– Тогда бы гудело. Генераторы там всякие, аппараты жизнеобеспечения.
– Чего?
– Ну, кондиционеры, насосы для воды, обогреватель какой-нибудь центральный… Тут же наверняка живут и работают… Вернее – жили и работали сотни людей. Чего-то же они пили, ели. Температуру тогда надо поддерживать – хотя бы плюс двадцать. А ещё чем-то дышали. Значит, воздух засасывали с поверхности. Свежий.
– А-а, верно. Значит – склад. Ну что? Попрёмся дальше?
– Ага.
Когда подошли к повороту, выяснилось, что предположение Толика насчёт «плана эвакуации» подтвердилось: красной краской на стене напротив поперечного коридора была намалёвана жирная грубая стрелка, снизу чёрная надпись по трафарету: «К аварийному выходу номер три». Толик хмыкнул, но ничего не сказал.
И хорошо. Потому что когда оба осторожно заглянули за угол этого самого поперечного коридора, буквально приросли к месту: настолько дикая картина открылась глазам.
Шагах в двадцати на полу лежал ещё один боец-десантник. Похоже, уже мёртвый.
Но не на него оказались в первую секунду направлены взоры подростков.
Над солдатом, медленно двигая жующими челюстями, и держа перед ними зажатый в лапках кусок ноги солдата, стояло…
Воплощение ночных кошмаров. Страшилище. Монстр.
Да как не назови – реальный персонаж из столь любимых Надюхой фильмов-ужасов!
Крупная тварюга – пожалуй, по плечо Коляну. Передняя часть туловища загибается кверху. Две… – руки? – держат оторванную часть ноги перед мощными жвалами-челюстями. А опирается насекомоподобная хреновина на шесть широко расставленных полусогнутых сегментированных ножек-конечностей.
Сами ножки – тонкие, и отблёскивающие словно полированным чёрным хитином: будто у чудовищного, в сотню раз увеличенного, не то – термита, не то – муравья… Или, скорее, богомола. Чудовищно увеличенного богомола.
Внизу, почти доставая до пола, свешивалось брюшко – да туда можно при желании затолкать не одного барана!
Теперь уже Колян аккуратно, без резких движений, затащил напарника за угол.
В тусклом серо-голубом свете лицо Толика, если такое возможно, буквально позеленело.
Он открыл было рот… Его закрыла ладонь Коляна. Лицо напарника приблизилось, и рот проговорил прямо в ухо:
– Тихо! Идём в обход – там есть ещё второй коридор!
Толик жестом показал, что руку нужно убрать. Едва Колян это сделал, напарник отбежал подальше от угла, и у стены опорожнил желудок. От кучи пошёл отвратительный запах. Подошедший следом Колян, первым услыхавший подозрительные звуки, хлопнул по боку Толика, всё ещё стоявшего нагнувшись. Злобно прошипел:
– Бежим быстрей! Эта тварь идёт сюда!
Никуда, однако, убежать они не успели.
Верхняя часть туловища показалась из-за угла на высоте пары метров от пола. Она грациозно, словно в фантастическом танце, раскачивалась в такт шагам.
Похоже, на распрямлённых ногах чудище стало гораздо выше – только что потолок макушкой не скребло! Взгляд огромных фасеточных глаз вперился в напарников. Медленно, и даже с некоей балетной грацией, всё тело монстра выплыло из-за поворота.
И было в движениях твари что-то чарующе-завораживающее, почти мистическое. Нечто неуловимое, тормозящее путающиеся мысли. Направляя их только на то, чтоб следить, любоваться на утончённо-изысканные движения по-своему восхитительно рациональной твари. И словно заставляющее замереть в экстазе. И любоваться, любоваться…
Колян застыл, словно зачарованный гипнотическим танцем могучего, и в то же время – изящного и прекрасного, выверено-грамотно спроектированного, словно кузов какого-нибудь «Ламборгини», искуснейшими дизайнерами, тела…
Однако вдруг Толик, как ни отвратительно ему было, даже не разгибаясь, вскинул руку с обрезом и выпалил сразу из обеих стволов! Похоже, ему в его состоянии гипноз животного магнетизма оказался не страшен!
По барабанным перепонкам ударило: в замкнутом пространстве выстрел крупнокалиберными боеприпасами получился просто оглушительным!
Колян, стряхнув наваждение, поспешил присоединиться: стрелять – так уж стрелять! Он ощутил, как с каждым выстрелом возвращаются слух и мысли…
Толика мощной отдачей отбросило к стене, где он принялся трясущимися руками перезаряжать переломленный обрез. Колян же встал, как в тех же американских боевиках делают копы: широко расставив ноги. И стрелял, стрелял, держа вырывающуюся и грохочущую девятимиллиметровую пушку обеими руками.
Впрочем, после седьмой пули он прекратил стрельбу. Оглянулся на Толика:
– Ну ты… Везучий сукин сын! Кажись, ты попал ей… Как раз куда надо!
Тварь, грохнувшаяся наземь, встать явно не могла, а только сучила и шкребла шестью хитиновыми лапами по полу, тяжело и прерывисто хрипя: похоже, Толику удалось разворотить её дыхательную систему. Впрочем, приближаться «добить» её напарники не спешили: злобный блеск обращённых к ним чёрных глаз ничего хорошего не сулил…
– Знаешь, что я думаю? Зрение и слух у этих… тварей… Слабоваты. По-моему, она припёрлась на запах. Когда тебя… Хм!..
– Да, наверное. – в голосе Толика не слышно было торжества по поводу удачного выстрела, – Ну и правильно. Если то, что чёртовы учёные говорят про насекомых – правда, так и должно быть. Они живут в мире запахов. А мы – образов. Подожди, я… Уронил патрон. Сейчас… – он брезгливо отряхнул руку: попал в собственные… Отходы. Но не бросать же из-за этого столь ценный боеприпас! Он тщательно отёр его о штаны. Но сунул в карман, а вместо него вставил другой: Колян подумал, что и верно: так – надёжней. Осечки от неотсыревшего патрона точно не случится.
Колян и сам не торопился – теперь, когда всё, вроде, кончилось благополучно, жутко испугался! Ну, боялся-то он и раньше – самому себе не стыдно признаться! – но теперь опасение, страх, почти переросли в панический ужас. Адреналин, мать его!..
Отрезвляло только то, что Надюха права: на неё, такую юную, и ещё не имеющую права работать, мать не оставишь! Значит – нужно вернуться. Наверх.
Как никогда за всё это «приключение», кристально ясно, он понимал, наконец, какие они самоуверенные и безбашенные… Кретины.
А промахнись Толик?!..
Толик защёлкнул стволы:
– Готово. Зарядил так же: одну разрывную и картечь.
– Отлично. Ну что, посмотрим, что тут ещё «создали» наши «гениальные» учёные?
– Не учёные. Сволочи. Гады беспринципные. Лучше бы они поголовье и надои коров увеличили… Или хотя бы их массу их тела.
– Не путай. То – «Продовольственная Программа», а это… Оборонка.
Платят больше. Совесть – она как и всё остальное сейчас. Продаётся.
Картечь прилично разворотила переднюю часть туловища странной твари – хрипы наконец утихли, и грудь больше не приподнималась в тщетных попытках напитать кислородом огромное тело. «Жакан» попал в голову, и снёс половину того места, где у человека полагалось бы быть мозгу. Но, похоже, не это убило тварь, а именно пробитые лёгкие.
Туловище странного создания больше всего напоминало муравьиное. Однако имелись и отличия: пропорции чёрно-коричневых сегментов груди и брюшка были словно кем-то подправлены: «лапы» казались толще, чем должно быть. А ещё в некоторых местах торчала жёсткая чёрная щетина – словно тварь хотела обрасти греющей в холода шерстью, но передумала…
– Ох и здоровая… Наверное, весит не меньше ста пятидесяти… – Толик чесал затылок, не спеша, впрочем подходить ближе, чем на три шага.
– Пожалуй, и побольше… – Колян покачал головой, – А что там кто-то заливал, что насекомое не может быть больше моей ладони – они, вроде, тогда не могут дышать?..
– Да, точно: у них в теле система канальцев и дыхалец вместо лёгких. А тут – вот. Полюбуйся: какому-то кретину понадобилось дать им лёгкие! Это-то конечно, куда эффективней. Вон – достаточно вспомнить слонов. Да и китов.
– Вижу. – Колян и правда, видел куски словно невесомой, розово-трепещущей плоти, проглядывающие и частично вылезшие сквозь дыры, оставленные в хитиновом грудном щитке картечинами, – Вон они, лёгкие-то. Повезло нам, что стояли близко. А то не пробило бы панцирь. А ещё – повезло, что картечь. Дробью бы – точно не пробило!
– А ещё повезло – что ружьё – двенадцатый калибр! Шестнадцатый слабоват…
Колян присел на корточки, и попытался потянуть за ближайший членик.
– Ну и ноги… Тьфу ты – членики! Каждый, наверное, метра три… – он постучал ногой о пол, – Напоминает сталь. И тяжёлые – таким, наверное, можно убить, просто ударив. Прямо тебе «Звёздный десант»…
– Очень похоже, да. Знаешь что, если они – ну, лапы! – такие же, как у обычных насекомых, должны быть чертовски… Сильные! И быстрые. И вот ещё что.
Давай всё же заглянем за угол – вдруг оно не одно! А ещё выстрелы… Мало ли…
За углом, к счастью, оказалось пусто. Они не без трепета пробрались туда мимо остекленевших глаз, и всё ещё мелко подрагивающих распластанных по полу члеников-ножек. На концах у тех имелись острые и твёрдые не то коготки, не то – пальчики.
– Как думаешь – оно может при нужде бегать по потолку? – Толика передёрнуло.
– Вряд ли. – Колян заставил себя отвечать спокойно, и не оглядываться. – Слишком тяжёлое. Да и «Чужой против Хищника» – фигня. Не удержится эта дрянь на потолке. Это – не присоски. Так что смотри вперёд, а не вверх. Погоди-ка…
Они как раз дошли до тела убитого и поедаемого бойца, остановившись над ним.
Мёртв – это видно и без проверки пульса или дыхания. Глаза навсегда застыли, и вытаращены – словно от дикой боли и ужаса! Впрочем, почему – «словно»? Как знать – может, его начали поедать ещё живым?..
Толика снова передёрнуло:
– Проклятье! Сколько же здесь может быть таких тварей?!
– Не знаю. Но то, что они разделались с тридцатью отлично подготовленными спецназовцами, говорит о том… Что немало. Бди в оба! – Колян попытался запихнуть пистолет за пояс. Повертелся. Покачал головой, и перезасунул за пояс на спине.
Спустя полчаса осторожного обследования, выяснилось, что они и правда – на нижнем этаже. И кроме выходов наверх, и пары десятков конкретно запертых дверей, ещё чего-либо интересного здесь нет.
По самой обычной лестнице они поднялись на уровень выше. Здесь стены оказались оштукатурены. Но в коридорах было так же пусто и тихо. Двери, как и на первом уровне, находились далеко друг от друга, и вели, скорее всего, в какие-нибудь щитовые, аппаратные, генераторные. Словом, комнаты, занятые машинами, отвечающими за поддержание рабочего состояния странного Комплекса. За некоторыми запертыми дверьми всё ещё что-то гудело и пощёлкивало.
– Вот тут – точно, генераторы. – буркнул Толик, отвалившись от очередной бронедвери. Колян предпочёл промолчать. Толик отметил, что желваки на скулах друга так и ходят, так и ходят…
Осмотр второго уровня занял ещё полчаса. Ничего.
Перешли на третий.
Он оказался и крупнее, и комнат по бокам коридоров было больше: похоже на рабочие кабинеты, судя по стульям, шкафам, столам с компами, микроскопами, бумагами, и разными электронно-механическими приборами и стеклянной посудой. Заглянули они, однако, лишь в те комнаты, что оказались открыты. Взламывать запертые боялись – чтобы не шуметь. Да и зачем – «вскрытых» было достаточно много.
– Похоже, действительно лаборатория. Секретная. Где же чёртов план эвакуации?! – Толик теперь говорил глухим, чуть охрипшим от не то – страха, не то – сырости, шёпотом. Колян отвечал так же:
– Сейчас, похоже, подойдём к центру. Командному: видишь, большие помещения? Наверное, для собраний. Обсуждений. Дальнейшей работы. Симпозиумов. Отчётов. А много здесь кресел. – действительно, в зале, напоминавшем небольшой кинотеатр, имелось около трёхсот кресел. Только вместо экрана на стене, к которой и были обращены все удобные мягкие кресла, висели схемы и диаграммы. И фотографии.
Толик прикрыл рот рукой. Колян, покачав головой, прокомментировал:
– Срань Господня…
Наконец на стене очередного коридора на этом же уровне нашёлся вожделенный «План эвакуации».
Толик присвистнул:
– Е-моё! Без пузыря не разобрать!
– Нет уж – придётся разобрать. Вот, гляди, – Колян ткнул пальцем в аккуратные чёрные линии на огромном листе пластика, – аварийный Выход номер Два. «Станция». Ух ты… Железка с тепловозом?
– Вряд ли. Дизель коптит, и даёт угарный газ. Скорее, электровоз. Надо же… Надька прям как в воду глядела: «Обитель зла – один!»
– Ладно, хорош. Достали вы меня с вашими фильмами… Как будто всё прям в жизни так страшно и беспросветно… – он ткнул пальцем, – Вот. Выход номер Один… Хм-м. Вон оно что. Наш, – Колян кивнул за спину, – и тот – в двух противоположных концах Комплекса. Вернее, не Комплекса. А Блока номер один «Секретного объекта Кухня». И если я правильно понимаю смысл литеры «Ди» – на том уровне и выход.
Значит, здесь – как и положено в порядочных «муравейниках» – как минимум пять Уровней. И два Блока. Соединённых… – он ткнул пальцем, – «контрольно-пропускным тоннелем». Наверное, если что – отсоединяемым всякими там страховочными тамбурами, да герметичными дверьми-перегородками…
– Ага. Хотя – вряд ли они имели в виду «восстание любимых питомцев». Думаю, туда просто не каждый работник имел допуск. А здесь жили всякие операторы, техники, кочегары (ха-ха!), да прочий персонал, отвечающий за работу генераторов, кухни-столовой, и прочих служб, механизмов и агрегатов. Там же, в Блоке два – похоже, была зона только для Учёных.
– Может и так… Только готов спорить, вся их контрольно-пропускная система, и «страховочные перегородки» ни …я не помогли. А этим – документы и допуски не понадобились.
– А смотри – здесь? – Толик тоже ткнул в сплетение условных линий и пятен, обозначенное как Блок два, пальцем, – Огромное «пустое» пространство. И стрелочек «на выход» нет… Думаешь?..
– Наверняка. Место, где содержали выведенных тварей. Уж им-то на «эвакуацию» рассчитывать не приходилось. Но, похоже, они и сами – с усами. Выбрались «на оперативный простор». Слава Богу, похоже, большая часть оттуда всё же не…
Ладно, давай, запоминай.
Минут через пять добросовестной проработки отчаявшийся Толик попробовал просто отодрать план от стены. Выяснилось, что это возможно, однако углы и часть верха плана остались под намертво пристрелянными дюбелями.
– …рен с ним, там всё равно ничего не нарисовано. – Колян сложил хрустящий лист и засунул в рюкзак, – идём-ка всё же проверим «Выход номер Один».
Через сто шагов, один Уровень, и пять поперечных коридоров они обнаружили место боя. Вернее, то, что это место боя, они догадались только позже. Настолько диким, нереально чудовищным и мерзким оказалось то, что предстало сейчас перед их глазами.
Повсюду валялись разорванные, словно жалкие тряпки, бронежилеты, куски маскформы, короткоствольные автоматы Калашникова с глушителями, и ещё автоматы – небольшие, похожие на полицейские АК, с калибром 5, 45.
Подобрав один такой, Колян присвистнул:
– Надо же… «Каштан». А я думал, их уже не выпускают. На нём кровь.
Кровь, собственно говоря, была здесь везде.
На стенах, на потолке, на бронежилетах, подсумках, оружии. На полу вообще натекли уже засохшие огромные лужи, которые теперь пугающе отсвечивали глянцевой чернотой в тусклом мерцании китайского фонаря и ещё более редких потолочных ламп – похоже, часть их разбили при стрельбе.
– Мы на месте боя. – пробормотал Толик, – Мне кажется, их… Ну, спецназовцев, убили прямо здесь.
– А где же тогда тела?
– Съели. А то, что не съели – утащили в Гнездо. Матке. И – про запас.
Теперь позеленеет Колян. Но позыв к рвоте ему удалось сдержать. Правда, продышавшись, он подошёл к проблеме трезво:
– Осматривай все автоматы и подсумки. Вдруг остались боеприпасы. Начни с того конца. Я – с этого.
Толик перешёл на другой конец участка коридора, заваленного обрывками и оружием, и без лишних слов приступил. Оба отлично понимали, что случись им столкнуться с несколькими тварями, обрез и пистолетик не помогут…
Встретились через пару минут, посередине.
– Ни-че-го! Ни одного магазина с патронами в оружии, ни одной обоймы в подсумках! Похоже, они расстреляли весь боекомплект. Но это… не помогло!
– У меня – одна обойма для пистолета. Да и та – согнута, словно по ней проехал танк… Ну и здоровые, видать, у этих тварей клешни… Лапы. Жвала. Или что там у них. Ладно, я целые патроны-то повыну… – Колян так и поступил, свалив добытое в карман, – Негусто. Шесть штук.
– Ты… Сколько нашёл АК?
– Восемь. И «Каштанов» – восемь. А ты?
– Девять. Значит, два отделения, если считать с нашими двумя умершими…
– Нет, мы не можем так считать. Вдруг они – не отсюда?
– Возможно, конечно… Но вдруг всё-таки кто-то выжил? Из третьего отделения?
– Ладно, проверим. Но – только после того, как осмотрим «Выход Один».
«Выход Один» выглядел точно так же, как теперь выглядел и тот, через который они попали вовнутрь. Обломков, вроде, даже было ещё больше.
Нашлось и третье отделение. Остатки развороченных бронежилетов и куски масккомбезов валялись по всему немаленькому прилегающему пакгаузу – похоже, оборудованному для доставки разных припасов и запчастей. Лебёдки и тросы оказались безвозвратно завалены обломками. Убирать бесполезно.
Отсутствие трупов и боеприпасов уже не удивило. Толик отметил, что даже желваки напарника уже так интенсивно не движутся. Привык?
Да. Можно привыкнуть и к смерти. Вон: как бабульки и молодёжь у них в деревне. Если только эти жалкие двадцать два человечка можно так назвать…
– Ладно, теперь – Станция.
Однако до Станции добраться им помешали.
– …нет, вы оба пойдёте со мной, и будете слушаться приказов! – злые сузившиеся глаза перемазанного с ног до головы засохшей кровью сержанта говорили о том, что он готов применить силу. Правая рука как бы невзначай скользнула вниз.
Колян ждать и осторожничать не стал: мгновенно выхватил из-за спины пушку, чёрное бездонное дуло уставилось в переносицу спецназовца:
– Мы тебе – не подчинённые! Ори на кого-нибудь другого! И командуй – тоже!..
Пистолет коренастого крепыша тоже возник перед лицом Коляна. Глаза сержанта почернели – зрачок расширился. Он почти прошипел:
– Я не постесняюсь, если что, и пристрелить двух непослушных щенков, которые путаются у меня под ногами! В крайнем случае – сошлюсь на возникшую необходимость… Или скажу, что вас тоже сожрали!
В дело вступил Толик, очень спокойно подошедший к спецназовцу сзади. В штаны крепыша под нижней кромкой бронежилета что-то жёстко ткнулось:
– Посмотрим, как ты успеешь справиться с двумя… Щенками. Здесь у меня картечь. От твоего поганого «орудия» останутся только ошмётки. А сдохнешь ты от болевого шока. Смотрел «Казино Руаяль»? Не веришь – спроси у Джеймса Бонда!
– Брось пушку, ты, недоделанный! Иначе у твоего напарника вырастет третий глаз! – однако в тоне уже не слышно было особой убеждённости, потому что Толик демонстративно взвёл оба курка, и нажал чуть посильней.
– А знаешь, мне в общем-то на…рать на его третий глаз. Может, я давно мечтаю расквитаться за то, что он изнасиловал мою сестру. А так – чужими руками! – даже приятней… – Сержант дёрнулся от злобы, с которой были сказаны эти слова, и тряхнул коротко стриженной головой.
Похоже, пресловутый «контроль над ситуацией»… Куда-то подевался: улетел, словно Карлсон от выросшего Малыша… И спецназовец перестал быть твёрдо уверен, что легко сладит с двумя подростками. Колян решил внести свою лепту:
– А что – стреляй первым, Толик! – и, не менее зло глядя в глаза побледневшего сержанта, пояснил причину, – Когда ты будешь мучиться, я с удовольствием погляжу на это, командир хренов! Типа – справедливой мести за погибших из-за тебя ребят.
Потому что много ты тут накомандовал! За такое «командирство» только расстрелять: все идиоты, которые тебя слушались – трупы! – рука Коляна, почти приставившая дуло к центру лба сержанта, вовсе не дрожала. Как и голос. О серьёзности намерений говорило и мачете, которое тоже оказалось вблизи паха десантника – уже спереди.
Чуть расслабившись, и поглубже вздохнув, сержант попробовал снова:
– Вы, два очумевших обкурившихся придурка! Вы даже не знаете, с чем вы имеете дело! Это – военная операция!
– Нам, собственно, на…рать. На «операцию». Мы, в отличии от твоих подчинённых, хотим остаться в живых. А ты, самоуверенный козёл, судя по результатам, и своей жопой командовать не можешь – положил здесь тридцать ни в чём неповинных ребят… Которые так и не смогли докончить дело. Так что пришлось докончить нам. Мы «овладели» ситуацией. Теперь, наконец, чёртово «гнездо» знает, как обстоят дела, и «закрыло» чёртову «Кухню»!
– Так это… – Да, это наш товарищ передал по рации условленный сигнал. Выход «Три» теперь тоже закрыт. И шахта взорвана.
Пушка в руках десантника дрогнула. Рука опустилась. Голос всё ещё злобный, но какой-то опустошённый тон:
– Значит, Воеводин…
– Мёртв. И Александр Петрович тоже. Прикончили их проклятые твари.
– Но ты говорил… – Что послание передано. Это – правда. Воеводин, умирая, успел сказать нам, что передать. Мы передали. Люк захлопнулся, шахту взорвали. Поздравляю. Мы по уши в дерьме! – Колян, переложив пистолет в левую руку, протянул ладонь: – Я – Колян.
Сержант сунул пушку сразу в кобуру:
– Я – сержант Ракитин. Владислав. Жаль ребят… Кстати – хотел извиниться. – он пожал руку и вышедшего из-за его спины Толика, не спешившего, впрочем, опускать ствол обреза, – Я… был на взводе… Не знал – перекрыты ли… Входы. Вокруг – полно тварей. А тут вдруг – незнакомые люди! Явно – не учёные и не персонал!
Подростки. Штатские. С оружием. И я слышал стрельбу. От вас, конечно, требовать подчиняться не могу… Но!
По здравом размышлении вы сами должны… Понять. Я – старший по званию!
– Владислав. – Колян сознательно назвал сержанта по имени, как бы давая понять, что они его по-прежнему командиром над собой не считают, – Мы-то всё понимаем… Что вы все: что солдаты, что сержанты-старшины – расходный материал. Что вами пытались ликвидировать какую-то Проблему.
Но – не вышло.
И тогда вас здесь прихлопнули – как крыс в мышеловке. Если вы все умрёте – ваше начальство не сильно, наверное, опечалится. Я прав?
– Ну… Где-то… Наверное, да. – голова Владислава опустилась, взгляд застыл на носках полусапог. Затем голова поднялась, – Правда, я кое-что знаю, что может и вам пригодиться.
– Ну так расскажите нам. – Толик стоял с нарочито равнодушным видом, но не забывая вращать головой: он внимательно прислушивался к гнетущей тишине, не сводя, впрочем, глаз с рук крепыша.
Сержант сглотнул. Покачал головой. Поднял ладони, и стал их рассматривать, словно надеялся увидеть там все ответы. Сжал-разжал. Покивал ещё. Хмыкнул.
– Никогда не думал, что дойду до жизни такой. Собираюсь выболтать сверхсекретную информацию двум соплякам – без обид!
– Мы не из обидчивых. Кроме того, я так думаю, сейчас цель-то у нас одна. Свалить отсюда к такой-то матери побыстрей! Потому что через какое-то время сюда наверняка бросят бомбу с ядом. Или пустят газ – чтоб потравить гнездо тварей. Ну и нас заодно.
Я прав?
Сержант дёрнул плечом (Толик вскинулся), буркнул:
– Знаешь, для пятнадцатилетних вы неплохо соображаете. И работаете… Слаженно.
– У нас в деревне «вторая мировая» ещё не закончилась. Нехватка еды, лекарств, бензина. Всего. Приходится «крутиться». Так что условия не располагают. К расслабухе.
И когда мы хотим мяса, на лосей охотимся сами – мужиков почти не осталось.
– Понятно. Деревня – «Новая Горловка»?
– Да. Восемнадцать старух, один старик с инсультом, и три пацана.
– А где тогда третий?
– Сейчас наверху. Это он и передал по рации…
– Понятно. Да и ладно. Короче: ты прав, Николай. У нас двадцать четыре… Уже – двадцать три часа пятнадцать минут. Отсчёт начался с последнего взорванного пути.
Отхода…
