Андрей Арсланович Мансуров
Кость со стола
Джон понял, что вероятней всего капрал и правда… Излишне перевозбудился от неудачи. Потому что формулировочки доктора Джеймса Кирани, их главного психоаналитика, всегда настолько обтекаемы, что он никогда психа – психом не называет…
Медицинская в целом, и психотерапевтическая в частности, этика!
Бедняга капрал. Похоже, его теперь просто спишут. Потому что вполне достаточно одного такого «нервного» срыва, чтоб его признали потенциально опасным для совзводников. Да и для всех окружающих. А уж давать такому в руки боевое оружие…Лучшее, что бедолаге теперь светит – работа по категории «Д». Грузчиком где-нибудь на складе. Да и то – чего-нибудь небьющегося. Типа матрацев и одеял.
Жаль.
Но вот насчёт занять его место…
– Что я должен буду сделать?
Майор энергично кивнул:
– Вот это – деловой подход! Люблю конкретных людей! А сделать вам, капрал, предстоит немного. Всего-навсего прийти в… э-э… рабочую форму. По словам доктора Тэйлор, на это уйдёт не больше двух дней.
Затем – вселиться в очередного дрона. (Он уже готов.) И продержаться на поверхности живым как можно дольше – ну, до тех пор, пока не поймаете хотя бы одного носителя. Желательно живым. Но можно и мёртвым.
Как поняло наше командование – у вас на это наивысшие шансы. Именно ваш психометрический и динамический, так сказать, профиль, позволил вам почуять спиной комара до укуса. А так же весьма успешно – уже уклониться от плевка! Пиявки. А плюются здесь, как нам кажется, все твари – начиная от банальной мухи, кончая самой последней змеёй! Вот такие, мать их, (Пардон, как говорит доктор!) плевучие создания. Эволюционная конвергенция, как любит пояснять ситуацию наш замечательный главный биолог. Позволившая выжить именно таким. И – именно тут. На Франческе.
То, что доктор Максимилиан Ваншайс, их главный биолог и этолог, всегда комментирует все инциденты и приключения дронов-разведчиков, подходящими и не очень, афоризмами, и «сильнонаучными» терминами, Джон, разумеется, слышал. Но в данном случае – док-то, похоже, прав. Иначе с чего бы это на земле (а правильней – под землёй!) не выжило ни одного создания, крупнее бурундука? Да и то – сумчатого!
Так что млекопитающим этого паршивца можно назвать только с большой натяжкой.
– Задача понятна, сэр. Разрешите приступать?
– Разрешаю! Сейчас вас, капрал, задвинут в автопед. Затем доктор Тэйлор введёт вам, или проследит, чтоб автопед ввёл все необходимые медикаменты, и вы будете отсыпаться. И питаться. И набирать мышечную и прочую массу. И через сутки сможете отправиться в тренажёрный зал – чтоб скинуть образовавшееся к тому времени брюшко. Ха-ха. (Очевидно, майор считал это, тоже традиционное, высказывание-прикол – шуткой.)
А послезавтра – снова в распоряжение дока Гарибэя.
Сутки в автопеде Джон не воспринял.
Ещё бы: чёртов ящик как раз и предназначен для полного восстановления всех кондиций – после физических, или, как в случае с Джоном – психосоматических травм. Действовал агрегат во сне. В том числе и гипнозом. Так что пробуждение прошло уже почти стандартно – разве что сигнал Подъёма ему дала не гнусная сирена, и следующий за ней зычный голос сержанта Трибунстона, а приятный голосок сестры Митчел:
– Капрал. Капрал Риглон. Проснитесь. Да проснитесь же… – очевидно, исчерпав терпение в попытках поднять его с помощью тряски за плечо, сестра приблизила губы к его уху, и вдруг заорала, – Подъём, боец!
Автоматика глубоко в подкорке мозга Джона сработала. (Вот! Рефлексы – это вам не сознательные действия, где можно прикидываться спящим или непонимающим!)
Он рывком сел на постели, треснувшись лбом об одну из поперечных стоек капельницы с мониторами. Капельница обязательно грохнулась бы на пол, если б сестра Митчел предусмотрительно не держала её рукой.
– Чёрт возьми, сестра! Нельзя ли повежливей с… Капралом?
– Нельзя, капрал. – милое похлопывание пушистыми ресницами и помаргивание как бы невинными глазками сказало Джону, что сестра довольна произведённым эффектом, – И прошу не забывать, что вы разговариваете с сержантом медицинской службы! Вам ясно, капрал Риглон?
– Так точно… Сэр. – Джон сердито глянул на сразу ставшее вовсе не таким миловидным лицо сержанта. Который к тому же замужем. Или правильней – женат?
– Вот и отлично. А сейчас – подъём, и в процедурную!
Процедурная представляла из себя небольшой кабинет, который зато оказался щедро уставлен по периметру всеми возможными и невозможными диагностически-профилактическими аппаратами. Джона заставили надеть маску с кишкой воздуховода, присоединили к телу около десяти электродов с помощью эластичных бинтов, и загнали на беговую дорожку.
Затем – на тренажёр со штангой. И рычагами. Затем снова пришлось лечь на ложе автодиагноста – для получения кривой его «резистентности», или чего-то там ещё…
«Мучения» закончились примерно через полчаса. После чего сержант Анна смилостивилась:
– Можете одеваться, капрал. Ваша одежда вон там.
– Есть, одеваться, сэр. – хотя к концу процедур Джон уже чувствовал к Анне почти те же чувства, что и при самом первом пробуждении, от заигрываний он воздержался. С другой стороны – как такое не почувствовать! Как плавно, и, словно специально возбуждающе под чуть более длинным, но всё обтягивающим ничуть не хуже, чем у дока Тэйлор, халатиком, движутся, как бы переваливаясь под белой материей, эти чудесно упругие полушария над стройными ножками! А уж грудь! Вау! Она словно случайно (Впрочем, почему – словно? Наверняка – специально!) полувыставлена в разрезе, который пара расстёгнутых не по Уставу пуговиц делает почти штатским.
Н-да. Сестра умеет себя подать. Похоже, учится у своей шефессы. Недаром же самая распространённая у них на крейсере «ролевая» игра – как раз когда с медсестрой!..
Джон подумал, что шок и психологическая травма явно позади. И он и правда – приходит в норму. Недвусмысленные сигналы из трусов чётко дали ему понять это.
В стандартном шкафчике действительно оказалась его одежда – похоже, запасной комплект принёс кто-то из его взвода. Он оделся. Сержант, выходившая, пока он натягивал на майку и трусы форменные брюки и китель, вернулась:
– Капрал! Вас хотел видеть доктор Даррел Хилл. Выдвигайтесь.
– Есть, сэр. – Джон однако вначале всё же присел на колено, и вправил штанины в форменные полусапоги, прекрасно понимая, что при этом гораздо лучше и ближе видно пикантно полненькие ножки сержанта Анны.
Сержант, без сомнения, его «хитрые» маневры заметила, но не отошла. Даже не хмыкнула. Может, ей-таки приятно ощущать его неподдельный «интерес»?
Неплохо, туды его в качель.
А вдруг то, что сержант – замужем – неправда? Предназначенная лишь для того, чтоб отшивать излишне назойливых… Или просто – не понравившихся кобелей?!
В лабораторию дока Хилла, заведующего отделом бодиформации, Джон шёл не спеша. Крейсер у них большой, от лазарета до лаборатории добрых десять минут хода.
По дороге, автоматически вскидывая руки в приветствиях идущим навстречу сослуживцам и офицерам, он ещё раз взвешивал все за и против.
То, что его сразу, без выслуги положенных пяти минимальных лет, повысили до капрала, с соответствующими выплатами и льготами, безусловно хорошо.
А вот то, что придётся теперь отрабатывать на совесть – не очень.
Впрочем, кого он пытается обмануть: он всегда именно так и работает: словно не за страх, а за совесть. Дурацкое воспитание? Или – влияние Наставника?
Вот это – вероятней. Наставник ему попался умный. Терпеливый. И – знающий. Психологию «сложных» подростков. Во всяком случаен, с «немотивированной подростковой агрессией» пожилой ветеран Космоса разобрался быстро.
И вот результат: Джон с одиннадцати лет не представлял себе, что будет горбатиться где-нибудь на фабрике удобрений, или гидропонных Станциях, или Комбинатах по переработке руды.
Нет! Только – Флот!
Но службу наставник описал реально – со всеми тяготами, проблемами и занудством субординации.
Зато Джон хоть знает, за что терпит: за высокую зарплату и затем – пенсию.
И после выхода в отставку в сорок лет – казённая квартира и полная независимость от кого бы то ни было! Освобождение от налогов. Бесплатные коммунальные услуги. И т.д. Дожить бы. Ведь шансы весьма неплохи. До запаса доживают более семидесяти процентов рядовых. И, как он потрудился посмотреть – более девяноста процентов сержантского и офицерского состава!
Дослужиться бы вот только. Теперь уже – до сержанта.
Хотя первый шаг по карьерной лестнице он, получается, уже сделал. И даже – тогда, когда и сам не ждал. Вот уж спасибо капралу Шипперсу, и несчастному Саммерсу. Наглядно показали, так сказать, начальству, что выжить-то на Франческе… Непросто.
Ладно, нужно постараться. Может, как раз за тем, чтоб рассказать, как именно лучше стараться, его и вызвал док Хилл. Человек, под руководством которого и выращивают всех этих «расходуемых» бедолаг – дронов.
Док Хилл выглядел, как бы это сформулировать попроще – банально. Обыденно.
Плоское невыразительное лицо, средний рост, средний вес. Возраст – неопределённый. Джон никогда не смог бы сказать, не заглянув в досье, сколько доку лет – то ли сорок, то ли – шестьдесят. И это несмотря на то, что доктор не прятал своё лицо ни за бородкой с усами, ни за очками. Вот только глаза… Глаза со странным выражением. Словно док сердит на весь мир. Или в молодости пережил неразделённую любовь.
– Здравия желаю, доктор Хилл. Ря… э-э… Капрал Риглон прибыл согласно вашему распоряжению!
– Отлично, капрал. Прошу. – док указал рукой в сторону своего кабинета. Джон прошёл к двери, но смотрел всё равно через стеклянную перегородку, занимавшую всю стену, в Главный зал, где под колпаками с десятками по-хирургически ослепительными софитами высился, как слон среди овец, среди других автоклавов, главный автоклав – предмет гордости всего персонала лаборатории бодиформации. Позволяющий производить в телах дронов любые изменения и модификации.
Красавец, конечно, ничего не скажешь. Размером с добрый железнодорожный вагон. Только приземистый и плоский. Хромированные детали мягко отсвечивают. Белый цвет корпуса: насыщенный, и монументально солидный. На передней панели – старинные аналоговые циферблаты, (со стрелками!) экраны, рукоятки и тумблеры. На табличке из полированной меди, привинченной на самом видном месте полированными же медными винтами, чернённая вытравленная надпись: «Джинандроникс Инк.»
– Вот-вот. Задали вы нам задачку, капрал. – док проследив взглядом, куда смотрит Джон, покачал головой, – Ну, проходите.
В кабинете оказалось не так стерильно чисто, как в медицинском блоке. Да и на столе имелось то, что скорее можно было обозначить как рабочий кавардак. Доктор явно не заморачивался раскладыванием использованных папок с документами и флэшек из архива – по местам. Всё это горой лежало на его рабочем столе, сейчас словно просто сдвинутое рукой в сторону, чтоб освободить место напротив стула доктора.
– Садитесь.
Джон сел на стул у наружной стороны стола, доктор прошёл на своё место, и тоже сел. В глаза Джону кинул только один, с традиционно неопределённым выражением, взгляд. Во время последовавшего не то – разговора, не то – монолога, доктор Хилл глядел на свои руки, сложенные в замок на столе.
– Значит, это вам, капрал, удалось продержаться дольше всех. – голос звучал так, словно доктор не спрашивает, а просто констатирует этот факт. Но Джон всё равно счёл нужным ответить: наверняка доктор в чине не ниже лейтенанта:
– Так точно, сэр.
– Отлично. Я хочу, чтоб вы кое-что узнали, капрал. Собственно, это знают все офицеры, и весь персонал нашего подразделения. Но мало кто из рядового состава в курсе. Не то, чтобы эта информация являлась секретной, но… Мы предпочитаем, чтоб непосредственные исполнители не знали этого. Им такое знание может только помешать, отвлекая от собственно Миссии.
Так вот. Дрон на базе Скрофус Доместикус всё же не является полным подобием человеческого тела. Различия небольшие, и несущественные, но речь сейчас не о них. Мозг существа, используемого нами, пришлось существенно доработать, чтоб он мог принимать в себя человеческое, так сказать, сознание. Ну, вы, надеюсь, понимаете, что я имею в виду? – Джон помотал головой. Вот уж о чём он меньше всего задумывался, так это – о технических сложностях, которые преодолели инженеры и медики древности, подгоняя мозг свиньи под человеческое сознание, – Размеры и внутреннюю архитектонику.
Джону понятней не стало, но он теперь покивал с умным и серьёзным видом.
– Не буду вдаваться в сложные технические проблемы, которые преодолели двести лет назад учёные периода Пионеров. Да и по вашим глазам вижу, что вас, капрал, это не слишком интересует. Вы, кадровые профессионалы-операторы – люди дела. Вам привычно получать к оружию чёткую инструкцию: типа – «нажмите рычаг «А» до упора, и винтовка будет стрелять очередями». Но на этой Франческе мы столкнулись со странным, нигде прежде не наблюдавшимся, феноменом.
Возбудители проказы, оказавшиеся в слюне укусившего вас москита, не выжидали положенного им, по-идее, латентного периода. (В те, далёкие, времена на то, чтоб начать проявляться у плазмодия лепры уходило иногда до семи лет!) И, что самое странное – они отлично освоились в никогда прежде не попадавшемся им организме. Тело нашего (ну, вернее – вашего!) дрона оказалось полностью нефункционально за каких-нибудь пятнадцать минут.
Не хочу, конечно, хвастаться, но обычно наш аватар сразу изготовляется с иммунитетом к большинству известных нам земных и инопланетных болезней. И – невосприимчивостью к токсинам. То, что сразу, так сказать, «всобачить» не удаётся – находится в антидотах и вакцинах. В боекомплекте дрона, в шприцах.
А тут – получилось так, что вас – ну, вашего и нашего дрона! – мы потеряли быстро, а дронов тех, кто шёл за вами – и того быстрей! Вот это-то и напрягает меня, и всех сотрудников моего отдела больше всего.
Не буду ходить вокруг да около, приводя вам данные наших анализов, и разные умные или дурацкие гипотезы, которые выдвигались по этому поводу. Скажу кратко: всё выглядит так, словно и возбудителей суперлепры, и токсины для местных пресмыкающихся – разработали специально.
Причём – именно против дронов с телом на базе генотипа свиньи.
Но интересно и то, что вся эта хреновина – и бактерии и яды! – смертельны и для человека. Но в случае с бактериями и ядами самое слабое и уязвимое место – модифицированный мозг! – дрона не затрагивается, а упор делается на факторы, поражающие только тело.
Так что выбор у нас небольшой, не так ли?
Джон снова кивнул. Основная мысль доктора уже достаточно хорошо вырисовывалась.
– Думаю, вам уже стало понятно, (Как, впрочем, и нашему любимому, но несколько – хе-хе! – консервативному, скажем так, Высшему руководству!) что здесь мы имеем дело с организованным противодействием.
Кто-то озаботился досконально изучить нас, и наши методы и инструменты, и теперь… Применил адекватно разработанные меры препятствования нашей экспансии на другие планеты. Есть вероятность, что Франческа как раз и является первой такой планетой.
Здесь они, похоже, и будут проверять. Насколько эффективны окажутся разработанные меры.
Док помолчал, пошевелив пальцами сцеплённых перед собой рук. Джон спросил:
– Инопланетяне?
– Не знаю, капрал. За все восемьсот лет, что мы осваиваем Пространство и колонизируем подходящие нам кислородные планеты, мы не встретили никого… Разумного. Нет, не так: достаточно разумного. Это, разумеется, ничего не значит: если раса чужаков намного превосходит нас в техническом и научном плане, им ничего не стоит держаться так, чтоб мы их не замечали. Но…
Но не вяжется всё это. Если это и правда – инопланетяне, они могли бы затормозить наше распространение по космосу гораздо раньше. И куда проще. Например, не выпустив те, самые первые, корабли – даже из атмосферы Земли. Такое даже с нашей современной технологией – проще пареной репы.
– Тогда – кто?
– Не знаю. И что бы там не надумал наш любимый Генеральный Штаб – и они ничего не знают наверняка. Имеются лишь более-менее вероятные предположения. О целях данного противодействия.
– И какие же это могут быть цели, доктор?
– Первая и главная – что нас просто хотят так или иначе прогнать с этой планеты.
То есть – заставить наш крейсер убраться, занеся её в списки опасных, малоперспективных и непригодных. Ну и, возможно, в будущем помешать освоению и других планет. Тех, что ещё не открыты разведчиками. Но которые по каким-то неизвестным пока причинам входят в чужую «зону жизненных интересов».
И вот по этому-то поводу, капрал, я вас и вызвал.
– Я вас внимательно слушаю, доктор. – лицо Джона ничего не выражало, но в душе кипели страсти! Столь откровенно доктор Хилл с ним прежде никогда…
– Старайтесь, разумеется, выжить. Там, внизу. Однако помните: самое слабое место дрона – всё-таки не тело. А модифицированный мозг. Думаю, не ошибусь, если скажу, что пока оружие направлено против тела, оно опасно, конечно, но – не смертельно, как даже в вашем случае: травма, полученная вами, остаётся не на теле, а в, так сказать, душе.
Поэтому. Если почувствуете, что вдруг, ни с того ни с сего, на, так сказать, «ровном месте», теряете контакт с телом… Или начинаются галлюцинации… Или – не дай Бог, конечно! – умираете – не тяните! Не ждите «зеркального влияния», «синдрома Модоло», «эффекта Салема», и прочих побочных эффектов!
Отключайте связь с дроном и возвращайтесь – сразу!
Потому что основной объект атаки, как мы, бодиформаторы, предполагаем, всё-таки – не дрон.
А оператор.
А ещё точнее – психика этого самого оператора!
Не позволяйте же её нарушить!
Идя по коридору в тренажёрный зал, Джон обдумывал сказанное доком.
В свете таких подозрений становится куда ясней ситуация с капралом Шипперсом.
Похоже, его просто свели с ума! И адской болью. И ещё наверняка каким-то хитрым и подлым способом усилив его подсознательное чувство вины и стыда – за то, что не справился с Миссией. И что он – не доблестный солдат, а просто – облажавшийся лох! Старый и бесперспективный. Ну, или типа такого.
Про опосредованные способы гипноза и вторичного гипноза доктор Джону рассказал. Да он и сам прекрасно знал о них: не обязательно размахивать у подопытного золотыми часами на цепочке под носом, чтоб ввести его в транс! И внушить что угодно.
Да и про «побочные эффекты», которыми сопровождался ранний этап попыток стыковки сознания операторов с мозгом дрона – до того, как удалось найти адекватные способы такой стыковки, проблем и этих самых «эффектов» выявилось море, он много чего слышал. (Слава Богу, лично «столкнуться» пока не…)
Но выводы отсюда… Неутешительные.
В тренажёрном зале работали ребята из другой смены: свою Джон пропустил из-за работы и «больничного». Джон с улыбкой скромника, завалившего, пусть и не по своей вине, Миссию, и проходящего реабилитацию, получил все положенные похлопывания по спине, и выслушал дежурные хохмочки и приколы по поводу «укуса вшивого москита», и «восстановления нормальной потенции!».
– Не тушуйся, Джонни-бой, – вот уж – свято место пусто не бывает: это вместо капрала Шипперса влез с «комментами» ефрейтор Ван дер Гольф, из второй роты, – если честно, на моей совести – пять дронов. И три местных тёлки! Так что в следующий раз уж не забудь презик: вдруг встретишь подходящую б…!
Все заржали, Джон, всё так же скромно и как бы смущённо улыбаясь, покивал, забираясь на освободившийся лежак. Типовая ситуация. С типовыми сальными хохмами и шуточками.
Никаких «тёлок», ни на одной из осваиваемых планет, разумеется, не имелось. На планеты с туземным населением (А таких земные разведчики, как он уже вспоминал лишь недавно, тоже обнаружили: в количестве аж трёх штук. Правда, вот до техногенной цивилизации дело нигде не дошло. Социумы на уровне палеолита: все одеты в лучшем случае в шкуры, и живут – собирательством. То есть – жрут, что Бог послал…) высадка, и уж тем более – с контактами Первого рода, категорически запрещалась! А уж изучение «обрядов и обычаев», как и «брачных ритуалов» – только дистанционно.
Дронами.
И – только специализированными малыми – в виде тараканов и стрекоз!..
Качаться оказалось утомительно. Отвык что ли, за время «отлёживания боков» в лазарете, как это обозначил это сержант Рёллер? Джон приналёг, ощущая, как снова пробуждаются к жизни как бы спавшие до этого мышцы. Когда почувствовал, что пропотел от души, и какая-никакая, а спортивная форма появилась, позволил себе остановиться.
Подставлять разгорячённое тело под тугие струи душа было приятно. Он намыливался и смывал пену даже дольше обычного. И долго стоял неподвижно, просто закрыв глаза, и ощущая, как капли обжигающей воды барабанят в кожу головы и плечи.
Ну, вот он и стал прежним Джоном Риглоном.
Не совсем, правда, прежним. Теперь он – капрал. И первое отделение его взвода – в его полном подчинении. Правда, пораспоряжаться подчинёнными предстоит нескоро. А только когда он выявит, и учёные крейсера найдут способы нейтрализации всех угроз Франчески. Чтоб, если это разрешит начальство, и остальные дроны вступили в дело.
В столовой было немноголюдно: время обеда давно прошло. Так что за своим столом Джон находился в гордом одиночестве. Правда, недолго.
– Разрешите, капрал, сэр? – это рядовой Чед Байер, из второго взвода второй роты, вставший со своим подносом напротив него. Странно. Чего этому-то надо? Сейчас узнаем.
– Прошу. – Джон ладонью указал на место напротив себя.
Некоторое время они поглощали безвкусную, но «крайне полезную и калорийную» пищу из стандартного армейского рациона: фасолевый суп, огромный лангет с картофельным пюре, салат из свежих томатов… Чед разобрался со своей порцией раньше, но ждал, пока Джон не допьёт «витаминизированный» компот. Но вот стакан отставлен.
– Капрал, сэр… разрешите спросить?
– Спрашивайте, рядовой.
– Это было… Очень больно?
Ну, здравствуйте.
Похоже, Чед метит в будущие операторы. А что: хоть салага и закончил Учебку на полгода позже, чем сам Риглон, данные у него, вроде, есть. И неплохие. Помочь?..
– Коротко говоря: да.
– А… Не коротко?
– Если не коротко, рядовой, вам лучше самому пройти всё это. Лента наверняка уже в Архиве.
– Так вот то-то и оно, капрал. Нету её там! А когда я спросил почему, сержант Келли Зигманн сказала, что она сейчас изучается экспертной бригадой и Комиссией по должностному соответствию.
Джон насупившись, уставился в столешницу. Побарабанил пальцами по столу.
Сержанта Зигманн он знал: та ещё желчная особа, так и не вышедшая замуж, и сейчас дослуживающая положенные до пенсии два года явно под девизом: «Осложним жизнь подчинённым, желающим посмотреть документы, и просто – всем тем, кто окажется поблизости!»
Но вот насчёт записи Миссии…
Раз нет обычного дубликата, вероятней всего лента просто засекречена.
И явно – неспроста.
Но что же начальство увидало там такого, что посчитало нужным запретить ознакомление даже возможных будущих операторов? И, если так, не выдаст ли он каких стратегических секретов, если расскажет, как всё было?
С другой стороны, никто ему, вроде, этого не запрещал…
Джон взглянул в глаза рядовому.
Имелось там и любопытство, конечно, и живость, присущая ретивым наивным юнцам, и…
Страх.
Вот.
То, о чём говорил док.
То есть, похоже, что и правда: основная цель врагов – запугать операторов. Причём – даже до того, как они заберутся в свои коконы и шлемы. И будут с содроганием ждать. Боли и страданий. Или – сумасшествия.
А умно.
Запуганный противник – мёртвый противник.
Потому что начинает думать о боли и смерти, и, как говорится, «куста бояться», и дёргаться, вместо того, чтоб заниматься… Работой.
– Да, рядовой, было больно. Но больно было только потому, что начальник смены, майор Гонсалвиш, приказал усилить порог чувствительности дрона на двадцать процентов. Ему, как он позже объяснил, показалось, что я, то есть – оператор, чересчур уж спокоен, и могу некоторые слабо выраженные предвестники опасности и симптомы повреждения организма дрона пропустить. Или проигнорировать, как несущественные.
А вообще-то…
Я бы слетал туда ещё. С удовольствием. Это – похлеще любого Полигона. Или – игры. Ну, компьютерной, с псевдовживлением. Непредсказуемо? Да. Опасно? Да. – Джон постарался не выглядеть слишком уж фанатично увлечённым, и тон поумерил, – Тем более, что мы-то остаёмся живы… И за наши промахи расплачиваются налогоплательщики, на деньги которых и построены дроны. И крейсер.
Ещё вопросы, рядовой?
Чед выглядел так, словно его тоже треснули пыльным мешком по голове. Похоже, с такой стороны он проблему управления бедолагой-дроном ещё не рассматривал. И Джон был доволен, что, похоже, удалось втюхать эту нехитрую мысль в голову салаги: всё – лишь игра! Увлекательная, рискованная, но – неопасная! Ну, теоретически.
Хотя капрал Шипперс вряд ли разделяет эту точку зрения.
– Никак нет, сэр. Вопросов нет.
– Отлично. Можете идти.
Даже спина удалявшегося Чеда словно излучала новое ощущение: не страха, а разгоравшегося азарта. И любопытства. Уж что-что, а играть на симуляторах любят не только штатские, но и все кадровые служаки: от последнего рядового до генерала! Недаром в зале компьютерных симуляторов почти никогда нет свободных автоматов.
А ещё похоже, что этот амбициозный паршивец скоро сможет составить Джону приличную конкуренцию.
Нужно бы успеть пробиться в сержанты до того, как он…
Чёрт возьми!!!
О чём это он думает?! О карьере?!
Странно. Раньше с ним такого…
Хотя кого он обманывает – он считал, конечно, что получать зарплату повыше, и иметь кое-какие льготы было бы неплохо. Но вот предпринимать что-то конкретное в направлении «копания», под Шипперса, или тем более – сержанта Трибунстона…
Нет.
Карьерный рост?
Это тоже – игра?
Да, но эта игра куда менее интересна ему.
Значит – в отсек «Вселения»!
Доктор Гарибэй сегодня для разнообразия не потирал руки.
– Ну что, больной? Вам дали свидетельство о том, что вы – здоровы?
– Так точно, доктор, сэр. Вот формуляр. – Джон протянул флэшку с данными, которые посчитала нужным записать туда доктор Джоди.
– Ага. Прекрасно, прекрасно. – флэшку доктор взял, но просто сунул в карман халата, не потрудившись даже бегло ознакомиться с тем, как прошло восстановление «кондиций». Похоже, доку не терпелось продолжить. «Любопытнейшие исследования». – Проходите, вставайте. Сегодня обойдёмся без дурацких осмотров, инструктажей и прочей тягомотины. Как столкнувшийся непосредственно, вы в них не нуждаетесь.
– Да, сэр. Разрешите вопрос, сэр.
– Да, капрал?.. – казалось, доктор удивлён. Он даже приостановился, повернувшись к капралу.
Джон, шедший за ним, тоже приостановился. Сказал, подойдя почти вплотную, так, что высокая фигура доктора оказалась как бы нависающей над ним, более низким, но куда более широким:
– Сэр, вы в курсе, в какое именно место меня (Ну, вернее, дрона!) попытаются забросить сегодня?
– Да. Разумеется. Собственно, место не менялось все эти три Миссии. Центральная часть так называемой Новой Евразии. То есть – экваториальная зона большого материка.
– А нельзя ли сделать так, чтобы меня вначале забросили на южный материк – ну, туда, где обычно водятся пингвины?
– Пингвины, говорите… – док хмыкнул, – Пингвинами этих монстров я, конечно, назвал бы с большой натяжкой, но… А почему вы спрашиваете об этом меня? Ведь выбором мест десантирования занимается Штаб Подразделения Освоения, и непосредственный руководитель Миссии? В нашем случае – майор Гонсалвиш.
– Да, сэр… Но я знаю и то, что если это предложите ему вы, и приведёте вескую причину, майор скорее всего согласятся и изменить точку высадки.
– Уже интересно. – в тоне прозвучало любопытство пополам с удивлением. Теперь док развернулся к Джону полностью, и даже сделал шаг навстречу. – И что же это за «веская причина» которую я им должен указать?
– Проверка одной гипотезы, сэр. Гипотеза, – Джон поспешил продолжить, видя, что док собирается его перебить, – такая. Если нас хотят прогнать с этой планеты инопланетяне, (И про такую версию вы не можете не знать!) и прогнать – полностью, то на всех континентах, и в любых климатических условиях должны быть одинаково опасно. И различаться должны лишь носители бацилл и токсинов.
А вот если инопланетяне тут ни при чём, и все наши подозрения навеяны, так сказать, нашей мнительностью и ксенопаранойей – то дело другое!
– Ну-ка, капрал, поясните вашу мысль. Я что-то не уловил смысла.
– Да, сэр. Я тут заморочился: просмотрел в архиве все физические характеристики Франчески. И вот что мне пришло в голову: центральная часть центрального континента, ну, то есть – новой Евразии! – подходит нам для колонизации и освоения классически. Мягкий климат, отличная плодородная почва, кое-какие полезные ископаемые. И стандартная процедура, опирающаяся на горячо любимые Инструкции и Регламенты, чётко указывает, куда высаживать первичный, и последующие десанты разведчиков-дронов.
Если допустить на мгновение, что кто-то – и не обязательно это – злобный и коварный инопланетянин! – захочет противодействовать нашим аватарам, то предсказать, где именно нужно подсуетиться, и выставить средства нападения поплотней – нетрудно.
Джон видел, что доктор уловил его мысль ещё до того, как он закончил говорить. Но не перебивал, поглаживая себя по гладко выбритому подбородку. Затем вздохнул:
– Стандартная, говорите, методика? Верно. И то, что если бы кто-то, уже не из инопланетян, что-то этакое надумал, то знал бы про неё – тоже верно.
Интересная мысль. И, самое главное – легко проверяемая.
Хорошо. Я попробую переговорить с дежурной сменой КП и операторской.
Слушать, как доктор, куда более аргументировано и педантично обрисовавший ситуацию, пытается убедить похоже, неспроста каждый раз оказывавшегося начальником дежурной смены (Джон готов был поспорить на свою повышенную зарплату!) майора Гонсалвиша, было интересно.
Сам Джон во время разговора оставался за спиной доктора, глядя то в потолок, то на кончики ботинок, то в сторону, и вообще всем видом пытаясь показать, что он тут совершенно ни при чём, и терпеливо ждёт, пока начальство уладит процедурный вопрос.
Однако майора было не так-то просто ввести в заблуждение насчёт авторства идеи:
– Доктор. Ваша аргументация вполне понятна. Разумеется, мы в Штабе обсуждали проблему продуманного и целенаправленного противодействия, и даже попыток введения нас в заблуждение с помощью нового способа исказить показания стандартной процедуры так, чтоб мы посчитали планету непригодной.
Да, Штаб, разумеется, допускает возможность того, что здесь нет происков коварных инопланетян. И что планету пытается сохранить для себя кто-то из наших же. Например, какой-нибудь частный наркокартель, у которых здесь плантации кукурузоконопли. Или Объединение вроде Интермайнинг Лтд., добывающее здесь что-то редкоземельное – хотя бы тот же индий. А что: очень удобно, и никаких проблем с туземным населением. Его же нет. Стало быть, претензий за разграбление богатств планеты никто предъявить в Федерацию не сможет.
