Андрей Арсланович Мансуров
Кость со стола
Спуск проходил медленно, поскольку Джон тщательно смотрел под ноги, чтоб не попасть в какую ловушку, или яму, и старался действовать методично: включил все прожектора, налобный, и на обеих плечах, а сам влез в термоочки. Видимость – превосходная, хоть и видится всё в зеленоватом тоне: словно под водой.
Через десять минут извилистый коридор привёл в небольшой как бы зал: почти круглая площадка имела шагов пятьдесят в поперечнике, потолок воздымался на добрых сто футов, и сверху свешивались (ну, куда же без них!) искрящиеся, и казавшиеся сейчас зубами злобного и готового прожевать и проглотить его, чудовища, огромные сталактиты.
– Джон. Не выходи в центр.
Но Джон уже и сам заметил опасность, и поспешил отпрыгнуть назад – в коридор. Грохот обвала оказался погашен заглушками в ушах: только первая его нота резанула, словно рёв стартующего челнока! А уж пыли поднялось – жуть!
– Ладно. Надеюсь, больше желания топать ногой по полу у вас, капрал, не возникнет! – это снова влез доктор Краузе. Сердитый тон говорил о том, что он всё ещё дуется за свои драгоценные образцы.
– Мне приходится топать по полу, уважаемый. – Джон не дал себе труда сделать свой тон повежливей, – Потому что мне совсем не улыбается, чтоб дрон попал в замаскированную яму или наступил на мину.
Доктор возмущённо пофыркал. И, разумеется, не удержался от шпильки:
– Ну зато теперь вы, капрал, можете быть абсолютно уверены: в этом зале вам ловушки и мины больше не грозят!
Перебираясь через завалы мусора и осколков, в которые превратились прекрасные украшения потолка, Джон посмеивался в усы – и свои и дрона. Ох, геолог у них и язва!
Майор прокомментировал случившееся так:
– Второй выход из пещеры на одиннадцать часов.
Туда Джон и направился, продолжая «топать» и усиленно освещать именно пол перед собой. Правда, этот коридор оказался куда лучше приспособлен для хождения: словно кто-то специально посрубал с потолка и стен выступы скал, и подровнял пол. Да, точно: вон видны и следы отбойного молотка! Их-то трудно с чем-нибудь ещё перепутать!
– Разрешите доложить, господин майор, сэр. Вижу следы деятельности по подготовке тоннеля к удобному прохождению… э-э… – Джон тоже замялся, вспомнив о чёрных ящиках, затем нашёл подходящую формулировочку, – Для прямоходящих существ ростом около двух метров.
– Видим, капрал. Усильте бдительность. Там, впереди, свет.
Действительно, за очередным поворотом впереди, шагах в ста, обнаружилось ярко светящееся пятно: явно выход. На поверхность? Или, скорее – в пещеру, освещаемую искусственно. А уж усилить бдительность Джон собирался в такой ситуации и без напоминаний. Однако субординация есть субординация:
– Есть, сэр.
Это оказалась пещера.
Причём явно «доработанная»: стены и потолок покрывал какой-то пенообразный материал, (явно призванный исказить или нейтрализовать сигналы гамма-сканнеров разведочных аппаратов) полы позаботились тщательно выровнять и покрыть тоже чем-то вроде мягкого и утеплённого линолеума. Во-всяком случае, они приятно пружинили под ногами, и оказались очень ровными, когда Джон двинулся вперёд: туда, где у дальней стены имелся огромный агрегат. А возле него – что-то делающая с этим монстром миниатюрная фигурка. Надпись на помпезно шикарной табличке чёрным курсивом по золотому полю, которую Джону любезно увеличил трансфокатор, хвастливо объявляла, что аппарат для производства любых существ на основе углерода изготовлен фирмой «Ю Эс Синтетикс».
Фигуру же у машины он узнал даже в халатике, и даже со спины: доктор Джоди!!!
Голос в наушнике вначале вразумлял Джона спокойно и мирно, но потом перешёл на крик, и грязную ругань. Это сильно раздражало и отвлекало. Джон не мог, конечно, вынуть чёртовы наушники из ушей, (Их вживляют пожизненно. В учебке.) но проигнорировать, отключив сознание, смог запросто: научился там же, в учебке, и не таким финтам.
Когда до фигуры осталось не больше десяти шагов, женщина развернулась. И вместо чудесно обтянутого халатиком и чуть покачивавшегося тыла он увидал не менее сексапильно обтянутый фронт. А фронт-то!.. О-о!
Лицо доктора Джоди озарила приветливая улыбка:
– Приветствую, капрал! Не ожидали? Ну, не стойте же столбом, словно язык проглотили! Отвечайте даме! – призывно-волнующие интонации в чудесном голосе не позволяли усомниться, что он не спит! И доктор Джоди с ним… действительно заигрывает!
Он заставил себя выдавить из словно стиснутого спазмом горла:
– Не ожидал, доктор… э-э… Сэр!
– Да ладно вам, капрал. Здесь я вам не начальник. А… – она подошла, чарующе виляя тем, чем положено вилять стройным и породистым женщинам, и положила мягкую ладонь ему на грудь, – боевая подруга. Вернее, лучше сформулируем так: женщина, способная утолить ваши печали и привнести радость в вашу смятённую душу! Скрасить серые армейские будни милыми шалостями и удовольствиями, которые… Являются и основными потребностями половозрелого мужчины!
Говоря, она неторопливо обходила вокруг него. Мягкие прикосновения заставили буквально зашевелиться волосы на затылке, и воспрять. То, чему полагалось воспрять.
Но вот она снова остановилась в двух шагах – прямо перед ним. Вероятно, чтоб он по достоинству оценил то шоу, что ему приготовлено.
И он оценил.
Грации и неторопливости профессиональных стриптизёрш у доктора, конечно, быть не могло. Но это с лихвой компенсировалось энтузиазмом, горящими глазами, и божественным совершенством оглаживаемого маленькими ладошками неторопливо извивающегося тела, нисколько Джона не разочаровавшего!
Да, совершенство!!! Поистине – предел его мечтаний. Но…
Как-то уж слишком гротескно воплощены все эти мечтания. Хм-м…
– Твоя очередь, Джон! – она своими руками приподняла кверху, как бы приглашая, его руки – потрогать упругую грудь, и чуть раздвинула стройные ноги, подмигнув.
Тут он, высвободив правую руку, и как бы вожделённо потянувшись к волшебно выглядевшему лобку, и достал из-за спины приготовленный станнер.
Парализующий заряд всадил женщине прямо между глаз.
Глядя на роскошное тело, лежащее неподвижной, но всё равно волшебно вожделённой массой у его ног, Джон наконец позволил себе выдохнуть. И сказать:
– Да, сэр. Я очнулся.
– Ну наконец-то!!! – облегчения в голосе майора не заметил бы только слон, – Но почему, почему ты не отвечал?! Почему пошёл к ней?! Мы уже хотели отключать тебя от дрона!..
– Думаю, сэр, тут виноват какой-то феромон. Ну, или галлюциноген. Типа этого, как его – афродизиака. Он свободно прошёл через мои фильтры, и всё на свете, кроме секса, выскочило у меня из головы! Все предупреждения, приказы, предостережения и прочая фигня показались полной чушью! Досадной и назойливой помехой! Я…
Отключился.
– Откуда ты знаешь про феромоны? Сталкивался?
– Нет, лично – нет. – Джон отлично понимал, что феромоны и те, кто их употребляет, так же, как и наркоманы и токсикоманы – сразу подпадают под особо пристальное внимание Службы внутренней безопасности, как потенциально ненадёжные, – Я просто хорошо помню, что нам про это рассказывали в Учебке. Курс про токсины, боевые отравляющие вещества, и, как раз – феромоны. Как они могут сделать из нормального бойца – ошалевшего кобеля. Или мартовского кота. Ну, что могу сказать. Стал. Озабоченным кобелём.
И должен вам признаться, сэр, это вовсе не было… Неприятно!
– Так. Понятно. – к этой теме Гонсалвиш явно утратил интерес, поскольку всё так и было, и энтузиазм в тоне подвял, – Но что же привело вас в таком случае в чувство, капрал? – а вот теперь живейшей заинтересованности в тоне майора не заметил бы только свод гигантской пещеры, где горели, как Джон сейчас отметил, софиты, похожие на используемые в хирургических кабинетах. Впрочем, Джон уже не обольщался: знал, что в майоре в критических ситуациях первую очередь говорит специалист, желающий обезопасить остальной персонал, а уж только потом – человек.
Да и ладно. Хотя бы помечтать-то об «отеческой» заботе – можно было?!
– Её грудь, сэр. Она явно была больше, чем у доктора Тэйлор. Да и талия… У доктора она гораздо… э-э… полнее. А тут – прямо статуэточка! (Простите, сэр!) И пусть до меня поздно, как до того жирафа, но всё-таки дошло, что, значит, это – клон доктора. Который кто-то вывел или создал искусственно. И доработал. Для меня. Или любого другого, кто прилетел на нашем корабле. И кто хотя бы раз видел доктора Тэйлор.
Не «купиться» на такое – нельзя!
Удивительно, но некоторое – и весьма продолжительное! – время в эфире царила тишина. Заткнулись даже неизменно создававшие фон-гул остальные члены дежурного персонала КП и научные сотрудники. Похоже, все переваривали сказанное Джоном.
Наконец донёсся вздох майора, как бы подведшего итог «переваривания»:
– Всё понятно. Разновидность коварного приёма, типа «медовой ловушки». Ну правильно, ход их мыслей (Кем бы они ни были!) отследить нетрудно. Кто будет проводить разведку? Боец. Следовательно, мужчина. Так что «ловить» надо на женщину. И не какую-нибудь абстрактно-прекрасную, а на такую, которую разведчик уже видел. И возжелал, так сказать, во плоти…
А кто у нас тут, на крейсере, самая сексапильная? Вот именно. Ладно.
Капрал. В первую очередь осмотрите автоклав. Нам нужно знать всё: дату строительства, программное обеспечение, время и объёмы проведённых формаций. И…
Что именно ещё хочет знать майор, осталось невыясненным, потому что вдруг раздался крик доктора Вайнштайна:
– Капрал! Немедленно бегите оттуда! Быстрее!
Рефлексы в подкорке Джона сработали, и ноги сами понесли его к выходу, но…
Но он всё равно опоздал.
Хотя и успел краем глаза увидеть, как словно вывернулась наизнанку машина-автоклав, разорванная изнутри огненным факелом взрыва, и почувствовать, как осколки, словно озверевшие шершни, жалят тело дрона…
Но тут взрывная волна опрокинула его на пол, и сознание поглотила кромешная тьма!..
Очнулся от того, что что-то чертовски вонючее сунули ему в нос.
Он замычал, попытался отвернуться, не открывая глаз – их защипало.
Послышался удовлетворённый смешок:
– Ну то-то. Старый добрый нашатырный спирт никогда не подводит!
Голос показался странно знакомым. Совсем недавно он где-то такой же… Джон с трудом разлепил правый глаз: на второй сил не хватило.
Точно! Доктор Джоди!
Но эта – уже настоящая, с упругой, вожделенной, но миниатюрно-пропорциональной (Не больше второго размера!) грудью. И одета.
А вот это – жаль. В-смысле то, что одета.
– Господин майор, сэр, – доктор, чуть повернув голову, говорила в микрофончик, подвешенный на стандартной штанге к обручу на голове, глаза при этом изучали приоткрывшийся глаз Джона, а сама доктор… Улыбалась!
Хм-м… Похоже, Флотское начальство всерьёз интересуется здоровьем капрала, раз позаботилось оснастить доктора переносным переговорным устройством. Да ещё приказало докладывать, как только он…
– Капрал очнулся.
Ответа Джон не услышал, но по чуть изменившейся улыбке, относящейся теперь явно не к нему самому, а к ситуации в целом, понял, что майор вполне удовлетворён сообщением. Доктор Джоди повернула лицо полностью к нему: очевидно сеанс связи закончила. Откинула пышные каштановые волосы назад – совсем как делала это в фильмах о любви знаменитая актриса Мальвина Копрон:
– Везунчик вы, капрал.
– По… Почему это, лейтенант, сэр? – Джону стало стыдно, какой у него слабый и неуверенный голос. Не так он хотел бы разговаривать с доктором!
– Ну как же! Во-первых, вы выжили, несмотря на блокирующую мозговую пробку, которую поставили для дронов те, кто установил там автоклав. (От боли и шока вы должны были просто умереть там же, на месте!) А во-вторых… Вы – первый и единственный на этом корабле, кто видел меня…
Обнажённой!
Джон почувствовал, как краска жгучего стыда заливает ему лицо и шею. Он даже не нашёлся, что ответить.
Но доктор Джоди и не думала издеваться. Она глядела прямо ему в лицо. А в глубине её лучистых глаз буквально плясали весёлые и… многообещающе выглядевшие искорки! Доктор сказала:
– Да ладно вам, капрал. Я не в претензии, и не комплексую. И вы не комплексуйте. И вот, кстати: ничего, если я буду называть вас по имени? А то звучит как-то по-идиотски: капрал да капрал!
– Да. Да, лейтенант, сэр. Конечно можно. – у Джона в горле пересохло, и пришлось сглотнуть, прежде чем он смог выдавить это из себя!
Доктор поморщилась:
– Хватит тебе, Джон. Перестань называть меня «лейтенант» и «сэр». Какой я тебе – лейтенант? И уж тем более – сэр! Мы теперь для всего крейсера – виртуальные любовники! Уж не сомневайся: про то, что с тобой произошло, знают, или – скоро узнают, все – до последнего трюмного техника!
– Простите. Мне… Жаль. – только и нашёлся что ответить Джон.
– Вот ещё! А мне – ничуть не жаль! – доктор Джоди поразила его до глубины души прорезавшейся вдруг в голосе страстью, – И если уж так получилось, что ты, хам и кобель, порассмотрел вдоволь моего тела в виртуале, ничего страшного. Но…
Может ты скажешь, что против того, чтоб посмотреть теперь это тело и в… Реале?
Доктор прищурилась, и Джон понял, что попал! Как отказать женщине в признании её несравненной красоты?!
Но он…
Вовсе не был против! Хотя вредная и злобная собака, сидевшая в подсознании и нашёптывала в мозг, что лишь несколько часов назад эта роскошная дама чуть не подловила его, заставив стать сексуально озабоченным ослом! Но ведь это – убеждало теперь его сознание! – была не она! Не доктор Джоди. А её клон!
Сознание ли победило, или сказалось то, что он уже неделю не… Но при мысли о роскошном теле и тёплых миниатюрных ладошках, охаживавшим там его грудь, Джон почуял, как в голове застучало, а там, внизу, вновь воспряло всё, чего он даже не чуял с момента «очередной» «смерти». Воспоминания и вожделения нахлынули с новой силой, словно опять нюхнул афродизиака:
– Я не против, док… э-э… Джоди! Чтоб мне сдохнуть, я – не против! А с руками, ногами, и всем остальным, – он кинул краткий взор вниз, – только за!
Доктор рассмеялась: весело и непринуждённо, снова откинув голову, и показав все ослепительно ровные зубки:
– Чтоб мне сдохнуть, как выразился ты, если мне хоть раз так храбро (Или нагло!) признавались в любви! Ну, или хотя бы в желании овладеть моим божественно стройным и прекрасным телом.
Мечты Джона перебили самым банальным образом: доктор вдруг изменилась в лице, и скосила глаза: явно что-то услышала в наушнике. Затем хмыкнула:
– Чёрт! Совсем забыла отключить дурацкую штуковину. Майор-то – на связи. И сейчас говорит, что раз уж ты в состоянии думать о… э-э… сексе, то беседу с ним уж как-нибудь переживёшь!
Майор снова поставил стул у изголовья койки реанимационной палаты, в которой Джон, оказывается, находился. Сел. Джон мысленно отметил, что лицо у майора непривычно серое, и напряжённое – словно его одолевают заботы и проблемы. Впрочем, почему – словно? Они и одолевают! Гонсалвиш между тем побуравил Джона взглядом финансового ревизора. Сказал:
– Рад, что ты, боец, вывернулся. А то, как сказал мне док Орландо, глушилки гадов должны были не позволить твоему сознанию отключиться от мозга носителя. То есть – дрона. И если бы умерло сознание дрона, умер бы и твой мозг. Ну, вернее, он не умер бы, а просто превратился как бы в младенческий: все рефлексы, память, и осознание себя как личности, пропали бы. Эффект был бы как от магнитного удара – ну, примерно так, как действует магнитная бомба.
Так что – мои поздравления. Хотя никто из наших научных светил так и не смог объяснить, как тебе удалось всё же отключиться от дрона.
Джон сглотнул. Похоже, его действительно спасло какое-то чудо. Или – особое устройство мозга. Или психики. Вероятно, как и тогда – в самый первый раз. Но…
– Ладно-ладно, лежи, Джон. – майор криво усмехнулся, – Если ты подумал, что сейчас мы начнём уговаривать тебя предоставить свой уникальный мозг в распоряжение бригады нейрохирургов ОСБ – то не беспокойся. Я им это запретил. Ну, во-всяком случае до тех пор, пока ты жив. И в нормальном сознании.
Очевидно, Джон должен был посчитать это за удачную шутку, но у него не получилось. Он слишком хорошо представлял, как и какими методами действует бригада нейрохирургов и психиатров при отделе Собственной безопасности, а говоря проще – Контрразведки. Если не помогали простые и гипно-допросы, они не стеснялись применить и старую добрую Третью Степень. То есть проще говоря – пытки!
И уж тут с тварями в белых халатах, оснащённых самыми передовыми достижениями психиатрии и анатомии, не могло бы сравниться никакое гестапо!..
– Так вот, – продолжил тем временем майор, – что конкретно ты сделал, или чем там твой мозг отличается, если отличается, сейчас не так важно. А важно то, что успело воспринять твоё сознание во время разведки. Проще говоря, я прошу тебя рассказать сейчас о твоих ощущениях, впечатлениях, ну, что там тебе показалось странным или подозрительным – своими словами. Не торопись, не волнуйся. Просто постарайся вспомнить получше. И рассказывай всё: даже мелочь может оказаться чертовски полезной!
Джон понимал, конечно, что его сейчас пристально изучают из четырёх видеокамер, расположенных по углам потолка высококвалифицированные специалисты по лжи. Да и часть проводов, подключённых к телу, наверняка не только отслеживает пульс и потоотделение. То есть – нужно постараться не врать: полиграф всё равно это засечёт.
Но вот что, и сколько из восстановленного в памяти, замеченного, и даже просто подуманного, рассказывать…
Ладно. Ведь всё равно придётся.
– Когда я вылез из модуля, сэр, меня поразила тишина. Уж больно какая-то… э-э… нарочитая: словно всех насекомых специально перебазировали… Ну, то есть – я хотел сказать – выгнали с моего пути… И когда пошёл… – Джон сам не заметил, как втянулся, и после первых слов рассказывал практически без запинки.
Майор кивал, хмурился, щурил глаза, склонял голову то к одному, то к другому плечу, но ни разу не перебил вплоть до того момента, когда Джон закончил:
… и тут я словно провалился в бездонную дыру в полу. Ну, это ощущение было такое. Всё вокруг потемнело, как в чёрной дыре. Загудело. В уши будто сирена завыла. Как от пожарной тревоги. И я словно бы – не то парил в невесомости, не то – вот именно – падал. И ещё помню, было жутко больно и страшно!
Майор провёл пальцами по простыне на матраце, на котором покоилось тело капрала. Посмотрел в пол. В стену. Губы перестали быть сжаты в тонкую нервную нить:
– Хорошо, капрал. Вы весьма наблюдательны и на редкость хладнокровны. Скажем, я, если бы увидел перед собой обнажённую доктора Тэйлор, уже точно не заметил бы, что на табличке написано «Ю Эс Синтетикс». Да, скорее всего, и никто бы не заметил.
Однако вы так и не сказали, что помогло вам отключиться от сознания дрона.
– Но сэр, я и сам не понял этого. Вернее, я даже не знал, что там работают глушилки. Я… Просто потерял сознание. Думаю, всё-таки от боли. – Джон невольно поморщился, снова вспомнив, как оно было.
– Н-да. – майор опять поводил пальцами по простыне, словно пытаясь разгладить воображаемые складки, – Не особо густо, конечно, но на безрыбье и рак рыба. Ладно, боец. Восстанавливайтесь. Лечитесь всеми доступными, – майор – Джон мог бы поспорить! – чуть заметно подмигнул, – способами. В казарму можете пока не возвращаться.
Ах, да, вот ещё что: выражаю вам очередную благодарность от лица Командования. За чёткие и продуманные действия в экстремальной ситуации. И пойду готовить рапорт. На представление вас в сержанты. Ха-ха. Шутка.
И, уже выходя, Гонсалвиш всё же бросил на Джона хитрый взгляд:
– А, может, и нет.
Но Джон готов был прозакладывать свой годовой оклад против пивной пробки, что запись их «беседы» и майор, и все остальные штатные контрразведчики и их учёные, и врачи-психоаналитики просмотрят ещё не один раз…
В квартире доктора Джоди действительно было гораздо удобней и уютней, чем в его комнате в казарме. Вот умеют же женщины привнести в расстановку казённого, вроде, инвентаря, что-то этакое… Индивидуальное! Домашнее.
С трудом заставив сознание перестать проваливаться в мягкие пучины дрёмы, Джон сладко потянулся на полутораспальной мягкой (!) постели. Повернул голову на звук булькания и шкворчания, чуть приоткрыл глаза: точно! Доктор в одной защитной майке на голое тело варила кофе, да ещё успевала на другой конфорке жарить яичницу. Явно – с беконом! И уж здесь ароматы свежей пищи не портил запах дешёвого рапсового масла и подгоревшей овсянки!
Не поворачивая головы доктор, которого он про себя уже называл «моя малышка», буркнула:
– Хватит прикидываться, что спишь, жеребец ты похотливый. Вставай и чисти зубы: завтрак готов. Нужно восстановить те силы, которые ты…
– Честно положил на алтарь служения нашей медицине!
Доктор усмехнулась, коротко на него зыркнув:
– А ты ещё и юморист. Ладно: хватит разлёживаться. Мне надо завтракать, да идти работать. Это тебе начальство разрешило отлежаться двое суток! Хотя…
Вряд ли то, что ты вчера вытворял, можно назвать «нормальным процессом рекреации организма»!
Джону стало немного стыдно. Но – только немного: самую малость! Потому что то, что «вытворял» он, ни в какое сравнение на самом деле не шло с тем, что с ним «вытворяла» его прелестная и ненасытная партнёрша! Явно не пренебрегавшая работой в зале тренажёров для гражданского персонала!
Чтоб не молчать, как идиот, восторженно пялящийся на то, что оставляла открытой «одежда» доктора, он не придумал ничего лучше, как спросить:
– А эта майка… Она же – из стандартного комплекта?
– Да. Ну и что? – в глазах доктора скользнуло что-то вроде недовольства.
Джон продолжил мысль:
– Ничего. Просто не думал, что такая… – на него уставились уже в упор, подойдя, и подбоченя крутые бёдра, и говорить пришлось быстрее, – такая ослепительная красотка наберётся смелости запихнуть божественно стройное и нежное тело в армейскую спецуху.
– А, вот ты о чём… – действительно, кожа у Джоди отличалась исключительной мягкостью и словно бархатистостью, и иногда во время этого дела она даже вскрикивала, когда Джон уж слишком усердствовал в ласках, – Нет, эта штука носится нормально. Правда, пришлось её вначале три раза постирать с умягчителем. А так она очень даже, – доктор повертела перед ним аппетитными выпуклостями, которые специально обтянула порельефней, подтянув майку со спины. Затем доктор перешла к большому зеркалу, висевшему на стене, оглядывая себя, и шевеля разными частями тела, и Джон теперь имел возможность созерцать не менее соблазнительные чуть прикрытые материей, полушария, – удобна. Во-всяком случае, смотрится куда лучше, чем дурацкие ночнушки с кружавчиками… Что, нет?
Он поспешил уверить со всеми возможными комплиментами, что очень даже – да! Да и вообще – может, стоит продолжить более близкое знакомство с этим предметом одежды, и тем, что находится под ним, а то у него после более внимательного осмотра заменителя «ночнушки» уже всё готово!
– Ну уж нет, хамло ты озабоченное. Работа – превыше удовольствий. И вообще: делу – время, потехе – час, как говаривали какие-то там древне-русские мудрецы. Час, понятно? А ты вчера перебрал как минимум лишних три-четыре. Так что – всё. Увеселенья – только вечером.
Теперь он пронаблюдал, как она наносит косметику на лицо. Хотел было сказать, что она и без неё – выглядит отпадно, но осёкся под грозным взглядом: доктор словно почуяла, что он хочет ляпнуть. А вот смотреть, как она одевает форменную юбку и китель, Джоди запретила:
– Отвернись, говорю, к стене, нахал! Нечего тут слюни распускать. Всё равно сейчас тебе ничего не светит!
Джон откинулся на подушку и блаженно закрыл глаза, погрузившись в приятные (Это – если говорить мягко!) воспоминания. Однако его мечты и видения оказались прерваны самым банальным образом: его ощутимо шлёпнули по ягодице:
– Вставай, говорю, призовой самец. Процесс восстановления предусматривает сытный завтрак. И обед. Иначе вечером ни на что не будешь способен!
А вот это – справедливо. Подкрепиться явно надо.
Ладно, придётся-таки встать…
Весь долгий день, пока доктор была на вахте, Джон полёживал на её кровати, слонялся по двум комнатам – кабинету и спальне – и почитывал.
Да, у доктора оказалась привинчена у изножия постели настоящая полка со старинными – на псевдоплёнке под бумагу! – книгами! И хранились здесь не только учебники и медицинские справочники, но и так называемая художественная литература. Фантастика. Детективы. Мелодрамы. Хм-м…
Одну из мелодрам с каким-то душераздирающем названием Джон полистал. Но поймал себя на том, что спустя три минуты после того, как вернул книгу на полку, взяв следующую, даже не вспомнит это название, несмотря на то, что внутри книги кипели страсти: неразделённая, а затем разделённая любовь, наивная и чистая душой девушка-подросток, коварная соперница, злобные монстры-родители… И т.п.
Детектив ему понравился больше. Но в его конец Джон заглядывать не стал, а развалившись на постели, взялся за чтение. Спокойно и методично, как старался делать и всё.
Имя Агаты Кристи он уже слышал, да всё как-то не до чтения было. Поэтому описание того, насколько медленно и неторопливо текла жизнь англичан в двадцатом веке, его заинтересовало. Именно – с точки зрения описания быта и нравов. А вот когда обаятельная старушка мисс Марпл начала раскручивать дело о коварном убийстве на семейном празднике в деревне, стало поскучней. И слишком заметно, что искусственно наверчено – явно, чтоб запутать его, читателя.
Так что Джон прервался на обед, за которым не пришлось топать в столовую: у доктора имелась ниша экспресс-доставки. Правда вот выбор меню был невелик: всего три кнопки: «первый стандартный», «второй стандартный», и третья – «диетическое».
Чтоб не заморачиваться, Джон ткнул первую кнопку.
Ну и получил то, что обычно и ел в столовой: суп с вермишелью, рагу с пюре, и традиционный компот.
Поев, продолжил чтение: почему-то с бумажного «носителя» оно шло медленней, чем с привычного экрана. Да и фразы были построены… Слишком уж сложно. Вычурно.
Когда через пару часов закончил, почувствовал лёгкое разочарование. Надо же: женщина-убийца. Коварная обманщица. Аферистка. Подделавшая личные документы. Убившая из-за денег – наследства…
Да сейчас такую вычислили бы в два счёта: по индивидуальному чипу!
Ну и ладно: возьмёт-ка он следующую книгу, теперь – про природу.
Книга какого-то тоже древнего натуралиста (некоего Дарвина) о путешествиях по ещё диким и девственным лесам и пампасам Америки и островам Тихого океана Джону понравилась куда больше, хотя написана оказалась ещё раньше – в девятнадцатом веке. Надо же, как тогда было зелено и чисто на планете-родине! Не нужно было, как сейчас, носить фильтры в ноздрях или противогазы, и защитный костюм. И даже животные жили на поверхности, а не в защищённых бункерах-подземельях Питомника.
Где как в Ноевом ковчеге: каждой твари по паре…
Дверь распахнулась:
– Привет, любимый! Мы вначале поедим, или?..
Джон намёк понял отлично, и, сразу подойдя, буквально сгрёб доктора в охапку: это должно было изображать его страстные объятья. Перешедшие быстро и отнюдь не плавно в бурные и не менее страстные поцелуи. Которые закончились так же быстро, когда Джон донёс свою уже как-то очень сноровисто избавившуюся от одежды партнёршу до постели.
Через полчаса Джоди откинулась на подушку с довольным урчанием:
– Вот умеешь же ты угадать самые сокровенные женские желания, и утолять мои печали, заставив от них отмахнуться, как от мух… Ладно, давай-ка ужинать.
Но вначале дай-ка я развешу одежду. А то ещё помнётся.
Глядеть, как грациозно, и выгибая спину словно невзначай бросающая на него взгляды исподлобья, Джоди, наклоняется, чтоб подобрать каждый предмет туалета по отдельности, было чертовски приятно. Такого «шоу» ему никто никогда…
Доктор ухмыльнулась, собрав всё в руки:
– Ну-ка, капрал! Приказываю: развесить одежду лейтенанта по местам в шкафу!
Джон не очень обрадовался, что его назвали капралом, (Типа: знай своё место, плебей!) но развесил всё аккуратно. Наконец поняв тайную задумку своей дамы: бельё и сама флотская форма и выглядела и, главное, пахла – о-бал-ден-но! Не иначе, доктор побрызгалась какими-то духами: от них реально можно было позабыть обо всём на свете, и сразу кидаться… Снова любить её!
– Дорогой! Ты там что – предаёшься эротическим мечтаниям, рассматривая мои трусики? – уши Джона словно вспыхнули огнём, потому что он именно это и делал, отвернувшись к шкафу! – Ну-ка, выходи! Я уже получила ужин!
Ужинали «вторым стандартным» – суп оказался с луком и картошкой, а вместо рагу была жаренная рыба. Вкус компота показался Джону сегодня каким-то странным, но он выпил его, даже не заикнувшись, потому что во время еды они с милой докторшей играли в интересную игру: кто на кого глянет более возбуждающе. Победила доктор.
Поэтому второй сеанс прошёл по её правилам: Джоди забралась на него верхом, и «пришпоривала», и пришпоривала…
Когда со стоном, пробиравшим до самой печени, его прелестная наездница выгнула спину так, что голова почти достала пяток, и сквозь стиснутые зубы застонала, Джон зарычал. И наддал наконец и сам.
Джоди вскрикнула, тоненько, словно жалобно, затем забилась: конвульсии оказались настолько сильными, что он лишь с большим трудом удержал её тело на себе.
Когда она спустя некоторое (Довольно продолжительное!) время сползла наконец с его груди, удобно приткнувшись где-то у него под мышкой, Джон позволил себе довольно ухмыльнуться: наконец-то! Наконец он подобрал такие действия, которые… Действительно понравились его «малышке»! Позволив «отдохнуть и расслабиться» полноценно!
Ощущать, как она, пристроив ножку у него на животе, а миниатюрную головку и руку – на плече, посапывает трогательно сморщенным носиком, оказалось жутко приятно.
Поняв, что на сегодня увеселения, скорее всего, окончены, он расслабился. И позволил как-то незаметно подкравшейся усталости и сну сморить себя.
Проснулся от звука разговора.
Разговор показался странным – сиплый шёпот, и отрывистые, бросаемые словно сквозь плохо сдерживаемую ярость, слова.
Поэтому Джон не торопился открывать глаза, а вначале глянул сквозь полуприкрытые веки.
Странно.
Его зазноба, которой полагалось спать без просыпа после такой скачки, снова в одной майке сидела на стуле напротив монитора стационарного компа, и с кем-то разговаривала: явно по закрытому каналу, (Его фиолетовое сияние превращало такое обычно милое личико словно в оскаленную маску Горгоны-медузы. Впечатление усиливало и то, что лицо было искажено откровенной злобой!) и по межпланетной связи: голос мужчины, неразборчиво что-то говорившего, отвечал на фразы Джоди спустя добрых десять секунд.
