Андрей Арсланович Мансуров
Ваша плоть – трава!
9. Надька
– Обжить?! Работы?! Не ведутся они сейчас здесь. Вот, видишь? – Дрики снова помахал у Кота перед носом своей перевязанной клешнёй, – Эти твари на всё идут, только б не дать нам закончить!
– Ага. Ты ещё скажи, что эти кусты – инопланетяне, и проводят над нами эксперимент. Поведенческо-социальный.
– Ну, в это-то я как раз не поверю. Я ж трезвый (Тьфу-тьфу!) реалист, мать его!
– Насчёт «трезвый» – давай сейчас лучше не будем. Поскольку собираемся типовым для нашей бригады образом оздоровиться и расслабиться. А насчёт поверить… Хм.
Есть такой роман. Фантастический. Как же он называется… Кажется, «Вся плоть – трава». Написал Клиффорд Саймак. Ну так вот: там прилетели действительно инопланетяне. А выглядели они – как цветы. И какой-то фермер их полюбил, пригрел, и стал ухаживать… А они – окружили город, где тот жил – непроницаемым куполом!
Короче: не помню, чем всё кончилось, но, вроде, эти «цветочки» оказались добрыми и гуманными. И не стали людишек уничтожать под корень, чтоб поселиться на нашем шарике. А решили, что вполне могут с людьми сосуществовать.
– Ты это на что намекаешь? Что нас пытаются…
– Понятия не имею, чего они пытаются. Да и на…рать нам на это! Мы что? Контактёры какие? Учёные? Гуманисты? Вот именно! Не тот контингент они выбрали для своих экспериментов с…аных, чтоб получить «достоверные результаты»! Да и чушь это всё собачья! И рассказал я тебе это только для примера. Как бывают некоторые фантасты изощрённы в своих фантазиях! Потому что не могут цветы обладать мозгом. У них же – нет рук. А как говаривал Фридрих, который Энгельс – «рука – учитель и слуга мозга!»
Так что если кто тут и пытается нас отсюда выжить – так уж базируется он точно не в кустиках. А, например, в подземельях. Ну, или в стенах. Или – за ними. И он – наверняка имеет и голову – для мозгов, и руки – для воплощения своих раскладок и задумок!
– Эка ты меня подбодрил, друг любезный. Получается, нам так и так лучше свалить… От греха подальше!
– А у меня другие мысли по этому поводу.
– И какие, если не секрет?
– Не секрет. Я выторговал для нас неделю – до очередной проверки, и две – на полное завершение. (Одного только не понимаю: почему Шеф не хочет чёртов участок – просто перепродать!.. А, может, он и хочет. И как раз для этого и пытается с нашей помощью придать ему «товарный вид»!) Рана твоя, если честно – пустяковая, и завтра заживёт. Кроме того, Шефу мы можем в самом крайнем случае позвонить. Чтоб подвинуть сроки, если рука будет уж очень болеть. А пока предлагаю!
Спокойно сидеть здесь, и не рыпаться! Кусты не убегают, и можно потихоньку корчевать их между делом. А мы пока займёмся насущным…
Отдыхом!
– Чего?
– Да отдыхом, говорю, займёмся! – Кот, блаженно улыбаясь, потянулся всем телом, – Чего непонятного? Деньги – при нас! Оговорённую работодателем работёнку мы худо-бедно выполняем. Бытовые условия у нас… ну, сносные. Если б не отсутствие электричества, (Вот, кстати! Съезжу-ка я сегодня, после того, как пообедаем – домой. Да подзаряжу свой мобильник. А то зарядки – меньше половины!) можно было бы жить почти комфортно. А без наших корешей-собутыльничков мы уж как-нибудь… Обойдёмся пару недель!
Ну и чем тебе – не «отпуск»?! Да ещё и оплачиваемый – как у Гитлера?
– Знаешь, Кот, я уж совсем было уши-то развесил… Но когда ты его упомянул – сразу мозги на место встали. Негоже нам здесь рассиживаться!
– Это ещё почему?
– Ну… – Дрики нахмурился, – А как же – дьявол из стены? И дождь? И то, что кусты растут от корней – куда там твоему бамбуку?!
– Да и пусть себе растут! Кстати: я думаю, что наши меры «противодействия» – работают!
– Какие-такие меры?!
– Ну как же! «Обработка» святой водой! И обход участка со свечкой! Если б не это – думаю, остался бы ты, мил друг Дрики, без кисти! Отрезало бы её напрочь (Тьфу-тьфу!). И сейчас загорал бы ты в больнице, и лежал под наркозом, пока местные коновалы пришивали бы тебе ручку на место, а я бы как дурак наматывал круги по больничному коридору, беспокоясь за твоё драгоценное здоровье!
Так что радуйся, что так легко отделался.
Дрики расширил глаза и открыл рот, явно в удивлении от такого предположения напарника, но Кот не дал ему вставить и слова:
– И вот ещё что. Если мы не будем вести себя агрессивно по отношению к этим самым кустам, и не зададимся целью – вот прямо все их, действительно, сходу выкорчевать – думаю, наше присутствие здесь этот местный гад-организатор всех наших «приключений на …опу» спокойненько потерпит! – Кот на самом деле вовсе не собирался действительно – толерантно вести себя в отношении кустов. Но он не сомневался и в том, что местный «гад» отлично слышит то, что он говорит вслух!
А мысли читать эта хитро скрывающаяся сволочь вряд ли научилась!
– Вот же… – Дрики скривило, но потом чело просветлело: похоже, с такой точки зрения он на ситуацию ещё не смотрел, – …ство! А ведь и правда – можно попробовать. Если абстрагироваться от гнусного чувства, что за тобой вечно кто-то наблюдает, и перестать ждать, что каждую минуту можно получить нож в спину… ну, или быть уволокнутым в преисподнюю… Местечко здесь и правда – словно сказочное! «Последний уголок девственной природы в самом сердце каменных джунглей»! Можно было бы действительно пожить…
Только скучно без телевизора. И общения, пусть и с дебилами, но – не хватает!
– Не парься, Дрики. Есть у меня задумки и в плане развлечений, и общения…
Только вначале – пообедаем, да подзарядимся, чем мы обычно подзаряжаемся. А заодно и снимаем стресс! И рану твою «обезболим»!
На снятие стресса и «обезболивание» ушло очередных две бутылки.
Кот подумал, что если пойдёт и дальше такими темпами, придётся складировать использованную тару в каком-нибудь из сарайчиков. Подальше от глаз нанимателя.
К концу обеда, когда целебное зелье начало свою привычную работу по расслаблению организмов, Дрики высказывался уже в том смысле, что против недельки на природе ничего не имеет. «Конечно, если не будет новых этих… Как их… Провокаций!»
Ну а после обеда, убрав со стола, Дрики улёгся снова спать, уверив Кота, что рука уже практически не болит, и что покой – лучший лекарь. Кот не возражал. Однако сам во время обеда старался особо на пятьдесят третий не налегать. Потому что задумки у него и правда – имелись. Так что уложив напарничка, он собрался с духом, и двинул на выход.
Прекрасно понимая, что надежды добудиться Дрики, когда тот в доме, и ещё под действием паров нектара, нет, Кот снова достал ключ от калитки. Сказал, стоя на пороге:
– Я – заряжать мобилу. Заодно и сеструхе про нас опишу. Да и продуктов на обратном пути прикуплю. И насчёт развлечений что-нибудь попробую придумать. Спи себе спокойно: я открою ключом. – он показал этот ключ моргавшему в полумраке напарнику.
– Ага. – Дрики еле ворочал языком, и про «чертовщину», к счастью, больше не упоминал. И спать с ней рядом, и – один, явно тоже не боялся. Ну, или так артистично это скрывал, что Кот не заметил, – Долго только не задерживайся. А то скучно. Одному.
– Верю. Не волнуйся: за пару-тройку часов надеюсь обернуться.
Проблем с запиранием калитки почти не было. Кот приспособился прикрывать её не совсем до упора: так язычок входил в паз легко и свободно.
Никто за ним, насколько он мог судить, не наблюдал. Да и правильно: в этот час, когда вокруг жуткая жара, вне кондиционированных домов находятся только придурки. Норовящие схватить тепловой удар. Ну, или разные разносчики да курьеры…
Улочки в махалле, конечно, были не в пример ухоженней, чем на кварталах с многоэтажными унылыми коробками-домами. Трамваи и троллейбусы с этих улиц давно сняли, и теперь добраться куда бы то ни было можно было только на автобусах. Которые ходили днём, кстати, неплохо. Радуясь, что ещё не едут студенты с ВУЗ-городка с учёбы по причине летних каникул, и работнички с офисов, поскольку до вечера далеко, Кот дошёл до ближайшей остановки. На ней в тени под широкой крышей имелось только три человека: две старушки, и одна женщина средних лет. На Кота они смотрели с явным подозрением: ну правильно! Тут все и всех знают десятилетиями, и появление нового человека, да ещё так непрезентабельно выглядящего – настораживает. Если говорить мягко.
К счастью, долго ждать не пришлось. Автобус подъехал буквально через минуту после того, как Кот пришёл на остановку. Пропустив женщин вперёд, он залез в огромный салатово-зелёный Мерседес, радуясь и тому, что тот – полупустой. Даже удалось сесть. Рядом с дремлющим старичком. Тот чем-то напомнил давешнего Адхам-ака. Вот, кстати: нужно бы найти, где тот живёт, да поговорить по душам и с ним… Хотя бы – похвастаться тем, что они здесь – задержались! На целых три дня!
До своего квартала Кот доехал за тридцать минут. Благо, пересадок делать не нужно было. Заодно радовался, что молодёжи, то есть – студентов, почти нет: каникулы. А то фиг бы всю дорогу сидел: молодёжь сейчас в их городе пошла такая, что ни за что не уступит места. Утратили традиции. И игнорируют воспитание, которое им пыталось вдолбить старшее поколение. И если кто-нибудь встанет, и предложит: «Садитесь пожалуйста!» – так это наверняка кто-нибудь из областных. Из понаехавших. «Харыпов», как их презрительно называют «цивилизованные» городские. Вся цивилизованность и «крутизна» которых базируется, как и у российских мажоров, на тёплом местечке у кормушки, которое умудрился захватить их папочка…
Выбравшись из огромного кондиционированного транспортного средства, невольно передёрнул плечами: ну ладно, когда привыкнешь, и живёшь и работаешь при плюс сорока. А вот когда побудешь в прохладе, или хотя бы при плюс тридцати – контраст дикий! Будто накрывает жарким, и ощутимым, словно мягкое облако, одеялом! И сразу начинает казаться, что сейчас подошвы вплавятся в размякший асфальт! И закипающий мозг потечёт из ушей…
Дошёл до дома сеструхи за ещё пять минут. Открыл своим ключом. Рая в это время ещё на работе, а её гражданский муж вернётся вообще в восьмом часу. Поэтому Кот достал из кармана телефон, принёс зарядку из своей комнаты, и поставил мобилу на зарядку прямо в коридоре: ещё не хватало забыть её, уходя! Как уже случалось. Под этим-то делом…
Он прошёл к себе.
Ну что можно сказать, оглядывая своё «логово» после трёх дней отсутствия…
Жуть.
Это если не расписывать подробно и с матом. А если подробно и без оного – так убожество – оно убожество и есть. Ни дать ни взять – каморка. Прямо как у папы Карло. Полотняный коврик сорокалетнего возраста над той штукой, что заменяет ему кровать. Расшатанный стул. Вот в том шкафу, вернее – комоде, обшарпанном и старом – его вещи.
Ну как – вещи. Такие же обшарпанные и старые. Двадцатилетней давности. Давно вышедшие из моды, и сильно заношенные и застиранные до неопределённого, тускло-серого, цвета… Это он только теперь понимает, что носить такое – стыдно. А вот когда ходил по кварталу, или с «корешами» общался, в них, в этих самых шмотках, – ничего. Считал, что приемлемо. Тем более, что в их компании никто лучше и не одет, и он абсолютно не выделяется своим прикидом…
А сейчас, выдвигая ящики, убедился лишний раз, что ему и рубашку-то поменять… Не на что! Остальные – ещё хуже! Ну и ладно, раз так. Зато можно взять ещё одну запасную майку. А вернее – одеть её прямо сейчас. А то, что нет другой рубашки, даже хорошо: не придётся перекладывать из двух нагрудных карманов всё то добро, что там хранится. Включая неизменную ксерокопию паспорта (Он – учёный!). И удостоверение с последней работы.
Погрузив в новый пакет эту самую запасную майку и ещё три пары нашедшихся (В-смысле – парных, совпадающих!) носков, он и пакет поставил в коридор на ход.
Вернулся в зал. Включил телевизор. Нужно хотя бы новости посмотреть. А то он их давно уже не… Впрочем, порывшись как следует в памяти, он понял, что новостей не смотрел добрых полгода, не меньше! Как он сам себе думал: смысл?! Кореша в распивочной всё равно всё расскажут! Чтоб было, что обсуждать! И, есс-но, ругать!
Так. Ладно. Вот они: новости. Ну и что?
А ничего такого. После побеждённого наконец окончательно коронавируса в мире не изменилось… Ничего.
Всё те же санкции в отношении многострадальной России. Всё те же закрытые предприятия и митинги протестов в Европе. Разгоняют водомётами и слезоточивым газом понаехавших туда черно…опых и арабов… Которые работать не хотят, а пособие получать хотят. Так, а это про что? А-а, Илон, будь он неладен, Маск, запустил новый спутник. Российские эксперты уверяют, что вовсе он не «мирный», а может нести военно-оборонные функции. То бишь – угроза. Китаю и России. А-а, ещё и примкнувшей к ним Индии: вон, как раз её премьер что-то там высказывает про ответные меры…
Ну и ладно. Их собственная страна играет сейчас настолько незначительную роль в международном раскладе сил, что сюда и бомбу-то бросать не будут. Пожалеют. В-смысле – бомбу! Зачем разваливать то, что и без всякой бомбы прекрасно развалили?! И нет тут сейчас ни промышленности, ни армии… А остались только батальоны стройбата. Вооружённые лопатами. Большой, и малой сапёрной. Используемые как дармовая рабсила… На стройках помпезно-шикарных семиэтажек и вилл чиновников от той же Армии. И Президентского аппарата. Ха-ха.
Так. Что ещё? Это – про новые бунты афроамериканцев в Штатах, требующих от белых новых покаянных воплей. И про феминисток. А это – про конкурс Евровидения. Опять победил какой-то трансгендерный придурок. Проще говоря – педик.
Ну, и погода.
Без изменений у них погода. Плюс тридцать восемь. Но это – для лохов. Все знают, что когда говорят про тридцать восемь – на самом деле – сорок три. А не говорят потому, что при такой температуре полагается платить людям за «безводные». То есть – за вредность. А какой же Гос. работодатель пойдёт на такое?! А уж частный – и подавно!..
Так, ладно. Вот и пошла очередная передача Кордона – про извращенцев, дебилов, и алкашей. Одного вида которых обычно достаточно, чтоб затошнило даже его.
Странно.
Сам Кот никогда не смотрел про этих козлов, словно соревнующихся, кто сделает родственничкам подлость или гадость «круче». А вот сестра, которая к таковым себя и мужа ну никак не относила – обожала! Все эти разборки и страсти-мордасти. Кто у кого квартиру отобрал, да кто набухался, да дом поджёг, а кто и сожителя ножом пырнул…
Тьфу!
Кот выключил телевизор.
Подумал было звякнуть Рае на рабочий. Но решил, что лучше не надо: у неё строгий начальник. Ну как строгий: молодой. Амбициозный, хоть и тупой. Но – ещё вполне любвеобильный. Поэтому все, кто с ним не спит – подвергаются гонениям и репрессиям… И должны работать. Ну, и соблюдать дисциплину чётко: чтоб не вылететь. А посторонние звонки в рабочее время… Вот именно.
Поэтому он сеструхе просто записку напишет. Как у них с Дрики, да что. Надо будет – сама вечером ему перезвонит! Хотя…
То, что его не будет дома ещё добрых десять дней, её наверняка обрадует.
Уходя из квартиры, он невольно приостановился на пороге. Обвёл взглядом.
Он не сожалел, что уходит.
Нет.
Это – не Дом с большой буквы. Это – место, куда он приходит переночевать. Иногда. Может, кроме всего прочего он ещё и поэтому настаивает, чтоб они поработали на «заколдованном» участке ещё. А уж Дрики-то – так и вовсе нечего терять!
Там, где он сейчас живёт, у племянника, его просто ненавидят.
В кафешке-забегаловке «Чорсу», представлявшей собой типовую, барачного вида, плоскую одноэтажную постройку, с обилием огромных стеклянных окон и алюкобондовских рам, было затишье. Только в углу сидела, обедая, и весело переговариваясь, компания каких-то клерков: все в белых рубашечках, чёрных брючках, отлакированных черных же туфлях, или штиблетах-мокасинах. И с неизменными галстучками-шнурочками.
Располагалась эта кафешка неудобно: на границе с соседним кварталом таких же унылых панельных четырёхэтажек, в полукилометре от нужной ему остановки автобуса. Зато ожидания оправдались: на обычном её месте он нашёл Надьку.
Вид у дамы был… Хм.
Собственно, в молодости, лет двадцать назад, Надежда, или Надя, отличалась редкостной красотой. Напоминая и фигурой и лицом небезызвестную скандалистку-самопиарщицу Ольгу Пузову. Правда, хищный рот и целеустремлённо-озабоченное выражение лица несколько портили общее впечатление от милой в юные годы мордашки. И, вероятно, это, да ещё склочный характер, и любовь к алкоголю, вначале элитному, а затем – и не очень, помешали девушке удачно выйти замуж. Ну а неудачно – целых два раза. Повезло ещё, что детей у Надьки, или Надюхи, как между собой её уже лет десять звали все алкаши района, не было. Потому что их у неё точно бы отобрали. За аморальное поведение и отвратительные бытовые условия. Проще говоря, пока квартиру Надежды и её матери не отобрали, протоколом оформив как притон, работала она путаной.
Вначале – элитной, хорохорясь, и путаясь с мужчинами, разъезжавшими на «Лексусах», «Аудях» да Ландкрузерах. А затем – и обычными. Уже ни на чём не разъезжающими. А ходящими, как и Кот и Дрики, везде – своими ножками… Соответственно, и такса за «услуги» упала. Сильно. Не тот «товарный» вид!
Естественно, сильно упал и статус. Правда, похоже, деньги, чтоб делиться с хозяином забегаловки, Рашид-акой, (Вон он: как раз протопал из кухни в подсобное помещение с совком и тряпкой в руке, хмурясь, и поправляя на ходу замызганный фартук!) у Надьки ещё имеются. Иначе чёрта с два старый хищник разрешал бы ей портить ему интерьерчик заведения своей наштукатуренной в три слоя вульгарной физиономией!
Так что подсаживаясь за её столик, в полутёмном вечером, а сейчас отлично освещённом углу, Кот отмёл как неконструктивные свои сомнения и смущение, и старался вести себя раскованно и свободно: не так уж далеко сейчас по этому самому «социальному статусу» дама от них с Дрики, как пытается показать!:
– Привет, Надежда!
– О! Привет, Васёк! – по еле раздвинутым, словно в оскале, губам, и кислому выражению остального лица, он понял, что дама совсем на мели. Иначе сходу просто послала бы его – «чтоб не отбивал потенциальных клиентов своим затрапезным видом».
Кот был не в претензии, когда она так делала в предыдущие два «подхода». Потому что им с Дрики «этого» дела и правда – практически нужно уже и не было… Хотя ночные поллюции ещё иногда случались. Пару раз в месяц. То есть – не всё ещё «на полшестого». Но сейчас…
– Спросить вот хотел. Ты сегодня… Сильно занята?
Надька рассмеялась. Не так как обычно – вульгарно, и громко, с закидыванием головы с гривой, как у лошади, назад, и экзальтацией в тоне, а – с долей горечи, и негромко. Покачала головой. Потом вдруг глянула ему прямо в глаза, злобно дёрнув щекой:
– А можно без этих подъ…бок?! Вам, старым хрычам, только б издеваться над пожилой девушкой, про…равшей свои лучшие годы! Не нужно мне лишний раз намекать, что никому я сейчас на… не нужна!
– Ну почему же. Нужна. Именно поэтому я к тебе и подсел.
– Ба! Неужто у тебя, мил дружочек Кот, завелись наличные?!
– Ну, типа того. И вообще – мы с Дрики тебя никогда, насколько помню, не обижали. И не прикалывались над тобой! – Кот имел в виду, что когда статус дамы упал, над ней не прикалывался из местных только ленивый. И надеяться она могла только на «залётных», случайных клиентов.
– Ну… – дама прикусила губы, нахмурясь, – Если честно – то да. Правда, и вниманием никогда не баловали! И чего ж это ты подкатываешь ко мне сейчас?
– А можно я прямо в лоб тебе скажу? – Кот решил, что честность – самый лучший способ общения. Потому что на брехню у женщин – всех! – нюх! – Мы не подкатывали раньше, во-первых, потому, что Ашотик был очень нервный. (Это правда. Последний сутенёр Надежды, азербот, как его называли за глаза, Ашот, действительно не любил, чтоб к его подопечной подваливала безденежная шваль! Но год назад его зарезал в пьяной ссоре другой районный сутенёр – Хачик. Вот так и не стало сразу двух сутенёров в их районе: один скончался в больнице, другой сел на десять лет…) А во-вторых, потому что ты – девушка была… Видная. (Кот не стал говорить, что – «дорогая». Применил другое определение.) Статусная.
И никогда бы с нами тогда не связалась!
– А умеешь ты девушку «изысканно» оскорбить, Котяра! То есть, проще говоря – тогда я вам, алкашам вонючим, была не по карману!
– Ну, так мы далеко не уедем. – Кот не хотел уходить, потому что конкурентка Надюхи, Луиза, обретавшаяся в кафе «Мингурик», то есть – тысяча урючин, была пострашней, постарей, и потолще. И пила куда больше, и ещё и постоянно дымила, как паровоз. Но обозначить то, что именно он сейчас хозяин положения – надо! – Оскорблять мы тебя не собирались, а вопрос ты задала сама. Ладно, чао! Пойду, Луизу поищу.
Кот привстал, отодвинув хромированный стул, и вылез из-за столика. Увидев, что он и правда собирается уйти, дама сделала нервное движение плечом и рукой, и снова закусила губы:
– Погоди, Кот. Не бери в голову! Я… Я просто злая сегодня. Нервная. У меня с утра канализацию прорвало, полдня чинили… И сейчас вонизма – зайти невозможно! Пришлось окна открытыми оставить… Извини! Садись обратно.
– Хорошо. – Кот снова сел. Пожал плечами, – Проблемы бывают у всех. Но обычно почти все их можно решить с помощью наличности!
– Вот-вот, и я о ней же… – видно было, что ремонт канализации сильно подкосил бюджет одинокой пожилой девушки, – Я почему вскинулась. Не поверила, что ты – серьёзно! Ты же знаешь мои… Расценки?
– Да. Теперешние, насколько помню – пять в час, и десять – на всю ночь?
– Э-э… Да. – женщина перестала кусать губы, и впервые посмотрела ему прямо в глаза. И было в них под напускной бравадой такое странное и жалкое выражение, как, как… Как у побитой ни за что собаки! Голодной к тому же.
Впервые с момента знакомства (Шапочного!) с Надей Коту стало страшно и горестно – есть, оказывается, на свете люди, которым ещё хуже, чем им с Дрики! Потому что делать что-то руками они попросту не умеют! А «наукам» – не учились! Жуть!
Поэтому он и сам вынужден был взять паузу, прежде чем смог проглотить комок в горле, проморгаться, и продолжить разговор. Но смог собраться:
– У нас к тебе есть конкретное предложение. Мы сейчас работаем на одном земельном участке. В махалле. Сторожим его. И корчуем огромные кусты. Работёнка не то, чтоб тяжёлая, но – пыльная и нудная. И мы там уже третий день. Вот и хотели тебе предложить, как бы… Развеяться. Отдохнуть, как говорится, от города. Как бы на природе. Благо, и уезжать далеко не надо – полчаса на городском транспорте! Ну а заодно и… Подзаработать! Обычным для тебя способом! Но!
Десять тысяч дать, конечно, не сможем, а семь – хоть сейчас!
На лице женщины снова появилось хмурое выражение, а лоб прорезала складка:
– Так это – с вами двоими я должна – …? Ха! Всю ночь?! За семь тысяч?!
Ну ты и нахал, Кот!
Кот, уже видевший, что сердитость напускная, уверенно и спокойно ответил:
– Могу поднять до восьми. И – кормёжка и «напитки» – за наш счёт!
– Согласна! – Женщина вдруг кивнула, продолжив зло и вполголоса, – Только давай сразу – уведи и увези меня отсюда! Сил никаких нет больше сидеть тут, и слушать, как эти сопляки, – она кивнула в сторону сидевших в противоположном конце зала, и мирно обедавших и переглядывавшихся, гогоча, клерков, – перетирают мои «достоинства»! И ведь знают, что я по аборигенски понимаю! И понимаю, когда они говорят, что и морда у меня, как у спившейся лошади, и ноги кривые и варикозные, и талия в складках и заплыла! Ну и пусть она заплыла – я же ещё – ничего? А, Кот?
Кот тут же поспешил уверить – что не только «ничего», а и вообще – отлично! И привёл главный аргумент: а то с чего бы он к ней подсел?!
Потому что для них с Дрики она – воплощённая мечта!..
В эротическом плане.
Ехать на автобусе, Надя, как ни странно, согласилась легко.
Видать, давненько её вообще никуда и никто не возил, потому что всё верно: все «свидания» происходили у неё дома, в крохотной съёмной однокомнатной, в панельном стандартном четырёхэтажном. Построенным в начале шестидесятых. И жизнь приучила вести «дела» тихо. Чтоб не смущать соседей и не вынуждать их вызывать ментов: бетонные стены-перегородки позволяли слышать даже тихий разговор в соседней квартире…
Народу в автобусе уже было побольше, и Коту пришлось стоять над дамой, усадив ту на сиденье. Как ни странно, они почти не разговаривали. Но он видел по отражению в стекле: отвернув к улице лицо, и думая, что ему её не видно, Надя кусала губы. Хмурилась. Но старалась не разрыдаться.
Ну правильно.
Она всё сказала верно. Их, Кота с Дрики, «статус» упал ниже плинтуса уже достаточно давно. Лет пятнадцать. Если не больше. А вот её – только в последний год. Об этом говорило хотя бы то, что так и не появилось у неё нового сутенёра. А ведь «свято место» пусто не бывает. Значит, считает даже последнее отребье её – «отработанным» материалом! «Бесперспективным».
И то, что ей приходится, чтоб хоть как-то свести концы с концами, или хотя бы – отдать деньги слесарю за ремонт хреновой канализации, ехать с ним – говорит о многом. В первую очередь – ей самой. Кот слышал краем уха, что даже Рашид-ака отказался принимать плату «натурой» – то есть – орально, а требует с Нади – деньги!
С одной стороны это – печально. Но с другой – его, собственно, никак не касается. Закон джунглей! Каждый – сам за себя! И если подозрительно «подобревший» наниматель дал им возможность прибегнуть к подешевевшим услугам когда-то восхитительной «девушки по вызову», стало быть – нужно не рефлектировать. И не жалеть бедняжку.
А – использовать по назначению!..
Что он, собственно, и собирался сделать – поллюций у него не было уже дней десять. Значит, организм – готов. Да и питался он в последние дни неплохо.
Должно получиться!
В большом и светлом супермаркете неподалёку от остановки Кот предложил даме:
– Выбери себе… Питьё. И еду. Которую будешь ужинать. И завтракать.
– А вы сами чем… Ужинаете? И завтракаете?
– Ну… Когда консерву купим какую. А когда – нарына. Тут, за углом, бабка одна продаёт. На тыщу – огромная порция. – Кот и правда видел, но до сих пор не покупал. – А в-основном – самсы, заказные. Да лепёшка. Патыр.
И всё это дело запиваем пятьдесят третьим, ясное дело! Традиции надо соблюдать!
– Тогда вот что. Прикупи ты – и на мою долю всего этого. А ещё – вон ту, пятилитровую, бутыль с артезианской. «Хидролайф».
Кот действительно не стал больше ничего говорить и спрашивать, набрав всего того, о чём говорил, прибавив к бутыли с водой и упаковку влажных салфеток, и ведёрко с малиновым джемом – он и сам его любил, и думал, что и Надя не откажется…
По улочкам прошли без встреч: народ ещё не начал приезжать с работы. В калитку зашли вообще без проблем – замок сработал сразу: расходился, видать, механизм.
Надя, которая явно боялась, как бы её кто в махалле не увидел, вздохнула с видимым облегчением:
– И – как? Вам тут представители махаллинского Комитета ещё мозг не выносили?
– Пытались. Но визитка нанимателя, и выполненный объём работы – вон: три метра расчистили, а было – сплошняком! – позволили нам с Дрики успешно отбиться! – Кот хохотнул, – Думаешь, мы сами не в курсе, что вид у нас… Не располагает? К доверию.
– Не сыпь мне соль на сахар. Я и сама… – Надя вдруг в голос разрыдалась. Отвернувшись от гигантских кустов к высокому равнодушному забору, и закрыв лицо руками.
Если честно, Кот всё-таки не был к такому готов. И пару секунд колебался, не зная как поступить.
Но всё же поставил бутыль на бетонный оголовок у забора, поставив и прислонив к стене и пакет. Подошёл и обнял женщину за плечи, развернув лицом к себе:
– Прости, Надя. Не бери в голову. Я… Ещё и потому тебя решил сюда привезти, чтоб ты могла… отдохнуть. Хотя бы от – взглядов! Нам-то можешь не объяснять! Что унизительно.
И обидно. Вот именно – до слёз!
Презирают, ненавидят, игнорируют…
И всё равно: выживут, выдавят нас отсюда рано или поздно эти «коренные»!..
